Грааль

Тема бездонного сосуда в кельтской мифологии ассоциируется с тайным присутствием в нашей жизни рая на земле. Грааль – именно такой сосуд, напоминающий никогда не оскудевающий котел ирландского морского бога Мананнана.

Есть древняя легенда о морском путешествии Брена, сына Фербала, к Острову радости и Острову женщин. По пути туда он повстречался с Мананнаном. Однажды Брен услышал, как где-то вблизи звучит чудесная музыка. Он обернулся – и вот она, рядом с ним. Это музыка сидхе – обитателей волшебных холмов, которые невидимками живут возле нас. Потому что царство Бога Отца распространено по земле – и люди не видят его. Мир сидхе тоже невидим.

Музыка так сладко звучала, что Брен заснул. А проснувшись, увидел рядом с собой серебряную ветвь с белыми цветами. Он сорвал их и отнес в свой королевский дворец. Когда собрались его друзья, вдруг появилась женщина в странном наряде и исполнила пятьдесят катренов[27] о Стране яблок, где нет ни горя, ни печали, ни болезней, ни других страданий и невзгод. И тогда Брен и его друзья на кораблях числом трижды девять[28] приплыли в те земли и увидели там человека, похожего на бога, который приближался к ним над водой в колеснице, и они были поражены. Управлял колесницей Мананнан, гостеприимный хозяин Страны под волнами, и он пропел им тридцать катренов. «Брен думает, что это прекрасное море, – пел он, – но для меня оно – цветущая равнина. Пестрый лосось выскакивает из ее глубин; это мои телята и ягнята». Снова перед нами кельтский образ Царства Божия, где пересекаются два мира: вечность и время¹¹. Мананнан – это тот же бог, что Шива в Индии, Посейдон или Нептун в средиземноморских мифах. Эти боги открывают путь в бездну. Именно они – повелители и супруги Богини Земли.

Ил. 58. Чаша из Петроасы

(золотое литье, эллинистический период, Румыния, III или IV век н. э.)

Мананнан особенно прославился своим дворцом на дне морском. Его стеклянный дворец закручивается по спирали и вращается; всех гостей там угощают яствами, которые никогда не заканчиваются, потчуют мясом бессмертных свиней, воскресающих на следующий день после того, как их закололи, – и их снова можно есть; пьют там эль бессмертия, и всякого, кто пригубил, этот напиток охраняет от болезней, старости и смерти. Котел изобилия, неиссякаемые запасы свинины и эль бессмертия позднее, в христианских версиях романа о Граале, превратились в чашу для причащения с телом и кровью Христа. Такое превращение доказывает единство символов, тем и значений древних мифологических и более поздних традиций – в старину такая преемственность весьма интересовала прорицателей-друидов и бардов.

В 1837 году в Петроасе, в Румынии, была обнаружена древняя ритуальная чаша. Вероятно, она использовалась во время отправления одного из мистических культов, распространенных в мире эллинов до Рождества Христова. Этот артефакт имеет особое значение для обсуждаемой темы. Во-первых, чашу нашли именно там, где была распространена манихейская ересь (сделавшая попытку синтезировать христианство из мистических культов), которая, в конце концов, появилась в Европе в Средние века; время ее расцвета приходится на период создания романов о Тристане и Изольде и о Граале. Во-вторых, женская фигура в центре этой чаши (см. ил. 58), похоже, держит в руках нечто напоминающее Святой Грааль. В-третьих, вся композиция напоминает алебастровую чашу, изготовленную примерно в то же время: шестнадцать фигур расположены по кругу, в центре мы видим богиню бронзового века, а не ее змееподобного супруга.

И наконец, окружающие ее фигуры представляют собой культовые интерпретации более ранних орфических традиций.

Ил. 59. Змеиная чаша (резьба по алебастру, провенанс не установлен, II или III век н. э.)

Обратим внимание на виноград, обвивающий трон, или помост, где восседает богиня, и сравним это изображение со змеей, которая обвилась вокруг возвышения на алебастровой чаше. В Индии подобная символика прослеживается в лингаме и йони: это более или менее стилизованное изображение женского детородного органа (йони) Богини всего сущего, в который снизу проникает мужской детородный орган (лингам) ее супруга Бога всего сущего – Шивы. На алебастровой вазе мы увидим похожее по композиции изображение змеи (лингама) и чаши (йони). Во время христианского обряда рукоположения произносятся слова Христа, сказанные во время праздника любви – Тайной Вечери, когда он взял чашу для причастия – потир – в свои благословенные руки и вознес благодарность Богу Отцу, с кем он был единым целым, благословил эту чашу и отдал ее своим ученикам: «Приимите, ядите: сие есть Тело Мое. Пейте от нее все: ибо сие есть Кровь Моя Нового Завета, за многих изливаемая во оставление грехов. Сие творите в Мое воспоминание»¹².

Более того, существует гораздо более древняя биологическая теория во время отправления этого культа, которая все еще широко практикуется у народов, находящихся на первобытной ступени развития; а именно что чудо зарождения новой жизни в женской утробе происходит от слияния менструальной крови и семени. Считается, что прекращение у женщины во время беременности менструации происходит оттого, что из этой крови формируется тело ребенка под влиянием мужской спермы. Это напоминает символику процессии Грааля, где – если теория Вестон верна – в двух символах, чаши (женский символ) и копья (мужской символ), образно представлена жизненная сила в более древних тайнах природы, из которой были позаимствованы символы этой процессии, а менструальная кровь и семя стали объектами поклонения как источники жизни, которой тоже поклонялись.

Насколько нам известно, самой ранней версией легенды о Граале из дошедших до нас является поэма «Персеваль, Граф Грааля» Кретьена де Труа. Он сообщал, что адаптировал древнее сказание – «самое лучшее из всех, что когда-либо звучало при королевском дворе», которое прочел в книге, подаренной ему графом Филиппом Фландрским. Этот роман о Граале датируется периодом примерно с 1175 года и до момента отъезда графа Филиппа в Святую Землю в 1190-м. Нам неизвестно, почему Кретьен де Труа оставил это произведение незавершенным и как он собирался его завершить. Все самые значимые темы этого произведения так и остались нераскрытыми до конца. До известной степени это история о похождениях Великого Дурака: юноша по имени Персеваль с благородным сердцем, выросший в неведении относительно правил рыцарского поведения, тем не менее становится рыцарем. И хотя в начале истории он неуклюжий простофиля, со временем он превращается в идеального рыцаря и воина. В какой-то момент он, считая это всего лишь стечением обстоятельств, сам того не ведая, попадает в заколдованный замок Грааля.

Там он знакомится с Искалеченным Королем, «которому копье пронзило оба бедра», и наблюдает, как в огромном зале проходит шествие рыцарей и придворных дам: они несут странные и неведомые предметы – меч в ножнах, белое копье с окровавленным наконечником, золотой Грааль, множество драгоценных камней и серебряное блюдо с гравировкой. Но он не задал того самого вопроса, которого все от него ждали (в этой версии истории нужно было спросить: «Кому несут Грааль?»), чтобы исцелить раненого короля и разрушить чары. Поэтому его поиски и странствие закончились неудачей. Поэма завершается эпизодом, когда главный герой Персеваль получает наставление и отпущение грехов от отшельника.

Совершенно очевидно, что Кретьен де Труа или не знал конца этой истории и потому не завершил свой рассказ, или, наоборот, концовка была ему прекрасно известна, но казалась еретической и противоречила его убеждениям. Так или иначе, какой бы изящной и совершенной ни была его поэма, его версия о Граале осталась незаконченной; наставления отшельника Персевалю абсолютно не связаны ни с глубоким смыслом заклятья, ни со значением того вопроса, который должен быть задан в замке. А что было написано на этот счет в книге графа Филиппа Фландрского, мы не знаем и, вероятно, не узнаем никогда.

В более поздней церковной и монашеской традиции Грааль всегда идентифицируется с кубком, чашей или блюдом (существуют разные варианты) с Тайной Вечери, копье из процессии – с копьем Лонгина, пронзившим бок распятого Христа, а герой Грааля – с Галахадом, святым невинным юношей в алых доспехах, что символизирует Святой Дух. Этого молодого человека представили королю Артуру в обеденном зале на Троицу, в день, когда на землю нисходит Святой Дух в языках пламени над головами собравшихся апостолов. Существуют три таких текста: первый – «Иосиф Аримафейский» бургундского поэта Робера де Борона; второй – «История Святого Грааля» («La Estoire del Saint Graa»)[29], принадлежащая перу неизвестного монаха-цистерцианца; третий – «Поиски Святого Грааля» («La Queste del Saint Graal») другого безвестного цистерцианского монаха. Именно эта версия, переведенная сэром Томасом Мэлори, стала основой для его романа «Смерть Артура» («Le Morte d Arthur») (сначала это название записывали как «Le Morte Dartur»).

На основе этой версии возникло множество текстов, часто состоящих из разрозненных абзацев; современная научная литература, посвященная этой теме, довольно сложна и противоречива, как и сами средневековые тексты в 1190–1230 годах¹³. Робер де Борон упоминает о какой-то «великой книге» (le grand livre), из которой он узнал об этом сказании, но не указывает ее названия; есть свидетельства, что такой книгой вполне могла быть «Estoire». А вот «Поиски Святого Грааля», очевидно, самостоятельное и самобытное произведение, принадлежащее вдохновенному перу талантливого писателя. Это впечатляющее литературное произведение, в котором, как заметил один критик, «с непревзойденным мастерством выражается мистический дух Средневековья»¹⁴.

Итак, основные темы, связанные с интересующим нас вопросом, касаются истории и тайны самого Грааля. Воскресший Христос подарил его Иосифу Аримафейскому за то, что тот положил тело Христа в приготовленный для себя самого саркофаг; воскресший Спаситель передал ему реликвии, связанные со страстями, пережитыми на кресте, явившись ему в закрытой комнате, и повелел перевезти их в Гластонбери (эта местность в фольклоре ассоциируется с Авалоном) и там основать храм, посвященный Граалю.

Я хочу подчеркнуть особо, что Грааль был передан воскресшим Христом, а церковь в Риме, церковь Петра, которую все видят, была основана исторически существовавшим Христом, учившим и проповедовавшим в те времена, когда всякий человек в Палестине мог видеть, слышать и знать его. Лишь люди духовные и те, на кого сошла благодать, смогут увидеть воскресшего Христа. И лишь самые духовные и исполненные благодати смогут когда-нибудь найти обычно невидимую церковь или замок Грааля и войти туда.

Эта легенда воспроизводит элитарную традицию; это элитарность в мистическом смысле, то есть здесь показан вызов, брошенный кельтским альтернативным христианством Римской церкви. Безусловно, с Авалоном здесь ассоциируется не только Гластонбери. В поэме де Борона Грааль был передан Иосифом своему родственнику по имени Брон. Этот Брон стал стражем Грааля и перевез его в Британию (как и Брон из древней языческой легенды, уплывший на Остров женщин). Ведущие современные исследователи связывают имя Брон с Брэном, который по прибытии на благословенный остров идентифицировался с Мананнаном и даже устроил для своих гостей пир, как тот Гостеприимный Хозяин, подавая им яства из котелка изобилия (это, по мнению многих современных исследователей, было первоначальным прообразом Грааля). Не только в «Поисках Святого Грааля», но и в остальных вариантах этой легенды странствующие герои могли путешествовать туда и обратно по тем самым местам, где находился Святой Грааль, но не замечали его. И мне рассказывали, что в Ирландии можно ходить туда и обратно возле волшебного холма, но так и не увидеть его. Тебе кажется, что ты идешь прямо, а твой путь на самом деле лежит по кривой вокруг невидимого поросшего травой холма; он здесь, прямо перед тобой, но недоступен взору – как Скрытая Правда.

Как я уже упоминал, в поэме Вольфрама Грааль, в отличие от версий Кретьена де Труа и Робера де Борона, это философский камень. А философский камень представляет собой чудо, полученное алхимиками, которое может превращать грубую материю в тонкую материю, из чего угодно делать золото. С его помощью можно преобразовать обыденную мирскую жизнь в жизнь духовную. Вот на что способен Грааль.

Более того, этот, так сказать, сосуд, может исполнить любое желание человека. Это сосуд изобилия, символ духовного пути, соединяющий неисчерпаемую вечность с неисчерпаемой преходящей материальной жизнью. В одной из упанишад есть слока[30], где говорится: «Из этого неиссякаемого – в то неиссякаемое»¹⁵. И этот поток невозможно перекрыть. Он неисчерпаем. И Грааль – его источник.

Итак, Вольфрам в качестве источника своей поэмы указывает не Кретьена де Труа, а другого поэта, о котором иначе никто бы не узнал, – Киота из Каталонии, обнаружившего, по его заявлению, в Толедо рукопись языческого алхимика и астронома по имени Флегетанис¹⁶. Из этой рукописи он и узнал о Граале, но там говорилось, что это не сосуд, а камень, который принесли с неба ангелы, не принявшие ни сторону Люцифера, ни сторону Бога в их противостоянии. Этот камень назывался lapis exilis, а именно так в алхимии называют философский камень, что с латыни переводится как «некрасивый камень», «маленький или бросовый камень».

В сокровищнице собора Сан-Лоренцо в Генуе (основан в 1118 году) хранится плоская квадратная чаша из зеленого стекла, которая, как полагали, была вырезана из огромного сапфира, а в наполеоновские времена была разбита. Ее привезли в качестве трофея генуэзцы во время захвата Кесарии[31] в 1001–1002 годах. По византийской легенде, в ней Иосиф Аримафейский и Никодим[32] хранили кровь Спасителя. Герман Гетц, чью великолепную статью я использовал в качестве источника информации, обсуждая эту тему, предположил, что, может быть, именно эту чашу имел в виду Вольфрам, создавая свой образ Грааля.