Глава 7 НАЙДИТЕ ЖЕЛАНИЕ СВОЕЙ ДУШИ: ПЕРЕОРИЕНТАЦИЯ МОТИВАЦИИ

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Глава 7

НАЙДИТЕ ЖЕЛАНИЕ СВОЕЙ ДУШИ:

ПЕРЕОРИЕНТАЦИЯ МОТИВАЦИИ

Где сокровище ваше,

Там будет и сердце ваше

Иисус

Наши привязанности — это лишний психологический и духовный багаж. Однако, многие люди обеспокоены тем, что отказавшись от своих привязанностей, они станут апатичными и безрадостными. Этот абсолютно ложный страх продиктован допущением, что мы нуждаемся в привязанностях в качестве источника мотивации; например, мы должны быть привязаны к деньгам, чтобы работать, или нам нужно страстно желать известности, чтобы заниматься спортом или искусством.

Некогда я в это верил. В результате, мой первый сеанс психотерапии оказался для меня шоком. В то время я только что приступил к изучению психиатрии, и придя в кабинет психотерапевта и усевшись в кресле, я с нетерпением ожидал узнать больше о сознании и о самом себе. Первые двадцать минут я испытывал восхищение и волнение от нашего исследования целей и образцов, которыми я руководствуюсь в своей жизни. Но когда мы попробовали копнуть глубже, я стал ощущать все нарастающую тревогу. Внезапно я был поражен своими собственными словами: "Если вы меня вылечите, то из меня никогда ничего не выйдет".

Это было мгновение полнейшего ужаса, и, одновременно, начало освобождения. Я был глубоко убежден, что отчаянно нуждаюсь в своих страхах и привязанностях, чтобы побуждать себя к действию, и что без них я превратился бы в равнодушного лентяя, не расположенного что-либо делать или добиваться чего-то значительного. Позднее, когда освобождение от каждой привязанности приводило не к тупому безразличию, а к радостному ощущению свободы и силы, я мог бы, оглядываясь назад, посмеяться над этим убеждением. Но в тот момент оно казалось мне совершенно естественным.

Такого рода убеждения происходят от нашей склонности путать желания и привязанности. Желания представляют собой необходимую и естественную часть жизни, тогда как привязанности — это источник ненужных страданий. В силу этого различия, когда мы отказываемся от привязанностей, все наши желания остаются при нас, и мы, по-прежнему, имеем мотивацию жить полной и хорошей жизнью. Фактически, нам даже легче это делать, поскольку мы перестаем быть беспомощными марионетками, подвешенными на нитках наших маниакальных пристрастий, которые искажают наши жизненные приоритеты и ценности. Отказ от привязанностей делает нас не безразличными, а спокойными, не безрадостными, а довольными, не равнодушными к другим, а более любящими и заботливыми. Согласно Патанджали, который две тысячи лет назад написал один из классических текстов йоги: "Когда мы достигаем непривязанности, нам открываются природа и цель существования".

Возьмите великих святых и мудрецов. Они могли быть свободными от привязанностей, но посвящали всю свою жизнь заботе о благополучии всех людей и даже всех живых существ. Освободившись от непрестанной гонки за четырьмя физическими благами, они могли руководствоваться более высокими побуждениями.

ВЫСШИЕ ПОБУЖДЕНИЯ

Когда ум меньше сотрясают бури противоречивых страстей, он ощущает мягкое притяжение более тонких, более зрелых побуждений, которые здоровее, благороднее, и в конечном счете приносят гораздо большее удовлетворение, чем обычно занимающие нас желания. К числу таких более зрелых побуждений относятся желания истины и справедливости, доброты и альтруизма, прекрасного и божественного. Один из отцов-основателей западной философии, Платон, выразил это в своей знаменитой триаде высших ценностей — истины, красоты, и добра.

Эти желания называют "высшими побуждениями" или "мета-мотивами", и их бесконечно уважают все великие религии. Хотя их понимают совершенно по-разному — например, как высшие чакры в индуизме или йезер тов ("благие склонности") в иудаизме — эти высшие побуждения признает, почитает, и воспитывает каждая из традиций. Их развитие составляет главную цель духовной практики.

Излечение божественной ностальгии

На вершине высших побуждений находится тяга к само-превосхождению. Это желание выти за пределы нашей обычной, ложной и суженной самотождественности, пробудиться к полноте нашего бытия, и осознать свою подлинную природу и подлинную взаимосвязь с божественным. Это непреодолимый зов вспомнить, кто мы есть на самом деле, познать наш Источник, и даже соединиться с ним. Называют ли ее тоской по Богу, влечением мокша, или желанием соединения с Дао, эта тяга к просветлению являет собой самое высшее побуждение — по словам великих религий, единственное, которое, в конечном счете, обещает подлинное удовлетворение и блаженство. Не важно, какие иные желания мы удовлетворяем, сколько мы имеем денег, секса, и власти; неважно даже сколько добра мы творим в мире — если тяга к просветлению остается не реализованной, мы страдаем от "божественной ностальгии" или "божественной неудовлетворенности": ощущения, что мы в чем то несовершенны, чего-то не достигли, или находимся не на своем месте. Блаженный Августин, один из наиболее влиятельных христианских богословов, так выразил эту мысль: "Наши сердца не знают покоя, пока не успокоятся в Тебе". Ему вторят слова Руми: "Единственный настоящий покой приходит, когда ты наедине с Богом".

Издержки невнимания к высшим побуждениям

По контрасту с великими религиями, наши западные культура и психология зачарованы более низкими побуждениями — например, желаниями денег, секса, и власти — и по большей части слепы к существованию высших побуждений. Это одна из величайших трагедий человечества. Но это не единственные издержки нашей слепоты к мета-мотивам. Высшие побуждения, по-видимому, составляют неотъемлемую часть нашей сущности. Поэтому отрицать их — значит страдать от поверхностного и искаженного взгляда на человеческую природу. Гарвардский психолог Гордон Олпорт писал:

Теории человеческой природы... обладают властью возвышать или принижать эту природу. Унизительные допущения обесценивают человеческих существ; великодушные допущения их возвышают.

Игнорировать мета-мотивы — значит лишать себя чего-то жизненно необходимого для нашего благополучия. Для нашего процветания могут быть необходимы добро, истина, и красота; нам может быть нужно работать ради мира и справедливости, чтобы найти смысл в жизни; и на может быть нужно проявлять доброту и сострадание, чтобы жить и любить в полную силу. Фактически, если мы не уважаем и не выражаем наши мета-мотивы, мы вполне можем остановиться в развитии и страдать от "мета-патологий". Так предполагают великие религии.

С этим соглашаются все больше психологов, в том числе Абрахам Маслоу, который потратил большую часть своей жизни, изучая исключительно здоровых людей. Маслоу просматривал религиозную и психологическую литературу и обнаружил более десятка специфических мета-патологий. В их число входят нигилизм и ощущение бессмысленности жизни, цинизм и недоверие к другим людям, отсутствие ценностей и руководящий принципов, чувство отчуждения от общества, и безнадежное отношение к будущему.

Маслоу поспешил указать, что многие из этих мета-патологий ныне широко распространены в западном обществе и представляют серьезную угрозу для нашей культуры. Это как раз то, чего следовало ожидать, учитывая, что наша культура в такой степени отрицала и подавляла высшие побуждения. Признание и воспитание мета-мотивов может быть жизненно необходимым не только для отдельных людей, но и для культуры и цивилизации в целом.

К счастью, великие религии не только описывают высшие побуждения, но и предлагают методы для их развития.

Воспитание высших побуждений

Великие религии призывают нас переориентировать наши желания и наслаждаться преимуществами зрелых побуждений. Они умоляют нас перестать искать вне нас самих те источники удовлетворения, которые можно найти только внутри. Они побуждают нас осознать ограничения физических удовольствий, как бы приятны они ни были, и оценить несказанные наслаждения духа; избавиться от пристрастий к временным способам удовлетворения и взамен искать источник всякого удовлетворения.

Эту переориентацию желаний традиционно описывали как "очищение". Сегодня мы называем этот процесс созреванием мотивации. Но вне зависимости от названия, великие религии единодушно подчеркивают его важность.

Утонченное описание этого созревания принадлежит Рамакришне, индийскому святому XIX века, который был одним из самых замечательных духовных практиков всех времен. Он родился в 1836 году, и еще в детском возрасте у него начали возникать спонтанные духовные переживания; к двадцати годам он значительно продвинулся в практике одной из разновидностей индуизма. Не довольствуясь этим, он начал практиковать и другие разновидности, а затем буддизм, ислам, и христианство. Он быстро достиг в них глубоких пробуждений, которые позволяли ему непосредственно переживать истины каждой традиции. Описывая созревание мотивации, Рамакришна опирался на собственный непосредственный опыт:

Стремление к Богу возникает так же самопроизвольно, как голод или жажда. Это просто вопрос времени. Желание достижения божественного не может возникнуть, пока человек в той или иной степени не удовлетворил желания мирской жизни или не научился видеть дальше них и не освободился от них... Постоянный поиск эгоистических наслаждений не только отнимает у тебя то, что принадлежит тебе от рождения — а именно, осознание, приносящее бесконечное блаженство — ограничение жизни погоней за удовольствиями неизбежно порождает страдания не только для тебя самого, но и для других... Подобно лебедю, каждый год летящему на север, подлинный человек неудержимо движется вперед в одном направлении — навстречу Истине.

Поначалу нам приходится трудиться, а порой даже бороться, чтобы перенаправить побуждения, закостеневшие от многолетней привычки. Но с течением практики они постепенно смягчаются, и высшие побуждения становятся легкими привычками, которые мягко направляют нас к высочайшему благу. Конфуций дал нам превосходный пример того, как побуждения могут становится зрелыми, если их воспитывать на протяжении всей жизни:

В пятнадцать лет я всем сердцем отдавался учению,

В тридцать я твердо стоял на ногах,

В сорок я больше уже не испытывал замешательства,

В пятьдесят я знал, какова воля Небес,

В шестьдесят я покорно внимал ей,

А в семьдесят я мог следовать велениям собственного сердца, ибо то, чего я желал, более не выходило за границы правильного.

Это одно из наиболее утонченных описаний созревания мотивации, существующих в истории.

? Конфуций начинал с прилежной учебы.

? К тридцати годам его убеждения имели под собой твердую почву.

? В сорок лет он был свободен от сомнений и конфликтов, порождаемых противоречивыми страстями.

? К пятидесяти годам его ум достаточно успокоился и прояснился, чтобы ощутить тягу мета-мотивов.

? К шестидесяти он настолько освободился от противоречивых влечений, что мог беспрепятственно следовать этим высшим побуждения.

? Наконец, в семьдесят лет его сердце и ум столь преобразились, что он хотел только добра и мог беззаботно и незамедлительно следовать их желаниям.

В описании Конфуция скрыт важнейший, мало осознаваемый секрет: отказ от привязанностей и воспитание зрелых побуждений, сопровождающие духовный рост — это вовсе не жертва. Скорее, это просто перерастание, выход за пределы менее зрелых и удовлетворяющих наслаждений. Подобно тому, как детские желания кукол или игрушек естественным образом проходят, когда мы начинаем испытывать взрослые удовольствия, так и обычные взрослые желания, скажем, славы или признания, бледнеют и становятся менее интересными, когда мы вкушаем наслаждение высших побуждений.

*   *   *

Нам нет нужды отказываться от обычных удовольствий и развлечений. Нам нужно лишь отказаться от своей привязанности к ним. Освободившись от страстей и страхов, мы сможем даже в большей мере наслаждаться ими. "Ищите же прежде Царства Божия и правды Его" — говорил Иисус — "и это все приложится вам" (Мат 6:26).