Глава 7. ОБЩИЕ ЧЕРТЫ САМОУБИЙСТВА

Глава 7. ОБЩИЕ ЧЕРТЫ САМОУБИЙСТВА

Подобно пище для голодающего или смене одеяния для узника, освободившегося из концентрационного лагеря, новые идеи дают новые надежды. Эта истина касается как человека с суицидальными мыслями, так и психотерапевта, работающего с ним. Для меня такой новой идеей стала мысль о том, что суицидальные пациенты — я имею в виду всех людей, совершавших самоубийства или суицидальные попытки, которых мне довелось наблюдать в течение многих лет, — независимо от различий в потребностях проявляют определенный набор психологических характеристик. Переварив эти данные в котле своих размышлений, я выделил 10 общих черт самоубийства55.

Под «общими чертами» самоубийств я понимаю те проявления, которые отмечаются по крайней мере у 95 из 100 лиц, совершивших суицид, и касаются мыслей, чувств или форм поведения, наблюдаемых почти в каждом случае самоубийства. Я не говорю о суицидах среди мужчин, негритянского населения Америки, у подростков или больных с маниакально-депрессивным психозом. Я говорю о самоубийстве вообще — любом самоубийстве. Мне хотелось обратить внимание не столько на возраст, пол, этническую принадлежность или психиатрический диагноз, сколько на конкретные случаи суицида, чтобы постараться понять личность самоубийцы — и, естественно, причины, заставившие его совершить столь экстремальный поступок.

Вот десять общих психологических характеристик самоубийств, которые я обнаружил в моих исследованиях (см. табл. 3).

Таблица 3. Десять общих черт суицида

• Общей целью суицида является нахождение решения.

• Общая задача суицида состоит в прекращении сознания.

• Общим стимулом к совершению суицида является невыносимая психическая (душевная) боль.

• Общим стрессором при суициде являются фрустриро-ванные психологические потребности.

• Общей суицидальной эмоцией является беспомощность-безнадежность.

• Общим внутренним отношением к суициду является амбивалентность.

• Общим состоянием психики при суициде является сужение когнитивной сферы.

• Общим действием при суициде является бегство.

• Общим коммуникативным действием при суициде является сообщение о своем намерении.

• Общей закономерностью является соответствие суицидального поведения общему жизненному стилю поведения.

1. Общей целью суицида является нахождение решения. Самоубийство не является случайным действием. Оно никогда не совершается бесцельно. Оно представляется выходом из создавшегося положения, способом разрешения жизненной проблемы, дилеммы, обязательства, затруднения, кризиса или невыносимой ситуации. Для Ариэль, Беатрис, Кастро — да и всех прочих — идея самоубийства приобрела бесспорную логичность и стала несомненным побуждением к действию. Суицид является ответом, представляющимся единственно доступным из всех возможных решений, на почти неразрешимый вопрос: «Как мне из всего этого выбраться? Что же мне делать?». Цель каждого самоубийства состоит в разрешении проблемы, нахождении решения головоломной задачи, причиняющей человеку сильные страдания. Чтобы понять причину суицида, прежде всего следует знать, какую именно психологическую проблему пытается разрешить самоубийца. Как сказала Ариэль, ей необходимо было предпринять что-то, чтобы «…не было так мучительно больно». Кастро, со своей стороны, определял цель следующим образом: «Я хотел обрести покой, который я так давно искал».

2. Общей задачей суицида является прекращение сознания. Самоубийство легче всего понять как стремление к полному выключению сознания и прекращению невыносимой психической боли, особенно если это выключение рассматривается страдающим человеком как вариант выхода — и надо сказать, очень надежный вариант выхода — из насущных, болезненных жизненных проблем. В тот момент, когда мысль о возможности прекращения сознания становится для испытывающего мучения человека единственным ответом или выходом из невыносимой ситуации, тогда добавляется еще какая-то инициирующая искра, и начинается активный суицидальный сценарий. «Я предал себя в руки смерти» — так Кастро сообщает нам о своем желании, чтобы все прекратилось раз и навсегда.

3. Общим стимулом к совершению суицида является невыносимая психическая (душевная) боль. Если человек, имеющий суицидальные намерения, движется к прекращению сознания, то душевная боль — это то, от чего он стремится убежать. Детальный анализ показывает, что суицид можно легче всего понять как сочетание движения по направлению к прекращению своего потока сознания и бегства от нестерпимых чувств, невыносимой боли и неприемлемых страданий. Никто не совершает самоубийства, испытывая радость. Враг жизни — это боль. «Внутри я умер», «Я испытывала сильнейшую внутреннюю боль», «Захлестывающие волны боли бурлили во всем теле». Таким образом, боль можно считать квинтэссенцией самоубийства. Суицид является уникальной человеческой реакцией на невыносимую душевную боль — боль, порожденную человеческим страданием. Я полагаю, что если кому-то из нас представится благоприятная возможность завладеть вниманием суицидента, то приоритетным местом приложения наших терапевтических усилий должна стать боль. Если нам доведется хоть немного снизить интенсивность страдания другого человека, то вполне вероятно, что он увидит иные варианты решения проблемы помимо самоубийства, и выберет жизнь.

4. Общим стрессором при суициде являются фрустрированные психологические потребности. Как было видно из историй Ариэль, Беатрис и Кастро, самоубийство порождается нереализованными, заблокированными или неудовлетворенными психологическими потребностями. Именно они причиняют душевную боль и толкают человека на совершение суицидального действия. Чтобы в этом контексте понять самоубийство, вопрос следует поставить по возможности шире, а именно: какова психологическая подоплека большинства человеческих поступков? Пожалуй, лучший, наиболее общий ответ на этот вопрос состоит в том, что в целом действия людей направлены на удовлетворение их различных потребностей. Поэтому естественно, что в большинстве суицидов задействованы комбинации различных фрустрированных потребностей. В силу этого на фундаментальном уровне человек, проявляющий суицидальные тенденции, полагает, что его самоубийство преследует определенную цель, направленную на преодоление фрустрации стремлений. Встречается множество бессмысленных смертей, но никогда не бывает немотивированных самоубийств, любой суицидальный поступок отражает ту или иную неудовлетворенную психологическую потребность.

5. Общей суицидальной эмоцией является беспомощность-безнадежность. В начале своей жизни ребенок испытывает некоторое количество эмоций (например, ярость или наслаждение), которые довольно быстро дифференцируются. В суицидальном состоянии, будь то подростка или взрослого, ощущается одно всеобъемлющее чувство беспомощности-безнадежности. «Я уже ничего не могу сделать [кроме совершения самоубийства], и никто не может мне помочь [облегчить боль, которую я испытываю]». Взгляды на суицид ранних представителей психоаналитической школы подчеркивали характерную для него бессознательную враждебность. Но сегодня суицидологи знают, что существуют другие, более глубокие базисные эмоции. Их ядром является чувство активной, бессильной внутренней опустошенности, унылое ощущение, что все вокруг совершенно безнадежно, а человек беспомощен что-либо изменить. Кастро пишет об этом так: «Утерян последний луч надежды».

6. Общим внутренним отношением к суициду является амбивалентность. Зигмунд Фрейд поведал нам незабываемую психологическую истину, которая нарушает поверхностное впечатление о стройности формальной логики, утверждая, что нечто может одновременно являться «А» и «не-А». Например, мы можем одновременно любить и ненавидеть одного и того же человека: «Я не могу решить, ненавижу я тебя или люблю». Ариэль как-то говорила мне: «Оказалось, что в действительности я любила отца. А я ведь думала, что ненавижу его». У нас часто имеется два противоположных мнения в отношении многих важных вещей в нашей жизни. Я полагаю, что люди, совершающие самоубийство, испытывают двойственное отношение к жизни и смерти даже в тот момент, когда кончают с собой. Они желают умереть, но одновременно хотят, чтобы их спасли. Как говорила мне молодая женщина, ходившая по железной балке между крышами больничных зданий: «Я надеялась, что хоть кто-нибудь увидит меня через одно из этих многочисленных окон; ведь все здание целиком сделано из стекла». Для самоубийства типично состояние, при котором человек перерезает себе горло и одновременно взывает о помощи, и оба эти действия являются искренними и непритворными. Амбивалентность представляет собой совершенно естественное состояние при самоубийстве: чувствовать, что ты должен совершить его, и одновременно желать постороннего вмешательства. Я не знаю ни одного человека, который бы на все 100% желал покончить с собой, не имея одновременно фантазий о возможном спасении. Люди были бы счастливы не идти на саморазрушение, если бы не «должны» были предпринять его. Именно эта всегда имеющаяся амбивалентность дает деонтологические основания для терапевтического вмешательства. И в самом деле, почему бы каждому цивилизованному человеку не выступить на стороне жизни в ее борьбе со смертью?

7. Общим состоянием психики при суициде является сужение когнитивной сферы. Я не принадлежу к сторонникам мнения о том, что самоубийство лучше всего трактовать в контексте психоза, невроза или психопатии. Я полагаю, что суицид можно правильнее определять как более или менее преходящее психологическое состояние сужения и аффективной, и интеллектуальной сферы: «Мне ничего больше не оставалось»; «Единственно возможным выходом была смерть»; «Я могла только покончить с собой, одним-единственным способом — спрыгнуть с достаточной высоты». Все это примеры работы аффективносуженного сознания.

Синонимом сужения когнитивной сферы является туннельное сознание, заключающееся в резком ограничении выбора вариантов поведения, обычно доступных сознанию данного человека в конкретной ситуации, если его мышление в состоянии паники не стало дихотомическим (либо—либо). Либо я достигну некоего особенного (почти волшебного) разрешения всей ситуации, либо же перестану существовать. Все — или ничего.

Горький и настораживающий факт: в состоянии когнитивного сужения суицидент не просто пренебрегает жизненно важной ответственностью по отношению к любимым людям; хуже того — иногда они просто отсутствуют в поле его сознания. Совершающий самоубийство прерывает все связи с прошлым, объявляет себя в душе своеобразным банкротом, и это как бы лишает других права претендовать на его память и внимание. Воспоминания его уже не спасут; он находится вне пределов их досягаемости. Поэтому в случае любой попытки спасения в первую очередь следует направить терапевтические усилия на преодоление состояния суженного сознания. Цель и задачи представляются ясными: открыть перед человеком реальное присутствие иных возможностей, сняв с него психические шоры.

8. Общим действием при суициде является бегство (эгрессия). Эгрессией называется преднамеренное стремление человека удалиться из зоны бедствия или места, где он пережил несчастье. Вот примеры из суицидальных записок: «Покончив с собой, я избавлюсь от всего»; «Теперь, наконец, придет свобода от душевных мучений». Самоубийство является предельной эгрессией, на фоне которой меркнут все прочие виды бегства — уход из дома, увольнение с работы, дезертирство из армии или развод с супругом. Мы говорим о желании «отключиться» от повседневной жизни, когда уходим в отпуск или ныряем в увлекательную книгу, но большинство из нас все же проводят грань между желанием отстраниться от окружающей реальности на время и стремлением уйти из жизни навсегда.

9. Общим коммуникативным действием при суициде является сообщение о своем намерении. Одним из наиболее интересных результатов, полученных при психологической аутопсии случаев смерти в результате несомненного самоубийства, проводившейся нами в Центре превенции суицидов в Лос-Анджелесе, было наличие в большинстве экспертиз предвестников приближающегося летального события. «Я умираю», — сказал Уильям Стайрон совершенно чужому человеку; Кастро писал: «Я начал прощаться с друзьями». Многие люди, намеревающиеся совершить самоубийство, несмотря на амбивалентное отношение к планируемому поступку, исподволь, сознательно или безотчетно подают сигналы бедствия, как бы снабжая окружающих ключами к своему намерению, они стенают о своей беспомощности, взывают о вмешательстве или ищут возможности спасения. Следует отметить печальный и в то же время парадоксальный факт, общее коммуникативное действие при самоубийстве — это не проявление вражды, ярости или разрушения, и даже не замкнутость или депрессия, а именно сообщение о своем суицидальном намерении. Естественно, эти словесные сообщения и поведенческие проявления часто бывают косвенными, но человек внимательный в состоянии заметить их.

10. Общей закономерностью является соответствие суицидального поведения общему жизненному стилю поведения. Люди, умирающие от болезни (например, рака) на протяжении недель или месяцев, все это время в достаточной мере остаются сами собой, свойственные им черты проступают даже в большей степени, чем обычно. Почти в каждом из этих случаев можно увидеть характерные формы (паттерны) поведения: проявление определенных чувств или использование защитных механизмов, соответствующих острым или долговременным реакциям на боль, опасность, неудачу, бессилие или утрату свободы действий. Они имеют отличия у каждого конкретного человека и соответствуют присущим ему формам поведения в предыдущих состояниях душевного волнения. Люди остаются чрезвычайно упорными в верности самим себе и выражают ее однотипностью своих реакций в схожих обстоятельствах на протяжении всей жизни. Однако при самоубийстве нас поначалу сбивает с толку тот факт, что оно по своей природе является действием, которого человек никогда ранее не совершал, и ему нет аналогов или прецедентов в личной истории. Тем не менее, существует какая-то преемственность с тем, как он раньше справлялся с подобными трудностями. Чтобы оценить индивидуальную способность человека переносить психическую боль, следует обратиться к предыдущим -состояниям душевного волнения, мрачным временам в его жизни. Немаловажно выяснить, нет ли у него склонности к состояниям сужения когнитивной сферы, дихотомическому мышлению или устоявшихся моделей бегства и эгрессии, применявшихся в возникавших ранее критических ситуациях. Ответы можно получить, расспросив о деталях и нюансах того, каким образом происходило, например, увольнение с работы или развод, как удавалось справиться с душевной болью. Повторные тенденции к капитуляции, уходу, избеганию или агрессии являются, пожалуй, одним из самых красноречивых предвестников самоубийства.

Меня как-то пригласили принять участие в расследовании самоубийства одного старика восьмидесяти лет, болевшего запущенной формой рака, который извлек из своего тела все иглы и трубочки, каким-то образом опустил перила кровати и, собрав все оставшиеся силы, поднял тяжелую оконную раму в больничной палате, а затем выбросился из окна. Я долго размышлял над этим поступком (как и по поводу всех других случаев самоубийства). Что заставило его так поспешить? Даже если бы он ничего не предпринял, то все равно умер бы через несколько дней. Он был ветераном второй мировой войны, и поэтому сведения о его жизни оказались достаточно полными. Сравнительно немногочисленные данные о работе, супружестве, образовании и военной службе оказались особенно показательными. Этот человек был несколько раз женат, получил поверхностное образование в различных учебных заведениях, подолгу не задерживался ни на одном рабочем месте. При этом его не уволил ни один начальник и не бросила сама ни одна жена. Наоборот, именно он уходил с работы первым, если возникали какие-либо трения. Не жены покидали его, а он во всех случаях оставлял их. А во время прохождения военной службы, как только возникала малейшая опасность служебного расследования, он немедленно переводился в другую часть. Вся его жизнь напоминала череду спешных отъездов. Вот и смерти от рака ни в коем случае не удастся его настигнуть; он умрет, как сам того пожелает, и самостоятельно выберет для этого время. Его самоубийство было вполне предсказуемым, исходя из преобладания определенных форм поведения на протяжении жизни.

Итак, люди остаются весьма последовательными и верными самим себе. Но я хотел бы добавить, что ни одно возможное в будущем самоубийство не вырублено в камне, и способность к изменениям является уникальным отличительным признаком человеческого рода. Вероятно, практически невозможно вести себя, не соответствуя своему характеру, но изменения в характере, непрерывный процесс роста и созревания человека — это действительно реально и происходит постоянно. Кроме того, у человека имеется немало внутренних ресурсов, чтобы выстоять и пережить преходящую душевную боль.

В некоторых из наших самых любимых литературных произведений описывается самоубийство. Я, например, вспоминаю роман «Пробуждение» Кэйт Чопин, «Госпожу Бовари» Флобера, «Страдания юного Вертера» Гете, «Карлика» Лагерквиста, «Анну Каренину» Льва Толстого — и это далеко не все. Особый интерес в них (помимо других замечательных качеств) для суицидо-лога представляет цельность и последовательность характеров основных героев, а также наше отношение к их добровольной смерти как к практически закономерному концу их жизни. Суицидальный исход не является неожиданностью, свойственной новеллам Мопассана, а скорее представляет собой логическое завершение сюжета и вполне вытекает из особенностей характера героя. Его следует признать огорчительной, но психологически обоснованной «необходимостью», если принять во внимание неблагоприятные жизненные обстоятельства и человеческие слабости. Может ли любой человек совершить самоубийство? Вряд ли. Однако если вы являетесь Анной, Эммой или Эдной, то вам стоит переворачивать страницы своей жизни с осторожностью и беречься того угла, в который вы можете загнать себя.

Существуют определенные вопросы, которые следует задавать, чтобы уменьшить степень когнитивного сужения у человека в суицидальном состоянии. Что у Вас болит? Что происходит с Вами? С какой проблемой Вы стремитесь разобраться или покончить? Сложились ли у Вас некие планы, как причинить себе вред, и каковы они? Что помогло бы Вам остаться в живых? Была ли у Вас когда-нибудь ситуация, похожая на нынешнюю, что Вы тогда предприняли и как она разрешилась?

Следует подумать о том, как помочь человеку с суицидальными намерениями в разработке альтернативы самоубийству, сначала вернувшись к обдумыванию (и переформулировке) проблемы, а затем рассмотрев и другие возможные варианты действий. Новые решения не всегда могут полностью разрешить проблему в том виде, как она была предъявлена, но создадут приемлемые варианты, с которыми человек будет в состоянии жить дальше. И именно в этом заключается основная цель терапевтической работы с суицидальным человеком.