5.9.1. Консультирование о выходе

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

5.9.1. Консультирование о выходе

Консультирование о реформировании мышления (синоним «консультирования о выходе») в узком смысле слова — это интенсивная информационная терапия участника деструктивного культа, проводимая группой консультантов из 3–4 человек при содействии близких и родственников непрерывно в течение 3–5 суток по 12–16 часов в день. Цель такого консультирования не обязательно заключается в обязательном уходе консультируемого из культа. Конечной целью является восстановление у культиста индивидуального умения разумно и критически мыслить и усиление основанного на информированности свободного волеизъявления. Этот процесс можно было бы точнее обозначить как консультирование об информации (или информирование), позволяющей более полно и критично оценить степень и средства влияния данной группы на личность (Волков, 1997).

Сами авторы этого подхода пишут о нем, что он «является добровольным, интенсивным, ограниченным по времени, договорным образовательным процессом, который придает особое значение сообщению информации членам эксплуататорски манипулятивных групп, обычно называемых культами». Он «отличается от депрограммирования, которое получило большое освещение в средствах массовой информации в конце 1970-х и в 1980-е годы, здесь первое является добровольным процессом, в то время как последнее обычно ассоциируется с временным ограничением культиста».

Все подходы консультирования о выходе зависят от установления взаимопонимания с культистами, чтобы помочь им произвести более информированную оценку их участия в культе, которое консультанты по выходу рассматривают как эксплуататорски манипулятивную ситуацию (в противном случае они не стали бы проводить консультирование о выходе). Хассэн (Hassan, 1988) утверждает, что культисты находятся в капкане, который (1) они не выбирали (мы бы квалифицировали это заявление, говоря, что их выбор не был основан на информированности и им манипулировали), (2) похож на западни, пережитые культистами в других группах, и (3) из него можно выбраться. Для Хассэна работа консультанта по выходу заключается в совершении перемен в поведении культистов, чтобы вывести их из капкана.

Как уже говорилось, важное различие между консультированием о выходе и депрограммированием заключается в том, что при последнем культиста запирают, по крайней мере на начальном этапе, дома, в комнате отеля, в хижине или в каком-то другом подходящем уединенном месте. Это различие, однако, приводит к тому, что вызывает три других отличия между консультированием о выходе и депрограммированием.

Во-первых, консультанты по выходу должны обладать способностью быстро устанавливать взаимопонимание с культистом; иначе человек просто уйдет. Даже если некоторые депрограммисты так же уважительны и вежливы, как консультанты по выходу, ситуация депрограммирования не требует, чтобы они вели себя подобным образом. Следовательно, некоторые депрограммисты могут быть излишне конфронтационными.

Во-вторых, из-за физического ограничения культисты, вовлеченные в депрограммирование, гораздо более склонны приходить в ярость, чем это с ними случалось бы во время консультирования о выходе. Они могут проклинать и оскорблять депрограммистов и своих родителей. Они могут угрожать местью. Они могут прибегнуть к физическому насилию. Они даже могут попытаться совершить самоубийство или нанести себе физический вред, чтобы попасть в больницу, откуда они могут позвонить своим культовым лидерам. Такое поведение может подвергнуть испытанию терпение депрограммиста с самыми мягкими манерами, а в случаях со склонным к конфронтации депрограммистом может привести к деструктивной эскалации резких слов и поведения. В самом деле, хотя большинство депрограммирований могут быть успешными в том, что культист уходит из группы (Langone, 1984), психотерапевты, которые работают с экс-культистами, отмечали многие случаи, когда «успешное» депрограммирование имело вредные последствия.

В-третьих, некоторые, но не все, депрограммисты действуют так, словно культисты находятся под таким глубоким воздействием культов, что физическое ограничение необходимо, чтобы убедить их выслушать информацию, недоступную в культе.

Таким образом, консультирование о выходе отличается от депрограммирования отсутствием принуждения и всего, что с ним связано. Подходы консультирования о выходе различаются между собой в соответствии со степенью, до которой они стремятся произвести перемену, в сравнении со стремлением побуждать к перемене; и со степенью, в которой они полагаются на осмотрительное использование методики, то есть мастерства, в сравнении с той степенью, в которой они полагаются на информацию. Подход консультанта по выходу должен заключаться в том, чтобы скорее побуждать к перемене, делясь информацией, нежели производить перемену путем умелого использования методики.

Одним из первых сторонников добровольного консультирования по выходу стал С. Хассен (1990), который, будучи лицензированным консультантом по психическому здоровью, практиковал терапию стратегического вмешательства, частично основанную на модели коммуникации и влияния Милтона Эриксона. Джамбалво (1995), которая написала «Консультирование по выходу», предложила метод, построенный на высокой степени взаимодействия, для того чтобы помочь члену культа выйти из него или ее контролируемого и диссоциативного состояния сознания. Она придает особое значение обучению и приспособлению на основе эффективных, не травмирующих форм коммуникации. Лангон (1990), также считая, что жертвы культа, уходя из него, должны сделать свой собственный выбор в процессе восстановления индивидуальной автономии, контроля и достоинства, полагает, что его семья должна научиться умению помогать своему члену. Этот процесс должен включать три шага: сбор информации, установление определенной этики отношений, увеличение и улучшение общения.

Все эти формы вмешательства, включая и депрограммирование, делают акцент на том, чтобы предоставить полномочия жертве культовой манипуляции, что является полней противоположностью правилам культов.

Сиркин (1990) предлагает системный подход к терапии вмешательства. Он рассматривает вовлечение в культ как дезорганизацию отношений и предлагает лечебную сеть как эффективную форму вмешательства. Цель семейного терапевта, которого он предназначает для лечения — облегчить общение и помочь члену культа на пути нормального приспособления к его или ее жизненному циклу. Задача индивидуального врача — помочь человеку, установить и добиться индивидуальных целей, отличных от требований группы, независимо от того, является ли эта группа семьей или религиозной общиной. Верования здесь, как и в большинстве других форм лечения, менее важны, чем способность выбрать персональные цели.

Другое интересное открытие в психиатрическом аспекте сделала Галанти (1993) в статье «Культовое превращение, депрограммирование и триединый мозг». Рассматривая свой культовый опыт в аспекте функционирования мозга, Галанти, которая посещала семинары Церкви объединения, заметила, что промывание мозгов действовало на нее эмоционально (на лимбическую систему) сильнее, чем интеллектуально. По ее рассказу, культовая жизнь включает много элементов ритуального поведения (Р-комплекс), но не стимулирует интеллектуальные процессы (новую кору). Поэтому особое значение имеет развитие критического мышления для того, чтобы стимулировать запущенные и атрофированные области мозга. Это, в свою очередь, может помочь члену культа распознать вредную манипулятивную природу культового окружения и дать ей или ему возможность освободиться от него.

Объяснение Галанти базируется на модели Пауля Маклина о тройственности мозга, который функционально разделен на три главных системы.

1. Р-комплекс, ответственный за инстинктивное поведение и обучает ритуалам.

2. Лимбическая система, включающая таламус и гипоталамус, ответственная за телесные функции.

3. Нео-кора, известная как «думающий мозг», который обеспечивает критическое мышление.

Галанти обнаружила, что на семинарах Церкви объединения вопросы или критические замечания запрещены. Они должны «учить материал» без вопросов. Это сильное ослабление функции нео-коры. Отсюда логический вывод, что необходимо реанимировать высшие мозговые центры.

Консультирования о насилии над сознанием обычно начинаются по инициативе родителей или мужа (жены) члена группы. Что влечет за собой такое консультирование? Кратко, родитель или муж (жена), обеспокоенные участием близкого в культе, договариваются о встрече наедине или о телефонной консультации с консультантом «по реформированию мышления» или с «командой» таких консультантов. Если thought reform consultant считает случай подходящим и клиент соглашается, они будут действовать. Во-первых, родители или супруг(а) должны узнать о культовом манипулировании (особенно о том, которое использует группа, привлекшая их близкого человека) и о моделях общения, которые могут помешать их отношениям с культистом. Если необходимо, они могут участвовать в семейных консультациях с психотерапевтами или, в некоторых случаях, с консультантом «по реформированию мышления». Затем консультант и клиент примут решение о том, как эффективнее всего убедить культиста поговорить с консультантом «по реформированию мышления».

Когда семья представляет консультанта по психологическому насилию культисту, консультант обычно будет представлять участие в культе как семейную проблему, каким оно действительно является. Консультант «по реформированию мышления» просит культиста принять участие в просмотре (прочтении, прослушивании) информации, которая может помочь ему и его семье лучше понять и справиться со своими проблемами. Если культист соглашается, что случается в большинстве случаев, консультант «по реформированию мышления» может потратить один или несколько дней, обсуждая культы и психологическое манипулирование, проводя обзор письменных материалов, просматривая и обсуждая видеофильмы и обсуждая значение этой информации для культиста и семьи. Консультант «по реформированию мышления», хотя и не прячет свои взгляды относительно культов, стремится не оказывать на культиста, который решает, как реагировать на эту информацию, давление и не манипулировать им.

Консультант «по реформированию мышления» уважает окончательное решение культиста, заключается ли оно в том, чтобы остаться в группе, или в том, чтобы уйти. Если культист покидает группу, консультант обеспечивает его информацией о том, как продолжать образовательный процесс, начатый во время консультирования «о реформировании мышления», и где получить помощь для того, чтобы справиться с послекультовыми проблемами. Большинство консультантов «по реформированию мышления» полагают, что когда культист дает им достаточное время для представления их информации — обычно около трех дней — человек решает уйти из культа примерно в 90 % случаев. Если культист не дает консультантам достаточного времени, но слушает их информацию до определенной степени, то, по неофициальным оценкам, около 60 % решат в конечном счете покинуть группу. Однако, не существует способа предсказать заранее, даст ли конкретный культист (1) достаточно времени консультанту и (2), если даст, будет ли он среди тех 90 %, которые уходят, или среди тех 10 %, которые остаются в группе.

Хотя существуют различные подходы к консультированию о выходе, все они отвечают потребностям семьи или пострадавшего члена семьи и стремятся помочь культистам, обеспечивая их информацией, о которой они не знают. Подход, предлагаемый К. Джиамбалво, можно назвать сосредоточенным на информации консультированием о выходе. Он связан, но, тем не менее, отличается от сосредоточенного на процессе консультирования о выходе, или от того, что С. Хассен называет «стратегической терапией воздействия», и от подходов, которые выдвигают на первый план определенные теологические моменты, прежде всего то или иное религиозное переобращение. Основное различие первых двух подходов состоит в том, что С. Хассен допускает более активную и целенаправленную роль консультанта в подведении клиента к выходу из культа, в том числе и за счет некоторых технических приемов. При этом главная идея заключается в том, что чем меньше принуждения и чем больше неманипулятивного побуждения в процессе консультирования, тем эффект чище и надежнее.

Необходимо понимать, что консультирование о выходе не производит существенной психологической перемены. Оно просто обеспечивает информацией, которая является катализатором перемены, которая пробуждает культистов, затем уже способных сделать истинный выбор, вытекающий скорее изнутри, нежели снаружи. Опора на психологические «методики» в консультировании о выходе может, в конечном счете, сделать более трудным для культистов определение того, был ли выбор, сделанный ими во время консультирования о выходе, действительно их выбором, а не консультанта по выходу.

Основные особенности консультирования о реформировании мышления заключаются в следующем.

1. Значительная роль предварительного сбора информации.

2. Активное участие семьи и близких (но не семейная терапия).

3. «Командная» работа консультантов.

4. Длительность и интенсивность.

5. Акцент на предоставление информации как на единственную цель консультирования, т. е. информирование вместо психотехники.

6. Участие бывших культистов.

Реально консультирование по реформированию мышления может быть востребовано и использовано не каждой семьей. Основные ограничения: психологические мотивы и финансовые возможности. Далеко не все родители, даже те, которые вполне понимают и наблюдают пагубные последствия пребывания своих детей под прессом деструктивного культа, находят в себе силы и терпение обучаться тому, как справляться с этой ситуацией и помогать своим детям.

Аш (1985) дал обширный обзор литературы, относящейся к стадиям выздоровления, хотя время, необходимое для каждой стадии, может быть различно в каждом конкретном случае. Он цитирует стадии выздоровления от культов, предложенные Гольдбергом.

1. Начальное постдепрограммирование — начинается с «выхода». Эта стадия обычно продолжается от 6 до 3 недель и включает обширное множество симптомов, определяющих клиническую картину экс-культиста. Некоторые из наиболее общих симптомов — это «плавание, которое стремится разрушить свойственное личности чувство реальности, где переживания субъекта чем-то похожи на отделение от самого себя, неясное ощущение, что он находится далеко от того места, где он находится физически». Кроме того, это «детская пассивная зависимость с некритическим принятием авторитетов» и «когнитивный дефицит личности (включающий нерешительность, раболепное поведение и стеклянные глаза».

2. Появление (всплытие вновь) предкультовой личности — начинается примерно через один-два месяца после ухода и может продолжаться до двух лет. Эта стадия характеризуется увеличением доверия к себе, гнева на культ и родителей которые не помогли, стремлением к антикультовой деятельности, возвращения к прежним «удовольствиям», которые осуждались или запрещались культом; во многих случаях больше всего беспокоит то, «что он не такой как все, странный».

3. Интеграция культового опыта индивида в его жизнь. Эта стадия начинается через шесть месяцев и продолжается до двух лет после ухода из культа. Придавая особое значение этой стадии, как ориентированной на будущие цели, специалист определяет, что лечение, которое должно быть выбрано на этой стадии, — это психотерапия, сфокусированная на исследовании факторов, которые содействовали индивидуальной уязвимости к культовым манипуляциям. Большинство терапевтических приемов здесь должно быть направлено на помощь в приспособлении к жизни вне культа.

Эта модель выздоровления базируется на предположении, что индивид прошел консультирование по выходу или был депрограммирован. По словам Аша, Гольдберг утверждал, что «те индивиды, которые не были депрограммированы, имели гораздо больше трудностей и дольше проходили стадии выздоровления, чем те, которые прошли депрограммирование». Независимо от того, какой промежуток времени каждая из этих стадий потребует, все из значительных литературных источников, кажется, согласны с тем, что эта последовательность должна быть пройдена, чтобы выздоровление произошло. Другими словами, ни один этап не должен быть пропущен, и задача консультанта — обеспечить, чтобы бывший культист прошел их.

Это может быть нелегко, так как многие из бывших культистов склонны пропустить этот решающий этап огорчений, боли, эмоций гнева для того, чтобы «поспешить» жить дальше.

Герман (1992) усиливает трехступенчатую модель Гольдберга, отмечая следующее: «Излечение развертывается на трех этапах. Центральная задача первого этапа — это упрочить безопасность. Центральная задача второго этапа — это воспоминания и оплакивание. Центральная задача третьего этапа — это воссоединение с обычной жизнью».

Эффективная стратегия лечения бывших членов культа обычно связывается с восстановлением предкульторого поведения и улучшения способности справляться с трудной ситуацией, повышение автономии и уверенности в себе, укрепление личности. При лечении жертв надо придавать особое значение восстановлению оптимального психологического и личностного развития и нормального приспособления к себе, другим и обществу (МакГовек, 1991).

По мнению Соломон (1991), эффективное лечение должно включать когнитивную терапию, изменение поведения, теория обучения и психоаналитические техники. Она также предложила специфические техники, помогающие клиентам обновить свои способности критического мышления, понимания своего опыта, опознания индуцированного культом символического («нагруженного») языка — стереотипной терминологии, ослабляющей критическое мышление, объяснять себе соматические недомогания, распознавать плавающие состояния, диссоциативные шизофренические послания и чувства вины, уметь объяснить себе причины их возвращения, уменьшить ночные ужасы, отдавать себе отчет в их происхождении, выразить чувства гнева по отношению к руководителям культов и изменить свое неуместное поведение.

В общем, суть предложений, содержащихся в литературе по проблеме, в том, что лечение должно быть индивидуальным и соответствующим этапу выздоровления индивида. Затем, поняв техники культовой манипуляции и их последствия, терапевты должны также сами освоить «нагруженный язык» культа (ослабляющие мышление стереотипы) и термины, имеющие дополнительное негативное значение в культе, так как бывшие культисты могут очень чувствительно реагировать на них. Как показано в работе Лангона (1991), «выходцы из культов относятся хуже к традиционным терминам, таким как „культ“ и „промывание мозгов“, чем к таким, как „психологический вред“, духовная травма» и «злоупотребление доверием».

Некоторые из лечебных методов, описанных для ПТСР, такие как когнитивное реструктурирование и рациональная терапия (Эллис, 1994), могут быть обоснованными и полезными для людей, страдающих от последствий культовых злоупотреблений. Иррациональные, дисфункциональные и деструктивные убеждения владеют бывшими членами культов, и они могут наносить постоянный эмоциональный ущерб и интеллектуальный вред. Помощь в корректировке таких ошибочных парадигм может быть очень полезной для излечения культистов.

Благодаря сходной природе посткультовой травмы могут быть очень полезны упражнения, назначаемые при стрессах, возникающих в ситуациях, связанных с опасностью для жизни (Смит, ДеЧасней, 1994), те, что используются для спасателей и военных, направляемых в места больших инцидентов с многочисленными ранениями или смертями, для того чтобы предотвратить или помочь излечиться от ПТСР. По существу эти руководства разработаны для того, чтобы помочь жертве понять природу своей травмы и обеспечить выход эмоций. Как показывают другие исследования, крики и мужчин, и женщин довольно частое явление на таких занятиях, что показывает эмоциональную природу такой терапии. В одном ряду с ними стоят также исследования, сделанные в области посттравматических стрессов у взрослых после нападения на них, которые были следствием нарушения индивидуального мироощущения. Травма может оказаться интегрированной с общим мироощущением, связанным с безопасностью, путем интерпретации самой травмы, ее значения, роли, которую играл клиент в процессе травмы и общей важности травмы. Полагают, что в результате таких занятий и реконструкции когнитивного диссонанса внутренний конфликт, возникший в результате индивидуального опыта, должен уменьшиться. Индивид должен научиться видеть и эмоционально переживать свою травму на основе приспособленного и ней, но здорового видения мира.

Вест (1990) предлагает трехступенчатую модель социального вмешательства:.

I ступень.

A. Признание проблемы.

Б. Программы религиозного просвещения.

B. Восстановление семейных ценностей. Г. Обзор факторов риска.

II ступень.

A. Обнаружение: Необходима государственная организация, предоставляющая услуги любого вида, включая интеллектуальные и духовные, для того чтобы заранее обнаружить все виды вовлечения, участия и членства. В медицине это называется полностью информированное разрешение.

Б. Расчет: подсчет необходимых ресурсов.

B. Переезд члена культа на короткий период для проведения экспертизы государственным органом, таким как суд, в случае обоснованной тревоги за его физическое и психическое здоровье.

III ступень.

Проведение начального консультирования и других программ для бывших членов культов.

Когнитивный или когнитивно-поведенческий подход в консультировании, включающий такие терапии, как рационально возбуждающая и десенсибилизирующая, основан на попытках переделать ассоциации и ложные восприятия действительности для того, чтобы конструктивно воздействовать на эмоции и поведение. Хассен полагает, что, поощряя клиента двигаться обратно, в прошлое, регрессировать и так освобождаться от травмы, можно в реальности нанести вред, как бы ретравмируя его. Такой взгляд противоречит Веллспрингской модели выздоровления, которая предполагает, что клиенту нужно вновь пережить травматическое событие, но с эмоциями, которые ему не были разрешены тогда (или самим, иди его лидером), чтобы эти эмоции были обработаны и растворились.

Для снятия эмоционального «якоря» (триггер, ассоциации, которые были созданы культовыми злоупотреблениями или другими травмами) Хассен разработал техники, основанные на комбинации нескольких терапий, включающих разные концепции от Эриксоновской гипнотерапии до психодрамы. Техники работают следующим образом.

1. Клиента просят рассказать о травматическом событии и проанализировать его эмоционально. Это сопровождается изображением сцены на экране телевизора, в дальнейшем, если сцена слишком назойлива, ее убирают.

2. Затем клиента просят нарисовать эту сцену — это время ассоциативных эмоций, — творчески изменив ее путем включения ресурсов, которыми он сейчас обладает, а именно понимание ситуации и сила личности. Клиента просят изменить эту ситуацию таким образом, каким, как он чувствует, это надо сделать. Далее продолжается исследование различных сценариев, от наилучших и наихудшим, используя честность и силу личности клиента. Конец сценария предусматривает победоносный выход его или ее из данной ситуации при сохранении целостности и силы личности. Например, член культа мог представить себе изгнание культового лидера с применением скрытых сил военного искусства, а затем выйти из комнаты… и из культа.

Важно сохранить последовательность этих двух шагов, так как травматический опыт должен быть эмоционально проанализирован или «разоружен» для второго сценария, перезаписи памяти, чтобы возникла возможность отвергнуть его. Этот метод может оказаться полезным и дать новые шансы не только в случаях культовой травмы, но и для других видов психологических травм, так как клиент получает возможность почувствовать и выразить эмоции оскорбленности и гнева, которые ему или ей не позволено было выразить, или они не могли их почувствовать во время инцидента. Изменением воспоминаний и присоединением новых эмоций жертва в известной степени восстанавливает свое прошлое и выходит из него победоносно. Следует также заметить, что в соответствии с принципами излечения от травмы действие, позволившее кому-то почувствовать и выразить искренние чувства боли и горечи, которые были диссоциированы во время инцидента, — важный шаг в процессе лечения.

Веллспрингская модель культовой травмы и выздоровления базируется на теории транзактного анализа Э. Берна (Берн, 1997) (см. раздел 2.1 главы 2).

В растущем человеке внутренний диалог идет преимущественно между воспитывающим родителем и свободным ребенком. Диалог контролируется и сравнивается аналитически с обильной запасенной информацией «для проверки реальности». Часть негативной и ограничивающей информации от критикующего родителя к адаптированному ребенку минимально необходима и нравственна (такая как «не садись в кресло этой пожилой леди! Ты должен уважать пожилого человека!»).

Истинно верующий готов защищать своего лидера любой ценой, так как он отказался от всех видов взрослого критического мышления, чтобы принять на себя роль «идеального, совершенного объекта». Его самооценка и собственный имидж полностью определяются одобрением или осуждением лидеров и исполнением своей роли и миссии. Истинно верующий также становится сердитым и злым, если кто-то не отвечает на его «заботу».

Перекрестная (неблагоприятная) транзакция происходит, когда ответ неравный, когда «критический родитель» говорит «сверху вниз» с другим человеком, адресуясь к «адаптированному ребенку». Всякий раз, когда происходит такое подавление, отношения доверия уменьшаются, и самооценке подавленного индивида наносится ущерб. Более тонкий, и поэтому, возможно, более мощный путь влияния — это перекрестная транзакция, при которой кажется, что это как будто параллельная транзакция, но ответ содержит утонченное подавление.

Как результат повторяющихся подавляющих транзакций, связь, которая строится на доверии, подменяется напряженностью, которая может перейти в манию. Хотя такие отношения болезненные и патологические, они могут производить интенсивное возбуждение, которое укрепляет зависимость. Каждая кросс-акция, открытая или скрытая, вызывает психологическую травму. Аналогия с физической травмой: небольшая царапина на кончике пальца не имеет значения, но последовательная и непрерывная ретравматизация приведет к повреждению, которое может стать причиной серьезных проблем и даже смерти из-за инфекции или потери крови. Подобно этому, образцы отношений, характеризующиеся перекрестной транзакцией, могут быть причиной серьезного психологического ущерба, особенно при учете средней величины потенциально травмирующей транзакции на индивида ежедневно. Культовые лидеры и другие злоумышленники используют кросс-транзакцию для разрушения самооценки своих последователей, их уверенности в себе с тем, чтобы незаконно добиться послушания, согласия и зависимости.

В то время как растущий человек перерабатывает травмирующие переживания, если они случаются, член культа теряет такую способность, так как взрослая часть его личности смята вместе с воспитывающим родителей и свободным ребенком. Критический родитель наполняет теперь адаптированного ребенка негативными посланиями типа: «Не чувствуй так!», «Ты не должен быть злым или печальным! Это слабость!». Адаптированный ребенок не может переработать эмоции, такие как гнев или боль от унижений. Это продвигает их в своего рода «эмоциональный бак». В результате «эмоциональный бак», который используется у растущего человека только для наполнения при экстремально травмирующих ситуациях (таких, как травмирующие эмоции при катастрофах, несчастных случаях) на короткий период времени, чтобы затем переработать их, становится постоянно наполненным у члена культа. Он заполняется у него до такой степени, когда избыточное давление выходит наружу в форме взрыва, ярости и т. п. Это называется «распылением». Оно уменьшает давление эмоций лишь временно, и человек продолжает испытывать страдания и колебания между интенсивными негативными эмоциями и эмоциональной опустошенностью.

Другой способ облегчить это давление — это «дать течь» в виде недомоганий, физических жалоб, плаксивости, обидчивости, депрессии и пр. Растущий человек обрабатывает интенсивные эмоции в связи с событиями, которые их вызвали. Эти укомплектованные (завершенные) и переработанные воспоминания можно сравнить с «полными карманами». Член культа, которому не разрешено испытывать такие чувства, запасает факты без чувств, во многом напоминающие «пустые карманы». В результате член культа отделяется или диссоциируется от своих реальных эмоций, что часто рассматривается как зомбиподобный феномен.

Реабилитация, что означает «жить снова» — это процесс поворота от влияния деструктивных образцов отношений и восстановление естественного способа обработки эмоций. Основываясь на описанных выше моделях, следует вывод, что обучающий, воспитывающий родитель и свободный ребенок должны быть поощрены в обстановке безопасности и доверия, и взрослый должен быть активизирован, чтобы определить ответственность, обследовать внутренний диалог между родителем и ребенком и классифицировать чувства. Первичные цели реабилитации — это:

1. «осушить бак»;

2. жить без культовой поддержки;

3. научиться обрабатывать эмоции, когда они возникают;

4. научиться жить по принципу: «У меня все в порядке, у тебя все в порядке».

В случае излечения от культов, предоставление возможности пережить и выразить первоначальные чувства, возможно, должно быть осуществлено двумя этапами эмоциональной и когнитивной перестройки, предложенными Хассеном, так как иначе травматические воспоминания могут продолжать существовать обособленно, как «пустые карманы», в то время как «полный бак» не выплеснутой боли и гнева останется. Важно не только изменить положение «триггера» и переоценить пережитое, но также и «опустошить эмоциональный бак».

Хотя культист может проявлять враждебность, отрицание и диссоциацию (расщепление личности) в любой момент консультирования о выходе, эти реакции чаще всего наблюдаются на ранней стадии воздействия. Несмотря на самые искренние стремления консультанта по выходу быть уважительным и непредубежденным, культист будет обычно демонстрировать по крайней мере приглушенную враждебность. Культисты могут, например, требовать больше подноготной информации (о биографических и профессиональных данных) о консультантах по выходу, и те будут ее предоставлять (Clark et al ., 1995).

В ходе этих дискуссий передачи-и-принятия культист часто может отрицать или отмежевываться от определенных фактов или воспоминаний (говоря, например: «Я поддерживаю контакт со своей семьей так же часто, как делал это всегда»). При отрицании факт или воспоминание подавляются или заново истолковываются таким образом, что это вызывает не выраженное словами замалчивание. Остается неясное осознание. Позднее, когда культист больше не чувствует необходимости отрицать, он может «взять назад» то, что сказал раньше.

В момент отрицания культисты не лгут сознательно, даже если то, что они говорят, является ложью. Отрицание в нашем использовании этого термина является неосознанным обманом; ложь является осознанным введением в заблуждение.

При расщеплении личности культисты не замалчивают факты или воспоминания; они просто не имеют к ним доступа — хотя бы даже только временно, — потому что эти факты или воспоминания «отделены» от сознания. Хотя расщепление сознания имеет причины, эти причины обычно не являются мотивационными по характеру, как в случае с отрицанием и ложью. В ходе ритуалов, которые используют гипнотическую практику, например, культист может не запечатлевать — может не «кодировать» — определенные переживания или аспекты переживаний. Например, произнесение лидером нараспев «Ты и я — одно» в ходе тренировочного занятия может едва уловимо заставить культиста неосознанно принять на себя индивидуальность лидера. Утверждение культиста во время консультирования о выходе, что лидер не был манипулирующим во время конкретного обсуждаемого события, может быть на самом деле совершенно честным с точки зрения культиста. Это не отрицание неприятной правды. Просто никогда не существовало понимания манипулирования, присущего этому событию.

Культисты часто могут начать ретроспективно «складывать вещи воедино» и понимать, как порождающая трансы культовая практика и клевета на размышляющее, критическое мышление ограничивают их восприятие (осознавание). Это ведет к тому, что многие бывшие культисты не в состоянии точно описать, когда и как они пришли к принятию конкретных аспектов учения или идеологии группы. Эти процессы разъединены, отделены от их сознания.

Демонстративное сопротивление культиста информации консультанта по выходу является положительным знаком, так как оно слабее, чем отрицание, поскольку при нем человек просто старается скорее уйти от обсуждения предмета, нежели отрицать его. Признаки сопротивления обычно включают смену сюжета или придирки.

Консультанты по выходу уважают мысленное послание сопротивления: «Эта информация заставляет меня чувствовать себя неловко». Они не отталкивают клиента, потому что (1) их подход исходит из предпосылки уважения к клиенту, и (2) отталкивание скорее вызовет рост уровня страха у клиента и повысит вероятность того, что клиент будет обращаться к отрицанию как к средству справиться с эмоциональным дискомфортом. Вместо этого консультант по выходу будет просто делать мысленную отметку о сопротивлении и будет продолжать обсуждение информации. Когда возвращение к предмету является подходящим, он может быть обсужден снова. Когда культист не будет больше чувствовать угрозы со стороны информации, сопротивление исчезнет.

Терапия бывшего члена культа может включать в себя следующее (Тобиас, Лалич 2002):

? образовательная программа для обеспечения понимания контроля сознания и культового опыта;

? консультирование по корректировке трудностей в отношениях, карьере и т. д.;

? терапия посттравматических осложнений;

? терапия существовавших ранее психологических и эмоциональных расстройств;

? терапия тревоги и депрессии, если это необходимо. Способность видеть сквозь вводящие в заблуждение вербовочные методы, понимать использование реформирования сознания и манипулирования и развеять магическое мышление группы — важная предпосылка эффективной терапии. Способность клиента ко всему этому можно иногда активизировать путем занятий консультированием по выходу, в организованном семинаре с другими экс-членами или через частную консультацию с консультантом по выходу.

Консультант может быть особенно полезен для экс-члена культа в объективном исследовании его специфической уязвимости, возможно, существовавшей до вербовки, а также тактики вербовки, эксплуатировавшей эту уязвимость. Это поможет уменьшать чувство вины и позора в процессе стимулирования понимания и самопринятия.

Терапевт может оказать бывшему члену культа помощь в проработке следующих главных проблем адаптации:

? эмоциональное непостоянство;

? диссоциативные симптомы;

? депрессия;

? одиночество;

? вина;

? нерешительность;

? трудности общения;

? боязнь возмездия (духовного или физического);

? духовная, философская или идеологическая пустота;

? конфликты с семьей.

Терапевт должен занимать в терапевтическом процессе активную позицию. Нормальные мысли клиента и чувства получали иное толкование и/или подавлялись группой или отношениями, возможно, многие годы. Бывший член культа в ходе терапии нуждается в активной обратной связи с терапевтом, чтобы помочь разгадать постепенно внушенные культом извращения и убеждения и их остатки. Консультант должен поддерживать способность клиента классифицировать последствия новооткрытой свободы, проверки действительности и исправления когнитивных нарушений.

Бывшие члены культа иногда необычайно чувствительны к невербальным сигналам, таким, как язык тела, интонация голоса и молчание, и склонны к сверхбдительности в отношении любых знаков гнева или неприятия со стороны терапевта. Лорна Голдберг пишет о трех важных соображениях.

1. Бывший член культа может бояться стать объектом контроля и манипулирования терапевта, что понятно после культового опыта и не является примером параноидального мышления.

2. Бывший член культа в процессе терапии должен быть участником команды равных при обстоятельно объясняемых границах.

3. Терапевт должен ясно сказать, что имеет человеческие ограничения, не обладает никакими магическими силами и может делать ошибки.

У некоторых клиентов — бывших членов культа могут быть волшебные ожидания быстрого исцеления в процессе терапии. Они иногда испытывают нетерпение из-за медлительности своего прогресса. Ожидание «магической пули» или немедленного восстановления нормальной жизни является нереалистичным, особенно если они испытывали интенсивное и долговременное психологическое насилие. В то же время терапевтам следует принимать меры против чрезмерного растягивания сроков терапии.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.