ВОСПОМИНАНИЕ О ПРОШЛОМ

ВОСПОМИНАНИЕ О ПРОШЛОМ

Мифы о памяти

ЧАСТЬ

Человеческая память работает как МИФ магнитофон или видеокамера и точно 11 фиксирует переживаемые нами события

Когда люди приходят на встречи выпускников или с друзьями детства вспоминают «былое», их часто поражает один простой факт: воспоминания ими многих событий отличаются, и часто — радикально. Один человек вспоминает оживленную дискуссию о политике как дружелюбные дебаты; а другой — как ожесточенный спор. Этот вид наблюдения должен быть достаточным, чтобы бросить вызов широко распространенному убеждению в том, что наша память работает как видеокамера или DVD. Если бы наша память была

143

Мифы о памяти

идеальна, мы бы никогда не забывали день рождения

друга, место, куда положили свои айфон, или точную дату, время и место нашего первого поцелуя.

Однако, несмотря на иногда слишком очевидные недостатки повседневной памяти, опросы показывают: многие люди полагают, что наша память работает как магнитофон, видеокамера или DVD, сохраняя и воспроизводя события точно так же, как мы их переживали. Действительно, приблизительно 36% из нас полагают, что наш мозг сохраняет идеальные отчеты обо всем, что мы когда-либо испытывали (Alvarez & Brown,

2002). В ходе одного опроса более чем 600 студентов в одном из университетов Среднего Запада 27% согласились с тем, что память работает как магнитофон (Lenz, Ek, & Mills, 2009). Опросы показывают, что даже большинство психотерапевтов соглашаются с тем,

что воспоминания сохраняются в сознании более или

менее долго (Loftus Loftus, 1980; Yapko, 1994).

Эти широко распространенные мнения являются отголосками взглядов Зигмунда Фрейда и других ученых о том, что забытые и часто травмирующие воспоминания сохраняются нетронутыми в темном подсознательном, не тревожимые ни ходом времени, ни конкуренцией с другими воспоминаниями (Wachtel, 1977). Но вопреки этим утверждениям стоит сказать, что наши воспоминания — это далеко не точная копия прошлых событий (Clifasefi, Garry Loftus, 2007).

Мысль о том, что наша память несовершенна и время от времени бывает ненадежна, не так уж нова. На рубеже XX века Уильям Джеймс, великий американский психолог и современник Фрейда, писал: «Ложные

воспоминания ни в коем случае не редки у большинства из нас... Большинство людей, вероятно, сомневаются в некоторых вещах, приписанных их прошлому. Они, возможно, видели их, возможно, говорили о них, делали их или, может быть, только мечтали о них или воображали их существование».

Да, действительно, мы можем часто вспоминать чрезвычайно эмоциональные или существенные события, иногда называемые воспоминаниями-фотовспышками,

Если бы наша память была идеальна, мы бы никогда не забывали день рождения друга или точную дату и место первого поцелуя.

потому что они, похоже, обладают фотографическим качеством (Brown Sc Kulik,

1977). Однако исследования показывают, что воспоминания о таких событиях, как убийство президента Джона Фитцджеральда Кеннеди в 1963 году, катастрофа шаттла «Челленджер» в 1986-м, смерть принцессы Дианы в 1997-м и террористические атаки 11 сентября 2001-го, со временем угасают и подвергаются искажениям точно так же, как и менее заметные события (Krackow, Lynn & Payne, 2005— 2006; Neisser & Hyman, 1999).

Рассмотрим пример воспоминания-фотовспышки, приведенный Ульриком Нейссером и Николь Харш, которые провели исследование воспоминаний о катастрофе шаттла «Челленджер», взорвавшегося через минуту после взлета. Объяснения дает студент из университета Эмори в Атланте, Джорджия. Первое объяснение он дал спустя 24 часа после этой трагедии, а второе — спустя 2,5 года.

Описание 1. Я был на занятии по религии, в класс вошли какие-то люди и начали говорить об (этом). Я не знал деталей за исключением того, что

это взорвалось, и студенты-педагоги видели этот взрыв, что, на мой взгляд, было печально. После занятий я пошел в свою комнату и посмотрел телепрограмму, рассказывавшую об этом, из которой я узнал все подробности случившегося.

Описание 2. Когда я впервые услышал о взрыве, я

сидел в своей общежитской комнате с моим соседом по комнате и смотрел телевизор. Об этом сказали в экстренном выпуске последних новостей, и мы оба были совершенно потрясены. Я по-настоящему расстроился и пошел наверх поговорить с моим другом, а затем позвонил своим родителям.

Когда мы сравниваем оригинальные воспоминания с более поздними, очевидно, что между ними есть явные несоответствия. Нейссер и Харш обнаружили, что приблизительно у одной трети студентов наблюдались подобные же значительные расхождения в воспоминаниях в двух временных точках.

Хайке Шмолк и его коллеги (Schmolck, Буффало, 6с Сквайр, 2000) сравнили способность участников опроса вспомнить, как в 1995 году суд оправдал бывшую звезду футбола О. Дж. Симпсона, сняв с него обвинения в убийстве его жены и ее друга, спустя 3 дня после приговора и по прошествии 15 и 32 месяцев. Через 32 месяца 40% воспоминаний содержали «серьезные искажения». В этом и других исследованиях кратковременной памяти люди были обычно очень уверены в точности своих воспоминаний, даже при том, что эти воспоминания не совпадали с тем, о чем они сообщали вскоре после произошедшего события.

Надо заметить, что свидетели иногда ошибочно принимают невинных людей за преступников, при этом

довольно часто выражают свои неточные мнения в зале суда с предельной уверенностью (Memon & Thomson, 2007; Уэллс & Брэдфорд, 1998). Даже свидетели, которые хорошенько всмотрелись в преступника во время совершения им преступления, часто выбирают не того подозреваемого во время опознания в зале суда. К тому же соотношение между уверенностью свидетелей в их доказательствах и точностью их воспоминаний обычно слабое или даже вообще отсутствует (Kassin, Ellsworth & Smith, 1989). Это открытие вызывает очень серьезное беспокойство, ведь члены жюри присяжных склонны уделять особое внимание уверенности свидетелей при оценке правдоподобности их воспо-

Воспоминания о смерти принцессы Дианы и террористических актах 11 сентября 2001 года угасают и искажаются точно так же, как и о менее заметных событиях.

минаний (Smith, Lindsay, Pryke & Dysart

2001; Wells Bradford, 1998).

В одном недавнем опросе 34% из 160 американских судей ответили, что устойчивая связь между уверенностью свидетеля и точностью его показаний есть (Wise Safer, 2004). Тревожно то, что из 239 осужденных,

которых освободили на основе тестирования ДНК, на июнь 2009 года приблизительно 75% были признаны виновными в значительной степени на основе неточных свидетельских показаний.

Даже определение источника воспоминаний может оказаться непростым делом. Примерно четверти студентов колледжа трудно определить, случилось ли нечто, что они отчетливо помнили, на самом деле или это было частью их сна (Rassin, Merckel-bach Spaan, 2001). Такая «путаница в определении

источника» может объяснять многие из наших самых распространенных ошибок памяти. Например, когда мы обвиняем друга в том, что он произнес обидные слова, которые на самом деле мы слышали от кого-то другого.

Из 239 осужденных, которых освободили после тестирования ДНК, 75% были призна-ны виновными на основе неточных свидетельских показаний.

Сегодня психологи единодушны в том, что память не репродуктивная — она не дублирует точно то, что мы испытали, — а восстановительная. То, что мы вспоминаем, часто является расплывчатой смесью точных воспоминаний и того, что совпадает с нашими убеждениями, потребностями, эмоциями и догадками. Эти догадки, в свою очередь, основаны на нашем знании себя и событий,

которые мы пытаемся вспомнить, и на наших ощущениях в подобных ситуациях (Clifasefi et al., 2007).

Доказательства восстановительной природы памяти проистекают из сфер исследования. Психологи теперь знают, что память схематична: схема — это организованная структура знания, или ментальная модель, сохраненная в памяти.

Мы приобретаем схемы из прошлого обучения и опыта, и они формируют наше восприятие новых и прошедших событий. У всех нас есть схемы повседневного поведения, например, заказа еды в ресторане. Если бы официант спросил нас, хотим ли мы получить десерт перед закуской, то мы, конечно, нашли бы этот вопрос странным, поскольку он не совпадает с нашей схемой, или «сценарием», заказа пищи в рес

торане.

Стереотипы предоставляют собой превосходный пример того, как схемы могут влиять на нашу память. Марк Снайдер и Сеймур Урановитц рассказали испытуемым подробную историю жизни одной женщины по имени Бетти К. После этого они сказали некоторым из испытуемых, что Бетти К. в настоящее время ведет либо гетеросексуальный, либо лесбийский образ жизни. Затем исследователи провели тест на запоминание материала. Они обнаружили, что участники исказили первоначальную информацию, такую, как ее сексуальная ориентация и ее отношения с отцом, чтобы эта информация больше соответствовала их схеме, то есть их знанию ее нынешнего образа жизни. Мы восстанавливаем прошлое так, чтобы оно соответствовало нашим схематическим ожиданиям.

Генри Редигер и Кэтлин Макдермот изящно продемонстрировали нашу склонность строить воспоминания, основываясь на схемах. Они раздали участникам списки слов, которые были связаны со «словом-приманкой», не представленным в списке. Например, некоторые участники изучали список, содержащий слова: нить, булавка, глаз, шитье, острый, острие, уколотый, наперсток, стог сена, боль, вред, инъекция, — которые в памяти ассоциировались со словом-приманкой — игла. Редигер и Макдермот обнаружили, что больше чем в половине случаев (55%) люди говорили, что слово-приманка было в списке, хотя его там не было. Исследователи предположили, что ложные воспоминания, произведенные в соответствии с этой процедурой, могут быть столь же «реальными» для участников, как и их воспоминания о реальных предметах. Исходя из этого, Редигер и Макдермот назвали эти ложные воспоминания «иллюзиями памяти (воспоминаний)».

Исследователи пошли дальше в создании воспоминаний о реальных событиях, которых никогда не было. В исследовании случая в торговом центре Элиза-

бет Лофтус (1993; Loftus Ketcham, 1994) внушила ложные воспоминания 14-летнему подростку Крису. Под видом игры «вспомни время, когда...» Лофтус попросила его старшего брата Джима внушить Крису мысль о том, что в возрасте 5 лет тот якобы потерялся в торговом центре. Чтобы увеличить правдоподобность, Лофтус представила ложный случай как эпизод наряду с тремя другими эпизодами, которые произошли на самом деле. Затем она попросила Криса записать все, что он помнил. Первоначально Крис сообщил очень немного о ложном эпизоде.

Тем не менее через две недели он придумал cле-дующий подробный рассказ: «Я был с ребятами, а потом пошел посмотреть на отдел игрушек... мы заблудились, я стоял, оглядывался по сторонам и думал: «Так-так, у меня неприятности...» Я думал, что я никогда не увижу снова мою семью. Знаете, я и в самом деле испугался. И тут этот старик... подошел ко мне... он был отчасти лысым... у него была как бы оправа из седых волос на голове... и у него были очки... и затем крик, и подошла мама и спросила: «Где ты был? Больше так не делай!» (Loftus & Ketcham, 1994). Когда Лофтус спросила маму Криса об инциденте, та подтвердила, что подобного никогда не происходило.

После этого последовал целый вал подобных исследований, которые показали, что 18—37% испытуемым можно внушить совершенно ложные воспоминания о каких-то сложных событиях, начиная от (а) серьезного нападения животных, несчастного случая в помещении или на улице и какой-то медицинской процедуры (Porter, Yuille Lehman, 1999), (б) опрокидывания чаши для пунша на свадьбе (Hyman, Husband Billings, 1995), (в) защемления пальцев в мышеловке в детстве (Ceci, Crotteau-Huffman, Smith, Loftus, 1994),

(г) запугивания в детстве (Mazzoni, Loftus, Seitz & Lynn, 1999), (д) наблюдения случая демонической одержимости (Mazzoni, Loftus & Kirsch, 2001) и заканчивая (е) полетом на воздушном шаре со своей семьей (Wade, Garry, Read Lindsay, 2002).

18-37% людей можно внушить ложные воспоминания о нападении животных, случаях демонической одержимости, полете на воздушном шаре.

Эти исследования уничтожают широко распространенное мнение о том, что наши воспоминания навечно впечатаны в нашу память. Вместо того чтобы рассматривать нашу память как магнитофон или DVD, мы можем более точно описать ее как постоянно изменяющуюся среду, которая выдвигает на первый план нашу замечательную способность создавать меняющиеся рассказы о нашем прошлом и настоящем. Как якобы сказал великий американский юморист Марк Твен: «Удивительно не то, сколько вещей я могу вспомнить, а то, сколько вещей я могу вспомнить, которых на самом деле не было» (http://www.twainquotes.com/Memory.html).