Глава шестая

Глава шестая

Тревога и культура

История важна именно потому, что она соприкасается с настоящим, особенно это относится к тем скрытым процессам прошлого, которые все еще актуальны, хотя мы и не представляем себе, что они оказывают влияние на нашу повседневную жизнь.

Люди, столкнувшиеся с кризисом, должны обратиться к своему общему прошлому, подобно невротику, который в процессе терапии погружается в свою личную историю: давно забытые травмы истории могут оказывать разрушительное воздействие на миллионы людей, того не осознающих.

Льюис Мамфорд. «Бытие человека»

Читая предыдущие главы, вы уже могли заметить, что в наших размышлениях о проблеме тревоги мы постоянно сталкиваемся с факторами культуры. Говорим ли мы о детских страхах, о тревоге при психосоматических расстройствах или при индивидуальных неврозах, — всегда приходится принимать во внимание культурную среду, на фоне которой возникает переживание тревоги. В последней главе мы могли познакомиться с различными теориями, которые объясняют влияние культурных факторов на переживания человека. Салливан, например, указывает на нерасторжимую взаимосвязь человека и окружающего мира на каждом этапе его развития — с того момента, как в утробе появляется оплодотворенная клетка, до жизни взрослого, соединенного с другими членами общества посредством любви и работы. Влияние культурных факторов на тревогу в наши дни признают почти все исследователи, так что тут нет нужды в доказательствах.

Поэтому в настоящей главе я ставлю перед собой более конкретные цели. Я хочу показать, как нормы и ценности культуры влияют на поводы для возникновения тревоги. Словом «повод» я называю те виды опасностей, которые вызывают тревогу: они во многом определяются той культурой, которая окружает человека. Кроме того, я хочу показать, что уровень тревоги в обществе зависит от единства и стабильности культуры — или от недостатка единства и стабильности.

Как показал Холловелл, те опасности, которые пугают людей, в примитивных культурах отличаются большим разнообразием. Из этого Холловелл делает вывод, что тревога прямо связана с представлениями, которые разделяют люди одной культуры; эти представления накладываются на реальные ситуации опасности[336]. Эту идею можно проиллюстрировать на примере современной культуры, где огромное место отводится способности человека участвовать в соревновании с другими за успех. Об этом свидетельствуют исследования психосоматических нарушений, которые мы обсуждали выше. При язвенной болезни («заболевание честолюбивого и стремящегося к достижениям человека западной цивилизации») тревога связана с потребностью современного мужчины казаться сильным и независимым победителем, для чего он вытесняет свою потребность в зависимости. Исследования детских страхов, которые мы описывали, показали, что по мере того, как дети взрослеют и впитывают больше общепринятых культурных ценностей, количество страхов и тревог, связанных с соревнованием, увеличивается. Действительно, исследования школьников показывают, что наиболее значительная тревога у этих детей относится к успеху в соревновании — в учебе или в труде[337]. Очевидно, что на взрослого человека эти ценности влияют еще сильнее: мы говорили о том, что взрослые люди, описывающие свои детские страхи, гораздо чаще упоминают о страхе перед соревнованием или провалом, чем дети соответствующего возраста, что, по нашим представлениям, является «отредактированным» восприятием детских страхов с точки зрения взрослого человека с его ценностями. Ниже я познакомлю читателя со своим исследованием тревоги у незамужних матерей. Можно было бы ожидать, что главный повод для тревоги в этой группе женщин — страх социального неодобрения или вина. Но это не так, большинство из них говорили о тревоге, связанной с социальным соревнованием, то есть о тревоге по поводу того, соответствует ли их жизнь культурным нормам «успеха». В нашей культуре значение успеха в соревновании настолько высоко, а тревога по поводу возможного «провала» на пути к успеху настолько велика, что можно высказать следующее предположение: успех человека в социальном соревновании с другими является доминирующей ценностью нашей культуры и одновременно наиболее распространенным поводом для тревоги.

Но почему это так? Как стремление к успеху превратилось в нашем обществе в основной источник тревоги? Почему столь многие люди боятся «провала»? На этот вопрос невозможно ответить, опираясь на представления о «нормальности». Можно полагать, что у каждого человека есть нормальная потребность чувствовать безопасность и приятие со стороны окружающих, но остается вопрос, почему в нашей культуре достижение безопасности неразрывно связано с соревнованием. Можно также признать, что у каждого человека есть нормальная потребность увеличивать свои достижения, развивать свои способности и усиливать свою власть над окружением, но как понять, почему у нас это «нормальное» честолюбие в такой огромной мере окрашено индивидуализмом? Почему при этом человек противопоставляет себя остальным, так что неудачи окружающих производят то же самое действие, как и его собственный успех? Говоря о культуре индейцев-команчей, Эбрам Кардинер обращает внимание на один интересный факт: хотя соревнование у них занимает значительное место, «оно не ставит под угрозу благополучие общества или достижение общих целей»[338]. Нетрудно заметить, что в наши дни дух соревнования все сильнее и сильнее ставит общество под угрозу. И почему социальное соревнование в нашей культуре влечет за собой столь сильные наказания или награды, так что (о чем мы вскоре поговорим) чувство собственной ценности человека зависит от его успеха в этом соревновании?

Очевидно, что подобное стремление современного человека к успеху нельзя объяснить, просто сославшись на «вечные свойства» человеческой природы. Это стремление порождено культурой. Оно отражает особую культурную модель поведения, в которой слились воедино индивидуализм и стремление соревноваться с другими. Данная модель ведет свое начало со времен Ренессанса, в средние века подобных примеров практически не было. Стремление добиться успеха в социальном соревновании, ставшее основным поводом для тревоги, родилось в прошлом и развивалось в контексте истории. Нам предстоит рассмотреть этот вопрос подробнее.