Сестры

Сестры

Жил на свете один добрый король. В отличие от многих, он не копил золота. Ему не нужно было окружать себя роскошью, чтобы чувствовать себя богатым. Он не искал воинской славы и не ценил своей власти. Больше всего на свете он любил музыку. В его сокровищницах хранились инструменты и ноты чуть не со всего мира, а придворными могли стать только те, у кого были музыкальные дарования. Сам король умел играть на многих инструментах, прекрасно пел и сочинял музыку.

У короля была маленькая дочь, которую звали Илла. Она во всем походила на отца, и ее серебристый голосок так славно подпевал ему… В иное же время, когда король не мог заснуть, она приходила в его опочивальню и пела сама. Надо ли говорить, какие чудесные сновидения приплывали к его изголовью под эти нежные песни! Наверное, он был очень счастлив, и соседи завидовали ему.

— Неужели судьба не проучит этого зазнайку? — говорили они. — Нам приходится всю жизнь бороться за свои владения и довольство, а счастье только манит — и убегает от нас.

Однажды они решили обратиться к злому волшебнику, который нередко помогал им.

— Сделай так, чтобы он стал таким же, как мы, — попросили соседние короли. — А то этот счастливчик живет, не зная ни нужды, ни забот.

— А есть ли у него какая-нибудь слабость? — спросил волшебник.

— Наверное, в том, что он не верит в зло! — ответили завистники.

— Что же, я не прочь разубедить его! — засмеялся волшебник и взялся за свои черные книги.

Вокруг королевского дворца раскинулся чудесный парк. Обычные деревья становились в нем не похожими на самих себя, преисполняясь удивительной нежности и красоты. Цветам не было равных по многообразию и краскам. В глубине парка цепочкой тянулись озера с прозрачной водой, и в них плавали золотые рыбки.

— Здесь все подчинено музыке, — говорил король гостям, которые расспрашивали о тайне красоты парка.

Но вот как-то страшная буря ворвалась в королевские владения и с корнем вырвала и переломала половину деревьев. Не успели верные слуги восстановить парк, как неизвестно откуда в озерных водах появилась огромная щука и уничтожила всех рыбок. Ее выловили, и, желая порадовать государя, искусные повара приготовили ее и подали на стол. Король, увидев злые черные глаза щуки, отказался от еды, а королева не смогла удержаться, чтобы не попробовать кусочек. Спустя некоторое время у короля родилась вторая дочь. Ее назвали Янной. Увы, она не обладала слухом, была капризна и хитра, но, что особенно угнетало отца, — глаза Янны напоминали щучьи.

Очень скоро, несмотря на малый возраст, Янна почувствовала то предпочтение, которое оказывалось ее старшей сестре. Затаив зависть, она стала во всем подражать Илле. Когда во дворце пели, ока тоже старательно раскрывала рот, делая вид, что поет, хотя могла издавать только резкие, неприятные звуки.

Накануне какого-то праздника во дворец прибыл странствующий предсказатель. Королю захотелось узнать судьбу своих дочерей. К удивлению, астролог напророчил трон и блестящее будущее Янне, а его любимой дочери сулил безрадостное существование. Как ни убеждал себя король, что предсказатель мог ошибиться, душа его болела за Иллу. «Что, кроме любви, может сделать человека счастливым или несчастливым», — подумал он и снова обратился к астрологу.

— Если ты сведущ в тайнах волшебства, помоги мне оградить моих дочерей от разочарования!

Астролог усмехнулся, поняв его мысли.

— Я готов, — ответил он, — но ты сам, о король, должен помочь мне. Создай музыку, наполненную твоим счастьем и гармонией, вложи в нее всю свою кровь, всю свою душу — ия претворю ее в напиток любви. А затем пусть прозвучит музыка хаоса и ненависти, и я превращу ее в вино отверженных. Ты сам знаешь, что полное счастье возможно лишь при взаимности. Дабы избежать страданий любви, нужен второй напиток. Он будет освобождать сердце от чувства.

— Да, но я не смогу сочинить музыку зла, ибо не знаю его, — сказал король.

— Ты только должен вспомнить ураган, опустошивший твой парк, а дальше я помогу тебе.

С тяжелым сердцем король исполнил желание астролога. И спустя некоторое время на столе перед владыкой стояли два хрустальных графина. Один, окованный золотом, хранил вино любви, другой, в серебре, — напиток ненависти.

— Жизнь полна случайностей, — обратился волшебник к королю, — но в нашей власти дать ход будущим событиям уже сейчас.

— Что ты имеешь в виду, лукавый маг? — спросил усталый король. — Послушавшись тебя, я словно лишился сил и радостей жизни. Музыка зла опустошила меня, и ты продолжаешь держать меня в своих когтях.

— Ты принес жертву, король, — ответил астролог. — Не раскаивайся в этом, ведь она послужит твоим дочерям. Сам же ты скоро почувствуешь себя свободным. Я предлагаю тебе всего-навсего праздник. Не волнуйся, он не потребует твоего участия, на нем соберутся все, кто рано или поздно повстречается в жизни твоим дочерям. Так что они уже сейчас смогут сделать выбор.

— Но они еще слишком малы для этого, — возразил король.

— Истина, глаголющая устами младенцев, исходит из сердца, не правда ли! — молвил волшебник. И снова король должен был согласиться.

Через несколько дней, в канун полнолуния, обе сестры явились по зову короля в его покои.

— Дочери мои, — сказал он, — в эту ночь вам предстоит бал. Это бал сновидений, где вы увидите тех, кто встретится на вашем пути в будущем. Тому, кто придется вам по душе, но сам останется равнодушным, вы можете дать глоток волшебного напитка, заключенного в золотом графине, и он пробудит его любовь к вам. Те же, кто проявит безответные чувства к вам, нуждаются в утешении, и им вы дадите вино из серебряного графина. Оно избавляет от любви.

Король взглянул на астролога. Тот согласно кивнул головой. Уходя, Илла подошла к волшебнику.

— Скажите, если знаете, что принесет любовь тому, кто меня полюбит?

Волшебник нахмурился, а затем прошептал:

— Тяжкие испытания, а возможно, гибель.

Девочка побледнела и поспешила к дверям.

Наступило время ночного бала. Бесшумно растворялись двери, и в лунных лучах скользили фигуры, облаченные в праздничные одежды, легкая дымка окутала дворец, и свечи в канделябрах вдруг сами загорелись. Тихая музыка зазвучала в залах, хотя никто не видел музыкантов. Кружились пары, и все новые и новые толпы входили во дворец. Они склонялись перед троном, где сидели принцессы, и растворялись в полумраке комнат.

Сначала Илла и Янна сидели не шевелясь, испуганные многочисленностью гостей, но потом, случайно взглянув в зеркала, увидели себя уже не детьми, а прелестными девушками. Страх неизвестного исчез. Музыка заворожила их, и вот со всем пылом юности они ринулись в гущу толпы. Хмель праздника закружил голову младшей принцессы. Она отзывалась на каждый зов, ловила любое внимание кавалеров. Один, второй, третий, десятый скрывались вслед за ней в потайной комнате, где она подносила им кубок, плеснув туда вина из золотого графина.

И все ей было мало, и она искала новых встреч, новых поклонников, не заботясь об их судьбе.

Илла между тем с робостью и тайным любопытством всматривалась в лица тех, кто обращается к ней. Сердце ее томилось желанием увидеть того, кто назначен ей судьбой, а мысль о несчастье, которое она может принести ему, холодным обручем сдавливала порыв. Но вот он явился, и Илла сразу признала его. Он был в одежде странствующего рыцаря-менестреля — на боку шпага, за спиной лютня. Каким удивлением и восторгом исполнились его глаза, встретившись с ее глазами, какой музыкой зазвучал его голос! Он преклонил перед ней колено, и все в зале остановились, глядя на них. Забыв обо всем на свете, танцевала принцесса со своим избранником. Напрасно блестящие вельможи, прекрасные принцы, славные и грозные мужи склонялись перед Иллой, пытаясь привлечь ее внимание. Она не замечала их.

Лунный свет начал таять, предвещая конец бала. Янна с завистью следила за сестрой, а затем скользнула в комнату, где было зелье. Дрожащими руками она перелила вина из графинов, поменяв их местами. В следующий миг она скрылась за портьерой. Часы пробили трижды, и старшая сестра вошла в комнату со своим избранником.

— Путь ваш далек, рыцарь. Не выпьете ли вина на дорогу?

Слезы заволокли ее глаза, когда она протянула руку к серебряному графину. Взглянув на нее с обожанием, рыцарь осушил кубок.

— Теперь вы не будете страдать из-за меня, — прошептала принцесса.

Младшая сестра в ярости кусала губы. Привычка во всем копировать сестру в одно мгновение перевернула ее мысли. Воображение шептало ей, что это она полюбила и выбрала рыцаря-менестреля, а старшая сестра похитила его.

— Я не могу страдать! — закричала она и, схватив золотой графин, прижала его ко рту.

— Не пейте все, принцесса! — раздался чей-то голос. Она в испуге оглянулась. Перед ней стоял кривляющийся рыжий шут. — Может быть, я сумею облегчить ваши страдания?

— Пожалуй, — ответила она. — Отомсти моей сестре.

— А что я за это буду иметь?

— Все, что захочешь, — молвила ослепленная ненавистью принцесса.

— Я хочу трон! — захохотал шут.

Она взглянула на него с нескрываемой брезгливостью, представив его в золотой короне. Он уловил ее взгляд и поспешил поправиться:

— Конечно, с вами в придачу, принцесса.

Наступило утро, за ним день, за днем жизнь. Волшебный бал показался младшей сестре всего лишь сновидением. Илла же с этой ночи переменилась. Рядом с радостью в ней стала жить затаенная печаль. Прошло еще несколько лет. Добрый король состарился. Все реже звучала музыка в дворцовых покоях. Меж тем женихи все настойчивее добивались руки старшей принцессы. Многих привлекала ее красота, а в придачу к ней была еще половина королевства. Но Илла одного за другим отвергала претендентов. Душа ее, однажды плененная менестрелем, принадлежала только ему.

Наконец он явился. Снова зазвучали песни над старым парком. Однако недолгой была их встреча. Илла помнила страшное предсказание астролога, но, если бы она и пренебрегла им, она бы не сумела принять своего возлюбленного. Своими руками она поднесла ему чашу вина, избавляющего от любви. Теперь она не могла верить его признаниям, относя их не к любви, а к желанию разделить с ней трон.

Полный грусти, менестрель готовился к отъезду, когда фрейлина передала ему письмо принцессы Янны. Младшая сестра спешила утешить отвергнутого жениха Иллы и предлагала ему свое сердце, обещая в недалеком будущем корону. Он не ответил и стал седлать коня. У ворот его остановил сам король.

— Рыцарь! — сказал он. — Ты любишь мою дочь, и сейчас в твоем сердце отчаяние. Оно опасный спутник, ведущий к гибели. Возьми мой перстень, а мне подари свой. Кто знает, не изменит ли это нашу судьбу, предначертанную Небесами.

Менестрель повиновался. Они обнялись, и конь умчал позднего всадника в ночь.

Со дня разлуки с возлюбленным принцесса Илла замкнулась в одиночестве и отказалась видеть и принимать кого-либо, кроме своих слуг. Янна изнывала от злобы и зависти, радовалась затворничеству сестры и с нетерпением ожидала своего часа. О, она-то не станет ждать какого-нибудь единственного. Ее выбор будет быстрым. И тогда она наденет корону на своего жениха, а сама будет править страной!

В день совершеннолетия Янны умер Добрый король. Страна отпраздновала помолвку, и на следующее утро герольды возвестили, что у народа есть новый король, супруг Янны. Увы, этот брак не сделал младшую принцессу счастливой. Ведь она сама, испугавшись страданий, отреклась от любви. Вскоре ее интригами король был низложен, и новый брак возвел на престол нового короля. И снова все повторилось. Прельщенные Янной, один за другим менялись ее избранники, но сердце ее оставалось пустым, и браки не увенчались потомством. Раздражение и злоба все больше охватывали ее. Даже теперь, после смерти короля и отречения Иллы, она не чувствовала себя хозяйкой в королевстве. Ее негодование усиливало то, что она ощущала свою зависимость от сестры. В самом деле, настоящей принцессой была Илла, а она лишь подражала ей в жестах, мыслях, словах. Увы, это было отражение в кривом зеркале. Подданные искренне любили Иллу и смеялись над потугами младшей сестры играть самостоятельную роль.

Проходили годы, и все труднее становилось Янне скрывать свою сущность. Морщины избороздили ее лицо, хитрость и злоба проступали на нем все ярче, щучьи глаза выдавали хищность натуры. Уже никто не являлся искать ее руки, страх отталкивал даже самых корыстных. И вдруг во дворец явился из дальних стран юный шут. О, как могла Янна забыть его? Ведь в ту волшебную ночь именно он собирался осуществить ее месть. Да, это он, это его рыжие локоны, его низкий лоб с грязными поросячьими глазками. Она вспомнила также его желание получить трон, «конечно, с ней в придачу». Торопясь, она прогнала из памяти его кривляющийся голос. Важно лишь то, что она получила союзника. Теперь она не будет одинока в своей ненависти к сестре!

Страшен был этот последний союз принцессы Янны. Шут годился ей даже не в сыновья, а во внуки, но исполнял роль любящего супруга. Два хищника, они объединились против одной добычи, ибо народ хранил верность памяти Доброго короля и, пока оставалась жива принцесса Илла, во дворце еще жила музыка, люди еще гордились своим королевством.

Тяжкие дни наступили для Иллы. Шут придал храбрости злобной старухе. Тысячами мелочей они пытались извести принцессу. Они крали ее вещи, запрещали ей играть и петь, распускали о ней нелепые слухи, лгали ей в глаза. Они были единодушны в своих преследованиях, но, оставаясь одна, Янна начинала мучиться сомнениями. Ее торжество над сестрой было ее же поражением. Она внушала себе привязанность к шуту и панически боялась потерять его: ведь он был ее орудием. Неважно, что и в короне он выглядел шутом. Страшнее была его игра, ведь он тоже боялся потерять ее. Их отношения были сделкой, и оба понимали это.

Жизнь Иллы меж тем стала невыносимой, она все чаще стала думать о смерти. Но внутренний голос шептал ей: «Нет, не пора…» И он не обманул ее.

Однажды ранним утром звонкая песня разбудила город. Люди увидели юного всадника с лютней в руках. Он ехал к дворцу и, вынимая из корзины розы, разбрасывал их по улице. Вот он подъехал к дворцу, и голос его зазвенел под сводами, сгоняя ласточек. Янна выглянула из окна и побледнела. Это был рыцарь-менестрель. Годы не тронули его. Он был по-прежнему прекрасен.

— Что нужно тебе, рыцарь? — крикнула она срывающимся голосом.

— Я пришел просить руки наследницы Доброго короля! — ответил он.

— Я его наследница, — торопливо отозвалась старуха.

— В таком случае ты должна уметь воспламенить костер без огня, взлететь без крыльев, сдвинуть флюгер без ветра!

— Нет, я не могу этого сделать.

— Есть ли кто еще, чья душа способна на это? — спросил рыцарь.

— Есть! — раздался откуда-то сверху суровый, глухой голос.

Люди подняли головы. В год смерти Доброго короля на одной из башенок дворца было поставлено его изваяние. Каменная скульптура изображала короля в смиренной позе, склонившегося перед крестом. Одна рука его опиралась на щит, в другой были цветы. Раздавшийся голос мог принадлежать только ему.

Толпу охватил страх. Среди жуткого молчания один лишь шут осмелился открыть рот:

— Уж не Илла ли сможет?

— Будь невеста помоложе, и то вряд ли удались бы ей эти чудеса! — подхватила осмелевшая Янна.

Но, словно принимая вызов, распахнулось окно в покоях принцессы, на одно мгновение фигура Иллы, облаченная в сверкающее белое платье, застыла в воздухе, а затем плавно опустилась на землю. Ржаво заскрипел старый флюгер, и куча хвороста, лежавшая у дверей, вспыхнула ярким пламенем.

Но это было не последнее чудо, свершившееся на глазах толпы. Рыцарь, соскочив с коня, протянул к Илле руки. Прозрачная ткань, окутывающая ее голову, соскользнула, открыв лицо принцессы. На нем не оказалось и морщинки. Любовь вернула ей молодость и красоту.

— Это твое чудо, рыцарь? — шепнула принцесса, ощутив внезапное преображение.

— Так же, как и твое, Илла, — ответил он, целуя ее.

С криками торжества народ поднял их на руки, чтобы нести во дворец. Но дорогу им преградили Янна и шут. Они бесновались и кричали, пытаясь помешать толпе, но ни в ком не могли вызвать ни страха, ни сочувствия. И впрямь, кривляющийся шут в королевской короне и озлобленная старуха, изрыгающая ругань, являли собой зрелище, достойное базара, а не дворца. Внезапно Янна поскользнулась и упала. Рыжий гаер растерянно оглянулся и бросился бежать. В то же мгновение тело Янны странно свернулось и уменьшилось, и на глазах людей она превратилась в огромную щуку с выпученными глазами. Изгибаясь и шлепая по земле хвостом, она устремилась за шутом.

Дорога была свободна. Дивная музыка вновь зазвучала во дворце Доброго короля.