Эволюция эмоций и разума.

Эволюция эмоций и разума.

Наблюдение и изучение себя - всегда было одной из самых сложных задач для человека. Гораздо легче быть объективным в отношении тех аспектов мироздания, которые менее всего вовлечены в человеческую жизнь. Человеку легче объяснить рождение звезд, чем понять природу человеческих чувств. На способность судить о себе всегда будет влиять субъективность, и всегда будут присутствовать те или иные искажения. Человеку невероятно трудно наблюдать за собой, своими мыслями, чувствами и поведением, не реагируя автоматически.

Практически любой человек может вспомнить эпизоды из своей жизни, когда, поддавшись эмоциям, он действовал отнюдь не оптимальным образом. Естественно, что решения, принимаемые взвешено и рационально, будут отличаться от решений, принятых в состоянии, когда человек охвачен каким - либо чувством. И неважно, что это за чувства: сильный гнев или безудержная радость, острая тревога или глубокое горе… Важно, что решение, принятое в этом состоянии, скорее всего не будет оптимальным.

Дело в том, что в процессе эволюции наши эмоции остались примитивными, а способность мыслить появилась в процессе эволюции не так давно. Создатель Теории Семейных Систем Мюррей Боуэн считал, что у любого человека существуют две системы функционирования: интелектуальная и эмоциональная. Эмоциональная система включает в себя все автоматические или инстинктивные реакции человека на любые аспекты среды. Автоматические реакции человека сходны с теми, что регулируют инстинктивное поведение у других живых существ. Интеллектуальная система - это функция коры головного мозга, которая появилась на последнем этапе развития человека и является основным его отличием от всех более низших форм жизни. Кора позволяет думать рассуждать, рефлексировать, регулировать жизнь в определенных областях. Интеллектуальная, или когнитивная система человека дает ему способность наблюдать за функционированием и реакциями эмоциональной системы. И вот эта способность будет различной у различных людей. То есть, люди различаются по своей способности различать чувства (более субъективная вещь) и мысли (более объективная вещь). Эта способность никак не связана с интелектом человека. Можно иметь очень высокий IQ, и при этом плохо различать чувства и мысли. Практически каждый человек сталкивался с ситуацией, когда он реагировал автоматически, не задумываясь, почему он сделал так, а не иначе. Вообще, эмоциональная система гораздо больше регулирует нашу жизнь чем мы признаем.

Мюррей Боуэн ввёл понятие дифференцированность. Степень дифференцированности человека будет определяться тем, в какой мере он в состоянии различать свои чувства и мысли. Как правило хорошо дифференцированный человек может провести различие: "это я думаю", а "это я чувствую". Однако, в состоянии, когда повышается тревога (это может быть, например, в ситуации кризиса) эмоциональная и интелектуальная ситемы сливаются, утрачивая способнрсть к автономному функционированию. Именно в этих ситуациях мы не способны ясно мыслить, именно тогда наши действия и носят импульсивный характер. И вместо того, чтобы "подумать об этом завтра" мы совершаем необдуманные поступки, руководствуясь импульсом. Боуэн утверждает, что "чем выше дифференциация, тем лучше функционируют люди. Они более гибки, лучше переносят стресс и свободны от различных проблем".

С другой стороны, сущесвуют люди, эмоции и интеллект у которых настолько сплавлены, что их жизнь подчинена в основном, эмоциональной системе. Здесь нужно отметить, что эти люди могут обладать могучим интеллектом, но как бы высок не был их интеллект, на него всегда будут оказывать влияние эмоции, в конце концов, подчиняя его себе. Они могут быть прекрасными учёными, но в межчеловеческих отношениях, в личной жизни их поведение полностью контролируется эмоциями. Так как этим людям трудно справляться со своими эмоциями, то они менее гибки и адаптивны, более эмоционально зависимы от всех и от всего, легко впадают в дисфункции и с трудом восстанавливаются.

Определить в обычной ситуации, каким уровнем дифференциации обладает тот или иной человек - невозможно. Чтобы мыслительные процессы попали под власть эмоций, необходима стрессовая ситуация. Только тогда, по реакции человека, по его поведению в стрессовой ситуации можно понять, насколько его эмоции влияют на его способность принимать взвешенное решение, а сам он может отимальным образом функционировать. Иногда за кажущееся различие в дифференциации между эмоциями и интелектом принимают различие в стилях совладания с эмоциямим. Например, человек может выглядеть замкнутым, не допускающим проявление чувств, более того, проявление чувств, по его мнению, является выражением слабости и недостойным поведением. Даже в речи такие люди часто аппелируют к туманным авторитетам: "согласно правилам", "научно доказано", "испокон веков известно", выдергивают нужную информацию из контекста. Скорее всего, это свидетельствует о том, что человек чувствует себя беспомощным, когда речь идёт об эмоциях. Он боится, что если допустит проявление чувств, они могут "затопить" его, и он уже не совладает со своим состоянием. Другой, крайний вариант - открытый выплеск любых чувств. Человек, опять же, не может справиться со своими эмоциями, и скорее они управляют им, нежели он владеет ими. Такие люди открыто эмоционально зависимы от другого, очень чувствительны, воспринимают настроение, проявления и позицию другого не отличая её от своей собственной.

Боуэн вводит понятие шкалы дифференцированности "Я". Эта шкала имеет чисто умозрительный, иллюстративный характер, и представляет собой попытку классифицировать на одной оси все уровни человеческого функционирования от низших до высочайшего потенциального уровня. Шкала не имеет прямой корреляции с интеллектом или социальным, экономическим или иным статусом. Шка-ла оценки уровня дифференциации начинается от самого низкого уровня недифференциированности, соответствующего 0, и завершается максимально теоретически возможным уровнем, соот-ветствующим 100 по шкале. Стиль жизни, мышление, эмоциональ-ные паттерны людей, находящихся на разных уровнях шкалы столь различны, что супруги и близкие друзья обычно выбираются со сходным уровнем дифференциации.

Шкала поделена на четыре области. В диапазоне от 0 до 25% эмоции полностью доминируют над мыслительными процессами. Сознатель-ные установки присутствуют преимущественно в виде массовых сте-реотипов окружающего социума, индивидуальной психической жиз-ни у человека практически нет. При стрессе, который может вызы-ваться даже небольшими изменениями окружающей среды, такой человек полностью попадает под власть эмоций.

У людей со степенью дифференцированности от 25 до 50% эмоции также играют главенствующую роль, но они более адаптив-ны, поскольку обусловлены не только "жесткими параметрами сре-ды", но и реакциями окружающих. В этом диапазоне присутствует целенаправленное поведение, но его определяет поиск одобрения другими.

В диапазоне 50 -75% люди попадают под власть эмоций только в результате сильного стресса. Чувство "Я" у них достаточно развито, а интеллектуальные функции достаточно сформированы, чтобы в большинстве случаев сохранять способность разделять эмоции и мыслительные процессы. М. Боуэн считает, что уровень дифференциа-ции более 75% встречается у людей довольно редко. Те редкие ин-дивиды, которые дифференцированы более, чем на 75% легко раз-граничивают процесс мышления и эмоции.

Личность с высоким показателем по шкале меньше реагирует на по-хвалу или критику и имеет более реалистичную оценку собственного "Я"; в то время как у личности с низким показателем эта оценка оказывается значительно выше или значительно ниже реальной. Многие формы жизненного опыта могут повысить или понизить функциональный уровень "Я", но мало что может изменить базис-ный уровень дифференциации, приобретаемый человеком в роди-тельской семье.

От чего же зависит базовый уровень дифференциации? Практически любая мама может заметить, что плач только что родившегося младенца не будет отличаться в ситуации, когда ребёнку холодно, голодно, у него что-то болит или он испытывает дискомфорт иного рода. Дело в том, новорожденный ещё не обладает способностью различать свои собственные чувства. Своим плачем он даёт понять об общем дискомфорте. Ребёнок, не умеющий различать не только свои собственные ощущения но и свои внутренние и внешние процессы, к тому же ещё не имеющий памяти, будет ощущать например, голод, как чуть ли не "разваливающийся на части мир", "вселенскую катастрофу". Чуть позже, мама начинает замечать, что в разных ситуациях ребёночек будет плакать по-разному. Это - сигнал о том, что младенец начинает различать свои собственные чувства. И это - начало диффернциации. Как правило, мама уже по плачу может определить какого рода дискомфорт испытывает ребёнок в данный момент: голоден ли он, холодно ли ему, болит ли у него что- то, а может быть он просто заскучал. В дальнейшем, ребёнку предстоит ещё пройти долгий путь до своего второго, психологического рождения. Психологическое рождение начинается тогда, когда ребёнок чувствует в себе силы быть независимым от матери, полагается на свою внутреннюю силу. То есть он сам заявляет о себе, а не ждёт, что кто-то будет управлять его поведением. Человек делает выбор, он становится ответственным за себя и за последствия своих поступков. У ребёнка развивается ощущение своего собственного "Я", которое даёт ему возможность брать на себя ответственность за свои действия, строить контакты с другими людьми, эффективно с ними взаимодействовать, адекватно относиться к авторитету других, делиться своими чувствами, выражать их, сдерживать агрессию и эффективно справляться со страхом и тревогой. Если эта задача не решена до конца, ребёнок становится психологически зависимым от других и не имеет своего чётко ощущаемого "Я". Повзрослев, такой человек не будет чувствовать в себе внутренних рессурсов, чтобы справиться со своими трудностями. В дальнейшем, чтобы справиться с переживаниями и чувствовать себя "хорошо", ему будет необходима опора на нечто внешнее. В результате, вся энергия у таких людей уходит на поиски любви, одобрения, поддержание отношений в гармонии. Как следствие, они полностью ориентированы на отношения, на то, что подумают другие. Самооценка зависит от других. Всю жизнь они стремятся завоевать друзей и одобрение. Если они не находят одобрения, то уходят в себя или борются с системой отношений, в которой их не полюбили. Как правило, такие люди зависимы от родителей, затем ищут такую же систему отношений, в которой смогут почерпнуть достаточно сил, чтобы функционировать.

Таким образом, получается, что базисный уровень дифференцированности личности обусловлен предшествующими поколениями и родителями, с которыми вырос человек. Ребёнок не умеет справляться со своими сильными чувствами, и пытается справляться с ними по образу и подобию того, как с такими же чувствами справляются родители. Например, уставший от "капризов" полуторагодовалого ребёнка родитель выплёскивает на него своё раздражение. В этот момент он одновременно "преподаёт урок" ребёнку о том, "как надо справляться со своим раздражением". Можно предположить, что именно этот урок и будет усвоен. Что вполне объясняет жалобы: "Ну почему он заимствует у меня всё самое худшее!?" Да потому, что дети, как правило "копируют" то, как мы себя ведём, а не то, как мы хотим себя вести. Или, например, по какой-то причине ребёнок огорчён и не может справиться со своими чувствами. Если с завидным постоянством твердить ему: "Держись! Будь сильным! Не показывай своих чувств!", то вполне можно вырастить человека, не способного разделить с другими всю полноту эмоциональной близости, боящегося проявить своих чувства.

Таким образом, недифференцированность на уровне отдельной личности будет проявляться в низкой стрессоустойчивости, нереалистичной самооценке, зависимости от одобрения других людей, от их мнений и отношений с ними. При этом, интеллект в приложении к вещам, не касающимся человека, его личности, отношений и.т.д может быть хорошо развит, но в приложении к отношениям - в их личной жизни царит хаос. Способность разделять интеллектуальное и эмоциональное относительна. Стоит тревоге достигнуть определенного уровня, и автоматические реакции эмоциональной системы начинают происходить независимо от когнитивной активности. Даже высоко дифференцированная личность при достаточно высоком уровне тревоги испытывает трудности в мыслительном управлении поведением. С другой стороны, личность с низким базисным уровнем дифференциации может утратить когнитивное функционирование даже при небольшой тревоге. Нужно отметить, что чем выше тревога, тем в большей мере поведение становится автоматическим, или инстинктивным.

Каким же образом это всё связано с семьёй? Человек, эмоции которого сильно влияют на возможность принимать взвешеное решение обладает способностью "заражаться" эмоциями других людей - особенно близких и значимых. В таких семьях супруги "телепатически" читают чувства друг друга. Если у одного из них неприятности и он охвачен своими чувствами, то другой автоматически погружается в чувства партнёра. Чувствовать горе и радость другого человека как свои собственные, практически, жить ими, неспособность в этот момент разделить где твои чувства, а где чувства партнёра воспринимается как особая форма близости. Примером может служить любовь - каждый пытается быть таким, каким его хочет видеть другой, и в свою очередь требует от партнёра подобных изменений. "Я буду таким, каким ты захочешь меня видеть: буду выглядеть, так как ты захочешь, буду думать, чувствовать и делать всё, что ты захочешь". Слияние, вплоть до потери себя, стирания границ собственной личности. Такое слияние - сродни исчезновению личности как таковой (сродни смерти). Оно неизбежно повышает тревогу. В результате, требуется нечто, что ослабит столь интенсивное слияние. Существуют люди, которые могут чувствовать себя "хорошо" только если они находятся "в отношениях" с кем-то. Они очень остро чувствуют собственное одиночество. Страх одиночества практически непереносим для них. Таким образом, подобные люди всю жизнь ищут идеальных близких отношений. Находят, сливаются с партнёром. Практически растворяются в нём. Возникает тревога, связанная со страхом исчезновения, следовательно необходимо реагировать дистанцированием и отчуждением, что затем стимулирует следующий цикл поисков близости или депрессию и отчуждение, или поиск новых систем отношений.

Таким образом, недифференцированность на уровне семьи будет проявляться в сверхблизости или отчуждённости между членами семьи, зависимости эмоционального состояния каждого члена семьи от эмоционального состояния другого, плохая способность приспосабливаться к переменам.

Люди вступают в брак, выбирая партнёра с приблизительно одинаковой способностью реагировать на уровне эмоций или разума. При этом, один супруг может выглядеть более импульсивным, а другой - более сдержанным в проявлении своих чувств - речь скорее идёт о различие в стилях совладания с эмоциямим. Например, очень импульсивная, "живущая своими чувствами жена" и рациональный, "держащий всё под контролем" муж, скорее всего обладают схожим уровнем дифференциации.

В благоприятной ситуации партнёрам может быть комфортно друг с другом. Однако, рано или поздно между партнёрами возникает напряжение. Источником этого напряжения может быть как внешняя ситуация (стресс), так и слишком большая или слишком маленькая дистанция между супругами. В этот момент, чтобы ослабить напряжение на сцене появляется нечто третье или некто третий, цель которого - разрядить возникшую ситуацию.

Причём, этим третим может быть не только отдельная личность, но и предметы, проблема, хобби, работа, группы людей, домашние животные, религиозная активность и т. п. Например, сидящая дома "с ребёнком" жена, накопившая большое колличество претензий к мужу и работающий муж, испытывающий ответное раздражение, могут почувствовать "непреодолимое желание" посмотреть вечером кассету с фильмом, поиграть в компьютерные игры или просто почитать, а вовсе не общаться друг с другом. В этой ситуации и книга, и компьютер, и TV лишь помогут канализировать накопившееся напряжение без конфликта.

Теперь давайте разберёмся, что в такой ситуации происходит с ребёнком. Вполне может случиться, что этим третьим, призванным "разрядить" ситуацию окажется ребёнок. Ребёнок гораздо более чувствителен к родительскому состоянию, чем мы это замечаем. Чувствуя напряжение между родителями, он начинает вести себя таким образом, чтобы их внимание было неминуемо приковано к нему. Кроме того, он обеспечивает родителям возможность без ущерба для их отношений получить эмоциональную разрядку. Действительно, гораздо безопасней для семейных отношений злиться на ребёнка по поводу его плохого поведения, чем на партнёра по поводу накопившихся обид. Равно как обижаться на тёщу, оказывающую "дурное влияние" на жену. Однако чаще всего втянутыми в процесс между родителями оказываются дети. Многие детские проблемы - страхи, психосоматические заболевания, трудности с учёбой, с поведением и т. д. - являются проявлением втянутости ребёнка в процесс, происходящий между родителями, устойчивым каналом для выражения эмоций и темой для безопасных родительских разговоров.

Как мы уже отмечали выше, супруги вступают в брак с уровнями дифференцированности, унаследованными от их родительскийх семей. Ухаживание, брак и деторождение в значительной степени регулируются эмоционально-инстинктивными силами. Большинство супругов имеют наиболее близкие и открытые отношения в период ухаживания. Супруги поглощены друг другом и своими отношениями. С одной стороны, создаётся нечто новое, не существовавшее раньше - ощущение себя, как пары, с другой стороны, супруги не перестают быть отдельными личностями. То, как будущие супруги встречаются, ухаживают и планируют брак, дает много информации об уровне их дифференцированности.

Мы уже говорили, что люди выбирают партнеров, имеющих сходный уровень дифференциации. Чем ниже их уровни дифференцированности, тем интенсивней эмоциональное слияние в браке. Слияние приводит к появлению тревоги у одного или обоих супругов. И тем больше вероятность, что понадобятся некие механизмы, помогающие справиться с возникшим в паре напряжением. Способы, которым супруги привыкли справляться с возникшим в паре напряжением, они выносят из родительских семей. Традиционно, принято выделять четыре механизма "защиты от излишней близости": эмоциональное дистанцирование, супружеский конфликт, болезнь или дисфункция у одного из супругов, передача проблем детям.

1. Эмоциональная дистанция. Нередко после интенсивного эмоционального контакта у людей может возникнуть ощущение дискомфорта и желание несколько увеличить эмоциональную дистанцию. Подобное желание может возникнуть и при чрезмерной позитивности слитности, как, например, неодолимое желание поработать после хорошо проведённого совместного отпуска, и при негативном эмоциональном заряде. Во всех этих случаях мы имеем дело с увеличением эмоциональной дистанции. Причём, дистанция может быть реальной, а может быть результатом внутренних операций. В первом случае, например, один из супругов может проводить много времени вне дома под теми или иными предлогами, или же супруги очень много времени проводят в компании других людей. Иначе говоря, ситуации, благоприятные для интенсивного контакта, избегаются. Во втором случае дистанция создается более тонкими средствами, направленными на снижение эмоционального реагирования. Примеры таких средств - хроническая раздражительность, хобби, "каменное" выражение лица. Интересно, что человек может, устраняясь из эмоционального контакта с другим, очень много об этом другом думать, вести внутренние диалоги, споры.

Обычно партнерами дистанцируются автоматически, без осознавания этого. Дистанцирование, по сути, есть "клапан" для выпускания напряжения. Не смотря на то, что оно происходит автоматически, дистанцирование обычно приводит к большему психологическому расстоянию, чем хотели бы партнеры. Тогда дистанцирование сменяется сближением. В любом случае, неосознанно избегается дискомфорт, который ощущается из-за чрезмерной близости. При этом источником собственных эмоциональных реакций и дискомфорта воспринимается партнер.

2. Супружеский конфликт. Его функция - управление напряжением и поддержание равновесия в семье. В ситуациях, когда напряжение в семье нарастает, а партнеры излишне эмоционально реагируют друг на друга, их мысли часто сконцентрированы на "упрямстве, равнодушии, неразумности" другого. В такой ситуации конфликт может вспыхнуть по незначительному поводу и быстро достигнуть высокого накала. При этом могут вспоминаться давние обиды. Таким образом, при супружеском конфликте партнеры очень сосредоточены друг на друге, весь окружающий мир как бы не существует. Ошибки и оплошности партнёра очень внимательно отслеживаются. Собственной роли в повторяющейся ситуации никто, разумеется, не понимает, в лучшем случае, собственная роль может признаваться, но оцениваться как необходимая и вынужденная самозащита. Если интенсивность конфликта велика, он может выйти из под контроля и стать неуправляемым. Тогда автоматически возникают тенденции привлечения третьих лиц (или организаций, например, полиции или службы кризисного вмешательства).

Для семей обычен двухфазный режим: конфликт - последующее дистанцирование. На фазе дистанцирования каждый из партнеров может поджидать, пока другой "оступится" - что-то сделает "не так". Нередко бывает и так, что конфликты чередуются с периодами теплой близости: близость - напряжение - дистанцирование - конфликт.

Степень его может быть от мягкой до тяжелой и зависит от уровня слияния супружеской пары, а также от интенсивности тревоги.

Как ни странно, но чем больше напряжения канализируется в супружеский конфликт, тем менее вероятен ущерб для развития ребенка. Правда, если родитель начинает тревожиться о влиянии супружеских разногласий на ребенка, это свидетельствует о вовлечении последнего в процесс партнерских отношений.

3. Передача проблемы ребенку. Дети чрезвычайно чувствительны к родительским настроениям. Наверное, каждый родитель сталкивался с ситуацией, напоминающей сборы перед переездом, описанные в "Трое в лодке, не считая собаки" Дж. К. Джеромом: "Монморанси был, конечно, в самой гуще событий. Все честолюбие Мономоранси заключается в том, чтобы как можно чаще попадаться под ноги и навлекать на себя проклятия. Ежели он ухитряется пролезть туда, где его присутствие особенно нежелательно, и всем осточертеть, и вывести людей из себя, и заставить их швырять ему в голову чем попало, то он чувствует, что день прожит не зря. Добиться того, чтобы кто-нибудь споткнулся о него и потом честил его на все корки в продолжение доброго часа, - вот высшая цель и смысл его жизни; и когда ему удается преуспеть в этом, его самомнение переходит всякие границы. Он усаживался на наши вещи в ту самую минуту, когда их надо было укладывать, и пребывал в непоколебимой уверенности, что Гаррису и Джорджу, за чем бы они ни протягивали руку, нужен был именно его холодный и мокрый нос. Он влез лапой в варенье, вступил в сражение с чайными ложками, притворился, будто принимает лимоны за крыс, и, забравшись в корзину, убил трех из них прежде, чем Гаррис огрел его сковородкой. Гаррис сказал, что я науськиваю собаку. Я ее не науськивал. Этого пса не надо было науськивать. Его толкает на такие дела первородный грех, врожденная склонность к пороку, которую он всосал с молоком матери…"

Мы умиляемся, читая эти строчки ещё и потому, что поведение Монморанси напоминает нам поведение любимого чада в ситуации, когда в доме царит возбуждение перед каким-то важным событием. Чувствуя родительское напряжение, ребёнок сам, ощущает беспокойство, которое затем пытается сбросить в чересчур активном поведении. Часто причиной нарушенного детского поведения является именно напряжение, существующее между родителями.

Эту ситуацию легче описать, чем объяснить. Представим себе будущую маму, которая очень тревожится за исход своей беременности. Причиной её тревог, в данном случае может быть что угодно: ситуация в семье, предшествующее травматическое событие или неосторожное слово врача… Суть в том, что женщина чувствует тревогу и, не осознавая истинной причины, приписывает её своему нынешнему состоянию, то есть беспокоится за будущего ребёнка. В результате, все ощущения, сопровождающие, как правило, беременность она будет интерпретировать как свидетельства неблагополучия будущего ребёнка. "Какой ужас! Он мало шевелится. Наверное, у него что-то не так…" "Кошмар! Он так сильно толкается. Наверное, ему там плохо..." и т. д. и т. п. Постольку, поскольку в процессе вынашивания и родов психологическое состояние будущей матери играет очень важную роль, то не удивительно, что и саму беременность, и сам процесс родов женщина воспринимает чересчур обострённо. Субъективно переоценивая объективные трудности, она очень тревожится за ребёнка, за себя и проч… Родившийся младенец, как мы уже отмечали, в большой степени настроен на сенсорные ощущения. Проще говоря, когда тревожная мама берёт младенца на руки, материнское состояние передаётся ребёнку в прямом смысле через руки. Наверное, любые родители замечали, что когда они купают совсем маленького ребёнка, он не одинаково чувствует себя на руках у разных людей. Действительно, ребёнку физически комфортней в уверенных, спокойных, "не тревожных" руках. Таким образом, реагируя на "тревожные" материнские руки, ребёнок начинает сигнализировать о своём ощущении дискомфорта. Каким образом? Да единственным, доступным ему - плачем. Мама же немедленно приписывает его плачу собственное беспокойство, интерпретируя его, как детское неблагополучие. Она начинает ещё больше волноваться о ребёнке, а тот, в свою очередь, ощущая её тревогу, становится ещё более беспокойным.

Всё, что сказано выше справедливо, даже тогда, когда мама не осознает своего постоянного беспокойства. Что может быть, если для неё это уже стало привычным фоном бытия. Для наглядности можно провести аналогию. Все знают, что к запаху можно "принюхаться". Невыносимо сильный запах с течением времени перестает ощущаться, хотя в действительности слабее не стал. Психика, во избежание перегрузки убирала "ненужное" ощущение. Нечто похожее происходит и с постоянно возникающей тревогой. Она оказывается как бы фоном психической жизни. Раз ничего нельзя изменить, то психика, предохраняя себя от перегрузки, убирает эти переживания из области сознания, хотя сами переживания никуда не деваются. Они просто менее остро ощущаются. А тем из них, которые всё-таки прорвались в сознание, всегда находится рациональное объяснение: "Я беспокоюсь потому, что ребёнок всё время плачет." В любом случае, ребенок играет свою роль: он ведет себя таким образом, чтобы оправдывать озабоченность или иной поведенческий стереотип матери по отношению к нему. Впрочем, здесь возможно и влияние случайности - например, неожиданной болезни ребенка или родителя. В результате, через некоторое время мы получаем не находящую себе места от тревоги мать и, действительно, очень беспокойного ребёнка.

Однако нельзя считать родителя виновным, а ребенка - жертвой, поскольку данный процесс вовсе не начался именно с этого родителя - он может быть прослежен на несколько поколений назад. Можно с уверенностью сказать, что подобным поведением в этой семье отличалась и бабушка, и прабабушка…. Хотя, и здесь возможны исключения: важна семейная ситуация, в которой появляется ребёнок. Важно знать, что предшествовало его появлению на свет. Например, в семье, где рождению младенца предшествовали детские смерти, возникновение беспокойства за здоровье новорожденного - закономерно.

Роль отца не менее важна, чем роль матери: вовлеченность ребенка в родительские отношения непосредственно зависит от напряжения в их отношениях. Варианты отцовского поведения могут быть различны. Он может считать проблемы матери с ребенком объективными. А может, например, считать ребенка слабым или избалованным, и пытаться что-то компенсировать. Может быть груб и суров, пытаясь "закалить" ребенка. В результате мать и ребенок еще более сблизятся. В целом, чем больше напряженности в отношениях родителей, тем больше слитность матери и ребенка. Инициирующую роль в этом процессе всегда играет родительская тревога. При этом, у всех участников такого симбиоза нарушена способность функционировать и даже самостоятельно выживать в мире. С одной стороны происходит инвалидизация ребёнка,. А с другой стороны, родители могут столь "увлечься" родительскими ролями, что и вовсе позабудут, что они являются ещё и супругами. Часто сложности начинаются с периода пубертата у ребенка. Ведущая потребность ребенка в это время - построить свою идентичность, ответить на вопрос:

кто я, что из себя представляю, куда иду. Для этого подросток определяет своеобразные границы: кем я точно не хочу быть и какой жизни я совсем не хочу, а так же каковы мои идеалы, куда я стремлюсь Ребенок старается построить свою систему ценностей, границы своей ответственности и возможностей. Семья в это время должна решить важнейшую задачу: подготовить ребенка к сепарации, к самостоятельной жизни. Если же в семье ребёнок вырос столь чувствительным к родительскому беспокойству, то его способность функционировать автономно сильно страдает. Практически невозможно в этом случае позволить себе сепарацию от родительской семьи. С одной стороны, такие дети имеют в семье достаточно высокий статус и обладают особой значимостью. С другой стороны, их психологическое развитие заторможена, и они могут не чувствовать собственных ресурсов победить в борьбе за "отвоёвывание своего места под солнцем".Такая перспектива может даже пугать их. В таком случае неудачи ребёнка будут существенно понижать напряжение в семье. Они так же отвлекают время, и силы у родителей позволяют не решать других семейных проблем. Если же ребенок, тем не менее, упорно движется к успеху, то есть масса способов заставить свернуть его с этого пути. Считается, что дезадаптивность и эксцентричность поведения молодого человека имеет защитный характер. Как только родительская семья сталкивается с тем, что ребенок готов к сепарации, она становится нестабильной и дезорганизованной, повышается внутрисемейное напряжение. Это выражается в том, что учащаются конфликты, ухудшается самочувствие членов семьи. Чрезвычайно чувствительный к внутрисемейному напряжению молодой человек ощущает, что его семье грозит опасность развала или, в лучшем случае, изменения структуры и привычных способов взаимодействия. Для того, чтобы сохранить все в прежнем виде, он развивает эксцентричное и дезадаптивное поведение. Помимо специфических нарушений поведения могут развиваться соматические и психические заболевания.

4. Дисфункция у супруга. Этот эмоциональный процесс связан с адаптацией супругов друг к другу. Обычно в браке обе стороны постоянно идут на компромиссы, чтобы избежать конфликта. Но в некоторых случаях компромисс может принимать очень жёсткие формы. Например, один партнёр мог быть обучен в родительской семье принимать решения за других; второй - позволять другим принимать решения за себя. Скорее всего, в браке эти люди, ощущающие себя хорошо только в этих позициях, тогда они будут действовать один - как сверхфункционал, а другой - как недофункциониронал. Тенденция такого рода может быть связана с обоими партнерами. Например, один партнер доминантный, а другой приспосабливающийся. Если оба пытаются стать доминантными - конфликт неизбежен. Когда оба приспосабливающиеся - возникает паралич принятия решений. В семьях, где один из партнёров "везёт" всё на себе, а другой является слегка инвалидом (неважно, физическим или социальным) супруги удачно дополняют друг друга.

Формирование этого механизма также не вполне ясно. Одним из факторов, однако, считается порядок рождения каждого из супругов. Стремление к доминантной или приспосабливающейся позиции определяется функцией, которою человек занимал в родительской семье

Пока уровень напряжения низок, дисфункция одного из супругов может не проявляться. Однако в ситуации длительного стресса недофункционал может обнаружить физическую, эмоциональную или социальную дисфункцию. Эта дисфункция, в свою очередь, может вызвать к жизни новые роли или позиции других членов семьи, в конечном счете, служащие восстановлению семейного равновесия. Роли сиделок и санитаров при дисфункциональном члене семьи ослабляют межличностную напряженность. Это распределение - чисто функциональное: нередко можно наблюдать, как в случае выхода из строя "сильной" стороны "слабая" действует вполне эффективно.

Все четыре механизма должны поглощать существующее напряжение в семье. Для этого могут быть задействованы и все четыре области, и лишь одна из них. Любые симптомы в нуклеарной семье, супружеский конфликт, дисфункция одного из супругов или нарушения у ребенка, будут менее интенсивными при низком уровне тревоги и более интенсивными при высоком уровне тревоги.