Психосоматические аспекты тревоги

Психосоматические аспекты тревоги

Большой интерес для нас представляют различные психосоматические нарушения, при которых организм, переживающий тревогу, продолжает бороться за свое существование, изменяя при этом некоторые соматические функции[165]. На протяжении всей истории человечества люди — как простые, так и мыслители, изучавшие природу человека, — понимали, что такие эмоции, как страх и тревога, тесно связаны с болезнями и здоровьем человека. В последние годы, когда появились исследования психосоматических взаимоотношений, к этому вопросу обратились ученые. Данные подобных исследований проливают новый свет на проблемы страха и тревоги, помогают лучше понять их динамику и смысл. Можно рассматривать психосоматические симптомы как «один из путей выражения эмоциональной жизни, особенно бессознательной, или один из ее языков, наряду со сновидениями, оговорками или невротическими формами поведения»[166].

Кроме того, возникновение психосоматических нарушений связывают с подавлением общения, поскольку «за вводом информации в организм должен следовать вывод данных. Когда вербальный или моторный компоненты эмоциональных состояний частично или полностью подавляются, организм обычно ищет им какую-то замену в других формах поведения или в сообщениях, передаваемых по другим каналам»[167].

Есть много данных, свидетельствующих о повышении содержания сахара в крови (что может привести к развитию сахарного диабета) при состояниях тревоги и страха[168]. Не удивительно, что тревогу часто сопровождают сердечные болезни, поскольку сердце особенно чувствительно к эмоциональным стрессам. Освальд Бумке придерживается мнения, что большинство так называемых сердечных неврозов есть не что иное, как соматическое проявление тревоги[169].

Многие случаи патологического аппетита (булимии) и связанного с этим ожирения сопровождаются хроническим состоянием тревоги. Сол описывает один такой случай, при котором желание поесть «выражало подавленную потребность в любви, перемещенную на еду…» Многие такие пациенты воспитывались сверхопекающей матерью — подобные переживания детства предрасполагают человека к тревоге. Противоположное состояние, патологическое отсутствие аппетита (нервная анорексия) встречается у пациентов, у которых потребность в любви и внимании со стороны матери была фрустрирована, что привело к враждебному отношению к матери и сопровождалось виной за агрессивные чувства[170]. Хорошо известно сочетание тревоги и поноса. Сол приводит один случай из своей практики: пациент, молодой врач, воспитывался в семье в условиях избыточной опеки. Когда он окончил медицинский институт и ему необходимо было принять на себя профессиональные обязанности врача, у него появились тревога и понос. Этот понос, замечает Сол, выражал злость на то, что его вынуждают быть самостоятельным человеком, который сам отвечает за свою жизнь. Таким образом, его злость была реакцией на тревогу[171].

Хотя происхождение гипертонической болезни (повышенное артериальное давление без признаков каких-либо еще заболеваний) в литературе по психосоматическим заболеваниям обычно приписывается подавленному гневу и злости, за агрессивными чувствами нередко скрывается тревога. Сол приводит описание случая, когда гнев и злость являлись реакцией на внутренний конфликт у человека, выросшего в сильной зависимости от родителей и одновременно злившегося на них и потому предрасположенного к тревоге[172]. Сол, изучив несколько случаев астмы, пишет: «Создается впечатление, что отличительной чертой астматиков является избыток тревоги, недостаточная вера в себя и глубоко укорененная зависимость от родителей, что часто становится реакцией на чрезмерную опеку со стороны последних». Астматический приступ «связан с тревогой и плачем (рыдания превращаются в одышку)».

Частые позывы к мочеиспусканию сопровождают тревогу, связанную с социальным соревнованием и успехом[173]. Хотя эпилепсия, в той мере, в которой она подлежит компетенции психосоматической медицины, представляет интенсивный выход вытесненной злости, в некоторых случаях можно установить связь между эпилепсией и приступами тревоги или чувствами, провоцирующими тревогу (особенно направленными на мать), которые скрываются за злостью[174].

Пример: работа желудка

Функционирование желудка, как и вообще деятельность желудочно-кишечного тракта, тесно связана с эмоциями, что известно уже давно. В народе существует множество выражений вроде «я этого не перевариваю» или «я этим уже сыт по горло». Нейрофизиологические аспекты работы желудка в связи с эмоциями изучали Павлов, Кэннон, Ингел и другие исследователи. С психосоматической точки зрения прослеживается тесная связь между функциями желудочно-кишечной системы и потребностью в любви, поддержке и зависимости от родителей. Все это объясняется тем, что младенца в детстве кормила мать. В конфликтной ситуации, когда человек испытывает тревогу, злость или негодование, эти потребности усиливаются. Но их необходимо подавлять, отчасти потому, что они чрезмерно сильны, а отчасти потому, что в нашей культуре их надо скрывать за фасадом, чтобы казаться «настоящим мужчиной», которому свойственно честолюбие и стремление к достижениям. У пациентов с язвой желудка, как и у Тома, эти потребности нашли соматическое выражение, что, как мы увидим ниже, привело к усилению желудочной активности и, как следствие, — к образованию язвы.

Психоаналитик Миттельманн, психиатр Вольф и врач Шарф проводили интервью у тринадцати испытуемых, страдавших язвенной болезнью желудка и двенадцатиперстной кишки. В процессе интервью они регистрировали физиологические изменения, происходящие в теле пациента. Обсуждая такие темы, как брак или карьера, то есть темы, которые, как было известно из истории болезни, пробуждали тревогу, исследователи обнаружили взаимосвязь тревоги и изменения гастродуоденальных функций. Было установлено, что, когда в беседе затрагивались темы конфликтов, вызывающих тревогу и связанные с ней эмоции, желудок начинал работать активнее. При этом отмечалось повышение кислотности желудочного сока, усиление перистальтики и гиперемия (усиленный приток крови) стенок желудка. Известно, что все это предрасполагает к развитию язвенной болезни. Но если в процессе интервью доктор мог успокоить испытуемого и его тревога снижалась, тогда и активность желудка возвращалась к норме и все эти явления исчезали. Так было установлено, что активность работы желудка, являющаяся причиной развития или обострения язвенной болезни, усиливалась с увеличением тревоги и уменьшалась, когда пациент в большей мере испытывал чувство безопасности[175].

Остается открытым вопрос, является ли подобная реакция специфичной только для людей определенного психофизического типа или она вообще свойственна всем людям в нашей культуре, а может быть, даже всему человечеству. Тринадцать контрольных испытуемых — все эти люди были признаны здоровыми и не испытывали избыточной тревоги — в целом также реагировали на эмоциональный стресс активизацией работы желудка, но их реакция была менее интенсивной и не такой продолжительной, как у пациентов с язвенной болезнью. В любой момент при перемене образа жизни — например, при разводе, при изменении профессиональной сферы ответственности — люди в большей или меньшей степени испытывают тревогу и стресс. При этом у людей, подобных испытуемым из упомянутого выше исследования, часто появляются желудочные симптомы, у других же людей эти переживания выражаются на другом «языке» симптомов.

Том: тревога и работа желудка

Познакомимся с одним случаем, когда у пациента было удобно регистрировать активность работы желудка в моменты эмоционального стресса, поскольку у него был свищ в желудке. Пациента (его звали Том) в течение семи месяцев интенсивно исследовали С.Д. Вольф и Г.Д. Вольф[176]. В настоящее время Тому, пациенту ирландского происхождения, пятьдесят семь лет. Когда ему было девять лет, он выпил чрезмерно горячую похлебку и в результате ожога его пищевод резко сузился. Находчивый врач сделал мальчику отверстие в желудке, выходящее через кожу на животе. В течение почти пятидесяти лет Том мог питаться, вливая пищу в это отверстие через воронку. Том был эмоционально подвижным субъектом, он часто испытывал страх, тревогу, печаль, гнев и обиду. Это дало прекрасную возможность исследовать связь его эмоциональных состояний с деятельностью желудка.

Когда Том испытывал страх, активность работы его желудка резко снижалась.

«Однажды утром, когда в контрольный период у Тома наблюдалась повышенная активность работы желудка, он пережил неожиданный страх. В кабинет, где сидел испытуемый, внезапно ворвался разгневанный доктор, один из сотрудников, и начал выдвигать ящики, рыться на полках, ругаясь про себя. Доктор искал одну очень нужную бумагу. Наш испытуемый, который накануне прибирался в лаборатории, переложил эту бумагу и теперь испугался, что это обнаружат и тогда он потеряет свою столь хорошую должность. Он молчал, не двигаясь с места, лицо его побледнело. Слизистая его желудка также побледнела, уровень гиперемии снизился с 90 до 20 и оставался на этой отметке в течение пяти минут, пока доктор не нашел нужной бумаги и не вышел из комнаты. Затем слизистая желудка постепенно приняла свой первоначальный цвет»[177].

Подобное снижение активности желудка сопровождало такие чувства, как печаль, уныние и угрызения совести. Том с женой решили временно переехать на другую квартиру, чего они оба желали. Но оказалось, что хозяин помещения — преимущественно из-за их собственной небрежности — уже сдал квартиру другому человеку. На другое утро после этого события Том был удручен, молчалив и печален. Он чувствовал себя побежденным и не желал сражаться за свои права; он обвинял во всем главным образом самого себя. В то утро активность работы его желудка была заметно снижена.

Но в те моменты, когда Том испытывал тревогу, активность желудочной деятельности возрастала.

«Наиболее заметные изменения активности желудка, которые мы наблюдали, были связаны с чувством тревоги. Мы забыли сообщить испытуемому, как долго он может получать зарплату в лаборатории. До того, как Том начал работать, у нас он получал государственное пособие, и улучшение условий жизни в связи с работой много для него значило. Накануне вечером он с женой обсуждал вопрос о том, как долго продлится его работа. Он решил прямо спросить об этом при ближайшей возможности. Тома, как и его жену, этот вопрос очень сильно волновал, так что они оба в ту ночь никак не могли заснуть. На следующее утро показатели гиперемии и кислотности достигли наивысшего уровня за все время исследования…»[178]

Подобные явления наблюдались у Тома регулярно. «Тревога и связанные с ней сложные эмоциональные конфликты регулярно сопровождались гиперемией, повышенным отделением желудочного сока и усилением перистальтики»[179].

Переживания злости и негодования также сопровождались у Тома повышением активности работы желудка. Исследователи приводят два примера, когда другие сотрудники госпиталя плохо отзывались о способностях и добросовестности Тома. В этих ситуациях секреторная функция его желудка резко повышалась. В один из таких моментов, когда Том в процессе беседы отвлекся от своей злости, активность работы желудка также снизилась, но затем опять возросла, когда в ходе разговора он снова начал бередить свои раны.

Хотя Том не страдал язвенной болезнью, но особенности его личности во многом напоминали тех пациентов, о которых мы говорили выше. В детстве он в значительной мере зависел от матери, хотя в отношениях с нею явно не хватало эмоционального тепла. «Он одновременно и боялся, и любил свою мать. Подобным образом он относился и к Богу»[180]. Когда мать умерла, Тома охватила паника, а затем он перенес свою зависимость на сестру. Подобная амбивалентность проявлялась в его взаимоотношениях с врачами: он выражал зависимость, а когда она не удовлетворялась, реагировал на это злостью. Он считал, что надо быть «сильным мужчиной», который успешно содержит свою семью. «Если я не могу прокормить семью, — сказал он однажды, — мне надо пойти и утопиться». Эта фраза показывает, как много значила для Тома маска сильного и ответственного мужчины. Он не мог найти облегчения в слезах, поскольку ему было необходимо выглядеть мужественным. Эта особенность личности — чувство зависимости, скрытое за потребностью казаться сильным, — и определяет тот факт, что Том реагировал на тревогу и злость усилением желудочной активности.

Подобную психосоматическую реакцию в ответ на ситуацию конфликта можно рассматривать с двух точек зрения. Во-первых, можно предположить, что активизация функции желудка есть выражение вытесненной потребности в заботе окружающих. Таким образом человек устраняет тревогу и злость, а также приобретает с помощью еды ощущение безопасности[181]. Во-вторых, работа желудка может выражать агрессию и злость, направленную на того, кто не оказывает эмоциональной поддержки и заботы. Поедание пищи у животных часто выражает агрессию, например, «пожирание» своей добычи[182].

Это исследование показывает неадекватность таких подходов, где тревога рассматривается просто как деятельность автономной нервной системы. Действие неврологических механизмов при тревоге невозможно понять, если не рассматривать их с точки зрения потребностей и целей организма, оказавшегося в ситуации опасности. Вольф и Вольф замечают: «Все данные исследования говорят о том, что невозможно приписать физиологические изменения исключительно действию блуждающего нерва или симпатического отдела автономной нервной системы. Разумнее рассматривать изменения активности желудка, сопровождающее эмоциональные реакции, как часть общих телесных реакций, свойственных данному организму»[183]. Миттельманн, Вольф и Шарф подтверждают ту же самую мысль другими словами: «Вопрос о том, какой отдел нервной системы доминирует в период стресса, не является первостепенным; важнейшую роль играет взаимодействие или сочетание реакций, которое в данной ситуации лучше всего удовлетворяет потребности животного»[184].