ГЛАВА II. СРАВНЕНИЕ СТРИНДБЕРГА С ДРУГИМИ ШИЗОФРЕНИКАМИ ТВОРЧЕСКИХ ПРОФЕССИЙ

ГЛАВА II. СРАВНЕНИЕ СТРИНДБЕРГА С ДРУГИМИ ШИЗОФРЕНИКАМИ ТВОРЧЕСКИХ ПРОФЕССИЙ

О связях шизофрении и творчества

Если мы захотим резюмировать в одной формуле связь между шизофреническим процессом, с одной стороны, и эволюцией мировоззрения и сочинениями Стриндберга, с другой, то мы обнаружим, что, по существу, болезнь имеет лишь некое субстанциональное значение поставщика материала; сюда, однако, добавляется особая сила этого материала, заставляющего считаться с собой, острота бреда ревности, навязчивость и стойкость теософских толкований поздних олицетворенных шизофренических переживаний. Упомянутая сила проистекает отнюдь не из каких-то идей Стриндберга, но просто из вопроса духовного существования больного. Внутренне характеристические особенности мировоззрения в ходе болезни сохраняются неизменными. Он не был пророком до болезни, он не стал им и после нее. Он не только остается вне вероисповеданий, но и не становится ни членом, ни основателем какой-либо секты, он остается скептиком, «экспериментирующим» несмотря ни на что. Его толкования, когда они содержательно формулируются, не носят какого-либо творческого характера, но лежат целиком в русле старого теософского культурного наследия. Отсюда возникает его коммуникация с другими и его понятность для всех. И тем не менее корни всего этого — в тех переживаниях, которые пропастью отделяют его как шизофреника от людей, не страдающих шизофренией. Поэтому он вновь обретает свою экзистенцию отнюдь не в обычных теософских трудах, а в Сведенборге, который, также восприняв старые понятийные традиции, напитал их кровью своего оригинального шизофренического опыта (только намного более богатого, чем у Стриндберга).