2. Тоска по пропавшим без вести – желание быть снова с ними

2. Тоска по пропавшим без вести – желание быть снова с ними

Желание снова оказаться вместе с пропавшими без вести, разумеется, очень сильно. В состоянии бодрствования это желание как невыполнимое и причиняющее слишком сильную боль подавляется, но оно находит яркое выражение в снах клиентов.

«Кадры» из сна Н., молодой женщины из одной из Африканских стран, у которой нет никакой связи с семьей, демонстрируют это желание очень отчетливо:

Н. находится в темном лесу, ей очень страшно. На руках у нее младенец. Ее брат – рядом с ней, чему она очень рада. Но в то же время ей тревожно, т. к. брат во сне – глухонемой. Она задает ему множество вопросов, а он в ответ лишь улыбается.

У нее ощущение, что ее преследуют. За ними гонятся три солдата. Н. говорит им, чтобы они оставили брата в покое – раз он глухой, то не мог ничего слышать, а значит и ничего не знает. Один солдат все же угрожающе приближается. Н. проявляет невероятную силу, борется с солдатом и перерезает ему горло.

Еще во сне, но и после пробуждения, она потрясена тем, что в своем сне смогла убить солдата. Даже три дня спустя, пересказывая этот сон на психотерапии, она сбита с толку. Она напугана собственной жестокостью, и страдает от того, что ее брат оказался во сне глухонемым. Поскольку уже два года она ничего не знает о своей семье, то воспринимает сон буквально и очень боится, что ее брат на самом деле оглох.

В толковании сна я пытаюсь показать, что отчасти он правдив: она действительно не может поговорить с братом – ее слова не могут достичь его ушей (глухой), а она не может услышать его (немой). Разумеется, это не означает, что он и на самом деле оглох и онемел. Сон говорит исключительно о невозможности для брата и сестры установить в настоящее время контакт друг с другом.

В этом сне выражена также и ее потребность в любой момент защитить младшего брата – если нужно, то и путем насилия. Н. саму много раз арестовывали и пытали; отца убили солдаты.

Ее агрессия против солдата, угрожавшего ей и ее брату, возвращает к реальным событиям, которые пережила Н. и ее семья.

Поначалу Н. не понимает, что означает младенец, которого во сне она держит на руках. В ходе нашего разговора она предположила, что это нечто вроде вновь открывающихся возможностей для дальнейшей жизни в Европе. Но для брата и остальной семьи она готова была от этого отказаться.

Г-жа Ц., тоже из Африки. Ее отец, по-видимому, убит военными, контакт с семьей утерян во время побега. Ц. увидела во сне свою мать.

Вот она снова в родном доме. Воскресенье – мать и дочь собираются в церковь. По дороге Ц. встречает подругу. Мать идет дальше одна. Ц. следует за ней вместе с подругой. Поскольку мать удаляется все дальше, Ц. начинает беспокоиться. Подруга показывает на другую дорогу, по которой можно сократить путь. Ц. видит мать перед собой, но не может ее догнать. Она видит мать молящейся, но ее пугает, с каким исступлением мать молится. Ц. хочет подойти к ней, но не может.

Н., оторванная от своих братьев и сестер, рассказала о сне, очень похожем по своей динамике на сон Ц.

Она идет по улице вдоль рва. Вдруг на другой стороне она видит своих братьев и сестер. Она отчаянно хочет к ним, кричит и зовет их. Они реагируют на ее зов, но не отвечают на ее вопросы. Они только улыбаются и жестами показывают, чтобы она перебралась к ним. Н. пытается найти переправу через ров, но тот расширяется и расширяется, а братья и сестры оказываются все дальше и дальше, пока вовсе не исчезают из глаз.

В обоих этих снах сначала исполняется желание – женщины воссоединяются с пропавшими без вести близкими. Но по дороге они все больше теряют с ними контакт. Со все большим трудом и возрастающим страхом они пытаются приблизиться к родственникам, но ничего не получается. Частица реальности проникает в сон и препятствует желаемой встрече.

Обе женщины очень взволнованно рассказывали о своих снах, и обе говорили о том, что, проснувшись, испытывали сильную тоску по своим семьям. Такие сны весьма показательны для родственников исчезнувших людей и выражают как страстное желание увидеть любимого человека, так и медленный и болезненный отрыв от него (Irmler, 2001).

Д. рассказала о своем сне, в котором она разговаривает с матерью. Когда через несколько дней она пришла на сеанс психотерапии, волосы у нее были уложены иначе, чем обычно.

Во сне Д. встретилась со своей матерью, которая была к ней очень внимательна. По просьбе матери она рассказала ей обо всем, что случилось после их разлуки и как она себя чувствует сейчас. Перед этим мать спросила, почему дочь укладывает волосы иначе, чем прежде. Д. также спросила мать, как ей живется и что произошло за последние годы. Задав эти вопросы, она проснулась.

Сон опечалил Д. Ей хотелось бы услышать ответы матери, и она надеется увидеть ее во сне еще раз. Изменив прическу на ту, которую знала мать, она чувствует себя ближе к ней. Благодаря этому внешнему изменению Д. выглядит снова так, как это должно было сохраниться в памяти матери. В течение пяти недель она причесывалась именно так, затем вновь вернулась к своей обычной – новой – прическе. Таким образом, укладка стала переходным объектом, давшим Д. возможность на некоторое время почувствовать себя ближе к матери и лучше контролировать свой страх за ее судьбу.

Как психотерапевт европейской школы я предлагаю европейский способ толкования снов клиентов: страхи и надежды, находящие свое выражение во сне, абсолютно реальны – но облечены в форму сказочных историй и поэтому нуждаются в анализе и интерпретации. Разлука и страх за близких – подлинные, даже если в состоянии бодрствования они вытесняются. И если они находят свое символическое выражение во сне, мы можем попытаться разобраться в этом в ходе наших разговоров.

Если понимать эти символы как бессознательные чувства, то можно ослабить страхи клиента и рассматривать сны как шанс на дальнейшее саморазвитие.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.