Сущность конусно-слоевой модели поля

Из предыдущего описания феноменологической динамики поля у вас, надеюсь, сложилось впечатление и общее представление о том, как функционирует поле и что оно собой представляет. Давайте продвинемся немного дальше – в суть того, из чего состоит поле. Пока мы выяснили, что поле состоит из феноменов, динамика и трансформация которых регулируется двумя фундаментальными силами – переживанием и концепцией. Кроме того, из методологии диалогово-феноменологической психотерапии мы знаем, что источником любой феноменологической активности в поле выступает первичный опыт. И что вторичный опыт, который является нам в виде привычного для нас классического мира, структурированного временем, пространством и представлениями о субъекте/объекте, структурируется благодаря важнейшей и фундаментальной полевой функции – осознаванию. Мы проанализировали с вами детально механизмы, стоящие за полевой динамикой. Теперь же поместим в фокус нашего внимания собственно саму структуру феноменологического поля.

На первый взгляд словосочетание «структура поля» кажется некорректным. Ведь мы знаем из методологии диалогово-феноменологического подхода в психотерапии, что природа поля процессуальна. Тем не менее здравый смысл подсказывает нам, что привычная для нас реальность обладает некой структурой. Полагаю, настоящее противоречие можно разрешить следующим образом. Поле является нам не своей природой, а некой формой, которую оно в данный момент имеет. Динамику поля можно рассматривать с двух совершенно разных позиций. С позиции анализа ее сущности мы апеллируем к природе феноменологического потока. И эта позиция была представлена мною в предыдущем параграфе. С позиции же обыденного сознания полевая динамика является нам в качестве трансформации полевых контекстов, или ситуаций. Мы можем наблюдать, как меняется поле, только потому, что видим, как меняются ситуации. И занимая эту позицию, хотим мы того или нет, мы вынуждены рассматривать поле, отождествляя его с его контекстом. Поскольку именно это мы можем наблюдать своими органами чувств. Строго говоря, мы видим не само поле, а self-парадигму. Именно self-парадигма превращает процессуальную природу поля в форму структурного по виду контекста. Смена структур, т. е. смена контекстов поля и есть, с точки здравого смысла, динамика поля.

Учитывая этот аргумент, предлагаю остановиться на проблеме структурирования поля self-парадигмой более подробно. Self-парадигма представляет собой некий более или менее устойчивый конгломерат концепций, которые силой принудительной валентности структурируют поле, запуская его динамику по хронифицированному концептуальному кругу. Проще говоря, это некий набор концепций, который определяет большинство психических процессов человека – его ощущения, восприятие, мышление, память, воображение, представление, внимание и даже речь. А также – эмоции, чувства и волю.

Как я уже не раз отмечал, источником феноменологического поля является первичный опыт. Именно из него посредством отрегулированного базовыми абстракциями осознавания появляется привычный нам вторичный опыт, локализованный во времени и пространстве. Причем на коллапсе первичного опыта дело не заканчивается. Первичный опыт коллапсирует до феномена в результате появления агента осознавания. Однако самое интересное начинается после этого. Что происходит с феноменом после его появления? Самый очевидный ответ из уже знаемого нами – он может стать материалом либо для переживания, либо для концептуализации.

В первом случае он продолжает существовать, обеспечивая полевую динамику, сохраняя свою чистоту и неизменный вид. Во втором – трансформируется, становясь материалом для той или иной концепции. При этом его первоначальный вид может значительно измениться на этом пути. Более того, довольно часто он перестает существовать в независимом виде – его смысл и значение проявляются только определенным образом и в определенном контексте. Так появляются вторичные образования концептуального свойства, которые маскируют феномены, за ними стоящие. Такова, например, природа концептов, убеждений, умозаключений и пр. Например, «Мир угрожающ» или «Всем мужчинам нужно…»

С другой стороны, феномены, появившиеся в самом начале коллапса первичного опыта, могут впоследствии номинализироваться и подвергнуться обобщению. Так появляются абстрактные категории. Кроме того, некоторые феномены могут быть концептуально обработаны до такой степени, что принимают совершенно иную, порой противоположную, форму. Например, злость трансформируется в обиду, а стыд – в гордость. Как вы видите, коллизий, в которые попадают «свежие» феномены, множество. Теперь в этом новом виде они легко становятся адаптированным строительным материалов для новых концепций. Так, феноменологическая полевая динамика отодвигается все дальше от первичного опыта.

Представьте себе на минутку такую метафору. Допустим, некая гипотетически существующая точка представляет собой первичный опыт. В результате вмешательства осознавания тут может появиться некоторое (теоретически – бесконечное) количество феноменов, которые как волны оказались разбросанными по сфере вокруг этой гипотетической точки. Дальнейшая описанная нами трансформация феноменов заставляет образоваться новой волне, что повторяется затем снова и снова. Эти волны в нашей метафоре передвигаются вдоль радиуса сферы. В результате получается нечто вроде взрыва или иного источника возмущения в поле, который распространяет волны прочь от себя в сторону поверхности сферы. Причем феномен на каждом уровне концептуализации становится все менее узнаваемым, он все дальше отодвигается от своей природы. И, что немаловажно, он теряет свою витальность и энергию, передавая ее для формирования концептуальных связей принудительной валентности. Таким образом полевой процесс начинает питать отдельные концепции и self-парадигму в целом. Поле трансформируется в структуру хронических контекстов. Вот именно такое положение вещей мы и наблюдаем ежедневно. То есть как правило, для нашего осознавания в повседневной жизни оказываются доступными только последствия self-парадигмы.

Полагаю, что мне удалось представить все доступное нам пространство, в котором разворачиваются любые психические процессы, в виде некой сферы. Теперь представьте, что мы поделили эту сферу на множество слоев. Таким образом, получилось множество сфер, которые размещены друг по отношению к другу по принципу матрешки. Это лишь метафора, годящаяся для того, чтобы пояснить ход моей мысли. Положим, нам с вами разрешили экскурсию к центру сферы. Так, чем ближе к центру сферы мы с вами передвигаемся, тем ближе к первичному опыту мы оказываемся. Скорее всего, по ходу этого путешествия воздух вокруг менялся бы, пространство насыщалось бы энергетикой. Ну и соответственно, тревоги становилось бы все больше. Мы никогда бы с вами не достигли центра полевой сферы, по крайней мере, в рамках одной нашей концептуально-человеческой жизни, поскольку должны были бы раствориться при этом в первичном опыте и перестать существовать в виде Я. Но и само приближение к ядру сферы было бы с каждым этапом все более вдохновляющим и витальным, но также и все более тревожным. Я только что описал динамику, которую может наблюдать терапевт, практикующий в ключе диалогово-феноменологического подхода.

По ходу приближения к ядру сферы мы оказываемся все ближе к сути первичного опыта, и нам становятся доступными феномены с гораздо меньшей степенью обобщения и концептуализации. Они начинают выглядеть более живыми и гораздо более подходящими для процесса переживания. На самой границе с первичным опытом, скорее всего, мы бы встретились с какого-то рода проявлениями и впечатлениями, которые обычно обозначают как мистические или паранормальные. Более того, и это самое важное, приближаясь к ядру нашей сферы, мы оказываемся все ближе к колоссальному источнику любых возможных полевых трансформаций. Говоря языком психотерапевтической практики, мы оказываемся в доступности к невообразимым до этого психологическим изменениям, многие из которых желанны для нас и наших клиентов. И этот аспект оказывается значимым не только для теории и методологии подхода об устройстве психического, но и с чисто прагматической позиции. Приближаясь к центру сферы, мы получаем доступ к терапевтически значимым для нас изменениям. Однако происходят они не от того, что мы их таким образом запланировали, а потому, что мы рискнули отдаться процессу, который называется переживанием.

Концепция устройства поля, которую я предлагаю вашему вниманию, я обозначил как конусную не случайно. Поскольку чем ближе к поверхности нашей гипотетической сферы мы оказываемся, тем большее количество элементов поля соответствует тому «чистому» феномену, который расположен очень-очень близко к ядру. Более того, чем ближе к центру ядра мы оказываемся, тем меньше нужно слов для того, чтобы описать происходящее. Но каждое из этих слов несет гораздо больший «заряд» витальности и гораздо большие смыслы, хотя порой и не хватает слов, чтобы их описать. И если мы обратим внимание на устройство сферы, то такое положение вещей не может больше казаться нам странным. Получается фигура в виде конуса, в которой каждому элементу ядра (или, правильнее, ближнему к ядру слою) соответствует множество менее витальных элементов на поверхности. С каждым новым слоем количество элементов поля, которые соответствуют «чистому» феномену множится, а их энергетика падает.

Однако я бы не хотел ввести вас, уважаемый читатель, в заблуждение некорректностью используемой метафоры, хотя она довольно хорошо и точно отражает ход моих мыслей. Поэтому мне стоит, по всей видимости, сделать некоторые относящиеся к предлагаемой концепции комментарии. Во-первых, и это самое главное, – диалогово-феноменологическая психотерапия – это не глубинная модель. Несмотря на то что в рамках нашей метафоры поле располагается слоями, это не означает, что один из слоев глубже, чем другой. Все слои доступны нам одновременно. В некотором смысле психотерапия переживанием – это работа на поверхности. Нет ничего в нашей жизни, что было бы глубже, чем остальное. Витальнее – да, спонтаннее – да, свободнее – да, находящееся ближе к моему сердцу и моему существу – снова да. Но никак не глубже. Психическое вообще представляет собой лишь то, что происходит в контакте. Оно поверхностно по своей сути. Второй комментарий исходит из первого и является его следствием – психотерапия не является процессом исследования и углубленного «копания» в глубинах психики. Психотерапия – это просто процесс возвращения человеком себе своей Жизни.