Глава IV «Ungrateful child» – «Неблагодарный ребенок»
Глава IV
«Ungrateful child» – «Неблагодарный ребенок»
– Вот когда ты вырастешь, и станешь самостоятельно зарабатывать, ты будешь покупать и носить то, что хочешь. А пока будешь носить то, что мы тебе купили.
– Не буду.
Из разговора родителей неблагодарного ребенка с ним, неблагодарным.
Благодарность…
«Как много в этом звуке…» (Пушкин А.С. «Евгений Онегин», глава седьмая).
Она – то, чего ожидают родители от своего ребенка, и на что они – с полным, как им кажется, основанием – вправе рассчитывать.
Хотя бы даже за то, что они дали ему жизнь.
Уже за одно это – по мнению родителей – ребенок должен и обязан быть им благодарен.
Пожизненно.
А еще – они его воспитывают.
Бесплатно.
И за это он тоже им должен.
И – обязан.
По крайней мере, быть благодарным.
Такова их логика.
Которая совпадает с их волей.
Но насколько обоснована эта их логика?
Родили?
Да.
Однако просил ли их об этом их ребенок?
Нет.
Это была не его, а их инициатива.
Или Вы с этим не согласны?
В таком случае давайте обяжем каждого ребенка ежедневно неоднократно благодарить своих папу и маму: «Большое тебе, папуленька, спасибо за то, что ты меня зачал! И тебе, мамуленька, спасибо, что ты не сделала аборт, когда была беременна мною!».
Так?
И кто мы с Вами тогда будем после этого?
И каким-таким словом нас после этого надо будет назвать?
Светочами?
Воспитательного разума?
Или все же как-то иначе?
Требовать от ребенка благодарить родителей за совершенный ими акт его рождения – еще б?льшая бестактность (не правда ли, весьма редко встречающееся слово при определении отношения родителей к детям?), чем попрекать его куском хлеба.
Такое требование сродни вымогательству.
Достойному – по самому своему определению – никак не поощрения.
И даже – не снисхождения.
Что заслужил, то и получи.
По факту.
И – по полной программе.
Да, родители могут хотеть благодарности от своего ребенка.
Но для того, чтобы ее получить, одного их желания отнюдь не достаточно: нужны конкретные действия, направленные на обеспечение получения желаемого.
Будущее не интересуется, по какой программе вы занимались Воспитанием Вашего ребенка.
И занимались ли Вы вообще его Воспитанием.
Быть может, Ваше взаимосотрудничество с ним строилось на совершенно иных принципах, нежели воспитательные.
Будущее выстраивается от причины к следствию.
По следствиям же выясняются их причины.
Действиями определяются их последствия.
По последствиям можно судить о действиях, их вызывающих.
Диапазон последствий Воспитания или не-воспитания, сказывающихся на отношениях между людьми, чрезвычайно широк, и проявления их безмерно разнообразны.
От единения – до отчуждения.
От уважения – до презрения.
От любви – до ненависти.
От благодарности – до проклятия.
По ним же, этим проявлениям, восстанавливается и порядок, и характер действий, послуживших причинами последствий.
Проследим путь от последствия, называемого родителями «черной неблагодарностью ребенка», к истокам, то есть, к причине, порождающей такое последствие.
Представим себе вполне конкретную, реальную жизненную ситуацию, многократно возникающую в любой семье.
Называется она – покупка.
В данном случае – ребенку.
Одежды или обуви.
Для него.
Итак, ребенок вырос из своих одежек-обувок.
Да и поизносились они.
Что делать?
Естественно, покупать новое.
Кому?
Ребенку или родителям?
Покупают родители.
Но – ребенку.
Что же получается?
Покупают вещь родители, а носить ее предстоит ребенку.
Чувствуете возникающую коллизию?
Дальше – больше.
Родители в лице (чаще всего) мамы, совершая покупку вещи, предназначенной для их ребенка, сообразуются с их – родительскими – представлениями о том, «что такое хорошо и что такое плохо» для их чада.
После приобретения искомой вещи мама, обуреваемая сладким предчувствием предстоящей встречи с осчастливливаемым ею ребенком, радостно и стремительно мчится домой.
Она уже мысленно видит и предчувствует ту безмерную благодарность, которую излучают глаза ее ребенка и источает все его поведение.
Она уже почти счастлива.
Осталось до полного счастья – всего ничего: увидеть и ощутить эту благодарность воочию и непосредственно.
Вот тут-то и начинается нечто совершенно – казалось бы – непредсказуемое и уж точно – полностью неожиданное для нее.
Увидев мамину покупку («Для тебя, деточка, старалась!»), ребенок, вместо того, чтобы броситься маме на шею, обнять и расцеловать ее, начинает часто-часто моргать, и из этих морганий потекли слезы.
Горькие-горькие.
Ручьем.
– Мамочка! Но такое уже не носят!!!
– Какое-такое «такое»? Оно что – недоброкачественное?
– Доброкачественное.
– Не твой размер?
– Мой.
– Так в чем тогда дело?
– Дело в том, что оно несовременное, немолодежное и немодное. Вот в чем.
– Вот когда ты вырастешь, станешь взрослой, начнешь сама зарабатывать деньги, тогда и будешь покупать, то, что тебе хочется, и то, что тебе нравится, а пока будешь носить то, что тебе купили родители.
– Не буду!
– Что? Что такое??! Что за капризы??!!
– Не буду носить это!!
– Нет, будешь!!!
– Нет, не буду!!!..
…Полундра! Свистать всех наверх! Бунт на корабле!
Так благостно и благопристойно плывшем до этого в уютную гавань семейного счастья.
Конечно, капитан корабля на своем корабле – «первый после Бога».
За невыполнение его приказания можно оказаться либо вздернутым на рее, либо же выброшенным за борт – акулам на корм.
Либо же – сначала вздернутым, а потом – выброшенным.
Конечно, в нашем случае дело до этого не дойдет: не та у нас коллизия.
Но революционная ситуация, как говорится, налицо.
Почти такая, как на броненосце «Потемкин» в 1905-м году: «низы не хотят», «верхи не могут».
Конечно, сейчас – не 1905-й год.
И современная семья – не броненосец «Потемкин».
В итоге таки все остались живы.
Но здоровы ли?
Каждый участник только что описанных событий получил свою рану.
Прямо в душу.
Рану кровоточащую.
Незаживающую.
Мама оказалась раненой разрывной пулей «черной неблагодарности» своего ребенка, ребенок – осколком маминой фугасной бомбыарядагоиног осколком маминого неуважения и непонимания.
Но за что, собственно говоря, ребенок должен был быть благодарен в такой ситуации?
За то, что ему купили вещь, нося которую на себе, придется сносить иронические, насмешливые, или, что еще горше, сочувственные взгляды?
За то, что, ходя в этой вещи, носящий ее будет переполняться чувством собственной неполноценности?
За это??!
Да, конечно, не место красит человека, а человек красит место.
Но сегодня – не период послевоенной разрухи, и то, во что человек одевается и обувается, должно быть, по меньшей мере, уместно.
Что для этого требуется от родителей?
Кроме денег?
Немногое.
Всего-лишь-навсего – посоветоваться со своим ребенком.
По поводу того, что именно и какое именно ему купить.
Ведь носить-то купленное придется ему, а не им.
Еще лучше – поехать в «Детский Мир» вместе с ним, и там, на месте, определиться, что и к чему.
Не слишком сложно, не правда ли?
Что же в таком случае помешало нашим виртуальным родителям поступить именно так, по-человечески и по-разумному?
Почему же тогда мама поехала в «Детский Мир» за покупкой для своего ребенка одежки-обувки одна, а не вместе со своим ребенком?
Потому что поступить именно так диктовало ей ее Воспитание, согласно которому потакать, поблажать, потурать, потворствовать капризам и прихотям ребенка считается крайне дурным тоном.
А если это не каприз и не прихоть?
А если это вполне резонное и законное право Человека претендовать на то, чтобы носить на себе не только то, что «по-плечу», но и по вкусу, сообразуясь, естественно, с финансовыми возможностями покупающего одеваемое-обуваемое?
Действительно, где начало того конца, которым заканчиваются вполне обоснованные права и начинаются капризы?
В этом вопросе Воспитание ведет себя, как ретивый охранник, действующий под девизом «лучше перебдеть, чем недобдеть».
В любой системе Воспитания, отношения между воспитующим и воспитуемым изначально предельно ассиметричны: воспитующий повелевает, воспитуемый подчиняется.
Однако сегодня дети, которые нормально растут и нормально развиваются, уже не молчат в ответ на безапелляционный диктат кого бы то ни было, будь то родители или иные взрослые, наделенные или наделившие себя властными и воспитательными полномочиями.
Кануло в Лету – безвозвратно! – то время, когда родители императивно диктовали своему ребенку, а тот безропотно подчинялся диктату.
В том числе, относительно того, что ему носить на себе и с собой, с кем ему дружить, а с кем – нет, чем ему заниматься и чем увлекаться, на ком жениться (по принципу: «Адам, вот тебе Ева, выбирай себе жену»), или – за кого выходить замуж.
Да, безусловно, стремление оградить своего ребенка от дурного влияния дурно влияющих вполне понятно и объяснимо, но понять мотивы действия и объяснить само действие отнюдь не означает оправдать и поощрить любое мотивированное действование.
Взрослого по отношению к невзрослому – особенно.
Представьте себе, уважаемый/уважаемая Читатель/Читательница, хотя в данном случае обращение адресуется, в первую очередь, именно Читательнице.
Вы спешите с работы домой.
Уставшая.
Расстроенная – донельзя.
Перед этим Вам пришлось выслушать какие-то дурацкие претензии со стороны Вашего Начальника, а ведь он не просто дурак, но – хуже дурака.
Ведь кто страшнее дурака? – дурак с инициативой (см.: Даниил Гранин «Иду на грозу»), обожающий посылать своих подчиненных: «Поди туда, не знаю куда; принеси то, не знаю что».
А потом – распекать.
Их же.
За не-принесение.
Требуемого.
А после работы Вас обвесили, обсчитали, а потом еще и обругали в магазине.
А в транспорте – по дороге домой – Вам наступили – очень больно! – на ногу, надышали Вам в лицо перегаром, и в крайней теснотище оборвали пуговицу на Вашем единственном плаще.
А, переходя дорогу, – на «зебре», на зеленый для Вас свет, – Вы были обданы холоднющей и грязнущей водой из местной лужи промчавшейся мимо машиной крутого мажора.
А, – в довершение Ваших, ничем не спровоцированных Вами, злоключений Вас еще и облаяла и чуть не покусала невесть откуда взявшаяся псина.
И в этих, прямо скажем, экстремальных для психики любого нормального человека условиях единственным, что грело Вашу душу, было ожидание.
Радостное.
Того, что сейчас Вы придете домой, и Вас с неописуемым и самозабвенным восторгом встретит Ваш замечательный и обожаемый Вами ребенок, соскучившийся и по Вам, и по приготовленному Вами обеду («Сейчас, сейчас, я разогрею, потерпи всего минуточку!»).
Вам осталось сделать всего-навсего несколько шагов – вот оно уже, Ваше парадное!
И тут – о, ужас! – Вы видите, что на лавочках, где обычно заседают старушки, греющие свои косточки на солнышке и перемывающие косточки соседям, восседают дворовые и приходящие, мягко говоря, тинейджеры, и с диким ржанием и гоготанием, в полный ненормативной лексикой голос, обсуждают их, тинейджерские новости: кто – кому; кто – кого; кто – как; кто – с кем.
Судя по количеству близлежащих свеженаделанных окурков и опивков, сидят они уже здесь давно.
И – ни в чем себе не отказывают.
Демонстративно наплевав на асфальт и – что приводит их в особое возбуждение – на явно неодобрительные взгляды прохожих и проходящих.
Может это зрелище оставить Вас равнодушной?
Конечно же, нет, ведь Вы же – мать!
Тинейджерам, естественно, Вы ничего не сказали – к чему Вам дополнительные проблемы, не так ли?
Зато, едва попав ключом в замочную скважину (руки-то трясутся от только что увиденного и услышанного), стремглав вбежав в квартиру, Вы – «с места в карьер» – атакуете своего ребенка-подростка: «Ты же, смотри, не употребляй!» (далее следует обширный перечень того, употреблять чего категорически не следует).
Интересно, как Вы думаете, какая будет реакция на Вашу пространную тираду Вашего ребенка-подростка?
Догадались?
Судя по выражению Вашего лица, – нет.
Не догадались.
Как не догадались и о том, что делать то, что Вы только что наделали, Вам категорически не следовало.
«Как это «не следовало»?», – грозно-недоумевающее спросите Вы.
И продолжите: «Ведь все сказанное мной было сказано для его же (ее же) пользы!».
Бедная, бедная польза!
Как много глупостей и дикостей, учиняемых людьми, ими же сваливалось и сваливается на нее.
Как будто польза – это нечто, лежащее на дне помойной ямы, а сверху на нее вываливается что попало: всякая гадость и всевозможные нечистоты, дескать, польза все стерпит, все выдержит на себе и все сама само собой оправдает и поправит.
Ведь, к примеру, сжигая на кострах аутодафе еретиков, палачи – и те, кто выносил приговоры, и те, кто их добросовестно исполнял, – пеклись (извините за почти невольный каламбур) исключительно о пользе казнимых, ибо такая, прямо скажем, зажигательная процедура призвана была служить очищению заблудших душ от скверны.
Радеющая о благе своего чада родительница, самозабвенно и исступленно (не правда ли, какое замечательное слово придумали наши пращуры!) произносящая перед своим ребенком-подростком свою пламенную инвективу против сквернословия, алкоголеупотребления, табако-и-не-только-курения, глубоко убеждена, что совершает исключительно полезное действо как проявление хорошего Воспитания.
А как на самом-то деле?
А так же, как если к Вам в гости пришли – по Вашему, заметьте, приглашению – Ваши друзья, а Вы произносите перед ними тираду примерно такого содержания: «Здравствуйте, гости дорогие! Проходите, чувствуйте себя, как дома, не забывайте, что вы – в гостях. Раздевайтесь, разувайтесь, надеюсь, вы свои носки постирали, прежде чем обуть наши тапочки? Кстати, как раз перед Вашим приходом мы повесили на окна новые занавески. Так вот, к вам у нас просьба: не сморкайтесь, пожалуйста, в них».
Как Вы полагаете, какова будет реакция Ваших гостей, теперь уже, – конечно же, бывших Ваших друзей?
Безусловно, по форме своего проявления она будет существенно отличаться от реакции Вашего ребенка-подростка на Вашу воспитующую тираду, вызванную впечатлением от встречи с тинейджерами местного разлива.
Однако по своей сути эти реакции будут тождественны.
Поскольку и одна, и другая будут ответом на один и тот же вызов.
Брошенный Вами.
Чувству собственного достоинства: в одном случае – Ваших гостей и – по сути – теперь уже бывших Ваших друзей; в другом случае – Вашего ребенка-подростка.
Ведь что Вы на с?мом деле сделали по отношению и к ним, и к нему?
Вы и одних и другого фактически унизили и оскорбили.
Ничем не-спровоцировано.
Ничем не вынуждено.
Ничем не оправдано.
Никем из них не заслужено.
В общем – незаслуженно.
Их реакция на Ваше по сути дела хамство будет вполне предсказуемой.
И – совершенно нелицеприятной.
Крайне неприятной для Вас.
Не будет Вам никакой благодарности ни за Ваше благорвение, ни за Ваше благорадение.
И не зачтется ни то, ни другое Вам в «плюс», поскольку из Вашего «хотела как лучше», получилось одно сплошное «как всегда».
Отсутствие благодарности воспитующему со стороны воспитуемого далеко не всегда является выражением и проявлением черной неблагодарности cо стороны последнего.
Часто, слишком часто оно является ничем иным, как сигналом для воспитующего задуматься: действительно ли совершаемое мною во благо воспитуемого является именно таковым?
Хотите благодарности от Вашего ребенка?
Извольте постараться.
И не тем, что Вы его произвели на свет – это Вам не в зачет от него: Вы предстали перед ним как данность, а за саму по себе явку на зачет «зачет» не ставят.
И не Вашей заботой и беспокойством о том, чтобы он был сыт, обут, одет и обстиран: это вещи априорные.
И даже не Вашей любовью к нему: родительская любовь к ребенку воспринимается им как должное и само собой разумеющееся.
Благодарность – и притом сполна – Вы сможете получить от своего ребенка только за то, что им ценится в Ваших отношениях к нему больше всего на свете: больше заботы о нем; беспокойства о его здоровье и благополучии; больше сам?й с?мой искренней и самоотверженной любви к нему.
Что же это такое – это загадочное «что-то»?
Это то, что встречается крайне редко в отношениях родителей к детям, а ценится последними чрезвычайно высоко.
Это что-то – уважение.
К своему сыну/дочери как к самодостаточной личности.
К его/ее суверенным правам.
В том числе – к его/ее праву иметь собственное мнение по любому вопросу.
Далеко не всегда и совершенно не обязательно совпадающее с мнением родителей.
К его/ее праву не только высказывать, но и отстаивать свою точку зрения, и на равных участвовать в выработке консенсуса как взаимоприемлемого решения.
Именно за такое отношение к себе в семье сын/дочка к маминому приходу с работы будет всегда готов/готова не только почистить картошку, не только протереть пыль с мебели с применением соответствующей тряпочки и полироли бренда… (вниманию производителей и распространителей полиролей: здесь могла быть ваша реклама!), но и пропылесосить все имеющиеся в доме ковровые покрытия.
И все это, заметьте, без каких бы то ни было требований со стороны взрослых.
А на праздник «Восьмое марта», пока мама спит – ведь сегодня же – выходной! – сын (дочка такого точно не сделает, почему – сейчас увидите), возьмет сковородку, нальет на нее умеренную дозу растительного масла, высыплет на нее же макарон из картонной пачки, покрошит туда же докторской колбаски, и когда все это «заскворчит», аккуратно выложит содержимое сковородки на тарелку: «Мама! Завтрак готов!».
И счастливая от такого восьмимартовского подарка мама будет пробовать приготовленное сыном-дошкольником кушанье, и, поблагодарив за завтрак, скажет: «Ты знаешь, сын, все – замечательно, и будет совсем здорово, если макароны еще и отварить перед поджариванием».
Дочка такого, конечно же, не сделает, ведь у нее изначально несколько иные представления о кулинарии, но – не беда: она тоже найдет, чем поздравить маму с праздником, и это тоже будет и неожиданно, и радостно.
Ведь друг познается не только в беде, но и в радости.
А друг, как сказал почти две тысячи лет назад Марк Фабий Квинтилиан, это тот, кто стремится помочь, даже когда не может.
Друг же помогает другу безо всякого расчета на благодарность.
На то он и друг.
Будь то мама или папа, сын или дочка.
И не будет ни папе, ни маме благодарности – ни от сына, ни от дочки за пусть даже продиктованные самыми благими намерениями воспитательные акции, тем более, если последние сопряжены с предположением, что сын или дочка могут совершить нечто недостойное.
Подобного рода предположение уже само по себе есть жестокое оскорбление и мерзопакостное унижение.
Разрушающее и чрезвычайно хрупкие и ранимые доверительные отношения между людьми, и их дружбу как взаимопомощь без каких бы то ни было претензий и расчетов на благодарность.
И любые попытки оправдаться, по крайней мере, в отношении своего ребенка-подростка тем, что, дескать, «мал еще свой характер показывать», обернутся тем, что когда, наконец-то, он станет не-мал, мало от него не покажется.
Никому.
Родителям – в первую очередь.
И кого родителям тогда в том винить?
А некого.
Кроме самих себя и осуществляемого ими Воспитания.
«Так что же это такое?!», – с чувством собственного задетого честолюбия воскликнете Вы, уважаемая Читательница.
«Что, я должна буду спокойно и равнодушно смотреть, как мой ребенок, моя кровинушка, будет пить, курить и сквернословить, нарушая общественный порядок и терзая душевный комфорт матери? Так, что ли, по-Вашему?!».
Не так.
Конечно же, не так.
И совсем уж не так, как зачастую представляют себе свою родительскую миссию ретивые папаши и мамаши, рьяно радеющие о благонравии и благолепии своих дитятей.
Представьте, например, что Вы решили проводить систематическую профилактическую воспитательную работу «среди» Вашего ребенка.
Предыдущую попытку Вы предпочли счесть неудачной, списав свое воспитательное фиаско на проявленную Вами горячность, вызванную форсмажорностью предшествующих ей обстоятельств.
На сей раз Вы уже спокойно усаживаетесь сами, и предлагаете сделать то же самое Вашему ребенку-подростку.
«Сынок» («доченька»), – доверительно и проникновенно, с нотками строгости и, одновременно, крайней заботливости в голосе произносите Вы.
Умудренный опытом предшествующих общений с Вами, начинающихся именно с такой прелюдии, Ваш ребенок, чрезвычайно вежливым тоном произносит: «Минуточку», – и идет в свою комнату, откуда возвращается с толстой тетрадкой «в клеточку» и с шариковой ручкой, наполненной первоклассной пастой для письма.
«Я – весь внимание», – дескать.
Теперь Вы будете изрекать, а воспитуемый Вами ребенок-подросток будет конспектировать изрекаемое Вами.
Со всем возможным усердием.
О чем еще может мечтать воспитующий!
Казалось бы.
Однако по прошествии после этого совсем немногого времени некие доброхоты сообщили Вам, что с Вашим ребенком случилось нечто совершенно невероятное!
То, что по всем Вашим рассуждениям и умозаключениям ну просто никак не могло случиться.
Оказалось, что Ваш, со всем возможным тщанием и старанием холимый и лелеемый, опекаемый и оберегаемый ребенок в компании своих одноклассников и не только… нюхает клей!
Марки… впрочем, не будем предоставлять бесплатную рекламу продукции фирмы-производителя клея.
«Как!!!», – воскликнете Вы в неподдельном ужасе.
Очень просто: одевает на голову полиэтиленовый пакет, открывает емкость с клеем, и – нюхает.
«Этого не может быть!», – со всей доступной Вам твердостью и убежденностью заявляете Вы.
Вот-вот.
Именно так, теми же самыми словами и с той же интонацией заявил некий посетитель зоопарка, впервые увидев жирафа.
Вы тут же заводите своего ребенка в помещение, бывшее когда-то просто комнатой в Вашей квартире, но теперь уже Вашими усилиями в одночасье превратившееся в инквизиторско-гестаповскую камеру пыток, и начинаете свой пылкий и гневный допрос.
По сути – пытку Воспитанием.
Вернее, пытаетесь ее начать.
И тут Вас подстерегает нечто уж совсем непредвиденное.
Вместо того чтобы стенать от раскаяния, заламывая себе руки и рвя на себе волосы, Ваш ребенок совершенно спокойно произносит всего одно слово: «Минуточку».
Затем удаляется, и… возвращается.
Уже не с пустыми руками.
Неся в них, как священную реликвию,… что?
Никогда не догадаетесь.
Конспект Ваших воспитательных поучений, наставлений и нравоучений.
Вот так сюрприз! – не правда ли?
Немного полистав сей «кондуит», Ваш ребенок с нескрываемым чувством глубокого удовлетворения торжественно зачитывает искомые им фрагменты Ваших изречений.
«Не пить всякой гадости!».
– А я и не пью, – изрекает отрок.
«Не курить!», – сказано было Вами, а им записано – ну прямо как в салоне пассажирского лайнера во время взлета и посадки.
– А я и не курю, – все так же спокойно продолжает аморально добивать Вас Ваше дитятко.
«Не вкалывать себе никакой мерзости!», – императивно приказали Вы своему чаду когда-то.
А оно – поди ж ты! – записало.
– А я и не вкалываю. Ни в каком из смыслов, – вбивает очередной гвоздь в крышку гроба уже покойной Вашей радужной безмятежности по поводу того, что вот у Вас-то все в полном порядке с Воспитанием Вашего ребенка.
Образцово-показательного.
Но на этом – не обольщайтесь – «гвозди» у него отнюдь не закончились.
Последний оказался самым несгибаемым:
– А теперь покажите мне, милостивые господа-Воспитатели, где в этом свидетельстве Вашего воспитующего рвения хоть что-то сказано о том, что мне запрещается нюхать клей?
Немая сцена.
Занавес.
Мир праху повергнутых в прах иллюзий.
«Он что, надо мной издевается?!», – с дрожью в голосе и со смешанным чувством возмущения, растерянности и оскорбленного благонравия вопрошаете Вы.
Разумеется.
А как Вы хотели?
Чтобы Вы устраивали своему ребенку пытки Воспитанием, а он покорно и благодарно их сносил?
Если так и бывает, то лишь до поры – до времени.
После чего происходит бунт.
Либо – «бессмысленный и беспощадный» (см.: Пушкин А.С. пропущенная глава к «Капитанской дочке»), либо – хорошо продуманный и тщательно выверенный – как в случае с Вашим ребенком.
Ведь он – в ответ на применяемые Вами к нему пытки Воспитанием – применил по отношению к Вам пытку испытанием Вашей психики на прочность.
Путем доведения Вашей системы Воспитания до ее логического завершения.
Каковым оказался абсурд.
Теперь же – мучайтесь.
Вы.
И – гадайте: нюхал ли Ваш ребенок этот злосчастный клей, или же только сделал вид, что нюхал, демонстрируя тем самым всю ущербность применяемого Вами к нему Воспитания.
Хорошего – по Вашему глубокому убеждению.
Однако, несмотря на все Ваши глубокие убеждения в обратном, Хорошее Воспитание, это все равно, что хорошая виселица или хорошая гильотина.
Она не представляет собой ничего, кроме бессмысленного и кощунственного сочетания не-сочетаемых между собой слов.
Ведь любое Воспитание, пусть даже самое-самое расхорошее, по сути своей есть аркан.
На котором воспитующий тянет воспитуемого.
Туда, куда он, субъект Воспитания, считает нужным.
Ни в малейшей степени не считаясь при этом с мнением на сей счет объекта Воспитания.
Однако то, что должно связывать людей друг с другом, а не врага с врагом, не может быть ни арканом, ни лассо, ни поводком с жестким ошейником, а только лишь репшнуром – альпинистской веревкой.
То есть, не средством насилия над личностью Другого, а инструментом вспоможествования.
Друг другу.
Животное, которое тянут на аркане – в стойло ли, из стойла ли, на бойню ли (из бойни его уже не тянут на аркане, а вывозят по частям на машине с надписью: «Свежее мясо и мясопродукты») – есть, прежде всего, существо, страдающее от насилия.
Человек же, идущий к труднодостижимой но достойной понимания, уважения и достижения цели в связке с Другим Человеком – единомышленник ему.
И – друг.
Только в связке с Другим – другом, доверяясь друг другу всецело, вверяя друг другу – ни много – ни мало – само? свою жизнь, можно достичь недостижимого в одиночку, но вполне достижимого в связке с Другим – другом.
В системе Воспитания – любой, пусть даже самой разнаилучшейшей – нет места дружбе, поскольку ею – дружбой – предопределяется и предвосхищается обязательный паритет в отношениях.
Как возможен паритет в отношениях между воспитующим – субъектом процесса Воспитания – и воспитуемым как объектом сего процесса?
Точно так же, как между заарканившим и заарканенным.
То есть, никак.
В альпинистской связке – все по-другому.
Там тот, кто в данный момент сильнее, идет впереди.
Но настает момент, когда силы идущего впереди иссякают.
И тогда ведущим становится тот, кто шел вторым (см.: фото ниже).
Присмотритесь к журавлиному клину.
Летящий в нем первым принимает на себя всю силу встречного потока воздушной массы.
И в тот момент, когда лидирующему становится невмоготу выполнять свою лидерскую миссию, его сменяет другой.
Тот, чьи силы свежее.
Ни в одной системе Воспитания ничего подобного нет и в помине.
В ней – любой из них! – каждый воспитующий считает зазорным для себя и ниже своего достоинства признать, что в какой-то момент он оказывается слабее своего воспитуемого.
И тогда происходит нечто, несообразное с реально сложившейся ситуацией.
Воспитующий начинает ловчить, юлить и изворачиваться, изо всех сил стараясь хотя бы делать вид, что все у него «под контролем».
Воспитуемый же – хоть разумом, хоть чувством – улавливает ложь и фальшь в поведении воспитующего.
От чего возникает всерасширяющаяся трещина в их отношениях.
Трещина, порой достигающая глубины пропасти.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.