Глава 1. Природа гипноза

Глава 1. Природа гипноза

Практическая направленность этой книги не предполагает подробного рассмотрения теоретических аспектов гипнотического состояния или транса. В научной литературе лабораторные и практические исследования исходят из принятых представлений, что гипноз является “измененным состоянием сознания” или представляет собой другой вид когнитивной обработки. Мы предпочитаем говорить о “гипнотическом состоянии”, или “трансе”, и подобные термины кажутся уместными для описания переживаний людей, подвергающихся гипнозу. Ниже эти два термина будут использоваться как взаимозаменяемые не из-за приверженности к какой-либо теоретической позиции, а по той причине, что оба этих термина подходят для описания переживаний и пациента, и терапевта, а также являются простым и прямым способом общения в гипнотерапевтических практиках.

Любители и профессионалы в сфере психологии и психиатрии обычно рассматривают ощущения при гипнозе и поведение, демонстрируемое в этом состоянии, как непохожие на обычные ощущения и поведение. Считается, что это — другая система мышления, отличная от нормального состояния сознания. Некоторым образом гипнотическое состояние напоминает сновидение, однако отличается от него сохранением сознания. В действительности гипнотические состояния и переживания широко распространены в обычной жизни и часто происходят бессознательно. Девушка-подросток, проходившая сеансы гипноза, желая избавиться от тревожности и депрессии, сказала: “О, я делаю то же самое, когда другие девчонки обижают меня. Я ухожу в себя, и тогда их слова не так сильно задевают меня”.

Большинство водителей переживают “периоды рассеянности”, когда они, как говорится, “едут на автопилоте”. Следуя по хорошо знакомой дороге (реже — по незнакомой), водитель может совершенно внезапно “прийти в себя” и понять, что проехал несколько миль, не помня об этом, мысленно унесясь куда-то далеко. В течение этого периода он вел машину совершенно нормально, уделяя внимание ситуации на дороге, но, очевидно, делая это неосознанно. Можно предположить, что водитель был в полном сознании в течение этого периода, а затем наступила “амнезия” на определенный отрезок времени и тогда водитель “полностью забыл” содержание сознания во время периода “рассеянности”. Например, когда человек чем-то сильно увлечен — книгой, фильмом, музыкальной пьесой или какой-нибудь деятельностью, требующей пристального внимания, — он может одновременно поддерживать разговор, а позже забыть об этом.

Когда сознание человека абстрагировано или отвлечено, он может заниматься своей профессиональной деятельностью, даже той, которая требует принятия решений. “Задумчивость”, “рассеянность”, “мечтательность” являются наиболее распространенными выражениями для описания явного проявления подобного состояния.

В течение подобного периода рассеянности у человека могут происходить переживания, порой содержащие значительный аффективный компонент. “Мечта” может породить гнев, тревогу, радость, эротические реакции и прочие переживания, причем настолько яркие и реалистичные для субъекта, как если бы они соответствовали действительности. Это неотличимо — с субъективных позиций и по свидетельствам наблюдателей — от переживаний в гипнозе.

Барбер (Barber, 1969) предположил, что внушение, сделанное индивиду убедительным образом, имеет во многом такой же эффект, как внушение, полученное человеком, подвергшимся гипнотической индукции. На основе значительного количества экспериментальных данных, подтверждающих этот эффект, он установил, что гипноз в чистом виде подобен некоторым состояниям в бодрствовании. Такая точка зрения предполагает, что гипноз — это то, что следует за индукцией. В равной степени правдоподобная интерпретация этих же данных заключается в том, что гипноз может наступать без каких-либо формальностей или ритуалов и что если человек позитивно реагирует на те внушения, которые он бы непременно отверг, находясь в обычном состоянии, значит, его ощущения некоторым образом изменились или модифицировались и действие сдерживающих сил прекратилось.

Гипнотический феномен еще лучше наблюдается во сне. Граница между сновидениями и галлюцинациями, вызванными гипнозом, определяется немного проще, чем разница между состояниями сна и бодрствования. В состоянии гипноза, независимо от того, насколько захватывающими и поглощающими являются образы, заполняющие сознание, человек остается связанным с внешним миром (даже находясь на некотором удалении) и может мгновенно и самостоятельно выйти из гипнотического состояния, если захочет. Что же касается сна, то и здесь различие очень тонкое: например, мать спит и видит сны, но мгновенно приходит в полное сознание, когда ее ребенок начинает плакать. Тем не менее, до момента пробуждения она принимала реальность мира своих снов точно так же, как человек, подвергаемый гипнозу, принимает реальность образов, которые он удерживает в сознании, пока не решит отвергнуть их и вернуться в “реальность” своих сенсорных ощущений. Существует анекдот о девочке, которая возвращалась из школы домой и по пути рассказывала своей маме о том, что там происходило. Она сообщила, что они в этот день изучали шмелей и учитель объяснил, что шмель на самом деле слишком тяжелый, чтобы летать: его крылья не обладают ни достаточным размером, ни крепостью, чтобы поднять такой вес, но “счастливые шмели не знают этого и потому могут летать”.

Похожий сюжет есть в одном научно-фантастическом романе: группа ученых — от ядерного физика до археолога — была помещена правительственным учреждением в удаленный фермерский домик для того, чтобы изучить мастерские, лаборатории и библиотеку, принадлежащие одному чудаку, жившему здесь прежде. Затем им показали любительскую видеозапись, на которой этот чудак нес маленькую коробочку на спине, а потом, проделав несколько манипуляций, поднялся медленно вверх, не пользуясь никакими техническими средствами. Когда он был уже высоко, произошел взрыв, и мужчина погиб. Ученым сказали, что этот человек совершенно точно изобрел “генератор антигравитации”, но не оставил систематизированных записей о своем открытии. Им дали задание повторить его работу, изучив оборудование, библиотеку и т. д.

Через несколько лет им удалось создать “генератор антигравитации”, что, разумеется, ранее считалось невозможным. В этот момент им сказали, что тот эпизод был сыгранным и “изобретатель” был выдумкой, созданной с той единственной целью, чтобы убедить их в возможности существования “генератора антигравитации”.

Во время экспериментирования с гипнозом испытуемому можно сказать нечто противоположное его убеждениям о мире, и он будет действовать на основе этих новых “убеждений”. Например, ему можно сказать, что числа 6 не существует, и если он примет это внушение, то обнаружит, к немалому своему удивлению, что у него теперь одиннадцать пальцев. Аналогичным образом пациент, находящийся в состоянии гипноза, считает, что заново переживает событие, произошедшее с ним в возрасте 5 лет, когда он поступил в больницу в тяжелом состоянии. Он реагирует на все и переживает так явно, как если бы это происходило на самом деле.

В обычной жизни поведение человека частично определяется его убеждениями. Если важное убеждение изменяется посредством внушения или иным образом, то поведение человека — и открытое, и скрытое — также становится другим, чтобы приспособиться.

Возможно, полезнее будет описать признаки гипнотического состояния, чем пытаться дать его определение. Вот эти признаки:

1. Принятие образных явлений вместо сенсорных ощущений и отделение от сознания.

2. Приостановка проверки реальности, прекращение подключения обычной когнитивной логики и осмысления.

3. Сведение внимания (нечто вроде взгляда сквозь психический тоннель) к содержанию гипнотического упражнения — внушенного терапевтом или созданного собственным воображением или памятью пациента.

4. “Расщепление” сознания на отдельные каналы, которые сообщаются лишь односторонне (то есть обыденное сознание, отношения, контролирование реальности продолжают действовать и осознают содержание загипнотизированного “Я”, но последнее не осознает первых).

5. Рудиментарное мышление (схожее с некоторыми феноменами переноса в психоанализе или психоаналитической терапии).

6. Приверженность замененной реальности, описанной терапевтом или созданной воображением или памятью пациента.

Во всех этих признаках очень заметно сходство между гипнозом, с одной стороны, и большим количеством разнообразных переживаний, таких как мечты, погруженность в работу фантазии, переживания во время психоаналитических сеансов, сновидения, религиозный экстаз, и тому подобных — с другой.

На одном из семинаров 10-й международной конференции Международного общества гипноза (Торонто, 1985) Грэм Уикс, опираясь на работы многих авторов и собрав разные концепции в оригинальную форму, описал гипноз как “феномен множественного состояния”. Он полагал, что гипнотическое состояние характеризуется пятью особенностями, при которых входящая информация обрабатывается иначе, чем в негипнотическом состоянии. Итак, вот эти особенности:

1. Деавтоматизация: психические и физиологические процессы, обычно являющиеся автоматическими и саморегулируемыми, передаются под контроль другого человека.

2. Ролевая игра: субъект входит в роль, описанную для него, и субъективно скорее переживает себя в этой роли, чем действует в ней.

3. Атавистическая регрессия: субъект опускается до примитивной модели функционирования, в которой реагирует на терапевта так, как если бы тот был важным человеком в намного более ранней фазе его жизни.

4. Когнитивная регрессия: субъект возвращается к первичному мышлению, регрессируя и когнитивно, и эмоционально.

5. Автономно измененное состояние: вызванное трансом расслабление мышц провоцирует парасимпатическую активность так, чтобы все физиологические процессы снизились до базового уровня, и в то же время одна или несколько автономных функций переходят под сознательный контроль.

Между двумя вышеприведенными списками характеристик существует значительное совпадение, так же как и между любыми двумя попытками описать это состояние.

Характеристики различаются больше по акценту, чем по содержанию, и, как правило, включают описанные здесь наблюдения. Подобные описания позволяют предположить, почему и как гипноз может быть полезным и действенным методом в разных видах психотерапии и при лечении разнообразных физических и психосоматических расстройств.

Например, если пациент страдает от состояния, связанного с намного ранее произошедшим травматическим эпизодом, двойная (когнитивная и эмоциональная) регрессия, возникающая при гипнозе, позволяет ему скорее заново пережить, чем просто вспомнить давнишнее событие в том виде, в котором оно первоначально переживалось. При этом данное событие не будет видоизменяться и интерпретироваться в зависимости от последующего осмысления. В то же время расщепление сознания позволяет зрелому “Я” пациента вновь пережить это событие и извлечь опыт из своего переживания, или — при другой форме лечения (“терапии эго-состояния”) — оно вмешивается так, что переживание становится более управляемым для регрессированной части личности пациента, или изменяет травмирующие последствия эмоций, вызванных переживанием.

Яркость переживаний и ощущение их реальности при гипнозе создают возможность выполнить до конца программы поведенческой терапии с большим влиянием, чем при процедурах in vitro (в искусственных условиях). Старательный субъект, который вступает в транс таким образом, что демонстрирует вышеперечисленные признаки, будет переживать внушения более ярко, чем в негипнотическом состоянии. Обычные ограничения неадекватных обобщений от практик in vitro к переживаниям in vivo (в естественных условиях), о которых часто сообщают в различных источниках, кажутся менее очевидными, когда лечение выполняется в рамках гипноза. Практика показывает, что процесс десенсибилизации в течение одного сеанса занимает меньше времени при использовании гипноза, чем без него. Таким образом, существует возможность повторить процесс большее количество раз в течение определенного периода.

Можно с уверенностью утверждать, что гипноз играет роль во всех программах бихевиоральной терапии, включающих воображение, где пациент в целях лечения принимает ложь за правду, то есть воображает несуществующие в момент лечения предметы или явления. Например, когда терапевт пытается десенсибилизировать пациента к перьям, пациент знает, что в этой комнате нет перьев, но на некоторое время представляет, что они там есть.

Все бихевиоральные программы in vitro требуют того, чтобы пациент относился к лечению так же, как мальчик из пословицы относился к религии: на вопрос д-ра Арнольда о природе веры он ответил так: “Нельзя верить в то, что ты знаешь”. Поскольку подобная программа обеспечивает приостановку контролирования реальности и отстраненность от нее, вполне логично рассматривать ее как использование гипнотических процессов. В то же время формальная установка гипнотического состояния усиливает погруженность пациента в процесс и повышает принятие им условностей и субъективной реальности переживаний при лечении.

Установление контроля над автономной системой присутствует в обоих списках характеристик гипноза, приведенных выше, и активно применяется при лечении широкого круга психологических, психосоматических и физических расстройств. Большинство физических и психологических расстройств сопровождается тревогой и обычно обостряется ею; управление тревогой, таким образом, является чрезвычайно важным. В некоторых случаях она рассматривается в качестве первичной и, следовательно, ответственной за установку и поддержание состояния пациента, в то время как в других случаях можно понять, что она создана переживанием болезни или травмы, то есть является вторичной по отношению к ним. Зачастую у пациента можно обнаружить и первичную, и вторичную тревогу. Получается так, что сама тревога и ее физические проявления обостряют связанные с ней расстройства и замедляют восстановление и поэтому управление ими является чрезвычайно важным для всего процесса лечения.

Тревога и связанные с ней физические проявления могут быть взяты под сознательный контроль в результате сделанного терапевтом внушения, а затем уже — по воле пациента. В этом смысле постгипнотические внушения, основанные на установлении контроля над симптомами тревоги и над чувствами во время терапевтического сеанса, могут в дальнейшем предоставить пациенту подлинный контроль над подобными реакциями. Можно осуществлять вмешательство в широкий спектр патологических процессов благодаря установлению сознательного контроля над процессами, которые обычно являются автоматическими или саморегулирующимися и не воспринимаются на сознательном уровне (например, перистальтика кишечника, желудочная секреция, повышенное кровяное давление и т. д.).

Если процессы восприятия поддаются изменениям и осуществляется замена присутствующих стимулов выбранным стимулом, то возможность применения гипноза к управлению болью становится очевидной.

Современные теории восприятия боли ясно говорят, что в целом боль является результатом скорее процесса интерпретации, чем прямого восприятия, по крайней мере, в отношении ее пагубных свойств. Боль может переживаться без страдания и даже быть приятной, как в случае некоторых сексуальных извращений. Определенное ощущение может не восприниматься как боль до тех пор, пока оно не ассоциируется когнитивно с предполагаемым или актуальным повреждением организма. Таким образом, возможность изменения, во-первых, содержания сенсориума и, во-вторых, когнитивных реакций на ощущения указывает на значительную роль гипноза в управлении болью как хронической, так и острой, как врожденной, так и вызванной чем-либо, например хирургической операцией.

В настоящее время хорошо известно, что кровотечение после удаления зуба существенно меньше, а иногда и вовсе отсутствует у загипнотизированных пациентов. Аналогичным образом кровотечение вследствие любого рода травмы может быть уменьшено применением гипноза — явление, которое факиры используют веками. В ходе клинических исследований было убедительно показано, что гипноз уменьшает воздействие тяжелых и обширных ожогов на ткани человеческого организма.

Заболевания, подобные экземе, занимают промежуточное место между полностью психологическим и полностью физическим состояниями. Гипноз без труда может контролировать и даже полностью подавлять ощущение зуда, что приносит явную пользу и вдобавок улучшает состояние кожи. В самом деле, вполне очевидно: мы принимали как должное, что дистресс или тревога обостряет все болезни кожи, однако вплоть до недавнего времени мысль, логически вытекающая из данного утверждения, — что улучшением состояния психики пациента можно улучшить состояние его кожи — не принималась. При всех подобных психосоматических состояниях, так же как и при травмах физического происхождения, гипнотерапия является комплексным применением простых, хорошо известных принципов. Например, если человек представит себе, как он опускает свою обожженную руку в холодную воду, то это уменьшит действительное повреждение, вызванное травмой. Такого эффекта гораздо легче достигнуть с помощью гипноза.

С тех пор как Фрейд впервые отметил частоту, с которой его пациентки описывали свой детский сексуальный опыт (который в настоящее время считается, возможно, подлинным, а не выдуманным), мы стали свидетелями дискуссии по поводу истинности (то есть исторической точности) воспоминаний детства, особенно неприятных, возникающих в процессе психоанализа или психотерапии. Аналогичная дискуссия идет также вокруг переживаний во время гипноза, которые имеют целью стать механизмом “проигрывания заново” эпизодов детства, особенно травматических. Эксперименты по “возрастной регрессии” временами демонстрируют повторное возникновение “детских” манер, детского голоса и даже детского внешнего вида, соответствующих возрасту, к которому регрессировал субъект. В особенных случаях отмечалось появление рефлексов Моро, Бабинского и других младенческих рефлексов.

Вот как обычно происходит демонстрация. Субъекта просят почувствовать, что он возвращается к более раннему эпизоду своей жизни, ощутить, как он постепенно становится все моложе и моложе, и в различные моменты ему предлагают написать свое имя. Как правило, — к удовлетворению наблюдателей и испытуемого — оказывается, что возрастная регрессия действительно работает. Почерк испытуемого постепенно становится менее зрелым и в итоге превращается в детские каракули; собственное имя пишется с ошибками, потом меняется на уменьшительное, и, наконец, испытуемый вообще отрицает, что умеет писать.

Тот факт, что субъект обычно сообщает об уместных и ярких воспоминаниях, делает весь эпизод убедительным, однако не предоставляет неопровержимых доказательств реальности процесса. Восстановление недоступных ранее воспоминаний, которое играет важную роль в некоторых видах психотерапии, особенно если это воспоминания о рождении или даже о внутриутробных переживаниях, вообще невозможно обосновать, однако оно совершенно очевидно терапевту и пациенту и нередко сопровождается серьезными изменениями личности пациента, его реакций, настроения и т. д. Что касается пациентов Фрейда, то, по всей видимости, не имело большого значения, были ли их рассказы об инцестоидных переживаниях детства исторически достоверными или являлись плодами фантазии. При возрастной регрессии в гипнотерапии также не представляется особенно важным, с какими событиями связаны “восстановленные воспоминания” — реальными или выдуманными. Хотя обращение с подобным материалом подробно рассматривается в части IV, сейчас нужно отметить, что, когда мы говорим о пациенте, всегда присутствует некоторая неопределенность: многие пациенты и сами не уверены в подлинности собственных воспоминаний. Другие, правда, глубоко убеждены в обратном, большинство же находится между двумя этими крайностями. Однако все эти три группы будут выражать уверенность в благотворном влиянии изменений, вызванных терапией, основанной на возрастной регрессии, совершенно независимо от своей позиции в данном вопросе.

В таком случае возникает вопрос, почему состояние гипноза способствует подобным событиям или переживаниям. Снижение анализа реальности, ограничение критических функций и двойственность регрессии, имеющие место при гипнозе, дают субъекту возможность изменить свое поведение, основанное на предыдущем опыте, и, таким образом, открыться переживаниям, которые в обычном состоянии были бы заблокированы, например аналитическим логическим мышлением. Далее, регрессивное состояние загипнотизированного субъекта предрасполагает его к тому незрелому эго-состоянию, к которому он стремился. Вдобавок расщепление сознания, которое позволяет двум или более эго-состояниям существовать одновременно, дает пациенту возможность полностью участвовать в происходящем на одном уровне, а на другом — быть отделенным от своих переживаний. Это, по всей видимости, создает условия, при которых подавленный материал может вступить в сознание, не тревожа механизмы психологической защиты. В некоторых случаях состояние гипноза позволяет отделить аффект переживания от его содержания и таким образом миновать “цензора”, делая извлеченное воспоминание терпимым, хотя изначально оно таковым не являлось.

При других формах гипноанализа пациент может восстановить подавленное воспоминание “из вторых рук”: например, вместо того чтобы непосредственно переживать какой-нибудь травматический опыт детства, можно понаблюдать за собой со стороны. В качестве иллюстрации приведем случай пациентки, “регрессировавшей” до трехлетнего возраста, в котором она стала свидетельницей того, как отец жестоко избивает ее мать. Путем наблюдения за этим со стороны своего взрослого “Я”, будто бы присутствовавшего при этом, она смогла как бы посочувствовать ребенку, не ощущая при этом его страха, и применить свою взрослую теплоту и силу, чтобы утешить его, нейтрализуя таким образом эффекты переживания и продемонстрировав своим последующим поведением и настроением серьезные положительные изменения. Эта кажущаяся способность к одновременной обработке на различных уровнях развития является основой многих из динамически или психоаналитически ориентированных принципов применения гипноза в психотерапии.

Еще одной проблемной областью является гипнабельность. Общепризнано то, что одни индивиды значительно сопротивляются гипнотическому воздействию и набирают немного баллов по тестам, созданным для измерения гипнотической реакции, а другие — набирают максимальное количество баллов в подобных шкалах и, кажется, обладают особенным талантом или способностью продуцировать гипнотические феномены. Было экспериментально показано, что реакция на гипнотические внушения различна у всех людей и нормально распределена в популяции (Weitzenhoffer and Hilgard, 1959; 1962), однако существуют специальные оценки относительно того, какая часть населения может эффективно использовать гипноз. Эдельштейн (Edelstien, 1981, р. 33) отмечает, что предпочитаемая им процедура индукции, проводимая любым практикующим специалистом, вызывает удовлетворительный транс примерно у 90-95 % пациентов, и многие другие авторы сообщают о похожих результатах.

Исследования, проведенные в Великобритании, показали, что два из трех взрослых пациентов удовлетворительно реагируют на гипноз, хотя многие из них достигают только очень поверхностного транса. Насколько нам известно, никаких серьезных исследований культуральных отличий еще не проводилось, хотя такие исследования представляли бы большой интерес. Внушения, на которые практически любой пациент, желающий этого, отреагирует положительно, являются чем-то обманчивым и совершенно обескураживающим для любого специалиста, практикующего в Великобритании. Нет никакого сомнения, что некоторые индивиды просто не способны отделить себя от сенсорных ощущений и непосредственного реального окружения, окунуться во внутренний мир воображения или достаточно сконцентрировать свое внимание, чтобы вступить в явное гипнотическое состояние, эффективно реагировать на внушения и, следовательно, на оценочные шкалы.

Большинство авторов согласны с тем, что гипнабельность меняется с возрастом. Дети до 4 лет зачастую, хотя и не всегда, не хотят или не способны уделять внимание индукции или внушениям так долго, чтобы полностью в них войти, но, если индукция осуществляется в форме рассказа, их можно успешно ввести в состояние гипноза. Реакции на гипнотическую индукцию и внушение в большинстве случаев достигают своего пика у детей в возрасте примерно 10—12 лет и постепенно снижаются по мере их взросления. Некоторые индивиды сохраняют высокую способность к гипнозу вплоть до последних лет жизни, хотя, как правило, эта способность с годами ослабевает.

Существует мнение, что сам Фрейд, несмотря на все свои убеждения и заявления, никогда не прекращал использовать гипноз в терапии, но скорее верно то, что он начал эффективно его использовать именно в тот момент, когда подумал, что ему удалось найти лучшую альтернативу. Митчелл (Mitchell, 1914) предположил, что Фрейд бессознательно вызывал гипнотическое состояние у своих пациентов путем техники “свободных ассоциаций” (гораздо более эффективной, чем явные методы индукции, которые он практиковал и затем оставил) и что именно достигаемое подобным образом дремотное состояние было ответственным за результаты психоанализа. В процессе психоанализа пациент демонстрирует множество черт, свойственных состоянию гипноза: феномен переноса, в частности, предполагает присутствие гипнотической регрессии, так же как и замену восприятия реального окружения на внутренние переживания.

Гипнотерапия, осуществляемая посредством простого внушения устранения симптома или провоцирования эмоциональной разрядки, действительно работает в отношении некоторых пациентов, но, как обнаружил Фрейд, улучшение является недолговечным, и, следовательно, такие техники не пользуются популярностью, за исключением непрофессиональных кругов. Однако процесс свободных ассоциаций очень напоминает гипнотерапию. В обоих случаях материал, который обычно недоступен сознанию, может быть вскрыт, подвергнут осмыслению и осознан с помощью или без помощи психотерапевта. Возникновение эмоциональной разрядки также характерно и для аналитической психотерапии, и для гипнотерапии.

В литературе все еще бушуют споры по поводу того, определяется ли гипноз как нечто, что следует за гипнотической индукцией. В данном издании этому вопросу уделяется достаточно много внимания. Из обсуждения спонтанного возникновения гипнотического состояния в обычной жизни стало ясно, что большинство форм психотерапии (если не все) использует явно гипнотические феномены и техники, усиливающие гипнотические навыки и характеристики. Все зависит от признания и открытого применения: любой психотерапевт время от времени замечает, что использует в ходе психотерапии гипнотические феномены, и он будет работать более эффективно, если осознает это явление и связанные с ним возможности и начнет применять эти навыки намеренно.

Одна из самых признанных аксиом гипнотерапии гласит, что с помощью гипноза нельзя достичь ничего такого, что не может быть достигнуто без него. Барбер, как уже отмечалось, предложил значительные экспериментальные свидетельства в пользу утверждения: “Я могу сделать все то же, что и вы”. В то же время, поскольку гипноз спонтанно возникает в ходе психотерапии, так же как и в ходе обычной жизни, представляется неэффективным, а то и беспечным, игнорировать роль, которую он играет, и не предпринимать усилий для сознательного и целеустремленного контроля над этим феноменом. В следующих главах детально и с практической точки зрения рассматриваются варианты применения различных форм психотерапии с иллюстрирующими примерами, а в некоторых случаях — с данными исследований. “Как это сделать?” — вот основной вопрос, который мы себе задавали, рассматривая каждую возможность применения гипноза и каждую теоретическую модель. Для более подробного теоретического обсуждения или для клинических и формальных исследований мы советуем читателям обратиться к некоторым книгам, приведенным в библиографии.