Шестой шаг. «Попейте с тревогой чая» (или о том, можно ли убежать от собственной тени)

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Шестой шаг.

«Попейте с тревогой чая»

(или о том, можно ли убежать от собственной тени)

Как вам моё предложение выпить со своей тревогой по чашечке чая? Думаю, вы такого не ожидали. Оно вам кажется нелепым? В этом-то вся и беда…

Мы ужасно боимся своей тревоги и своих проблем. В нелепом предвкушении тревоги, которое известно всем без исключения, мы бежим прочь, как трусливые зайцы, заложив за пазуху свои длинные дрожащие уши. Но ведь вы и сами должны знать, что, если собака видит убегающего человека, она инстинктивно срывается с места и сломя голову мчится за ним вслед, погоняя несчастного зычным лаем. Отсюда вывод: если вы демонстрируете свои пятки, вы фактически вынуждаете гнаться за собой. За убегающим только ленивый не погонится. Кто откажется от наслаждения разделить без труда давшуюся победу?

Увидев прихорашивающуюся старуху, Диоген воскликнул: «Если для живых, то напрасно, если же для мёртвых, то не мешкай!»

Как-то Франклин Рузвельт сказал замечательную фразу: «Единственная вещь, которой следует бояться – это страх». Но вся беда в том, что мы боимся этого не так, как следовало бы. Если страх перед страхом был бы осознан нами как средство борьбы с ним, если бы он заставил нас остановиться и собраться с силами, это вело бы нас к победе над паникой. Но на деле происходит обратное. Пугаясь страха, мы готовим ему почву, мы заботливо удобряем и поливаем её, мы делаем все, чтобы страх вошёл в нас и сделал своё тёмное дело. Мы подобны приговорённому к казни, который сам роет себе могилу. Посудите сами, опасаясь страха, вы признаете его силу, его власть над собой. Любой страх лишает человека силы, способности противостоять напасти, он заставляет закрыть глаза и пасть на колени. Тревога парализует. Испытывая страх, вы собственноручно отдаётесь на милость победителя.

Если вы боитесь своего страха, своей тревоги – вы обезоруживаете себя перед её лицом, вы лишаете себя способности сопротивляться страху.

Вы сами преподносите ему ключ от своих владений, вы открываете ему свои ворота, вы предлагаете ему «джокер», вы даёте ему зелёный свет, «карт-бланш», права и возможности. Причём это права на вас! Вы вверяете себя собственному страху. На что после этого можно рассчитывать? Вы испугались, что наступит тревога, и она приходит – не может не прийти, ведь вы уже сдались! Сами! Что же вас теперь не взять, тёпленьких? Это было бы даже смешно, если бы не было так печально, ведь вы сдались ещё до того, как она завладела вами! Вы не только не сопротивляетесь, вы безропотно отдаётесь ей. Она, возможно, и не решилась бы напасть на вас, но вы же сами подняли руки! Что же с вами после этого церемониться?

Да, потом вы будете сопротивляться, вы будете говорить себе, что вы сильный, что вы со всем справитесь. Но после драки кулаками не машут. Она уйдёт теперь только тогда, когда сама того пожелает. Теперь это её право решать, когда и что. Она уйдёт после того, как насытится, когда выжжет вас дотла, когда выпьет всю вашу кровь, выжмет все соки, когда вы откажетесь от надежды, утратите веру и способность на светлые чувства. И уйдёт она лишь на время, благо завладеть вами теперь не составляет никакого труда. Тревога поступает, как древние варвары, как татаро-монгольские полчища – все, что возможно, она забирает в качестве добычи, а остальное (то, что не может унести) она уничтожает.

Так ведёт себя тревога, после того как вы отдались ей. А виноват в этом ваш страх перед страхом, ваше раболепие перед болью и страданием, ваша слабость и патологическая пугливость. Что есть в тревоге такого, чего бы следовало бояться? Разве она сама по себе может лишить вас жизни, любви и радости? Нет, она не может этого сделать, пока вы сами покорно не принесёте ей все это на блюдечке с золотой каёмочкой.

Я крепко взялся? Сразу с места в карьер? Что ж, тогда я прошу прощения и начнём по порядку.

* * *

Вы знаете, что такое тревога? Должны знать, это не редкость. Помните ли вы последний её визит? Обычно при ответе на этот вопрос начинают вспоминать школьные экзамены или что-то в этом роде – нечто на значительном удалении от настоящего момента. А ведь тревога – это реальность каждого божьего дня. Но мы настолько привыкли к ней, что уже не замечаем её вовсе. Страх стал частью нашей жизни, и мы тревожимся так же «естественно», как и едим или дышим. «Как пройдёт день?», «Не опоздаю ли?», «Сдержусь ли, чтобы не высказаться или не расплакаться?», «Не простужусь ли?», «Какие „сюрпризы“ ждут меня на работе?» – все это проявления тревоги. Но мы не замечаем того, что напряжены и встревожены. Нам нужно какое-то из ряда вон выходящее событие, чтобы понять, что мы действительно тревожны.

Многие люди обращаются за помощью к психотерапевту, понимая, что их душевное благополучие катится под горку, что тревога вошла в раж. И они очень удивляются, когда психотерапевт говорит им, что она (тревога) была в них и прежде, причём в огромном количестве, а сейчас она просто стала выплёскиваться через край. Не замечается – не значит не существует. Не доводите себя до этого, распознайте её раньше, чем «дело будет сделано».

Страх во всех видах является, безусловно, важнейшим фактором, подрывающим здоровье современного человека, вызывающим у него повышенное артериальное давление, сморщивание почек, ранние инфаркты и другие столь же прекрасные переживания.

Конрад Лоренц

Появление тревоги нужно отфиксировать. Вот вы чувствуете себя неуютно. Задумайтесь, обратите на это внимание.

Признайте, что вы встревожены. Чуть-чуть напряжены плечи, дыхание несвободно, вы смотрите вокруг, но ничего не видите. Вы думаете о грядущих событиях, потеряв настоящее, и строите безрадостные прогнозы. Об этих невротических механизмах мы уже говорили. Теперь настало время «сбросить маски», назвать своих врагов по именам. Потяните плечи, вздохните глубже, почувствуйте возникающие в вас препятствия и для расслабления, и для дыхания. Осознайте, что вы развернули время, и уже от одного этого вам стало не по себе. Почувствуйте теперь, как вы можете потеснить тревогу уже известными вам средствами. Посмотрите за её бегством. Лучше, если она бежит, лучше, если вам смешно, а не она потешается над вами.

Пусть повод для тревоги покажется вам мелочью, но ведь все с них начинается, с мелочей. Тревога никогда не приходит сразу и ниоткуда. Она разведывает, вынюхивает, готовит плацдармы, выпускает фальшивые денежные знаки, чтобы подорвать вашу экономику. Тревога делает все, чтобы взять вас без боя, она пытается вас ослабить и найти уязвимые места. А когда вы обессилеете и она почувствует, что силы на её стороне, тогда она и нагрянет. Большинству кажется, что это гром среди ясного неба, но это не так. Вы уже давно в ловушке, просто не знаете этого. Каждый из нас сам потихонечку загоняет себя в угол, не замечая этого или не желая замечать.

Когда тревога будет готова ударить, следуя своему плану, от неё уже будет трудно отвертеться. Это потребует много сил и огромного мужества. Не доводите до крайности, осознайте, что тревога уже крутится вокруг вас. Остерегайтесь «мнимого благополучия». За подобного рода доверчивость и невнимательность, возможно, придётся потом долго и мучительно расплачиваться. Помните историю про Красную Шапочку? Любезный волк из этой сказки – это тревога, не доверяйтесь ей. Я обращаюсь с этими словами ко всем, к каждому читателю этой книги. Только один из тысячи не нуждается в этой рекомендации. Тревога должна быть осознана – её необходимо «вычислить».

Но этого, как вы понимаете, недостаточно.

* * *

Тревогу нужно принять как факт – спокойно и рассудительно. Некоторые мои пациенты начинают испытывать почти панический страх от одной мысли, что их постоянно сопровождает латентная (неявная) тревога. Когда они осознают это, их начинает бить мелкая дрожь. А ведь это верный путь в капкан тревоги, ведь паника – её воздух. Но зачем этого пугаться? Современного человека постоянно преследует тревога, совершенно естественно. И мир вокруг нас непрост, да и мы сами, откровенно говоря, не сахар. Поэтому и различные неполадки в наших отношениях возможны. Так что пугаться совершенно нечего и более чем бессмысленно. Просто нужно знать, как с этим бороться, а мы сейчас как раз этим и занимаемся.

Ещё одна типичная реакция, которая встречается у моих пациентов после подобного рода разъяснений, – это смирение. «Да, это так, – говорят мне в таком случае пациенты, – тревога стала приметой времени. Кто этого не знает? Вы, доктор, не открыли Америки». (Словно бы я собирался что-то открывать.) Поверьте на слово, эта реакция самая печальная из возможных. Тревога – болезнь, но это не рак и не СПИД. Хотя вы можете сделать её таковой, но в ваших же силах перенести её и как лёгкий насморк.

Тревога – это психологическая реакция. У всякой психологической реакции есть свой механизм, своё «горючее», «подшипники» и «шестерёнки». Этот механизм следует разгадать и исправить, если мы хотим избавиться от нежелательной психологической реакции. Конечно, можно и смириться, но тогда зачем вы живёте? Ради боли, страдания и тоски? Не думаю. Впрочем, как говорят, один доктор ответил на причитания пациента о том, что он устал жить, таким образом: «Потерпите, голубчик, недолго осталось». Так что можете терпеть, если у вас есть желание.

Иногда достаточно посмотреть на мир чуточку по-другому, и он перестанет вас раздражать или пугать. Добиться этого нелегко, но нужно знать цель, к которой вы идёте, и тогда результат не за горами. Ваша цель, если, конечно, вы желаете жить полноценно, состоит в том, чтобы позабыть тревогу. Но если вы собираетесь смириться с ней, то забвение вам не поможет. Когда ребёнок появляется на свет, акушер хорошенько хлопает его по пяткам или по ягодичкам, чтобы заставить его сделать первый вдох, потом в этой процедуре не будет необходимости. Так и с тревогой. Но мириться с ней никак нельзя, иначе вы задохнётесь, так ни разу и не вздохнув.

В своих бедствиях люди склонны винить судьбу, богов и все, что угодно, но только не самих себя.

Платон

Другие пациенты, интуитивно ощущая мою правоту в отношении хронической тревожности, поступают ещё менее разумно. Они всячески открещиваются от тревоги, делают вид, что я преувеличиваю или сгущаю краски. Ими движет подсознательный страх перед тревогой, они боятся её признать, а поэтому и отрицают. Но отрицанием делу не поможешь – нужна правда. До тех пор пока вы не осознали, что тревога постоянно с вами, вы беззащитны перед её волей.

Правда, в факте осознания тревоги таится одна опасность. Не скажу, что многие, но некоторые начинают мгновенно возводить «железный занавес», полагая, что таким образом можно что-то поправить. Начинается своеобразная психологическая «гонка вооружений», что, как вы понимаете, ни к чему хорошему, кроме лишней невротизации, привести не может. Необходима открытость и честность. Тревога – это наша тень. От тени, как известно, невозможно убежать. Да и нужно ли? Может быть, следует просто найти себе место под солнцем, причём в зените? Нужно признать существование тревоги, а затем решить, собираетесь вы с этим жить дальше или нет, а затем планировать и действовать. Вот в чем смысл открытости.

И ещё об открытости. Если вы открыты – вы «большие», мы об этом уже говорили. А если вы «большие», то силы на вашей стороне. Тревога – не злой гений, это результат постоянных сбоев в нашем «бортовом компьютере», в нашем мозгу. Если мы устраним неполадки – уйдёт и тревога. Поэтому, если она осознанна, вы можете сделать все необходимое, чтобы от неё избавиться. О самых важных механизмах, позволяющих добиться этого, мы уже сказали, разговор о некоторых других у нас ещё впереди.

Важно понять, что страх перед возникновением тревоги, даже если он бессознателен, провоцирует её нападение. Тревога не нападает на сильных, её жертвы – ослабленные, замкнутые и те, кто готов расстаться с надеждой.

Осознание медленного и вкрадчивого натиска тревоги даст нужный эффект. Вы уже не позволите взять себя «тёпленькими». Осознав, что вы опасаетесь тревоги, вы лишаете её возможности «внезапного нападения». Кредо тревоги – её внезапность, но её внезапность – это результат вашей слепоты. Если же тревога лишена возможности застать вас врасплох, вы на коне. Она уже не придёт.

* * *

Часто пациенты говорят мне, что тревога – это нечто всесильное, что если она появляется, то уже ничего нельзя поделать. Им иногда кажется, что она приходит откуда-то извне, как злой демон – огромная, полновластная, она обрушивается откуда-то сверху, подобно снежной лавине. Поэтому они сейчас же готовы сложить руки и сдаться.

О том, что она вовсе не внезапна, мы уже говорили. Сейчас нужно сказать, что это не какая-то злая внешняя сила, это не чёрный демон, не кара, ниспосланная нам свыше, и не всесильная внешняя агрессия. Тревога не «чья-то» и не «откуда-то», она исключительно наша собственная, так сказать, своего производства. А значит, она нам подвластна – «сами её породили, сами её и убьём».

Ошибкой также было бы считать, что тревога приходит извне. Действительно, подчас мы переживаем страх как внешний натиск. Но это просто ощущение, представление, нам точно так же кажется, что это Солнце крутится вокруг Земли, хотя на деле все наоборот. Впрочем, совсем не случайно субъективное ощущение тревоги переживается нами как внешнее нападение. Это свидетельствует о том, что мы воспринимаем себя принадлежащими своей тревоге. Мы как бы оказываемся под ней, снизу, а делаем мы это сами. Кому ещё это может быть подвластно?

Представьте себе человека как песочные часы. Часть песка сверху, часть – снизу. Песок – это сам человек, он может быть целым, а может быть разделён – часть сверху, часть снизу. Если мы разделены, то наша гармония нарушена, и мы стремимся к воссоединению. Если мы отождествляем себя с тем песком, что находится наверху, мы устремляемся сверху вниз, испытывая при этом радость, потому что ощущаем приближение желанного единства. Но если мы разделены и отождествляем себя с тем песком, который находится внизу, то нам кажется, что нас засыпает. Хотя на самом деле происходит то же самое воссоединение, только мы не понимаем этого, а то, что непонятно, всегда пугает.

Поэтому, если наше внутреннее единство нарушено, нам следует всегда быть наверху. Мы должны сами «течь», должны занимать активную позицию.

Но нельзя позволить самим себя «засыпать». Если мы застали тревогу (страх тревоги) вовремя и не успели испугаться, оказаться внизу, значит, все ещё в наших руках. И мы сверху, а она снизу, это мы её засыпаем, а не она нас. Но если мы прозевали, если мы нежились внизу и «вдруг» что-то сверху посыпалось, то мы пугаемся и тогда мы пропали.

Если вы не можете одолеть тревогу с ходу, а это иногда непросто, то осознание, по крайней мере, поставит вас в равные позиции. Когда же силы равны, возможны переговоры, причём только они и дадут результат, а борьба в этом случае не эффективна. Не хотите же вы отдавать свои глаза и зубы за чьи-то, пусть даже и соответствующие, органы? «Капля за каплю» – это, на мой взгляд, не метод. В такой ситуации все зависит от того, на чьей стороне будет инициатива. Если вы отдадите её в руки тревоги, то она может заманить вас в свои сети, поэтому нужно действовать самим, причём быстро, спокойно и чётко.

Пригласите её на чай. Я не иронизирую. Пусть она приходит к вам в гости, вы её приглашаете – вы хозяин. Сыграйте на своём поле! Каждый спортсмен знает, что это значительно выгоднее, чем играть в гостях. Тут вы у себя дома, вы все знаете, вы владеете обстановкой, вы в силе. А она гость, она слаба и растеряна. Пусть она растеряется, пусть она, а не вы, чувствует себя неуютно. Если же вы растеряетесь, если она вас вытянет к себе, вы пропали. Но пока вы под защитой родных стен (а это ваша логика, ваш здравый смысл, ваши душевные силы и гармония вашего самосознания), вам совершенно нечего опасаться. Это она в таком случае должна вас бояться.

Обычно же имеет место обратная ситуация. Тревога вас заманивает, втягивает в себя. Вы теряетесь, начинаете опасаться, а опасение – это уже страх, а страх – это тревога. Возникает настоящая круговая порука: когда в вас возникает страх перед тревогой, когда вы начинаете побаиваться возникновения тревоги, когда вам становится страшно и неуютно, когда обстоятельства вас поджимают – вы уже тревожны!

Страх перед тревогой – это уже тревога. Испугались возможности появления тревоги – все, вы уже тревожны. Теперь можете не бояться её появления – она уже пришла. Прохлопали, прозевали.

Страх тревоги – это сама тревога. Она ещё не осознается вами как тревога, просто вы начинаете подумывать, что сейчас струсите, в вас только-только рождается желание сбежать. Стоп! Чем, скажите на милость, такое психологическое состояние отличается от самой тревоги? Только тем, что вы ещё не поняли, что тревожны. И вам ещё кажется, что вы можете все «переиграть», но, если вы перепугались возможности её возникновения, вам уже просто нечего переигрывать – партия сдана. Разоружайтесь. Поэтому не доводите до греха. Не пугайтесь. Чувствуете дискомфорт – осознайте приближение тревоги и возьмите инициативу в свои руки. Скажите ей: «А! Привет! Это ты? Давно не виделись! Как насчёт чайку?» И при этом ехидничайте, как только можете, от всего сердца. Это тот редкий случай, когда ехидство, злорадство, сознание своей силы необходимы как воздух и столь же продуктивны.

Если вы наберётесь наглости пригласить тревогу на чай, она струсит, как неуклюжие братья Иванушки-дурачка из русского фольклора, и даст деру. Поверьте! Только делайте это с юмором, вам должно быть смешно от того, как поспешно и стыдливо она ретируется. Тревога боится смелости и смеха. Вы это и по себе знаете. Иногда бывает так: вы чего-то испугались, а потом оказывается, что это был не леший, а старый пень, не маньяк-убийца, а серая мышка пяти сантиметров длиной, не посторонний, пробравшийся тайком в вашу квартиру, а собственный ребёнок. Какова ваша реакция в таком случае? Вы облегчённо выдохнете и рассмеётесь. Этот смех – смех вдогонку убегающему страху. Всякий раз, когда страх уходит быстро и неожиданно, у нас возникает желание смеяться. Смех – это проводы страха.

Вспомните знаменитую, почти хрестоматийную, полную глубокого психологического смысла сказку Корнея Ивановича Чуковского про «таракана-таракана-тараканище». Сколько этот деспот нагнал страху на всех – от собак до слонов и крокодилов! «Рыжий и усатый та-ра-кан!» И как все они потешались после того, как он в одночасье был съеден маленьким воробушком! И дело не в том, что воробей был очень смелым или слоны и тигры слабыми, дело в том, что воробей не боялся «рыжего и усатого» таракана, а другие боялись. Ваша задача не бояться – тогда вам море по колено. Нет ничего более гнусного, чем страх. Ведь страх – это рабство, подчинение, покорность и безволие. Но если вы не хотите такой участи, если вы не хотите, подобно героям этой истории, «по канавам и дворам» разбегаться, действуйте, как воробей, то есть быстро, смело, спокойно и чётко. «Раз, и съел он таракана! Вот и нету великана!»

Пригласите тревогу на чай, не жадничайте! И вы не пожалеете, поскольку нет более приятного и заразительного смеха, чем смех освобождённого от рабства и зависимости человека. «Кто в доме хозяин?» Я надеюсь, вы знаете ответ. Тогда не тушуйтесь.

* * *

Расскажу случай из жизни. Моя пациентка была совершенно измучена тревогой. Причём её тревога отличалась завидным своеобразием. Ей казалось, что если она встанет, пойдёт, выйдет на улицу, то ей непременно станет дурно, случится обморок и она умрёт. От таких мыслей ей действительно становилось не по себе, она ощущала сильное головокружение, в глазах темнело, возникали слабость, тошнота и сердцебиение. Стоило ей только подумать о предстоящей тревоге, как что-то сжималось у неё в груди.

Так что нетрудно было заметить, что в большей степени мою пациентку беспокоила не сама тревога как таковая и даже не страх смерти, а предчувствие тревоги, страх её возникновения. И уже одного этого оказалось вполне достаточно, чтобы полностью лишить эту молодую и красивую женщину радости жизни, способности работать и заниматься семьёй. Когда же тревога действительно возникала, на мою подопечную становилось просто больно смотреть. Сердце сжималось, когда она, потерянная и ослабевшая, окидывала вас обречённым взором, словно бы из какого-то жестокого заточения. Ей и вправду казалось, будто она проваливается, будто её уводят куда-то. Именно от этого слабели ноги, возникали головокружение и тошнота. Её взгляд в эти минуты молил о помощи.

Плацдармы тревоги были в ней поистине огромны. А страх перед тревогой был несказанно велик, и она сдавала рубеж за рубежом. Она говорила без умолку, постоянно повторяясь. Она перечисляла все то, к чему, по её мнению, должна была привести тревога. Она боялась, что из-за её болезни от неё откажется муж. Она не знала, как воспитывать в таком состоянии ребёнка. Она понимала, что она не сможет работать, она была уверена, что после госпитализации в клинику неврозов ей будет не устроиться на работу. Ей уже казалось, что теперь все её называют не иначе как «сумасшедшая». Все это было проявлением подобострастного страха перед собственной тревогой. Война ещё не была проиграна, но она уже представляла себе, какой будет жизнь в оккупации, и почти смирилась со своей воображаемой участью.

Интересная женщина с высшим образованием, она обладала замечательным чувством юмора. Когда в процессе наших занятий ей становилось легче и она переставала на время бояться появления своей тревоги, она с удовольствием рассказывала мне смешные истории из своей жизни и анекдоты, полные самоиронии и философского смысла. В такой ситуации, когда человек обладает чувством юмора и больше боится тревоги, чем её испытывает, нужно, ни секунды не медля, приглашать тревогу на чашку чая. Этим мы и занялись.

Потеряв серьёзность, вы ничего не потеряете на самом деле, фактически станете более здоровым и целостным.

Бхагаван Шри Раджниш

Сначала она внимательно выслушала все мои доводы относительно «страха перед тревогой» и согласилась с тем, что страх перед тревогой – это уже тревога. Потом я с невозмутимым спокойствием, ничего, впрочем, не подозревая, предложил ей «попить с тревогой чая». И тут она переменилась в лице. Я, сам того не желая, напугал её своим предложением. Конечно же, я поспешил успокоить мою подопечную относительно метафоричности моего высказывания. «Ну, в переносном смысле, конечно», – сказал я. И тут случилось то, что и называется «попить с тревогой чая». Она засмеялась! «Ах, в переносном! – услышал я сквозь смех. – Надо же, а я подумала, что… Какой стыд! Ха-ха-ха! О боже, какая же я трусиха! Представляю, какое у меня было лицо, я вас так перепугала! Ха-ха-ха! – она смутилась, покраснела, как маленькая шкодница, и прикрыла лицо рукой. – Простите меня. Это надо же!» Потом сначала смущённо, а потом и с шутливой укоризной она повторяла словно бы про себя: «Попить с тревогой чая… Как я этого испугалась. Как нелепо!» Она осознала, что страх тревоги нелеп, и это избавило её от покорности. После этого она смогла поднять голову и справиться со своей бедой.

* * *

Другой случай, значительно отличающийся от приведённого выше, произошёл с одним молодым человеком. Однажды он видел, как пожилому мужчине стало в метро плохо. Тот пошатнулся, упал, кругом засуетились люди. С тех пор при поездках в метро моему будущему пациенту становилось дурно. Он чувствовал сердцебиение и боялся потерять сознание. Причём его не столько беспокоила собственная жизнь, сколько то, что «это неудобно». «Как это, – объяснял он мне, – молодой парень упадёт, кругом люди. Что они подумают?»

Он был склонён к одиночеству, и в этом страхе выражалось его стремление к психологической изоляции. Ему было страшно, что на него обратят внимание, он боялся, что кто-то посягнёт на его одиночество, нарушит его. «Публичность» – вот в чем состояла его проблема. Но он не считал себя одиноким и не хотел избавляться от своей закрытости.

По образованию он был математиком и больше привык работать с цифрами, чем с людьми. На фоне всплеска экономических реформ в нашем отечестве он решил попробовать себя в бизнесе, организовал собственную фирму. Это была сфера услуг, и потому он был вынужден работать с людьми, а это, к сожалению, противоречило всей его натуре. Он оказался, как говорят, «не в своей тарелке». Так что страх «публичного» сердечного приступа стал просто выражением того эмоционального дискомфорта, который был связан со всей его профессиональной деятельностью.

Он прошёл полный цикл разнообразных медицинских обследований и убедился, что никакой патологии у него нет, но страх сердечного приступа его не оставил. Даже напротив, из-за столь пристального внимания к своему здоровью он вырос. Моему пациенту стало чудиться, что приступ может произойти где угодно: в метро, в наземном транспорте, в машине, на улице, в магазине. Он боялся теперь вообще отходить от дома.

Мы заняты поисками причин нашей проблемы, а эти поиски – не что иное, как откладывание самой проблемы на будущее.

Джиджу Кришнамурти

Когда он работал с другими психотерапевтами, ему долго объясняли, что причина в том «психотравмирующем событии», которое он пережил, когда оказался наблюдателем испугавшей его сцены с пожилым мужчиной. Он сам пытался внушить себе, что в его возрасте такого казуса случиться не может, но такого рода аутотренинг ему не помогал. И это не случайно, ведь проблема была не в самом приступе, а в страхе публичности. Дома он приступа не боялся, но при посторонних этот страх неизменно возникал.

Как я уже сказал, избавляться от своей природной замкнутости он не хотел в значительной степени потому, что она сама по себе его не тяготила и он считал её нормальной. Я не настаивал, а зачем? На наших встречах первым делом мы попытались разделить его стремление к самодостаточности и страх перед сердечным приступом. Первое, мы договорились не тревожить, а просто заняться симптомом, который его пугал. Мы убедились в том, что это разные вещи – публичность, его отношения с другими людьми и состояние его здоровья.

Далее был осознан страх приступа. Мы разделили возможный сердечный приступ и страх перед ним. Стало понятно, что проблема не в приступе, а в страхе. Хорошей опорой стало понимание пациентом того факта, что его сердце в порядке, что тревожит его сам страх, а не здоровье как таковое. Действительно, от тех или иных проблем, и в том числе и от сердечного приступа, никто из нас не застрахован. Но можно провести всю жизнь в страхе перед этим и умереть в автомобильной катастрофе в 80-летнем возрасте. А можно, ничего не подозревая, обзавестись инфарктом миокарда в сорок лет. Как лучше жить – всю долгую жизнь в беспричинной тревоге или по-человечески, столько, сколько отведено тебе судьбой. Мой пациент, к счастью, выбрал второе.

Страх смерти означает страх жизни.

Фредерик Пёрлз

Я не предлагал ему пить с тревогой чай, поскольку он не был «компанейским» человеком. Но я предложил ему усилить свой страх, чтобы «лучше его рассмотреть». Мы начали с того, что он, прогуливаясь невдалеке от дома, представлял себе, что каждые пять минут падает, словно бы поскользнувшись. Поначалу это было непросто, ведь кругом люди. Но мы решили, что это его собственное дело: хочет он падать или нет. Он заставил себя захотеть. Постепенно он свыкся с мыслью, что «падать можно» и что в этом, по сути, нет ничего страшного. Но во время одной из своих прогулок он вдруг увидел падение случайного прохожего и сам из-за этого перепугался. Ему припомнились его страх и ощущение публичности произошедшего. Но развязка этой истории повергла его в хохот. Дело в том, что упавший бедолага, бывший, видимо, пьяным, не только не привлёк ничьего внимания, но, встав, с таким «смаком» высказался по поводу своего падения, этой дороги и всей этой жизни, что не засмеяться было трудно.

Смех вызывается ожиданием, которое внезапно разряжается.

Иммануил Кант

После этого мой подопечный решил «пойти на таран» страха. Он намеренно упал и огляделся по сторонам – это ровным счётом никого не заинтересовало, кроме разве что одной сердобольной особы, которая попыталась заглянуть ему в глаза. Но, завидев на его устах улыбку, она сама как-то недоуменно заулыбалась, пожала плечами и поспешила прочь, словно бы увидела что-то сверхъестественное. Такая её реакция оказалась как нельзя кстати, потому что эта ситуация опять заставила его рассмеяться. Он вдруг понял, что большинство, как и он сам, боится публичности (об этой особенности современного человека мы уже говорили) и сторонится её, как только может. Отсюда он сделал замечательный вывод: «Нечего бояться публичности, поскольку остальные боятся оказаться публикой! Минус на минус дают плюс». Его любимая математика нашла наконец своё «жизненное» применение.

Передай Господу дела свои, и предприятия твои свершатся.

Экклезиаст

Настало время обратиться к сердечному приступу. Понятно, что, если сознательно желать появления сердечного приступа, он от этого не произойдёт, как бы того ни жаждать. Скажи сто раз: «халва» – во рту слаще не станет. Поэтому мы стали приглашать не тревогу, а сердечный приступ. Мы как бы перешагивали через страх приступа к самому приступу. Хотя мой подопечный и пытался вызвать свой сердечный приступ десятки раз на дню, тот был неотзывчив, словно бы объявил ему бойкот. Причём не было и тревоги. Я просил его приглашать сердечный приступ как можно чаще, почти постоянно, в такой форме: «Пусть у меня сегодня случится 10, нет, 15, 20 сердечных приступов. Пусть я упаду и буду валяться, сколько мне заблагорассудится – здесь, на работе, на улице, в машине». Он так и делал, но ни сердцебиений, ни страха не возникало. Ему было только смешно – и все!

С тревогой мы справились другими способами, о которых уже шла и ещё пойдёт речь. Но страх приступа исчез сразу же, как только он стал сознательно желать наступления сердечного приступа. Скоро ему это развлечение даже понравилось. Страх потерял свою актуальность и казался теперь смешным и нелепым.

Мы все тревожны, а люди, склонные к самопогруженности и анализу, в особенности. Эту проблему решает открытость или полноценное и правильное использование изложенных здесь психотерапевтических методик. Тревога сильно укоренилась в нас. Если она сама по себе не поддаётся, то поддадутся те обстоятельства, которые нас пугают. А не будет «пугала», не будет и страха.

* * *

Я привёл два непростых случая из своей практики. При подобных расстройствах следует обращаться к психотерапевту, поскольку они требуют профессиональной работы и помощи. Но ведь каждый из нас испытывает и тревогу, и страх, пусть даже и не столь яркие. Так что это правило будет полезно всем без исключения. Мы должны осознавать свои страхи. Нам должно быть стыдно за то, что мы боимся того, чего не следует бояться. Человек создаёт пугало, которого сам же и боится. Это нелепо и грустно. Пугало должно быть понято как пугало.

Почти все мы жертвы так называемого массового сознания. Но массовое сознание – это такое же заблуждение, как и страх перед сердечным приступом, который наблюдается у моих молодых и соматически совершенно здоровых пациентов. Телевидение и пресса, с одной стороны, индуцируют страх перед убийцами, насильниками, обманщиками, коррупционерами и т. д. А с другой стороны, нам рассказывают об этом так настойчиво и с таким равнодушием, что постепенно подобная информация просто перестаёт вызывать в нас должное душевное сопротивление. Мы начинаем привыкать к этому и готовы мириться с этой бедой. Наше сердце начинает с этим мириться. То, что привычно, мы считаем нормальным. Таким образом, хвалёное «массовое сознание» само ведёт к росту преступности и т. п. И эту систему сложно, если не невозможно, перестроить, ведь она закручена на человеческих слабостях. Наблюдая за сценами насилия на телеэкранах, мы компенсируем таким образом свои агрессивные тенденции, а потому готовы платить за это зрелище. Перемывая кости коррупционерам, журналисты словно бы говорят: «Жаль, что мне так не удалось». А значит, преступность в широком смысле становится желанной. А кто чего хочет, тот это и получает.

Слова и символы так же относятся к миру реальности, как карта к территории, которую она представляет. Мы живём по воспринимаемой «карте», которая никогда не есть сама реальность.

Карл Роджерс

Один знаменитый философ, а потом другой известный психолог высказали одну и ту же мысль: если вы всю жизнь стремились к чему-то, а пришли к прямо противоположному – знайте, вы именно к этому и стремились. Впрочем, об этом свидетельствует ещё легенда о Вещем Олеге, который, как известно, сделал все от себя зависящее, чтобы страшное предсказание все-таки сбылось. С помощью наших страхов мы оказываемся именно в этой ловушке. Со стороны кажется, что человек специально взращивает в себе страхи. Зачем? Непонятно ни самому человеку, ни тому, кто за ним наблюдает.

Может быть, это повод укрыться от каких-то других проблем, например, невротическая попытка спрятаться от любви? Впрочем, даже поверхностный взгляд на наше общество объяснит эти попытки. Доступность того, что называют любовью, свела её к порнографии, а принудительный по своей сути брак свёл её к «кухонным разборкам». Хороша же теперь перспектива любить. В любовь больше не верят, её не ждут, с ней не связывают своё счастье. Вот и попытки избавиться от этой «муки». А многие говорят страшную фразу, пронзающую меня сильнее физической боли: «Может быть, я не способен на это чувство». Страшные слова… Впрочем, это путь в никуда.

Тревожность, поразившая общество, каждого человека, отсутствие любви, страх перед любовью – это невротическая попытка укрыться от истинных чувств, заменив их не менее сильными по интенсивности суррогатами страха и тревоги.

И слово «суррогат» – не простая метафора, ведь суррогат всегда искусственен, как искусственна и наша тревога, я не зря сравнил её с огородным пугалом. Так, как следовало бы любить, люди предаются тревоге. Тревога, по сути, – протез любви. Мы все замкнуты, а это более чем явное доказательство страха перед любовью. Это-то и порождает тревогу. Случай с моим последним пациентом демонстрирует сказанное как нельзя более явно.

По опыту я знаю, что большинство моих подопечных, страдающих от тревоги, имеют огромный потенциал любви. Так что эта догадка относительно связи немотивированной тревоги с отказом от любви не кажется мне абсурдной. Посмотрите на себя. Вы любите? Может быть, вам мешает тревога? Не испытываете ли вы страх быть брошенным или разочароваться? Поверьте, тревога не мешает вам любить, напротив, вы защищаетесь с её помощью от этого чувства. Если же быть более точным, вы защищаетесь от тех невзгод, которые, по вашему мнению (а это прогноз!), может принести с собой любовь. Так что здесь вы одним махом расправляетесь и с тем и с другим. Кто не рискует, тот не только не пьёт шампанского, но ещё и мучается от того, что не пьёт этого самого шампанского.

Недоверие к самому себе является условием всякого другого недоверия.

Отто Вейнингер

Поймите, пока вы не переступите через свою тревогу, вы не сможете любить. А если вы не любите, вам не избежать тревоги. От тревоги есть только одна панацея, и это не «таблетка от страха», которую так часто просят, – это любовь и ещё, как я думаю, вера. Тревога – это наше собственное детище. Если мы не желаем с ней расставаться, она всегда будет с нами, даже если перерастёт своего родителя (в этом случае тем более она не пожелает с нами расстаться). Тревога – это паразит, она паразитирует на всем, на наших желаниях, надеждах и чувствах. Она питается их силой, как пиявка, как кровососущее членистоногое.

Мы как полоумные кричим о том, что «человек – царь природы». Но кое-кто иногда несколько стыдливо замечает, что человек ещё и её ошибка. Нам бы следовало найти «точки соприкосновения» между этими двумя определениями, иначе мы погубим не только природу, чем занимаемся постоянно и с каким-то садомазохистическим восторгом, но и самих себя. В противном случае мы уподобимся всесильному Нерону, который своими поступками фактически уничтожал самого себя.

* * *

Подведём итоги. Я начал сегодняшний разговор не без патетики и примерно так же завершил его, а сейчас конкретизируем рассмотренный механизм возникновения тревоги и средство борьбы с ней.

Патологическим звеном, которое ведёт к тревоге и которое первым делом нужно найти и вычленить, является страх возникновения тревоги. Здесь эта процедура должна быть проведена заранее, как можно раньше. При первых же предвестниках возникновения страха, в тот самый момент, когда в сознании только проскользнула первая шальная мысль о возможности возникновения тревоги, нужно разглядеть начало паники и отфиксировать возникающий страх.

Тревогу нужно поймать до того, как она вступит в силу, до того, как мы успеем испугаться её возникновения, на уровне «прогнозируемой возможности» её возникновения.

Это этап, который юристы охарактеризовали бы таким образом: нет не только «состава преступления» (тревоги), но и «события преступления» (нет даже страха возникновения тревоги). Это все равно что обвинить Ивана Ивановича в том, что он убил Петра Петровича, притом что последний жив-здоров и прекрасно себя чувствует.

Здесь нелишним будет расслабиться, войти в «здесь и сейчас», раздвинуть пространство, наладить дыхание и на корню избавиться от всех прогнозов посредством планирования.

Теперь, когда наша психика уличена в желании потревожиться, мы должны взглянуть на этот страх со стороны. Патологическое звено – страх возникновения тревоги – нужно отделить от прочих. Если мы посмотрим на свой страх перед тревогой со стороны, то поймём всю его абсурдность. Ведь тревога не только не наступила, она даже не заявила о себе! Мы просто сделали отрицательный прогноз и в соответствии с ним испугались (или попытались испугаться). Если мы не дистанцируемся от своего страха, не посмотрим на него со стороны, то непременно сразу же начнём искать ему основания, подтверждения, вместо того чтобы убедиться в ложности нашей тревоги (тревоги относительно возможности возникновения тревоги).

Третий обязательный этап процедуры: найти полноценное, нормальное звено, способное заменить патологическое. Страх тревоги – это бегство от тревоги, попытка скрыться, сбежать, поэтому сейчас вы должны взять на себя инициативу. Пригласите её на чай. Захотите, чтобы она пришла и сделала все, что считает нужным. Пусть приходит, пусть делает что угодно – вы согласны. И вы посмотрите… В конце концов, смеётся тот, кто смеётся последним. Это должно быть не бегство, а наступление. Ведь не зря же говорят, что наступление – это лучшая «оборона».

Если вы опасаетесь чего-то определённого, чего-то неприятного и плохого, согласитесь на это, скажите себе: «Пусть!» Более того, решите для себя: «Пусть это случится сто, тысячу раз!» Скажите всем своим нелепым опасениям: «Валяйте, заводите свою шарманку, пожалуйста, сколько вам будет угодно!!! Я жду! Я даже хочу, чтобы все случилось именно так. Мне забавно будет на это посмотреть!» Не протестуйте перед лицом собственной тревоги, не размахивайте перед ней декларацией о правах человека – не нужны здесь эти ваши слабые «поперхивания». Не надо заявлять о своих правах на власть после того, как вы сами от неё отказались.

Вы утратили свою власть над собственными психическими процессами в тот самый миг, когда стали искать себе оправдание перед лицом страха. Вы капитулировали в тот момент, когда стали искать пути для отступления.

Однажды один из моих прежних начальников сказал (дословно), что я «виноват, потому что оправдываюсь». Тогда я посчитал это глупостью и хамством, но… Но теперь я просто не оправдываюсь – никогда. Не лишайтесь того, что принадлежит вам по праву, а это ваше достоинство и ваша правда, и тогда не придётся комично поперхиваться. Если нечто должно случиться – оно случится, хотите вы этого или нет. Так зачем же лебезить и пытаться безуспешно предлагать свои тщедушные, пропитанные страхом компромиссы? Не бегите, примите удар, повернувшись к нему лицом (если он, конечно, вообще последует). Безусловно, при этом вам не следует забывать о всех тех средствах, которые делают вас сильными, как известно, бережёного Бог бережёт. Но ни в коем случае не теряйте инициативы, не сдавайтесь, вы должны быть на верху ваших песочных часов. Пусть будет так, как будет, вы не боитесь и уверенно смотрите в будущее. Уверенность даёт силы, а именно это вам сейчас и нужно.

И наконец четвёртое: посмотрите на происходящее из этой точки, когда вы сильны и уверены в себе, когда инициатива на вашей стороне. Посмотрите на бегство своей тревоги. Удостоверьтесь в том, что, как бы вы ни звали проклятья на свою голову (будь то сердечный приступ или страх измены), они от этого не сделаются более реальными, чем есть на самом деле. И вам станет смешно. Непременно! Должно быть смешно. А если смешно – тогда смейтесь! Смейтесь над собой – это лучший смех в мире. Из всех животных смеётся только человек, потому что только он разумен. Но и плачет от душевной боли тоже только человек и по той же самой причине. Вы можете выбрать то следствие, которое кажется более подходящим. Ну так что, смех или слезы?

Рецепты

№ 1

Чтобы избавиться от периодически возникающей беспричинной тревоги, необходимо последовательно пройти четыре следующих этапа:

Первый этап. Отфиксируйте момент, когда вам начинает казаться, что обстоятельства и ваше внутреннее состояние могут привести вас к тревоге. Вам необходимо осознать, что вы начинаете бояться того, что возможно (как вам кажется) в скором времени возникнет тревога. Осознайте страх возникновения тревоги.

Второй этап. Осознайте, что страх возникновения тревоги – уже страх. Поймите, что на самом деле вы начинаете пугаться или тревожиться до того, как возникает тревога. Взгляните на свой испуг перед тревогой со стороны. Поймите, что фактически вы тревожны задолго до появления тревоги. Найдите предателя в своём стане, готового открыть ваши ворота для тревоги.

Третий этап. Решите для себя, что необходимо предотвратить тревогу, которая вас пугает своим возможным появлением. Займите активную позицию, от обороны перейдите к наступлению, возьмите на себя инициативу. И начинайте призывать свою тревогу. Вы должны «сказать ей», что вы готовы к её приходу и ждёте. Решите для себя, что она вам безразлична и пусть разыгрывается, если считает нужным – почувствуйте, что вы не боитесь своей тревоги. Задайтесь вопросом: придёт ли тревога после того, как вы пригласили её? Ощутите интерес экспериментатора или шкодливого ребёнка (что вам ближе). Представьте, что вы проводите над своей тревогой эксперимент, ловите тревогу, как желающие покуражиться охотники ловят пугливое животное на приманку. Поймите, что вы «шкодничаете», как безобразничают дети, которые подвязали к кошельку верёвку, спрятались в кустах и ждут, пока на их выходку попадётся какой-нибудь незадачливый прохожий. Ощутите своё злорадство, предвкушая панику зверя, осознавшего опасность, и комичность оконфузившегося прохожего.

Четвёртый этап. Теперь вы можете насладиться бегством своей тревоги. После того, что вы проделали, тревога уходит; можно сказать, что она недоумевает, она в панике и растерянности. Почувствуйте, как она идёт на попятную, как она ретируется. Посмотрите на комичность всей этой ситуации: на вас нападали, вы готовы были струсить и сдаться на милость победителя, но стоило вам только шикнуть, как тревога (страх, опасения) в панике бежала от вас, показав таким образом и своё истинное лицо, и свои пятки. Смейтесь над этим, по крайней мере, почувствуйте на душе радость победы. Усильте в себе желание «поулюлюкать» ей вдогонку.

Если, несмотря на ваши действия, тревога все-таки наступила, осознайте, где вы допустили ошибку. Может быть, вас подвёл прогноз, вы не смогли погрузиться в «здесь и сейчас» или блокировали своё естественное дыхание. Возможно, вы допустили какие-то погрешности в последовательности этапов, перешли к следующему, не добившись достаточного результата на предыдущем? После этого запаситесь терпением и с новыми силами проделайте эту же процедуру. Если вы все делаете в соответствии с указаниями, то результат скоро будет достигнут. Главное не бояться, что у вас ничего не получится. Если же такой страх возникает, с ним надо бороться точно так же, как и со страхом возникновения самой тревоги, ведь, по сути, он мало чем от него отличается.

Если же тревога не оставляет вас вовсе или появляется более чем внезапно, этот приём может быть испробован вами только после достижения результатов по рецептам предыдущих глав.

Предупреждение: в случаях, когда самопомощь оказывается неэффективной, вам следует обратиться к психотерапевту.

№ 2

Если вы время от времени переживаете какой-то конкретный страх (например, страх сердечного приступа, страх смерти, замкнутого пространства и т. п.), проведите следующие операции.

– Осознайте, что вы оказались заложником собственного страха.

– На уровне простого понимания убедите себя в том, что ваш страх абсурден, нелеп и не имеет под собой никаких реальных оснований. Для этого вы можете использовать «планирование» (см. рецепты № 1 и 2 из главы 3).

Данный текст является ознакомительным фрагментом.