ПРОГРАММА

ПРОГРАММА

Весной 1999 года мы с супругой привезли из московского роддома в Китеж своего первенца — Святослава. Я стоял у колыбели новорожденного и впервые думал, зачем я привел его сюда — нет, не в Китеж, а в этот МИР.

Чтобы порадовать дедушку и бабушку, а заодно выполнить долг перед обществом?

Чтобы все было как у людей?

А что ему-то до всего до этого?

Я вообще не думал об этом раньше, ведь его не было. А теперь вот он есть. И с его появлением на свет вопрос «Зачем!» перестал быть моим личным делом.

Я смотрю в глаза ребенка, который еще не осознает окружающего мира, и говорю ему: «Я сделаю тебя счастливым». Откуда эти слова? По-моему, так говорили мне родители. Или я видел это в кино. Да, скорее всего, в кино, потому что мои родители, прошедшие войну и сталинскую эпоху, были больше сосредоточены на том, чтобы передать мне науку выживания.

Были ли они счастливы?

Сейчас я думаю, что да. Но в нашей семье было не принято обсуждать тему СЧАСТЬЯ.

Подумайте, может ли назвать себя счастливым человек, у которого, даже если и есть все мыслимые материальные блага и власть, несчастливы дети? А я хочу, чтобы мой ребенок научился быть, хоть иногда, счастливым.

Я от многих слышал именно такую формулировку. (Но и счастье каждый из нас понимает по-своему. Счастье достижения мечты или счастье спокойной, сытой жизни без напряжения и риска.)

Я хочу, чтобы он был самостоятельным, сильным, способным к самореализации. Я готов помочь ему в этом. Но чтобы управлять процессом, надо, по крайней мере понимать, что там происходит!

Я смотрел на младенца и с ужасом думал, что во многом выбор его будущего предстоит сделать мне. И он пока не может ничем мне помочь.

Вот только имел ли я право решать?

* * *

Святослав не хотел ждать моих решений. Он осваивал пространство жизни, то есть свободно ползал по всему второму этажу нашего бревенчатого дома или прогуливался в коляске под сенью вековых лип, по аллеям парка, где птицы и белки не боялись людей. В его распоряжении была вся наша семья, состоящая из папы, мамы, четырех приемных сестер и братьев, всегда ласковых, заботливых, открытых для общения. На втором этаже было тесно от игрушек. Почти весь первый год Святослав был защищен от телевизора, он не слышал грубых слов, не видел никаких проявлений человеческого эгоизма, агрессии, жадности.

(Я понимаю, что в это трудно поверить, но такова развивающая среда нашего Китежа.)

И вот в райскую атмосферу второго этажа принесли Настю, родившуюся в другой китежской семье на пару месяцев позже. Две пары умиленных родителей готовились созерцать процесс знакомства своих пупсиков. А дальше случилось вот что. Святослав занервничал. Быстро передвигаясь на четвереньках, он начал стаскивать все игрушки в одну кучу в центре комнаты. Пока Настя, выпучив от удивления глаза, рассматривала незнакомую обстановку, наш мальчик прибрал все свое добро, взял в руки пластмассовую саблю и сел сверху, отмахиваясь от гостьи; в его криках угадывались слова «мое» и «не дам».

Так я окончательно убедился, что ребенок, приходящий в мир, совсем не похож на «чистый лист».

Поведение Святослава было в этом случае предопределено внутренней программой. Откуда она взялась в нем? Этого ребенка мы с женой ни на секунду не выпускали из-под контроля; в атмосфере нашей семьи, да и всего Китежа, проблемы частной собственности и тем более ее защиты не ставились и не обсуждались. Святославу просто негде было подцепить мысль о том, что ему что-то принадлежит и это «что-то» надо защищать. Ему не с кого было брать пример.

Но передо мной был факт: мой собственный сын реализовывал совершенно конкретную программу при помощи способов и методов, тысячекратно опробованных в человеческой истории. Значит, эта программа уже была в нем. Она активировалась при первом же удобном случае.

Основатель школы личностно-гуманной педагогики, академик Шалва Амонашвили считает, что каждый ребенок приходит в мир со своей миссией. «Это значит, что каждый ребенок есть неповторимость и наделен от Природы особым, тоже неповторимым, сочетанием возможностей, способностей».

Академик Н. М. Амосов писал: «Задача воспитания состоит в том, чтобы как можно раньше разгадать наклонности и попытаться регулировать их развитие так, чтобы приспособить ребенка к будущим условиям жизни в обществе».

Околонаучное обобщение

Здоровый, гармонично развивающийся в нормальных условиях ребенок несет в себе всю необходимую мотивацию к развитию так же, как гусеница, переживающая метаморфозу через куколку в бабочку, уже имеет внутри себя достаточно знаний и сил, чтобы научиться летать. Значит, я не могу по собственной воле поменять программу ребенка, не рискуя нанести ему вред. Но мои родители все-таки влияли на меня. Они готовили меня к жизненным испытаниям, развивали мой интеллект, постоянно подсовывая новые интересные книжки и обсуждая со мной прочитанное.

В моем детстве все было достаточно просто. Сначала учили законы октябрят, потом законы пионеров, потом нас всех принимали в комсомол. Лестница вверх была ясной, крепкой и, что более важно, имела надежные перила. Общество, как говорится, было безальтернативным.

Но сейчас иное — новое время. К какой жизни готовить нам наших детей? Сейчас перед растущей личностью, действительно, сотни жизненных дорог. Как выбирать?

С каким трудом дается мне сейчас осознание: многое из моей личной программы, полученной в 60—70-х годах, не имеет никакого смысла в наше время. Я не в праве предлагать сыну мой жизненный опыт как образец для подражания. Ему предстоит жить в новое время, которое будет «затачивать» его под другие жизненные задачи.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.