5. Способы смягчения этнических конфликтов и насилия

Сведения, полученные в ходе настоящего исследования, предоставляют материал для изыскания средств смягчения этнических конфликтов и насилия. Я обращаю особое внимание на институциональные реформы, демократические компромиссы и использование разделения. Радикально устранить этнические конфликты из нашего мира невозможно, так как они коренятся в нашей закрепленной эволюцией предрасположенности к этническому фаворитизму и проистекают из неизбежной борьбы за ограниченные ресурсы. Но в отдельных случаях может оказаться возможным смягчать этнические конфликты и предотвращать или уменьшать этническое насилие с помощью стратегий, находящихся под сознательным контролем человека.

Институциональные реформы

Некоторые обзоры стран с умеренными или большими отклонениями дают основание полагать, что уровень этнических конфликтов зависит не только от ЭН, но и от различных институциональных механизмов. Степень приспособленности политических и социальных институтов к требованиям этничности варьируют в широких пределах. Поскольку политические и социальные институты в принципе находятся под сознательным контролем человека, было бы полезно понять, как они использовались и как могут быть использованы для регулирования этнических отношений.

Дискриминация, репрессии и рабство служили для поддержания гегемонии доминирующей этнической группы и предотвращения насильственных восстаний покоренных этнических групп в этнически разделенных обществах преимущественно с автократической формой правления, но также и в некоторых демократиях. Это тоже метод защиты этнического мира, но он сам по себе основан на насилии. В период 2003-2011 годов систематическая дискриминация и подавление порабощенных этнических групп использовались для поддержания этнического мира в таких, к примеру, странах, как Бахрейн, Бутан, Бруней, Гватемала, Кувейт, Мавритания, Оман, Катар, Саудовская Аравия, Объединенные Арабские Эмираты, а также, в меньших масштабах, в нескольких других. Такой метод не всегда оказывался успешным. Некоторые из угнетенных этнических групп восставали и пытались улучшить свое положение посредством насилия в период 2003-2011 годов или несколько ранее, например, в Боливии, Бирме, Бурунди, Китае, Джибути, Восточном Тиморе, Эквадоре, Грузии, Гватемале, Индии, Индонезии, Иране, Израиле, Лаосе, Мексике, Непале, на Филиппинах, в России, Руанде, Южной Африке, Шри-Ланке, Судане, Таиланде и Турции. Как авторитарные, так и демократические системы могут потерпеть неудачу в своих попытках сохранить этнический мир и традиционное этническое неравенство.

Есть несколько стран, где этнические группы юридически примерно равны, но все же вступали жестокую борьбу за власть в период 2003-2011 годов или раньше, потому что в этих странах не удалось обеспечить удовлетворительное разделение институтов власти. Данная группа включает, по меньшей мере, Афганистан, Анголу, Боснию и Герцеговину, Центрально-Африканскую Республику, Чад, Демократическую Республику Конго, Республику Конго, Кот-д’Ивуар, Эритрею, Эфиопию, Гану, Гвинею, Ирак, Кению, Ливан, Либерию, Мозамбик, Нигер, Нигерию, Сенегал, Сьерра-Леоне, Сомали и Уганду. В этой группе оказались как демократии, так и недемократические государства. Большинство из стран находятся в Африке южнее Сахары. Очевидно, что их политические системы не располагали достаточными институциональными средствами разрешения конфликтов этнических интересов мирным путем. Вопрос в том, какого рода институты необходимы в подобных странах для сохранения этнического мира. Я полагаю, что природа демократических институтов имеет немаловажное значение. Такие страны, как Ангола, Босния и Герцеговина, Ливан, Либерия, Мозамбик и Сьерра-Леоне, действительно добились прекращения гражданских войн с помощью демократических компромиссов и посредством учреждения демократических институтов, учитывающих некоторые запросы этничности.

Я склонен утверждать, что каждой значительной этнической группе должна быть предоставлена возможность принимать участие в национальной политике через собственную партию (партии). Но правительства многих стран, особенно в Африке южнее Сахары, пытаются предотвратить создание этнических партий путем запрета партий, формирующихся на основе клана, сообщества, этнической принадлежности, веры, пола, языка, региона, расы, секты или племени (Bogaards et al., 2010; Moroff, 2010). Я думаю, было бы лучше позволить людям самим решать, какого рода партия способна лучше представлять их интересы в национальных политических институтах. Бенджамин Рейли (Reilly, 2006b) ссылается на Организацию по безопасности и сотрудничеству в Европе (ОБСЕ), в «Руководящих принципах» которой «недвусмысленно подтверждаются права этнических меньшинств формировать свои партии и бороться за официальное представительство на этнической основе» (р. 814). Его вывод следующий: «Если этническая группа не способна мобилизоваться и конкурировать за власть демократическими средствами, она, вероятно, отыщет иные пути для достижения своих целей» (р. 824).

Демократические компромиссы

Старые этнически разделенные демократические страны наподобие Бельгии, Швейцарии и Канады избегли насильственных этнических конфликтов, но есть и несколько новых этнически неоднородных демократий, где этнические конфликты сохраняли более или менее мирные формы. Рассмотрение стран с умеренными и большими положительными и отрицательными отклонениями выявило, что в группах стран с отрицательными отклонениями явно чаще существовала демократия, чем в группах с положительными отклонениями. Это наблюдение в некоторой степени поддерживает теорию демократического мира, но следует отметить, что не все виды демократических институтов в равной мере способны смягчать этнический конфликт. Президентская система правления, как представляется, чаще существовала в группах с умеренными или большими положительными отклонениями, чем в группах с отрицательными отклонениями. Вероятно, президентская система не столь хорошо приспособлена для смягчения этнических конфликтов, как парламентская система, поскольку при президентской системе власть чрезмерно сконцентрирована в руках одной этнической группы.

С этой точки зрения было бы полезно проанализировать этнически разделенные демократии (показатель ЭН 20 или выше) с отрицательными отклонениями, успешно поддерживавшими этнический мир. Эта группа стран наиболее определенно включала Белиз, Бенин, Канаду, Эстонию, Гвинею-Бисау, Гайану, Латвию, Малайзию, Маврикий, Панаму, Перу, Суринам, Тринидад и Тобаго и Замбию. Следует отметить, что большинство из них (кроме Бенина, Гвинеи-Бисау, Панамы и Перу) являлись парламентскими демократиями. В этих странах политическая власть была более или менее разделена между всеми значительными этническими группами. Их партийные системы были приспособлены для представления во власти всех значительных этнических групп. Кроме того, для политических систем Канады, Малайзии и Испании характерно наличие некоторых федеральных структур (см. Stewart et al., 2008, pр. 306-310).

Политические системы этих 14 демократий с отрицательными отклонениями дают нам подсказки относительно демократических институтов, успешно использованных для урегулирования конфликтов этнических интересов и поддержания этнического мира в этнически глубоко разделенных обществах. Реально ли этнически разделенным странам с большими положительными отклонениями последовать их примеру и уменьшить этнические конфликты и насилие с помощью демократических институциональных реформ? В действительности некоторые из них более или менее успешно пытались регулировать этнические отношения путем приспособления конституционных институтов к требованиям этнических разделений. Группа таких стран включает Афганистан, Боснию и Герцеговину, Бурунди, Эфиопию, Фиджи, Ирак, Ливан и Руанду. Однако я подозреваю, что многие страны, страдающие от этнического насилия, окажутся неспособными к необходимым демократическим компромиссам, требующим в качестве условия, например, юридического равенства противоборствующих этнических групп. К тому же нелегко достигать демократических компромиссов в странах, где этнические группы борются за контроль над неразделимыми территориями, как, например, в Израиле и Шри-Ланке. Помимо этого, все страны не могут быть в равной мере способны к установлению и поддержанию демократических институтов (Vanhanen, 2009).

Шансы многих стран на уменьшение этнического насилия путем демократических компромиссов, безусловно, достаточно ограничены, но полезно осознать, что этническое насилие не является неизбежным, и существуют институциональные средства урегулирования конфликтов. Дело в том, что многие современные демократические и иные политические институты не самым лучшим образом приспособлены для удовлетворения нужд этничности или для смягчения этнических конфликтов. Обычно политические институты приспособлены для охраны интересов господствующей этнической группы (групп). Мой вывод заключается в том, что имеется масса неиспользованных возможностей для смягчения этнических конфликтов посредством институциональной инженерии, особенно через демократические институты. Безусловно, это применимо только к демократиям или к странам, которые окажутся способны к установлению и поддержанию демократических институтов. Внедрение демократических институтов не поможет странам, которые не в состоянии поддерживать демократическую конкуренцию за власть, или же тем, где демократические институты несущественны в сравнении со значимостью авторитарных властных структур.

Демократические институты разделения власти в этнически разделенных демократиях должны быть приспособлены к местным условиям. Не существует единого общего образца, одинаково успешно применимого ко всем странам. В каждом случае следует рассматривать, какой вид государственного устройства (федерализм или унитарное государство), системы правления (парламентаризм или президентство), избирательной (пропорциональной или мажоритарной) и партийной систем будет наилучшим образом удовлетворять интересы разных этнических групп и создаст возможность политических компромиссов и разделения власти между ними. Существуют этнически разделенные старые демократии (подобные Канаде, Бельгии и Швейцарии), где демократические институты хорошо приспособлены к запросам этничности и где избегают этнического насилия. Имеются и некоторые примеры новых демократий (наподобие Боснии и Герцеговины или Фиджи), где были осуществлены серьезные и успешные попытки приспособления конституционных и демократических институтов к запросам этничности. Было бы полезно опробовать эти старые и новые примеры в других этнически разделенных обществах и решить, насколько они способны улучшить приспособленность их политических институтов к запросам этничности. Человеческий интеллект и накопленный в других странах опыт следует использовать для разрешения проблем сосуществования разных этнических групп в пределах одной страны.

Однако накопленный ранее опыт свидетельствует о невысокой готовности соперничающих этнических групп решать конфликты своих интересов посредством демократических компромиссов и разделения власти. Господствующей этнической группе нелегко предоставить равенство ранее угнетенной и разделить с нею власть на равных условиях. И угнетенным группам трудно согласиться на свое не вполне равноправное положение. Я думаю, мы не должны полностью исключать возможность демократических компромиссов, основанных на неравных условиях. На Фиджи и в Бурунди имеются новые конституционные структуры, являющиеся примерами демократических компромиссов, базирующихся на неравных условиях. На практике во многих старых и новых демократиях некоторые этнические меньшинства институционально дискриминированы и лишены справедливого представительства. В таких случаях этнические меньшинства, как представляется, принимают свое непривилегированное положение потому, что это уравновешивается некоторыми правами и возможностями выживания.

Вкратце, я полагаю, что во многих странах можно избежать этнического насилия посредством демократических компромиссов, что предполагает приспособление политических институтов для удовлетворения разумно обоснованных интересов всех значительных этнических групп. В практическом плане мы не может ожидать сколько-нибудь значительного увеличения использования демократических компромиссов по той причине, что какая-то этническая группа пожелает отказаться от достигнутых ею привилегий. Кроме того, непривилегированные этнические группы не всегда удовлетворяются уступками доминирующих. Достижение демократических компромиссов даже осложняется в ситуациях, когда более или менее равные этнические группы борются за контроль над одной территорией.

Разделение

При некоторых экстремальных обстоятельствах, когда этнические группы борются за контроль над одной неделимой территорией, не следует исключать возможности разделения (Thomay, 1993, pр. 124-126). Разделение было осуществлено в Индии, когда она добилась независимости в 1947 году, и позже в Пакистане, когда от него отделилась Республика Бангладеш. Кипр разделен на греческий и турецкий сектора. Недавно de facto разделение имело место в Сомали, когда Сомалиленд отделился в 1991 году; в Сербии, когда Косово провозгласило независимость в 2008 году; в Грузии, где Абхазия и Южная Осетия объявили о своей независимости в 2008 году; в Судане, где Южный Судан стал независимым в 2011 году. Имеется также ряд других стран, где возможно разделение. Но следует отметить, что не все разделения ведут к постоянному этническому миру, либо же эти разделения до сих пор официально не признаны всеми заинтересованными сторонами. Отношения между Индией и Пакистаном остаются натянутыми; сохраняется военное противостояние между греческим и турецким секторами на Кипре; Армения и Азербайджан до сих пор не сумели договориться о судьбе Нагорного Карабаха; то же самое относится к de facto разделенным Сомали, Молдове, Сербии и Грузии.

Наиболее успешные разделения имели место в бывшем Советском Союзе, где все республики провозгласили свою независимость; в Чехословакии, разделившейся на Чешскую Республику и Словакию; в бывшей Югославии, когда она распалась, и субъекты ее федерации провозгласили независимость. Разделы в Советском Союзе и Чехословакии происходили мирно, в то время как в некоторых частях бывшей Югославии они сопровождались кровавыми гражданскими войнами.