Испорченный телефон
Испорченный телефон
О трудных родителях
Дураков среди них не больше, чем среди взрослых.
— Ты маму любишь?
— Угу. («Раз в день люблю, пять раз не люблю».)
В сравнении с тем, как обычно многословны родители в рассказах о детях и о себе, дети — великие молчальники.
И не потому, что им нечего рассказать. Потому что некому.
Перед ликом врача младшие трепещут, средние смущаются, старшие замыкаются. Как докажешь, что ты не в сговоре?
Ответствуют, как приличествует, и могут считать, что искренне…
Узнать, как ребенок относится к взрослым, можно отчасти по его поведению, глазам и осанке, отчасти по играм, рисункам, тестам и прочим косвенным проявлениям, но только отчасти. Кое-какую информацию можно было бы почерпнуть, имей мы незримый доступ к детским компаниям; но даже если бы наша познавательная техника и шагнула столь далеко, мы, боюсь, оказались бы в научном смысле разочарованными.
В том, что касается отношений со взрослыми, с родителями особенно, дети не часто откровенничают и меж собой.
Нужно еще поверить в свое право не то чтобы говорить правду, но хотя бы думать о ней.
Из записей Д. С.
Мальчик, 5 лет.
— Моя бабушка добрая. ТОЛЬКО ОНА НЕ УМЕЕТ БЫТЬ ДОБРОЙ.
— Не умеет?
— Нет.
— А как же?
— Она кричит.
— Кричит?.. И добрые иногда кричат. И ты тоже, наверное, иногда, а?
— Когда я кричу, я очень злой. А бабушка все время кричит.
— А откуда ты знаешь, что она добрая?
— Мама говорит. (Страхи, капризы.)
Мальчик, 7 лет.
— Моя мама очень хорошая и очень скучная. А мой папа очень интересный и очень плохой.
— А что в нем… интересного?
— Он большой, сильный. Он умеет… (Перечисление.) Он знает… (Перечисление.)
— И ты, наверное, хочешь быть хорошим, как мама, и интересным, как папа?
— Нет. Я хочу быть невидимкой. Хочу быть никаким. (Ночное недержание, повышенная возбудимость.
Родители в разводе. Мать из «давящих», у отца периодические запои.)
Девочка, 11 лет.
— Папу я ОЧЕНЬ люблю. У меня другой папа был, но это неважно. Папа замечательный, я его очень…
— И маму, конечно.
— И маму… Только она не дает.
— Чего не дает?
— Она мешает… Мешает.
— ?..
— Ну, не дает себя любить. Вот как-то все время ТОЛКАЕТСЯ ГЛАЗАМИ. Как будто говорит, что я все равно ее не люблю.
(Глубокий внутренний конфликт на почве неосознанной ревности, депрессия, подозрение на начало шизофрении.
У матери повышенная тревожность, отсутствие непосредственности.)
Мальчик, 12 лет.
— Стук слышу — входит — все, не соображаю, и сразу вот здесь что-то сжимается, СЕРДЦЕ — тук, тук… Раздевается… Шаркает, сопит… Еще не знаю, в чем виноват, но в чем-то виноват, это уж точно… Да! Времени уже вон сколько, а за уроки еще не брался, в комнате кавардак, ведро не вынес, лампу разбил мячом, ковер залил чернилами… А откуда я знал, что мячик туда отскочит!.. А время… ну я просто не умею, не могу замечать, вот и все, оно как-то само перепрыгивает!.. СЕЙЧАС НАЧНЕТСЯ…
(Хорошо развит, спортивен, однако притом невроз с функциональными расстройствами внутренних органов. Родители — сторонники строгости, последовательны и пунктуальны.)
Девочка, 13 лет.
— Они у меня чудесные, самые-самые… Я еще в восемь лет решила, что когда они умрут, я тоже умру, зачем мне тогда… Они ничего про меня не знают, я не умею рассказывать, а они… Они сразу говорят, хорошо или плохо, правильно или неправильно, красиво или нет, и всегда все знают, а я ничего… Они умные, добрые, я такой никогда не стану. А теперь я стала совсем страшной, теперь мне нужно умереть, потому что я больше не могу их любить…
(Кризисное состояние. Родители — педагоги.)
Подросток, 14 лет.
— Когда я дома, они говорят, что Я ИМ МЕШАЮ ЖИТЬ. А что я им делаю?.. Иногда музыку включаю… Ракету сделал один раз из расчески, немного повоняло… МЕШАЕШЬ ЖИТЬ! Ухожу, стараюсь не приходить подольше. Возвращаюсь: опять шляешься, ни фига не делаешь, нарочно заставляешь волноваться, с милицией искали!.. ОПЯТЬ МЕШАЕШЬ ЖИТЬ!.. И от кота — я котенка принес — тоже им ПЛОХО, не нравится, как пахнет… Ну я им и сказал один раз..
— Ну, что не надо было меня рожать. Что лучше бы надевали противогаз.
(Из так называемых неустойчивых. Несосредоточенность, нежелание учиться, побеги из дома, склонность ко лжи и мелкому воровству. Чрезвычайно подвижен, сообразителен. Родители — образцовые труженики, но не ладят между собой, раздражительны, дефицит юмора.)
Девушка, 18 лет.
— Вчера я им в первый раз сказала, что больше не могу есть яйца всмятку. Они уже двадцать лет подряд едят яйца всмятку, каждое утро, ни разу не пропускали…
(Долго зревшая ценностная несовместимость, завершившаяся внезапным уходом из дома.)
Пятый угол
Позавчера был игровой день цикла «Трудные Родители».
Было нас 27 человек, в том числе пять бабушек, два дедушки и три семейства с детьми-подростками, в обязанности коих при участии в играх входило переставлять стулья и следить за порядком. В игровой актив входили также Дана Р. (Завсвободой, странная должность), Антуан Н. (Черный Критик), Кронид Хускивадзе (Завпамятью), Наташа Осипова и я — Переводческое Жюри. Д. С., как обычно, в начальство не выдвигался и играл в основном Ребенка, что при его мальчишеской (при желании) внешности выходит естественно.
Сначала, разминки ради, минут семь поиграли в любимый наш Детский Сад — все превратились в детей и делали что хотели, а настоящие дети пытались быть нашими воспитателями. Обошлось благопристойно: разбили лампочку, слегка помяли два стула, у вашего покорного слуги изъяли небольшой кусок бороды, в остальном без человеческих жертв.
Дальше — "психоаналитические этюды".
Психологема "Все мы немножко бабушки", серия "Жизнь врасплох".
За обеденным столом пятилетний Антон, он же Сын и Внук; Папа, он же Зять; Бабушка, она же Теща.
Антон плохо ест, играет вилкой; Бабушка сердится, требует чтобы Антон ел как следует; Папа слушает и ест. Вдруг Сын спрашивает:
— Папа, а почему бабушка такая скучная и ворчливая?
Бабушка, напряженно улыбаясь, смотрит на Папу и ждет. Что же он ответит?..
Этюд разыгрывался повторно: импровизируя, роль Папы поочередно и фал и семь человек (три женщины, четверо мужчин).
Варианты:
1. "На страже авторитета".
— Вынь вилку из носа и не болтай глупости. ("А завтра ты спросишь у Мамы, почему Папа такой чудак?")
Бабушка удовлетворена, Антон абстрагируется.
2. "Жизнь реальна, жизнь сурова".
— Вот станешь таким же — узнаешь. Антон неудовлетворен, Бабушка плачет.
3. "На войне как на войне".
— Спроси у Бабушки сам.
Бабушка швыряет в Папу тарелку, Антон смущен.
4. "Промежуточный ход".
— А посмотри, Антошенька, какая пти-ичка летит… (Сладким тоном и одновременно беря за ухо.)
Бабушка сдержанно торжествует, Антон ловит кайф.
5. "И волки сыты и овцы целы".
— Это тебе кажется, Антоша, а почему кажется, я тебе потом объясню. (Подмигивая, с обаятельной улыбкой.)
Неудовлетворенность Бабушки, презрение Антона.
6. "Меры приняты",
— Это тебе кажется, Антоша, а почему кажется, я тебе сейчас объясню. (Подмигивая Бабушке и снимая ремень.)
Бабушка бросается на защиту внука.
7. "На тормозах".
— (Мягко, вкрадчиво-отрешенно.) Видишь ли, сынок, исходя из принципа относительности, а также имея в виду проблему психофизического параллелизма, все бабушки немножко ворчат и немножко скучные, а также все мы немножко бабушки, немножко скучные и немножко ворчим. Вот я сейчас на тебя и поворчу немножко за то, что ты задал мне такой скучный вопросик. Когда мне было пять лет и у меня была бабушка, я никогда не задавал своему папе таких ворчливых вопросиков, потому что у папы был большой-пребольшой ремешок, очень скучный…
Бабушка и Антон впадают в гипнотическое состояние.
Еще варианты — Папа грустно смеется; Папа весело молчит; Папа смотрит страшными глазами и поет "В траве сидел кузнечик…"; Папа включает радио, а тут как раз передача "Взрослым о детях", и т. д.
Последовал разбор, комментарии. По поводу каждой из сценок, как выяснилось, можно написать целый трактат. О том, как Папа относится к Сыну, к Бабушке, к самому себе; какие у него ценности, идеалы, взгляды на воспитание, как воспитывали его самого; насколько он культурен, интеллигентен, находчив; насколько способен чувствовать и понимать окружающих; здоров ли психически; может ли уравновешивать интересы свои и чужие…
8. Вариант "Доктор".
— Понимаешь, Антоша (слегка заговорщически), понимаешь, человек становится скучным оттого, что с ним не играют. От этого и ворчливый делается, оттого, что скучно и не играют с ним. Ты согласен?.. Ты ведь тоже скучный и ворчливый, когда я с тобой не играю, так? ("Угу…") Ну вот, а если будешь с Бабушкой играть побольше, и притом иногда слушаться, увидишь, станет веселой-веселой, правда, Анна Петровна?.. (Бабушка растерянно кивает.) А вилку (еще более заговорщически) я бы на твоем месте из носа вынул. И навсегда, понимаешь?.. На всю жизнь.
"Как не поладили Пряник и Апельсин".
Антона сыграл Д. С, Бабушку Дана Р. (При переигровке поменялись ролями.)
За обеденным столом все те же Антон и Бабушка.
Антон задумчиво грызет пряник.
Бабушка (ласково, заботливо). Антоша, оставь пряник, он черствый. На, съешь лучше апельсин. Смотри, какой красивый! Я тебе очищу…
Антон (вяло). Не хочу апельсин.
Бабушка (убежденно). Антон, апельсины надо есть! В них витамин цэ.
Антон (убежденно). Не хочу витамин цэ.
Бабушка. Но почему же, Антон? Ведь это полезно.
Антон (проникновенно). А я не хочу полезно.
Бабушка (категорически). Надо слушаться!
Антон (с печальной усмешкой). А я не буду.
Бабушка (возмущенно обращаясь в пространство). Вот и говори с ним. Избаловали детей. Антон, как тебе не стыдно?!
Антон (примирительно). Иди ты знаешь куда.
Из комментария Доктора.
Довольно простой пример ситуации "Два Слепца". Ни Бабушка, ни Антон не догадываются о существовании мира Другого. Бабушка исходила по меньшей мере из пяти неосознанных предпосылок:
Антон так же, как и она, Бабушка, придает большое значение вопросам питания;
…знает, что такое витамин цэ;
…так же, как и она, Бабушка, понимает слово "полезно";
…способен отказываться от своих желаний и принимать не свои желания за свои;
..доступен влиянию авторитетов — медицинских и прочих.
Понимала ли Бабушка, что перед нею ребенок? Да, заботилась о питании и здоровье, воспитывала, внушала, что надо слушаться. Но обращалась ли к ребенку, который перед нею сидел, к Антону, каков он есть? Нет, конечно. Она обращалась к исполнителю роли ребенка соответственно ее, Бабушкиным, ожиданиям; обращалась к некоему образу Антона, пребывавшему в ее, Бабушкином, воображении. И если бы можно было этот образ увидеть, то оказалось бы, что он очень похож на Бабушку.
Вы сидите, никому не мешаете. Вдруг подходит иностранец-непониманец, притворившийся Бабушкой, и требовательно лопочет что-то на своем языке в уверенности, что вы его понимаете. Вы отвечаете ему на своем: не понимаю, что означает нихт ферштейн, но иностранец продолжает лопотать, да еще сердится. Тут вы догадываетесь, что иностранец-то глух, и пытаетесь объясниться с ним хотя бы жестами; но он продолжает лопотать и сердиться. И вы вынуждены прекратить общение…
Видел ли Антон Бабушку любящую, заботливую? Нет, не видел. А Бабушку беспомощную, Бабушку наивную, Бабушку-ребенка, которой не грех было бы и уступить? Нет, конечно, тоже не видел. Видел ли в Бабушке себя — каким она его видела? Нет, не видел, но чувствовал, что образ Разумного Послушного Мальчика ему предлагают, навязывают, — и защищался, как мог…
Переигровочный вариант: "Как Апельсин перехитрил Пряника".
Бабушка. Антон, послушай-ка, помоги досказать сказку. Однажды Апельсин (достает апельсин) пришел в гости к Прянику и вдруг видит, что Пряник уходит в Рот. "Эй, Пряник, — закричал Апельсин. — Постой, куда же ты? Погоди минуточку! Давай поговорим".
Антон-Пряник. Давай.
Бабушка-Апельсин. Слушай, Пряник, я ведь твой старый друг. Мне скучно без тебя. Если ты уйдешь в эту пещеру, я останусь один. Так с друзьями не поступают.
Антон-Пряник. Я не знал, что ты придешь. Я могу и не уходить. Только вот меня немножко откусили уже.
Бабушка-Апельсин. Это неважно. Давай пойдем вместе. Чур я первый!
Антон-Пряник. Хитрый какой. Я первый начал…
Бабушка-Апельсин. А я первый сказал, а кто первый сказал, тот и пенку слизал.
Антон-Пряник. Давай по очереди.
Бабушка-Апельсин. Ты уже откушен? Значит, теперь очередь моя.
Вернувшись в себя, затеяли Испорченный Телефон. Читателю эта давняя детская забава, наверное, хорошо известна. Вы что-то шепчете на ухо своему соседу, тот следующему, и так далее, пока ваше сообщение в преобразованном виде не возвращается к вам обратно. Я, к примеру, послав Антуану: "Много дел, молодежь!" — получил от Наташи: "Долго же ты сидел, мародер".
Разница между игрой и жизнью, как потом объяснял Д. С, в том, что в жизни мы обычно не подозреваем, в какую игру играем. Искажающие инстанции скрыты в играющих. Несколькими приемами — описывать их не буду — убедились, что, чем более значимы отношения, тем искажений больше; это, впрочем, подтверждается на каждом шагу.
Далее уже не в первый раз играли в игру, в разных вариантах называемую то «Переводчики», то «Ныряльщики», то «Чтецы», то «Удильщики» и т. п. Игра, развивающая навык вживания. Технические подробности опускаю; суть в том, чтобы совместными усилиями прочитать (выудить, перевести) контекст, или подсознательное содержание сообщения.
Одна из сцен.
— Мам, я пойду гулять. (Перевод: "Мне скучно, мой мозг в застое, мои нервы и мускулы ищут работы, мой дух томится…" Перевод слышимого матерью: «НЕ ХОЧУ НИЧЕГО ДЕЛАТЬ, Я БЕЗОТВЕТСТВЕННЫЙ ЛЕНТЯЙ, МНЕ ЛИШЬ БЫ ПОРАЗВЛЕКАТЬСЯ»…)
— Уроки сделал? (Перевод: "Хорошо тебе, мальчик. А мне еще стирать твои штаны". Перевод слышимого ребенком: "НЕ ЗАБЫВАЙ, ЧТО ТЫ НЕ СВОБОДЕН".)
— Угу. ("Помню, помню, разве ты дашь забыть". — "СМОТРЕЛ В КНИГУ, А ВИДЕЛ ФИГУ".)
— Вернешься, проверим. Чтоб через час был дома. ("Можешь погулять и чуть-чуть подольше, у меня голова болит. Хоть бы побыстрей вырос, что ли. Но тогда будет еще тяжелее…" — "НЕ ВЕРЮ ТЕБЕ ПО-ПРЕЖНЕМУ И НЕ НАДЕЙСЯ, ЧТО КОГДА-НИБУДЬ БУДЕТ ИНАЧЕ".)
— Ну, я пошел. ("Не надеяться невозможно. Ухожу собирать силы для продолжения сопротивления". — "ТЫ ОТЛИЧНО ЗНАЕШЬ, ЧТО ВОВРЕМЯ Я НЕ ВЕРНУСЬ, А ПРОВЕРКУ УРОКОВ ЗАМНЕМ".)
— Надень куртку, холодно. ("Глупыш, я люблю тебя". — "НЕ ЗАБУДЬ, ЧТО ТЫ МАЛЕНЬКИЙ И ОСТАНЕШЬСЯ ТАКИМ НАВСЕГДА!.)
— Не, не холодно. Витька уже без куртки. ("Ну когда же ты наконец прекратишь свою мелочную опеку? Я хочу наконец и померзнуть". — "ЕСТЬ МАТЕРИ И ПОУМНЕЕ".)
— Надень, тебе говорю, простудишься. ("Пускай я и не самая умная, но когда-нибудь ты поймешь, что лучшей у тебя быть не могло". — "ОСТАВАЙСЯ МАЛЕНЬКИМ, НЕ ИМЕЙ СВОЕЙ ВОЛИ".)
— Да не холодно же! Ну не хочу… Ну отстань! ("Прости, я не могу выразить это иначе. Пожалуйста, не мешай мне тебя любить!" — "ТЫ МНЕ НАДОЕЛА, ТЫ ГЛУПА, Я ТЕБЯ НЕ ЛЮБЛЮ".)
— Что? Ты опять грубить? ("У тебя все-таки характер отца…")
Переводы эти, разумеется, не единственные, было много других вариантов, вообще точного перевода с подсознательного дать невозможно, ибо язык этот МНОГОЗНАЧЕН. Версии, интерпретации, толкования… Ошибки могут быть очень серьезными, до бреда включительно. Но важно хотя бы знать, что переводить всегда есть что — подводная часть айсберга больше надводной…
При обсуждении заметили, что так получается не только с детьми. Все вроде бы гладко, все понятно, легко общаемся, отвечаем друг другу… Но в это же самое время общаются между собой — через нас — и еще какие-то личности, то ли глухие, то ли не желающие слушать друг друга: каждый слышит свое, говорит свое… Временами мы чувствуем присутствие этих чудаков, слышим их, они нам мешают, стараемся заглушить… И вдруг — бездна непонимания, вдруг оказывается, что заглушили-то нас ОНИ!..
После розыгрыша следующей сценки всем присутствовавшим предложили объяснить поведение Ребенка. Один из вариантов оказался точным, "в десятку", но и еще два других из пяти в какой-то степени правильны.
Отец. Сними рубашку.
Ребенок… (Отрицательный жест.)
— Сними, жарко.
— Не жарко.
— Да сними же, тебе говорю, весь вспотел.
— Не хочу. Не сниму.
Толстоват, нескладен, стесняется своего тела; не хочет сравнения — не в его пользу; боится, что его насмерть укусит в пупок оса — прошлым летом ему этим пригрозил в шутку какой-то умник; боится какой бы то ни было обнаженности, потому что окружающие чересчур зорки, а у него есть одна постыдная тайна; не желает загара, считает, что белый цвет благороднее — "бледнолицый брат мой"; хочет, наконец, утвердить свое право быть собой хотя бы на таком маленьком пустяке…
А почему же не объясняет сам? Потому что это слишком утомительно и мало надежд, что поймут, скорее изругают или подымут на смех; потому что стыдно; потому что нет подходящих слов; потому что и сам не знает…
Наконец, главная игра дня — Пятый Угол.
Название заимствовано от одной малосимпатичной забавы, когда несколько человек толкают одного друг к другу, из угла в угол, отвешивая при этом пинки и затрещины разной степени убедительности.
Представьте себе четырехугольную площадку, расчерченную мелом, наподобие всем известных уличных «классиков», со сторонами и углами, обозначенными таким образом:
Площадка эта, как легко догадаться, представляет собой Поле Отношений — координатную схему главных позиций Родителя по отношению к Ребенку, схему, конечно, предельно упрощенную.
В центре — Ребенок. Родители — один или двое — где-то внутри площадки.
Разыгрываются всевозможные импровизированные сценки. Переводческое Жюри с участием Ребенка прочитывает контекст поведения, и в зависимости от этого Родитель оказывается ближе то к одной стороне или углу площадки, то к другим. Задача же — попасть в центр, к Ребенку. Когда это достигается, выдается какая-нибудь шуточная награда за достижение равновесия или Гармоничной Позиции.
Но это нелегко… Я, например, участвовал в четырех этюдах, где вся моя роль заключалась в том, чтобы подойти к своему Ребенку с вопросом: "Ну, как дела?" — и каждый раз в результате оказывался в одном из углов площадки, получая соответственно титул Виноватого, Сверхопекающего, Отстраняющего, Обвиняющего… Вот как это выглядело в переводе с подсознательного.
Вот ведь как!.. Стоит чуть прибавить темперамента, как моментально впадаешь в грех сверхактивности, опаснейшая ошибка! Сдержал, пригасил себя — угодил в пассивность; из вины шарахаешься в обвинение, из альтруизма — в эгоизм. То слишком мягок, то чересчур давишь, а до Ребенка так и не добираешься…
Одна мама в нескольких сценах повторяла одно и то же: "Ужин готов", и каждый раз, как и я, оказывалась в каком-нибудь из углов.
ВИНОВАТЫЙ: "Соизволь, сделай милость, хоть это и не совсем то, что ты любишь".
СВЕРХОПЕКАЮЩИЙ: "Не вздумай отказываться, ешь все до крошки".
ОТСТРАНЯЮЩИЙ: "Как видишь, я выполняю свою функцию. А вообще шел бы ты к бабушке".
ОБВИНЯЮЩИЙ: "Марш к столу, тунеядец!"
ВИНОВАТЫЙ: "Бедняжка, я знаю, что тебе скверно живется, но что мне делать?!"
СВЕРХОПЕКАЮЩИЙ: "Дай мне исчерпывающую информацию, чтобы я понял, во что вмешаться. Дай возможность позаботиться о тебе".
ОТСТРАНЯЮЩИЙ: "Надеюсь, ты понимаешь, что мне не до тебя; надеюсь, не станешь и впрямь рассказывать, как дела".
ОБВИНЯЮЩИЙ: "Что еще натворил, негодяй эдакий, признавайся. Ничего хорошего от тебя не жду".
Еще один папа пытался сказать каждодневное: "Садись заниматься" или "Иди делать уроки". Вот что из этого выходило.
ВИНОВАТЫЙ: "Знаю, что тебе не хочется, но хоть для очистки совести, хоть для вида…"
СВЕРХОПЕКАЮЩИЙ: "Я и только я знаю, что тебе надлежит делать в каждый момент, без меня ни шагу. Всегда с тобой, всегда вместе".
ОТСТРАНЯЮЩИЙ: "Делай в принципе что угодно. Главное, чтобы тебя не было видно и слышно".
ОБВИНЯЮЩИЙ: "Опять будешь ловить мух, лентяй злостный, халтурщик бессовестный. Я тебе покажу, я заставлю!"
Опускаю множество подробностей и вариантов. Когда в конце игры подвели итог, оказалось, что всех нас, родителей, можно весьма приблизительно разделить на три категории. (Названия игровые, не претендующие на научность.)
Нормальные (гармоничные). Колеблясь в умеренном диапазоне между разными сторонами и углами Поля Отношений, находятся в некой степени приближения к равновесию, к Гармоничной Позиции. Стремятся к пониманию. Доверяя своей интуиции, вместе с тем отдают себе отчет в своем незнании Ребенка, не перестают его изучать, гибко перестраиваются.
Если и не большие оптимисты, то, по крайней мере, не лишены юмора, в том числе и по отношению к собственной персоне.
Сочетают энтузиазм и трезвый скепсис, доброту и долю эгоизма, самоотверженны, но только в критических ситуациях; трудолюбивы, но вместе с тем и слегка ленивы.
Это не значит, что на всякое свойство непременно имеется противосвойство, эдакая во всем золотая серединка, нет, могут и резко выступать несбалансированные черты, например вспыльчивость или тревожность, даже порядочный эгоизм или грубость, даже душевная болезнь — что угодно; но плюс к тому три непременных качества: самокритичность (без самоедства), стремление к самоусовершенствованию (без фанатизма) и умение быть благодарным жизни.
Крупное везение для Ребенка, особенно если таких родителей целых два.
В дружных семьях Гармоничный Родитель худо-бедно получается из двух «половинок» — матери и отца. Главное, чтобы на «выпуклость» одного приходилась «вогнутость» другого, пусть и не в совершенном соответствии.
Собственно, для создания такого Родителя и нужна семья.
Раздерганные (неуравновешенные). Размахи колебаний в Поле Отношений чересчур велики, равновесие удерживается ненадолго. Буквально в течение минуты Раздерганный может перейти из одной сдвинутости (см. ниже) в другую, в третью, в четвертую и т. д. Например, такая последовательность: чувство вины перед Ребенком, тревога — неумеренная заботливость, сверхопека и сверхконтроль — давление, чрезмерная требовательность — обвинения, наказания (неблагодарный, не принимает заботы) — опять чувство вины и тревога (бедное дитя, затравили) — потакание и вседозволенность — снова обвинения и наказания (совсем распустили, сел на голову окончательно) — опять чувство вины — и все сначала…
Обычное явление, к которому Ребенок, однако, в большинстве случаев приспосабливается и превращает своего Раздерганного Родителя в относительно нормального. Конечно, не без издержек…
Причины раздерганности обсуждались долго и страстно. Общепринятая гипотеза "такова жизнь", высказанная мною, была энергично отвергнута оппонентами и в их числе Д. С. утверждавшими, что "такие мы". "А почему же такие мы? — отбивался я. — Потому что такая жизнь, разве не так?" — "Так, но такая жизнь потому, что такие вы", — возразила Наташа. "Кто это вы?.. А вы?" — "Не переходите на личности, а то дам характеристику", — пригрозил Черный Критик.
Из этого круга не намечалось выхода, пока не попросил слова вышеупомянутый Завпамятью Кронид Хускивадзе, в мирской должности доцент, археолог.
— По моим личным наблюдениям, — сказал он, — родители бывают горячие либо холодные, вот и все, эти две крайности. Очень редко встречается теплохладная середина, эта самая норма, которую я уважаю, но, честно говоря, не люблю.
Кажется, все ясно. Горячий родитель нормален, холодный — паталогичен; это доказывается уже тем, что нас, горячих родителей, — подавляющее большинство. И все же я хочу поделиться соображениями о ненормальности именно нашей.
Вот в чем, наверное, дело. Наш родительский инстинкт потому так и горяч, потому и дан нам с таким мощным избытком, что Природа, не знающая противозачаточных средств, вменяет нам в обязанность проявить его не какие-нибудь один-два раза, а МНОГО раз. В яичниках женщины находятся 500–600 яйцеклеток, каждая из которых имеет шансы быть оплодотворенной; в семенниках мужчины — миллионы сперматозоидов. Много раз должна беременеть и рожать нормальная женщина, много раз зачинать и воспитывать нормальный мужчина. Нормальная природная семья — многодетная, с несколькими поколениями детей — ранними, средними, поздними… Так рассчитан и организм человеческий, и психика с ее инстинктами. ПО ИДЕЕ мы все должны быть многодетными отцами и матушками-героинями!
И так ведь оно и было на протяжении тысяч предшествовавших поколений. Год за годом — ребенок, еще ребенок, еще… Старшие уже самостоятельны и имеют своих детей, младшие еще вынашиваются и вынянчиваются. Старшие нянчат младших, те, в свою очередь, еще более младших. Общий труд и борьба за существование. Со стороны родителей никакой особой демократии, никаких таких сантиментов. Невозможность повышенного внимания ни к кому из детей, кроме самых малых, грудных. У каждого ребенка свои права соответственно возрасту, но еще больше обязанностей… Таков в общих штрихах портрет естественной семьи. Это наша история, наши истоки, и так обстоит дело еще и до сих пор у изрядной части населения Земли. Восемнадцать детей имела еще и моя прабабушка, не отмеченная никакими наградами.
И вот если посмотреть на дело ТАК, то оказывается, что у горячего родителя избытка родительской любви не так уж и много, а пожалуй, и вовсе нет. В самую меру, как раз.
Ну а что получается сегодня у нас с вами?..
Нормальная, простите, обычная цивилизованная городская семья имеет детей — один, два… Подумать только, три уже считается чуть ли не многодетной! По счету дикарей "один, два, три — много"!.. Да ведь и троих-четверых детенышей с точки зрения эволюции с ее миллионновековым опытом НЕДОСТАТОЧНО даже для обеспечения мало-мальской вероятности продолжения рода!
Легко представить себе, с какой жалостью и ужасом посмотрели бы наши пращуры на современную городскую пару, размышляющую, заводить или не заводить второго ребенка.
Давайте же осознаем внезапную перемену, эту серьезную ломку нашей природной психики. Не будем говорить "хорошо — плохо": и в многодетности есть очевидные суровые минусы, и в малодетности свои плюсы. Не все естественное хорошо, но все хорошее естественно!..
Основной, массовый, нарастающий факт: родительская любовь из естественно экстенсивной, то есть широко распределенной, в приблизительной равномерности, между множеством детей, сделалась неестественно интенсивной — узко направленной на одного-двух. То, что тысячелетиями распределялось между семью — двадцатью, теперь получает один, в лучшем случае двое-трое. Всю любовь, все внимание. И не только, заметим, всю любовь и внимание. И тревожность, и чувство вины, и требовательность, и агрессивность, и потребность властвовать и подчинять тоже можно распределять и экстенсивно, и интенсивно…
Воспитывая одного-двух детей, мы не имеем возможности достаточно объемно изучить роль Родителя и себя в этой роли — все долгие годы остаемся, по существу, неопытными.
Когда чадо подрастает, наш неизрасходованный инстинкт заставляег нас видеть в нем маленького, все того же маленького: чадо этому более или менее успешно сопротивляется, инстинкт загоняется вглубь. Становясь бабушками и дедушками, либо выплескиваем накопившийся избыток на внуков, что тоже не всегда выходит удачно, либо, спохватываясь, решаемся наконец пожить для себя…
— Ну-с, так что же вы наконец предлагаете? — холодно перебил Черный Критик. — "Плодитесь и размножайтесь?" Как минимум троих-четверых сопливых?
— А почему бы и нет?
— А проблема перенаселения? А обслуга и кое-какой дефицит? А жилплощадь? Назад, в пещеру? (Аплодисменты.)
— Не вульгаризируйте, уважаемый Черный Критик, — не сдавался Кронид. — Критическое самосознание помогает сбалансироваться, приблизиться к объективности…
— Перевожу: да здравствует нелюбимая вами умеренность и теплохладность, да здравствует рациональность, долой порывы, долой любовь, а?
— Чушь, передергивание! — Кронид не на шутку взорвался. — Злоупотребление Испорченным Телефоном!
Практический выход только один: не ограничивать Ребенка своей любовью и не ограничиваться любовью к нему! Позволять себе любить и чужих детей, позволять себе любить целый мир, черт возьми, не боясь, что у Ребенка от этого что-то убавится, наоборот, прибавится! Целый мир!
— Интересно, а что вы скажете, если я попрошу вас взять и меня в сыночки?..
Сдвинутые. (Игровые термины, повторяю, не строги.) Тяготеющие к какой-то одной из возможных позиций, сидящие в одном из углов.
От Раздерганных (которых можно назвать и подвижно-сдвинутыми) отличаются внутренней неподвижностью, закоснелостью.
Чаще всего в семьях неполных — развод или ранняя потеря… Если оба Сдвинутых Родителя живут с Ребенком под одной крышей, то вместо положительной взаимодополнительности работает отрицательная: один сдвинут в одну сторону, другой в другую или оба в одну и ту же, а Ребенок совсем в иную…
Помимо обширного семейства Виноватых и Виновато-Тревожных ("Я виноват уж тем, что я родитель"), которые легко становятся Сверхопекающими (Наседки, или Клуши Обыкновенные, Клуши Страждущие, Клуши-Кликуши) и Сверхконтролирующими ("Мы делаем уроки"), с одним из подтипов в виде Производителя Вундеркиндов ("Мы ставим рекорд"), здесь оказываются:
Потакатели-Сопереживатели (до степени невольного развратительства),
Устраиватели и Пробиватели — все те же Сверхопекающие, уже в великовозрастной ориентации, легион Обвиняющих ("Ты виноват уж тем, что ты ребенок") всевозможных окрасок, тембров и жанров (Крикуны, Ворчуны, Пилы, Подковыры, Кувалды, Проповедники и т. д), а также изрядная партия Безучастных Созерцателей ("Меня нет, тебя нет") и Отстраняющихся Эгоистов, в чистом виде, впрочем, довольно редких (чаще в сочетании с обвинительно-требовательной настроенностью).
Совершенно ужасен Родитель Преследующий или Давящий, сочетание сверхопеки с постоянными обвинениями — залог либо шизоидности, либо глубокой неискренности у сопротивляющегося Ребенка и дефекта воли у сдавшегося. Страшна и Уходящая Мать, и Забронированный Отец. Не говорим о пьяницах и хулиганах, о родителях-кукушках, о вымогателях и эксплуататорах собственного потомства…
Во всех этих и многих неперечисленных случаях даже чрезвычайно гармоничный по натуре Ребенок имеет большие шансы вырасти тоже Сдвинутым в свою сторону или по меньшей мере Раздерганным. Всевозможные неврозы и деформации личности, затяжные кризисы, которые могут обратить в духовное благо только мощные творческие натуры…
Взял заключительное слово Д. С. и все мы примолкли, внутренне уличая в каком-то из видов сдвинутости себя, кое-что вспоминая… Очевидно, заметив некоторую нашу пришибленность, Доктор стал объяснять, что и «раздерганность», и «сдвинутость», даже и самая закостенелая, все-таки не есть безнадежность, что на то мы и люди…
Приходим в родительство не со знаком качества. Преподносим Ребенку вместе с любовью и самыми благими намерениями свой характер, с его изъянами и кривизнами, свое переменчивое настроение, свое невежество и эгоизм, болезни, кучу неразрешенных проблем, от бытовых до духовных, — все наше лучшее и все худшее.
А Ребенок?.. Не ангел, отнюдь. Все то же самое.
Уже в утробе между плодом и матерью может обнаружиться несовместимость, родственная аллергии и опасная для обоих. А сколько дальше, на других уровнях?
Ребенок получает травму или серьезно заболевает — у всякой, даже и самой гармоничной матери возникают тревожная напряженность, некоторая суетливость… А если мнительна? Если дитя — единственный свет в оконце?.. Такой матери, можно сказать, обеспечена длительная невротическая реакция с судорожным стремлением держать чадо под колпаком, постоянная паника. Жизнерадостный, уравновешенный ребенок такую реакцию выдержит, из-под колпака вылезет, с потерями, но отобьется. А если и сам тревожен, меланхоличен? Обеспечен уже и его невроз, а далее — деформация характера, ущерб личности. Цепная реакция.
Ребенок вялый, медлительный, слабо ориентирующийся может побудить и вполне уравновешенных родителей к сверхопеке, которая будет задерживать его развитие и загонять еще прочнее в пассивность, побуждающую родителей к дальнейшим инициативам… Опять замкнутый круг.
Ребенок активный, подвижный и возбудимый, если родители относительно флегматичны, может легко выйти из-под контроля и причинить много неприятностей и себе и другим. Если и родители достаточно активны и властны, все может быть в полном порядке; если же у одной или обеих сторон, как часто бывает при энергичном характере, повышена и агрессивность — уже страшно: конфликты, жизнь в атмосфере обвинений и наказаний…
Из пяти детей, растущих у Обвиняющих Родителей (статистика интуитивная), двое выработают защитную толстокожесть и станут точно такими же родителями для своих детей. Из трех остальных один имеет большие шансы стать озлобленной всеотвергающей личностью — негативистом или непрерывно самоутверждающимся психопатом; другой — бесхребетным небокоптителем или безотвественным прожигателем жизни; третий — либо подвижником, либо депрессивным невротиком с повышенным риском самоубийства. Для этого последнего любая доза обвинения была противопоказана с самого начала — полнейшая беззащитность. (Как раз беззащитность нередко и провоцирует…)
Ребенок — наш проявитель. И нельзя все свести к схеме, что мы воздействуем, творим дитя, а оно «получается». И Ребенок творит нас. Сколько угодно случаев, когда не без помощи наших дорогих деток мы болеем и ускоряем свое отбытие в мир иной. Но столько же и родителей вылеченных, спасенных детьми!..
На этой полуоптимистической ноте Д. С. и закончил и мы поспешили по домам.
Интермедия о разводе
Из текста, не вошедшего в книгу: "…Печальная типичность ситуации такова, что нужна книга для массового употребления, специально о разводе — разводоведение — с подробнейшими практическими указаниями…"
Из обсуждения с Д. С.
Д. С. "Печальная типичность"?.. Во-первых, не все разводятся…
В. Л. Кто же сказал, что все…
— А во-вторых, иногда развод для детей очень даже не плох, я имею в виду превышение КПД над КВД.
— Что такое КВД?
— Коэффициент вредного действия. Не говоря уж об алкоголиках, домашних хулиганах и психопатах повышенного типа, но даже и просто при хронических конфликтах…
— Так ведь и я о том же. По-моему, если выбирать: домашняя война или развод, то развод — из двух зол меньшее.
— Это по-вашему. А по-моему, надо спрашивать об этом еще и детей. Во-первых, до некоторых родительских войн ребенку просто нет дела.
Пауза.
— А во-вторых?
— А во-вторых, если бы развод автоматически устранял конфликт. Полем действий становится ребенок А это уж, сами знаете…
— Он и без развода арена битв. И ведь еще как разводиться. Вот год назад звонят давние приятели, муж и жена. "Приходи, говорят, у нас завтра праздник. Обязательно приходи".
Что, спрашиваю, за праздник? «Разводимся». Ну, поздравляю, говорю, детки, дозрели. "Вот-вот, говорят (у них параллельные аппараты, как и у вас), поняли мы теперь твою мысль, что брак явление устарелое". Это не моя мысль, говорю, книжки читать надо. Пришел. Большая компания, замечательно посидели, не хуже, чем на свадьбе, кричали «горько»… Оба были помолодевшие, обнимались, целовались, плакали немножко…
— А дети?
— При сем присутствовали девочка 10 лет и пятилетний мальчишка. Им объяснили, что теперь у них будет не один дом, а два, папин и мамин. Девочка поняла. Мальчик спросил: "А зачем, разве нам одного дома не хватает?" Ему сказали: "Понимаешь, Сашок, нам с папой вдвоем стало тесно, боимся, что кусаться начнем. Мы лучше будем ходить друг к дружке в гости. Будем дружить". Он тоже сделал вид, что понял.
— И как теперь?
— Папа женился второй раз, братик там появился. Первая и вторая жены подружились, папа с маминым другом тоже в прекрасных отношениях. Отпуск недавно провели все вместе, в байдарочной компании…
— Все понятно, случай один из тысячи. Если вы поняли меня так, что взрослые должны мучиться ради детей, а тем самым и детей мучить, то вы ничего не поняли.
— Кто же сказал, что понял. Что вы хотели выразить?
— Некоторые разводные ситуации с точки зрения детей. Для будущего справочника по разводоведению.
— Я весь внимание.
— Для удобства исключаем случаи разводов при совсем малых детях, не дотигших еще сознания, что у них должны быть и папа и мама.
— А с какого возраста уже есть такое сознание?
— Вот это очень трудно сказать. У кого с года, у кого с пяти, у кого никогда.
— Поэтому и исключаем?
— Виноват. Не исключаем, а имеем в виду, что родителям придется все равно объяснять, возможно, и встречаться… Короче, все то же самое.
— Я весь внимание.
— Я ребенок. Задавайте вопросы. Пауза.
— Э-э… Гм… Мальчик, как тебя зовут?
— Не знаю.
— Как не знаешь? Тебе разве не говорили, как тебя зовут?
— Мама говорит, что я Митя. А папа говорит, что Дима.
— Так ведь это одно и то же.
— Нет, не одно.
— Это же Дмитрий. И Митя — Дмитрий, и Дима — Дмитрий.
— Я не Дмитрий.
— Как?.. Почему?
— Не хочу быть Дмитрием. Мне не нравится.
— Но ведь тебя не спра… А какое имя хотел бы?
— Никакое.
— Почему?
— Потому что, когда у тебя нет имени, никто из-за тебя не дерется.
— Ты так думаешь?.. Ну хорошо, а скажи…
— Только не спрашивайте меня больше, пожалуйста, про моих папу и маму, ладно? Спрашивайте про других.
— Хорошо. Скажи, как ты думаешь, это очень плохо, когда мама и папа ссорятся?
— Нет.
— Как ты сказал?
— Я сказал: плохо не очень. Все ссорятся, а почему им нельзя?
— А что такое плохо?
— Плохо — это когда папа и мама не хотят друг дружку простить.
— А что такое очень плохо?
— Когда не любят. И когда врут.
— Это совсем плохо.
— Это еще не совсем плохо.
— А что же совсем плохо?
— Совсем плохо, когда и тебя заставляют не любить. И заставляют врать.
— Да… А тебя…
— Дяденька, я же вас просил.
— Извини.
— Я знаю многих ребят, которых мамы заставляют не любить пап, а папы заставляют не любить мам. И заставляют врать и те, и другие. А некоторых еще и заставляют любить новых пап и мам, и опять заставляют врать. Знаете, что получается с этими ребятами?
— Что?
— Они делаются мертвыми.
— Как?..
— Одному моему знакомому мальчику мама с шести лет твердила, что его папа плохой и что он ушел от них потому, что не любит их, а значит, и его, папу, любить нельзя. Мальчик этому верил, но не любить своего плохого папу не мог. Только скрывал это от мамы и от себя самого, то есть врал. И себе, и маме. И вот как-то однажды они с папой встретились. Мальчик сказал: "Папа, ты плохой. Я тебя люблю за то, что ты плохой. А маму люблю за то, что она хорошая". И заплакал.
— А папа?
— И папа… Я хотел вам сказать, что тот мальчик все-таки сумел превратиться обратно в живого. А одна девочка, которую папа сумел заставить не любить маму…
— Что?
— Девочка эта по решению суда жила с папой. Почему так решил суд, я не знаю. Видеться с дочкой папа разрешал маме только в своем присутствии. (Так и многие мамы делают, когда дети остаются с ними.) Мама девочки от этого сходила с ума, она и так была нервная. А девочка была маленькая, не понимала, что происходит. Мама приходит, но вместо того чтобы играть с ней, кусает губы, дергается. Папа смотрит на нее ледяными глазами. А когда мама уходит, говорит дочке, что мама ее не любит. Бесконечные похвалы и ласки, подарки, каких мама дарить не может. Папа даже машину купил и сказал, что это только для нее. Как же не любить папу — и как любить маму?.. Но мама не отступилась. Опять суд в присутствии девочки. Папу адвокат мамы, поговоривший до этого с дочкой, спросил: "Зачем вы купили для дочери автомашину? Не кажется ли вам, что это преждевременный подарок? Ведь ваша дочь еще очень долго не будет иметь водительских прав. Машина за это время придет в негодность". "Я купил машину для себя", — сказал папа. Девочка вскочила с криком: "Папа, ведь ты же сказал, что для меня?!" На другой день после суда убежала из дома. Ее так и не нашли.
— Извините, я немного вышел из роли.
РАЗМОРАЖИВАНИЕ БЫВШИХ ДЕТЕЙ
…Иногда, в порядке обмена опытом, я сижу, вернее, лежу у Д. С. на индивидуальном приеме — да, именно лежу на кушетке под видом загипнотизированного пациента. К такому здесь привыкли. Входящие не обращают на меня особого внимания. Слушаю, потихоньку подсматриваю… Естественно, играя загипнотизированного, нетрудно и впрямь впасть в гипноз, да еще в такой обстановке. Вероятно, этим можно объяснить некоторые иллюзии…
— …Здесь вы решаете себя из Другого, вы из него, вы для него. Поэтому всего прежде расслабьтесь, — пояснял Д. С. одому начинающему коллеге, — расслабьтесь мощно, концертно — откиньте себя — и включитесь — прием… Зацепкой может быть что угодно — и завитушка волос у виска, и моргание, оно ведь может жить от человека отдельно, как улыбка Чеширского кота, и, однако, человек именно в нем, и какое-то особое колыхание платья… Погружаетесь — начинаете слышать, начинаете жить… Главное, чтобы вас в себе было как можно меньше — только резонанс, только прием…
Прием сейчас начнется, я уже здесь, а вот и он входит, румяный невзрачный мальчик, виновато улыбается медсестре Нине, садится, откидывается. Очередь двинулась. Первым записан пациент С., алкоголик, запои на почве тяжких депрессий — едва он приоткрывает дверь, Д. С. становится отменно сухощавым, щеки втягиваются, обрисовывается хищный профиль аскета… Опять с похмелья, состояние простоквашное… Бормочет оправдательную невнятицу, Д. С. не слушает, ощетинивается — все ясно и надо дейстововать. Бледен, стальные глаза, резкий ломаный голос, пациент спит, прямо в кресле, императивный гипноз… Поспешно поднимаюсь, неуклюже помогаю переместить С. на кушетку, сам притуливаюсь как-то сбоку…
…Тебя нет, есть только Входящий, его походка, осанка, лицо, голос, мимика, поток сознания, эскиз ситуации, рисунок судьбы — все это становится тобой, с каждым новая жизнь, и в этой жизни ты — всё, что знал, делал, думал, чувствовал раньше, все прежде Входившие, сгусток знаний о том, как бывает, но всё сначала, но все иначе — появляется М., нескладная личность неопределенного возраста — вернее, старик с детства, а сейчас ему вроде бы 33, вроде бы работает в какой-то организации, вроде бы женат, вроде бы разводится — все вроде бы, потому что нереально это все, потому что не верит он в собственное существование, не участвует в спектакле, а так, статист. Выглядит так, будто уже пьяный портной, торопясь под праздник закончить и загулять окончательно, наудачу скроил его из несгодившихся обрезков других людей… И оттого все в нем напряжено, стиснуто, местами перекошено, местами висит — неудобно жить, неудобно… По клинической терминологии — тяжелый шизоид; болезни нет, просто такое существование. Безобиден, как травка, подозрителен, как носорог. Заколоченный со всех сторон ящик, не черный, а… Что случилось с Д. С.? Ну и солидность! Невероятно тучен, оплывшее лицо, профессорские сдобные глазки, один из которых к тому же слега косит; бровей тоже нет… Ни о чем не спрашивает, покашливает, пациент тоже покашливает, напрягается до последнего сосуда… И вдруг — что-то происходит, что-то неуловимое — сидят два обычных непримечательных человека, тихо беседуют…
…спрашивай, утверждая, и утверждай, спрашивая. Улавливай замешательство, особую четкость, многословие, категорические отрицания — все эти оконца и дверцы, ходы в подсознание… Твой взгляд, внимание, молчание — уже действие, быть может, на годы вперед, на целую жизнь… Слушай завороженно… Умей перебить, засмеяться, умей не договорить, не дожать…
…Входит женщина (взрыв несчастной любви, отягощенной злосчастным характером), говорит, говорит и плачет, плачет и говорит уже по третьему заходу, а Доктор слушает, внимает неутомимо, вставляя только бессловесные реплики. Утешения не предвидится, утешения и не нужно…
Дама уходит, смеясь, ее сменяет пациент У., невротик с детства, тревожно-мнительный ипохондрик. Д. С. держится спокойно и просто. Только глаза, без улыбки и без вопроса — глаза барханного цвета, глаза-песок. Набор интонаций предельно скуп, слов почти нет, молчание, впитывающее тревогу собеседника… Потом несколько минут негромкая, ритмично-певучая речь, слова неразборчивы, о погоде, что ли, неважно, работают микровставки.
В диагностике главное — видение подсознания (слышание, интуиция — все едино, точного слова нет). Переболев Фрейдом, понял, как легко в суждениях о человеке стать жертвой подсознания собственного, как велика опасность впасть в "игру на понижение": все от секса, все от самолюбия, от шизофрении… Все от всего!
Стереоскопия Входящего: тот-то и тот-то, шизоид-циклоид, маньяк-холерик, неврастеник-истерик, пикник-чайник, регбист-мазохист, закомплексованный-засекреченный. Сын родителей, места, времени и культуры, — крепостной, если бы в прошлом веке, жрец, если бы в Древнем Египте… Вся эта бытность вариацией на известную тему не мешает ему быть духом, животным, ни на кого не похожим, никогда не бывавшим посланцем далекой звезды, сыном Вечности…
…Кандидат в самоубийцы, за один год потерял сына, жену, работу. Глубоко заморожен, вялые автоматизмы. Д. С. тоже будто только что вынут из холодильника — медленно шепчет что-то невразумительное, опять замолкает, опять пытается пошептать… копошение… Пациента (я это чувствую по своим капиллярам) начинает обволакивать какое-то призрачное тепло, что-то оттаивает… Д. С. вживается в восхитительное наклонение, искусство скрытнейшей похвалы. Раскованная импровизация, развивать надо вдохновенно и точно, огня хватит ли?.. Жесты увереннее, в голосе нарастает мажор, дыхание мужской правоты, нечто львиное, говорит то отрывисто, то почти нараспев…
Стоп!.. Я почувствовал это секундой позднее, я чувствовал, что он сам уже чувствует…
Пережим! — Занесло! Фальшь! — Внушение не срабатывает! — Пациент снова стремительно замерзает, проваливается, связь вот-вот оборвется… Назад!? — Но назад нельзя!..
Все убил преждевременный выпад, поспешность. Пришлось сдаться на милость химии, положить в больницу.
Безмерно различны люди. Причудливые своекровные существа… Иногда кажется, что Природа лишь пошутила, придав нам более или менее одинаковую оболочку.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.