Мария

Мария

Когда Дэвид и Мария встретились, Мария уже два года была в разводе после восьмилетнего брака и жила одна с двумя детьми. Она чувствовала себя достаточно уверенно и независимо, работая и кое-как обеспечивая семью, но временами чувствовала себя смертельно уставшей от того, что ей приходилось делать все самой. Она искала дружеских отношений с надеждой, что они перейдут в близкие и ее жизнь станет менее одинокой и тяжелой и более радостной. Она не была ханжой, но на протяжении последнего года отказывала мужчинам в предлагаемой ими интимной близости, поскольку пришла к выводу, что в большинстве своем случайные связи не имеют шансов перерасти в близкие отношения, и несмотря на приносимое ими удовольствие, скорее могут стать для нее источником боли, чем радости.

Ей удалось установить вполне удовлетворительные дружеские отношения с несколькими мужчинами и женщинами, которые поддерживали ее, и все же для нее было очевидно, что она хочет более близких отношений, которые позволили бы ей удовлетворить свои эмоциональные потребности и попрактиковаться в развитии эмоциональных навыков, которым она обучалась в еженедельно посещаемой ею группе транзактного анализа. Однако ей было не совсем понятно, какого типа индивидуума она ищет — старше или моложе себя, мужчину или женщину, — она просто знала, что ей нужен близкий человек, но при этом также знала, что независимо от того, насколько настоятельной была ее потребность, она не собирается идти на компромисс. Проживя до тридцати в самом заурядном и не приносящем удовлетворения браке, она хотела начать жизнь заново.

Больше всего она хотела равенства. Равенства участия в воспитании детей, в приносимом в дом доходе, в эмоциональных взаимоотношениях, и прежде всего — равенства в преданности друг другу. Находясь в браке, за сохранение которого она долго и отчаянно боролась, она постоянно чувствовала, что ее муж отнюдь не придает семье той ценности, которую придает она. И когда она наконец попросила мужа о разводе, он поразил ее тем, что не выразил ни малейших возражений или сожалений по этому поводу, за исключением лишь финансовых претензий, касающихся раздела имущества.

Знания, касающиеся эмоциональной грамотности, использования власти и игр власти, полученные ею в терапевтической группе решения межличностных проблем, позволили ей понять причины распада ее брака. Оба они лгали друг другу, в большинстве своем — по умолчанию; они не делили справедливо ответственность, не просили друг друга о том, чего они хотят, и не говорили о том, что они чувствуют. Он постоянно и, как правило, успешно донимал ее, пытаясь получить то, чего хотел он, — секса и человеческого тепла. Она же использовала против него игры власти, однако по большей части безуспешно, пытаясь заставить его выслушать себя, поговорить с ней, пытаясь добиться от него преданности. В конце концов она уже не могла больше выдерживать свой стресс и просто прервала отношения с мужем.

Она приняла твердое решение: больше такого никогда не повторится. И все же она опасалась, что ее высокие требования не смогут быть удовлетворены. Мужчины не слишком интересуются разведенными матерями двоих детей, которым уже за тридцать и которые при этом еще и настаивают на равных правах. А потому она была удивлена, когда спустя всего несколько часов после знакомства с Дэвидом на вечеринке, устроенной одной из ее подруг, она застала себя сидящей в его машине, направлявшейся к нему домой, и предвкушающей наступления ночи, с надеждой и ожиданием представляя себе, как они займутся любовью. Она испытывала к нему крайне сильное и удивительное притяжение — не просто сексуальное влечение, а некую тягу, как будто связывающую ее с Дэвидом тончайшими незримыми нитями. Она была достаточно зрелым человеком, чтобы понять, что это чувство было односторонним, подогреваемым лишь ею самой, и весьма мимолетным, но в Дэвиде все же было нечто, отличающее его от других. Это нечто проявлялось в том, как он смотрел на нее с какой-то заботливой задумчивостью и любопытством, а также в некоторых его высказываниях, в которых безошибочно угадывался мужчина, сочувствующий женщинам — потенциальный феминист.

Они встретились около столика с закусками, перебросившись парой двусмысленных фраз по поводу слишком сухого печенья, и между ними завязался оживленный разговор, в ходе которого одна тема нанизывалась на другую, словно бусы на нитку. С этого момента они не переставая возбужденно беседовали, постоянно улыбаясь, но, подъезжая к дому Дэвида, она вдруг почувствовала настороженность, боязливость; почувствовала внезапный холод внутри. Она уже испытывала подобное возбуждение и хорошо помнила, чем это заканчивалось. Она попыталась стряхнуть с себя это чувство, но Дэвид, судя по всему, заметил это, потому что взглянул на нее и спросил:

— Что-то не так?

В ответ она посмотрела на него с удивлением:

— А почему ты спрашиваешь?

— Я просто вдруг заметил в тебе перемену, как будто на ясном небе появилось облако.

Мария помнила уроки эмоциональной грамотности: «Говори, что ты чувствуешь. Проси о том, чего хочешь. Не играй в игры власти». Поначалу у нее появилось искушение отмести в сторону внезапно возникший страх и попытаться вновь поймать яркокрылую птицу своей страсти. Но полученные уроки не выходили у нее из головы: «Говори, что чувствуешь». «Проси, чего хочешь». Она осознала, что ей придется рассказать Дэвиду о своем возбуждении и своей боязни раскрыться слишком сильно, чрезмерно отдаться чувствам, утратив свою власть. Тем не менее она произнесла:

— Я вдруг испугалась того, что слишком возбуждена, слишком многое предвкушаю.

Дэвид медленно подъехал к стоянке на оживленной улице и повернулся к ней:

— Чего ты боишься?

— Я скажу тебе, чего я боюсь, если ты скажешь мне, что ты чувствуешь. Ты чувствуешь возбуждение? Ты испытываешь страсть?

— Я особенно не задумывался над тем, что я чувствую, но теперь, когда мы заговорили об этом, мне кажется, что, возможно, я боюсь того же, чего и ты. Я опасаюсь того, что мы прекрасно проведем время и что ты окажешься слишком возбуждена, уцепишься за это чувство, станешь зависимой от него, а я окажусь в ловушке твоих эмоций. Но я не хочу думать об этом в таких негативных тонах и ты тоже не должна так думать. Почему бы нам просто не продолжить наслаждаться обществом друг друга?

Некоторое время Мария молчала. Дэвид ждал, пока она ответит. Ее согревало его молчание, его готовность дать ей время подумать и сформировать собственное мнение. Зачастую в аналогичных ситуациях с мужчинами на нее обрушивался целый поток слов, на какое-то время подавляющий ее сомнения.

Наконец она произнесла:

— Я признательна за то, что ты дал мне время подумать. Я не хочу, чтобы это произошло между нами бездумно. Я хочу, чтобы у нас было все хорошо и чтобы в дальнейшем между нами все оставалось хорошо. Ты кажешься мне очень сексуальным. Но при этом я не хочу чрезмерно реагировать, не хочу цепляться, не хочу оказаться зависимой и не хочу, чтобы ты игнорировал свои чувства или мои.

Как только Мария закончила говорить, ей показалось, что она совершила большую ошибку. Чудесный поток, которым, казалось, сопровождалось ее возбуждение, прекратился, перекрытый дамбой эмоций. Она укоряла себя за свою одержимость анализированием эмоциональных проблем, который, по словам ее мужа, и разрушил их брак. Она уже подумывала о том, чтобы извиниться за свое поведение, но тут Дэвид ответил:

— Я понимаю, о чем ты говоришь. Меня заинтересовали твои слова. Я осознаю, что это важно. Мне еще многому предстоит научиться.

В тот вечер они не занимались любовью, но все же поехали домой к Дэвиду и лежали рядом на диване, а после мучительных колебаний по поводу того, стоит ли ей разбудить свою подругу, в доме которой обычно оставались ее дети, Мария все же решила сделать это и остаться у Дэвида на ночь. Они договорились, что будут спать отдельно; она на удобном диване. Что-то в Марии заставляло ее отложить то, чего они оба так страстно желали, и они просто беседовали, а спали лишь урывками, в перерывах между разговорами. Несколько раз за ночь она просыпалась и чувствовала, что ей комфортно находиться дома у Дэвида, но затем ее охватывало беспокойство, что она не выспится и будет чувствовать себя разбитой на следующий день.

В эти минуты она осознавала, что даже если бы ей захотелось поехать домой, она оказалась бы не в состоянии сделать это без машины. В следующий раз она приедет на своей. На этот раз она просто расслабится и будет радоваться тому, что встретила такого мужчину, как Дэвид. Она была рада, что они не занялись сексом в эту ночь, и теперь она испытывает столь сильное влечение к нему. Она раздумывала о том, не разбудить ли его, но не стала.

Наконец, спустя несколько дней они занялись любовью; по словам Марии, это было чудесно, и бесподобно по словам Дэвида. В перерывах они делились своими пожеланиями, касавшимися близких отношений, и тем, чего бы они хотели друг от друга. У Дэвида была подруга, Карла, которая была замужем и хотела бы с согласия своего мужа поддерживать с ним несерьезные сексуальные отношения. Но Мария была непреклонна, и после шести месяцев она дала Дэвиду ясно понять, что больше терпеть эту ситуацию она не собирается. Ему очень нравилась Карла и он считал несправедливым просто так бросить ее; Мария тоже была согласна, что это несправедливо. И все же она не могла пойти на компромисс и готова была прервать отношения, если не найдет другого выхода.

Особенно радовала Марию отзывчивость Дэвида к ее детям. Он тоже уже был женат, имел собственного ребенка и не был заинтересован в том, чтобы заводить второго; он скучал по своей дочери, которая жила с матерью на другом конце страны и которую он видел лишь изредка, во время школьных каникул. Мария боялась, что, как и другие мужчины, которых она встречала, он не будет проявлять интереса к ее детям, а из-за них и к ней. Однако у Дэвида возникли к ее детям по-настоящему теплые чувства, особенно к шестилетней Кэй, ее старшей дочери.

Но превыше всего и Мария и Дэвид ценили идею кооперативных взаимоотношений, свободных от игр власти и секретов, взаимоотношений, в которые люди вносят равный вклад, и не делают того, чего они не хотят делать. Обоим им казалось, что они готовы к таким отношениям, хотя они и не знали, смогут ли установить такие отношения друг с другом. Поэтому Дэвид стремился услышать от Марии все, что она узнает о кооперативных взаимоотношениях на своей терапевтической группе.

Дэвид, погруженный в свою работу, вел достаточно уединенный образ жизни. Поэтому он рад был познакомиться с друзьями Марии, которые участвовали в различных кооперативных проектах, таких как кооперативный детский сад, школа и продовольственный магазин. Всех этих людей, столь непохожих друг на друга, объединяло желание жить в атмосфере сотрудничества, свободной от иерархий и игр власти, от которых они с годами так устали. Дэвид и Мария участвовали в обедах и вечеринках, проводимых в складчину людьми, поддерживавшими сеть кооперативных мероприятий в их городе. Дэвид был удивлен, обнаружив, что существует развитая субкультура людей, разделяющих общие идеалы сотрудничества, знакомых друг с другом и поддерживающих дружеские отношения.

После шести месяцев, проведенных вместе, Дэвид и Мария решили, по крайней мере, переехать жить поближе друг к другу, поскольку они жили в получасе езды на противоположных концах города. Дэвид проводил большую часть времени в доме Марии, так как ей нужно было присматривать за детьми, но его не устраивала такая ситуация, при которой ему приходилось все время ездить из одного конца города в другой. Марии тоже хотелось почаще бывать у Дэвида, но тот жил слишком далеко. Они обсуждали возможность совместной жизни но оба чувствовали, что это не совсем то, чего они хотят! Их не очень привлекала мысль о, по сути дела, повторном браке — так скоро после того, как каждый из них развелся. Они были влюблены друг в друга, и их любовь с каждым днем все крепла, но они еще не были готовы создавать единую семью на данном этапе их отношений и не были уверены, что вообще захотят этого. С другой стороны, им было очевидно, что жить под одной крышей более выгодно с экономической точки зрения. Они могли бы делить расходы на арендную плату, необходимость в поездках по городу сократилась бы, а сэкономленные деньги можно было бы потратить на другие цели.

Они решили обсудить эту проблему с друзьями, прося у них совета, как им поступить. Один из друзей порекомендовал им обратиться к Клэнси, владевшей очень большим домом, в котором она недавно поселилась с несколькими другими жильцами. Возможно, она захочет жить вместе с Дэвидом, Марией и двумя ее детьми. Арендная плата будет намного ниже, чем за две отдельные квартиры или два дома, и в то же время они не будут чувствовать себя изолированными от окружающего мира, что часто испытывают пары, живущие под одной крышей. Дэвид и Мария обдумали это предложение, встретились с Клэнси и осмотрели дом. У каждого из них была бы своя комната, а дети жили бы в комнате, находящейся по соседству с комнатой ее сына, Эрика. Таким образом, они обрели бы личное пространство, в котором так нуждались. Им понравилась мысль о том, чтобы обедать вместе с другими жильцами, но озадачил вопрос о том, что они будут делать, если им захочется поесть одним или побыть совершенно наедине. Когда они тщательно проанализировали экономический аспект ситуации, им стало ясно, что игра стоит свеч. Сын Марии, Кевин, знал Эрика по школе, и ему понравилась идея жить с ним в одном доме; Кэй не была столь уверена, но ее привлекала мысль о том, что она будет жить в одном доме с Дэвидом. Дом был расположен в очень красивой местности, в хорошем районе и близко к школе, так что Дэвид и Мария попросили у Клэнси разрешения на переезд.