Глава V Тристан и Изольда

Кроме «Парцифаля» Вольфрама есть еще одно великое литературное произведение этой эпохи о страстной любви и супружеской измене – история Тристана и Изольды.

У нее существует шесть или восемь различных средневековых версий. Самая выдающаяся была создана Готфридом Страсбургским, который ушел из жизни, не завершив своего романа. Его продолжение и дальнейшая интерпретация были выполнены Томасом Британским. В Средние века поэт не изобретал историю, он трактовал ее по-своему. Барды, трубадуры, миннезингеры брали за основу какой-то традиционный сюжет и интерпретировали его, придавая ему глубину и наделяя новым смыслом, соответствовавшим духу эпохи, обстоятельствам и месту.

История о Тристане – это типичная легенда об эпическом герое, родители которого умерли. Он сирота. Брат его матери – король Корнуолла (и снова взаимоотношения дяди и племянника), но сам Тристан родился в Бретани. Перед нами весь кельтский мир. Тристан отправляется к своему дяде в Корнуолл. Одновременно с ним туда прибывает гонец из Ирландии. Король Ирландии нанес поражение королю Корнуолла и требует с него дань: каждые четыре-пять лет ему должны отправлять юношей и девушек на службу. Королева Ирландии – мать Изольды, которую тоже зовут Изольда, именно ее брату Морхольту поручено принимать эту дань: это Рыцарь-Дракон, и на его щите тоже изображен дракон.

Несомненно, эта история восходит к легенде из Афин и Крита о Тесее и Минотавре. Иными словами, перед нами разворачивается типичный миф, который будет развиваться по определенным законам. Приезд представителя Ирландии Морхольта, брата королевы, – это призыв к героическому странствию Тристана¹. Ему предстоит битва с драконом, путешествие в потусторонний мир, похищение невесты и возвращение. История Тристана и Изольды переплетается с темами смерти и возрождения; с одной стороны, болезни и исцеления, с другой – отличия от мифа об Орфее и Эвридике. Старшая Изольда напоминает Персефону, повелительницу загробного мира, которая способна принести не только исцеление, но и смерть, как Медуза и другие устрашающие героини подобного рода. Совершенно очевидно, что поэт Готфрид Страсбургский был прекрасно осведомлен о подобных аналогиях.

Ил. 33. Морхольт и Тристан (глазурованный изразец, Англия, 1260 год)

Тристан прибывает в Корнуолл как раз в тот момент, когда туда приехал Морхольт, чтобы забрать юношей и девушек на службу к королю Ирландии. А королева Изольда приготовила яд и намазала им меч Морхольта. И Тристан обращается к своему дяде, королю Марку: «Позвольте, я займусь прибывшим».

Дядя удивлен: «Ты уверен? Ведь это опасно».

Тристан заявляет: «Это единственный выход». Он бросает вызов ирландскому рыцарю, и они готовятся к поединку. Во время боя меч Морхольта пронзает колено Тристана – и яд попадает в кровь. Молодой человек почти при смерти, но ему удается опустить меч на голову противника, расколов его шлем. Обломок меча Тристана застревает в черепе Морхольта.

Убитого Морхольта везут домой в Ирландию. А его племянница Изольда, любившая его, вынимает обломок меча из его головы и прячет в свою шкатулку на память о дяде.

Ил. 34. Тристан приплывает в Дублинский залив (глазурованный изразец, Англия, 1260 год)

Тристан в Корнуолле занемог. Его рана источает зловоние, начинается гангрена, и он просит дядю: «Положите меня в маленькую лодку, дайте арфу, и пусть лодка сама привезет меня туда, где был изготовлен этот яд». И конечно, волшебным образом эта лодка привозит его в залив Дублина.

Когда Тристан приплывает туда, играя на арфе, все люди слышат дивную музыку. Конечно же, этого удивительного молодого человека приводят к королеве Изольде, чтобы та исцелила его. Она, похоже, не поняла, что его убивает тот самый яд, который она изготовила своими руками, и не узнает его. А Тристан, чтобы никто не догадался, кто он такой на самом деле, называет себя Тантрист[18].

Ил. 35. Тристан учит Изольду играть на арфе (гравюра, Германия, 1869 год)

Итак, королева Изольда исцеляет его. Когда его рана стала заживать и неприятный запах от нее исчез, так что можно было находиться в его присутствии, королева приглашает свою дочь Изольду послушать, как замечательно он играет на арфе.

Они, конечно, сразу же влюбляются друг в друга, только не догадываются об этом. Он еще никогда не играл на арфе так вдохновенно. И вот Тристан начинает учить Изольду музыке.

Прототипами героев этой любовной истории были Абеляр и Элоиза, жившие в XII веке. Абеляр был учителем Элоизы и соблазнил ее. Тристан – учитель Изольды, но ему и в голову не приходят подобные мысли. Более того, после своего исцеления он возвращается в Корнуолл и сообщает своему дяде Марку: «Я такую удивительную девушку встретил. Вот бы она стала вашей женой!»

Он так превозносит ее достоинства, что Марк говорит Тристану: «А почему бы тебе не привезти ее сюда?»

И Тристан под именем Тантриста возвращается в Ирландию, чтобы забрать Изольду и привезти ее в жены своему дяде.

Видите, здесь снова возникает проблема куртуазной любви? Тристан влюбился. Его дядя никогда не видел Изольду. Брак Марка и Изольды – обычное средневековое насилие: здесь нет любви, а лишь политические интересы.

Но Тристан все равно возвращается в Ирландию, представляя там интересы короля Марка. К сожалению, на руку принцессы есть и другие претенденты: это сенешаль королевы, человек не совсем достойный. Есть и другие поклонники, которые были бы рады заполучить расположение принцессы.

«Итак, – говорит королева, – Изольда – единственная наследница престола. Ее избранник вместе с ней получит Ирландию. Поэтому мы устроим турнир, чтобы выбрать самого достойного. Тот, кто убьет ужасного дракона, который не дает покоя нашей стране, получит в жены нашу дочь».

Сенешаль, положивший глаз на Изольду, не очень большой специалист по драконам. Он предпочитает притаиться неподалеку и ждать, пока кто-то другой не убьет чудовище, а он попробует извлечь выгоду для себя.

А Тристан тем временем отправляется на поиски огнедышащего дракона и находит его. Дракон разевает пасть и откусывает половину коня Тристана.

Ил. 36. Тристан и дракон (гобелен, Австрия, XIV век)

Тристан изловчился и убил дракона. Он вырезает его язык и прячет в складках рубахи – как доказательство того, что убил чудище. Но так делать было нельзя, потому что язык дракона ядовитый. И вот в пути яд начинает действовать – и юноша падает без чувств в глубокую лужу, так что на поверхности остается только кончик носа.

Между тем сенешаль, который слышал рев дракона, подходит и видит, что дракон мертв, но от страха сначала хочет убежать прочь. Не сразу он находит в себе силы вернуться. Наконец, собравшись с духом, он отрезает голову дракона и несет ее ко двору.

Изольда с матерью тем временем вышли погулять. Вдруг они видят, что из лужи торчит чей-то нос. Они вытаскивают оттуда какого-то бедолагу – о, да это же Тантрист! И тут они видят драконов язык. Они приносят молодого человека во дворец, и королева снова начинает врачевать.

Ил. 37. Изольда нападает на Тристана в ванной (эстамп США, 1905 год)

Тристан лежит в ванне, приходя в себя от отравления. А Изольда где-то рядом вертит в руках его меч и ножны. Она вынимает меч из ножен, но что это?! Какая-то знакомая трещина на мече. Она опрометью мчится к своей шкатулке и достает оттуда обломок из черепа Морхольта. Обломок совпадает с трещиной. Она начинает бормотать под нос: «Тантрист, Тантрист, Тристан…» Тристан и Тантрист – это один и тот же человек, убийца Морхольта!

С мечом в руках Изольда вбегает в ванную. Она замахивается на Тристана, а тот говорит: «Если убьешь меня – достанешься другому».

И вдруг меч показался ей каким-то тяжелым, она откладывает его в сторону. Когда Тристана исцелили, приходит время отдать Изольду в жены победителю дракона и (так уж получилось) убийце ее дяди. Но тут этот пройдоха, слуга королевы, выходит и показывает отрубленную голову дракона.

Тристан говорит: «Давайте откроем пасть и посмотрим, что там внутри». Ух ты! Языка-то и нет! Язык дракона – у Тристана, ведь именно он убил дракона. И Тристан получает девушку. Но не для себя – он собирается отвезти ее своему дяде королю Марку в Корнуолл. Ему же всего пятнадцать лет, и он не понимает, что с ним происходит.

Мать Изольды приготовила любовный напиток для короля Марка, чтобы они с Изольдой выпили его в брачную ночь, и передает напиток няне Изольды – Брангене. Вот в чем здесь секрет: яд и любовный напиток – это одно и то же. Любовь приносит такие смертные страдания, излечить которые не под силу никакому врачу. Та же женщина, что привела Тристана в Ирландию, приготовив отравлявший его яд, теперь приготовила любовный напиток. Но предназначался он для Изольды и Марка.

Так они плывут по Ирландскому морю – Тристан, Изольда и Брангена, молодая няня Изольды, которой доверено хранить любовный напиток и поднести его новобрачным в день свадьбы.

Тут самый знаменитый момент этой истории: проплывая по Ирландскому морю, Тристан и Изольда решили выпить этот напиток вместе, но оказалось, что это не вино. Они, сами того не ведая, испили любовной отравы.

Ил. 38. Любовный напиток (гобелен, Австрия, XIV век)

И когда два юных существа выпили волшебное зелье, они не поняли, что с ними случилось.

Им становится плохо. Они не догадываются, чем отравились. Однако девушки быстрее соображают что к чему, и Изольда говорит: «Думаю, я влюблена, это amour». Но она тут же испуганно замолкает. Может быть, она произнесла la mere – «мать» или le mer – «море»? Их укачало на волнах или это любовь? Или, может быть, она произнесла la mort – «смерть»?

Они только что поняли, что с ними произошло, и тут Брангена осознает, что оставила напиток без присмотра. А ведь ей было поручено проследить, чтобы любовное зелье выпили именно Изольда и Марк. Она в ужасе от случившегося. И обращается к Тристану: «Ты выпил собственную смерть!»

В версии Готфрида эта сцена производит неизгладимое впечатление. Тристан отвечает: «Я не понимаю, что ты имеешь в виду. Если ты называешь смертью страдания от любви к Изольде, то я скажу, что именно в них моя жизнь. Если смертью ты считаешь наказание за то, что я должен вытерпеть в обществе, то я готов к этому. Если же смерть – это вечные муки в аду, то я и на это согласен!»

Майстер Экхарт сказал: «В любви страданий нет». В «Божественной комедии» Данте есть замечательный эпизод, когда во втором круге ада собрались осужденные за плотские грехи: Тристан и Изольда, Ланцелот и Гвиневера, Елена и Парис, Паоло и Франческа – сколько здесь достойных людей, живших в разные времена истории. Они кружатся в огненном вихре, и поначалу кажется, что они страдают. Но как это прекрасно выразил Уильям Блейк в тексте «Бракосочетание Рая и Ада»: «Гуляя в адском пламени… что ангелам кажется страданиями и безумьем, я впитывал мудрость ада». И далее: «Того, кто любит воду, пусть утопят в реке». Так-то. Этим влюбленным вода не нужна; они воспламенились, и нужен им огненный вихрь.

Здесь мы сталкиваемся с различием между левантийским христианским миропорядком, навязанным извне, и стремлением подчеркнуть роль личности, что было всегда присуще европейцам. Но каким чудом может кто-то принять Бога в свое сердце? Они этого не могут. Вот в чем суть дела. Мы уже стали свидетелями того, как Вольфрам фон Эшенбах смог воссоединить две традиции с помощью образа Грааля, каким он его себе представлял. Вот в чем здесь проблема, но это же история любви, поэтому никакого счастливого конца не предвидится.

Мы подошли к теологической проблеме: если вы, как Тристан и Изольда, влюбились в кого-то, отведав любовного напитка, то такая любовь – хотя это и супружеская измена – не является смертным грехом. Смертный грех – это серьезное преступление; совершающий его полностью осознает, что делает, и действует по собственной воле. Но если вас околдовали, то вы не давали на это согласия и такая любовь совершенно невинна. Авторы других версий истории о Тристане и Изольде повествовали о том, что действие этого напитка длилось только два или три года. Дальше уже начинался грех. Но не в этой истории: здесь речь идет о любви до самой смерти.

Дальше происходит ужасное: они прибывают в порт, и Изольда должна стать женой короля Марка. И она начинает хитрить: отправляет Брангену вместо себя в постель к Марку. А это значит, что он был ее недостоин. Как я часто говорю: дьявол прячется в мелочах. Король-то думает, что спит с Изольдой, несчастный простофиля. Так он дважды доказал собственную несостоятельность в этом браке.

У Тристана и Изольды начинается роман, и, в конце концов, король Марк узнает об этом. Конечно, полагалось бы казнить их за измену, но Марк не может так с ними поступить. Он любит их обоих.

Есть более жесткая версия этой истории, где король Марк – беспокойный, склонный к подглядыванию, неуравновешенный человек, и эта история превращается в долгий рассказ лишь потому, что его водили за нос. Даже сочувствуя страданиям Марка, Готфрид подчеркивает, что он был сам виноват, пытаясь силой удержать то, что потерял, не сумев внушить любовь к себе. «Предостережение от надзора за другими» – вот как Готфрид пишет об этом.

«Если кто следит за другими, то от этого надзора будут ему лишь шипы и колючки… Неважно, как далеко зайдет подобная слежка, женщина все равно сможет от нее уклониться. Потому что ни один мужчина не сможет уследить за порочной женщиной, а за добродетельной следить не нужно. Она сама себе страж. А если кто и станет следить за ней, за это от нее он не получит ничего, кроме ненависти. Конечно, он приведет свою жену к погибели, окончательно и навсегда: но возможно, она так никогда не сможет избавиться от изъянов в своем воспитании»².

У Готфрида Марк – человек достойный. Он просто сказал: «Оба отправляйтесь в изгнание с глаз моих долой. Прочь».

И наши герои удаляются в изгнание: начинаются годы жизни Тристана и Изольды в лесу. Они забрели к пещере, которую построили великаны в дохристианскую эпоху. Мы снова возвращаемся в древний мир кельтов и германцев. Над входом в пещеру выбита надпись: «Часовня любви».

Каждая деталь этой часовни наделена особым смыслом: невинность, верность, чистота и так далее. Все эти понятия, конечно, приобретают в данном контексте новое значение. Вместо алтаря там стоит хрустальная постель. Вместо святости алтаря – сексуальное таинство. Вот что имел в виду Готфрид. Таинство любви – это сексуальное таинство. Так оно и есть.

В потолке пещеры, прямо над постелью, два отверстия, через которые проникает свет. Однажды влюбленные услышали, как в лесу трубит охотничий рог. То был охотничий рог короля Марка.

Тристан подумал: «Если Марк приедет сюда и увидит, как мы вместе спим в постели, это будет очень плохо». И тогда он кладет свой меч между собой и Изольдой. Это символ того, что верность превыше любви. Тристан выбрал верность. Но так он предал любовь.

Ил. 39. Тристан и Изольда спят, разделенные мечом (чернила на пергаменте, Германия, XIII век)

Когда король Марк глянул под ноги, то увидел, как в пещере спят эти двое, а между ними – меч, и тогда он подумал: «Наверное, я зря обвинял их!» И пригласил их вернуться ко двору.

Это начало конца их тайного романа. Их снова застали вместе. Слуга Марка Маржодок, которому Тристан приснился в образе дикого вепря, рассказывает королю об их измене. И любовники, за которыми теперь постоянно следят, становятся особенно осторожными днем. А ночью Тристан потихоньку проникает в оливковую рощу, отламывает от ветки кусочки коры и пускает их плыть по реке под окнами Изольды; когда она их замечает, то пробирается на свидание к нему.

Однажды ночью король Марк по подстрекательству своего слуги Мелота спрятался вместе с ним на оливковом дереве над ручьем. Но любовники заметили тень, которая падала в свете луны на водную гладь, и завели невинный разговор, рассеяв на какое-то время его подозрения.

В конце концов их измена была раскрыта, и Тристана изгнали назад в Бретань. Но прежде чем он уедет, Изольда должна пройти испытание огнем: поклясться, взяв в руку раскаленный докрасна кусок железа, что никогда не спала ни с каким другим мужчиной, кроме мужа. Если на ее руке не появится ожог, она будет оправдана и с нее снимут все подозрения.

Ил. 40. Король Марк и Мелот выслеживают Тристана и Изольду (чернила на пергаменте, Англия, XIV век)

Изольда отправляется к месту испытания, и для того ей нужно переплыть реку на лодке. Тристан переодевается, притворяясь лодочником. Он перевозит Изольду на другой берег, потом ему нужно вынести ее на руках из лодки. Ему не повезло – он спотыкается и падает на нее. Теперь она может сказать на суде: «Клянусь, я не возлегла ни с одним мужчиной, кроме моего мужа, и лодочника, который нечаянно упал на меня». Поскольку она не лжет, раскаленное железо не оставляет ожога на ее руке.

Готфрид замечает: «Вот видите, Христос – как флюгер, он поворачивается, куда ветер дует»³. Может быть, потому-то Готфрид и не закончил эту книгу! Никто не знает, как именно он умер, но в те времена за подобные заявления сжигали на костре.

Дальше происходит неожиданный поворот сюжета. Тристан возвращается в родную Бретань, где узнает об одной юной даме, которую тоже зовут Изольда. Ее прозвали Изольдой Белорукой. Вот как оно бывает в средневековых романах: он влюбился в женщину и женился на ней только из-за ее имени.

Бедная маленькая Изольда Белорукая! Она ведь не настоящая Изольда, поэтому Тристан не хочет разделить с ней ложе. Как-то раз она поехала на прогулку верхом в обществе своего брата Каэрдина. Ее конь наступает в лужу, и грязь пачкает ей бедро, а она жалуется брату: «Грязь и та смелее, чем Тристан».

Когда Каэрдин в недоумении спрашивает, что случилось, она рассказывает обо всем, и он как любящий брат, вне себя от услышанного, отправляется к Тристану, чтобы выяснить, в чем дело. Но когда Тристан открывает ему свою душу и рассказывает о любви к другой Изольде, Каэрдин сочувствует ему.

Готфрид деликатно повествует о том, как влюбленный Тристан помешан на имени любимой женщины, и о горьких чувствах нежной, милой, глубоко оскорбленной Изольды Белорукой. Его повествование обрывается, не дойдя до конца, потому что великий средневековый певец любви ушел из жизни, не завершив своего шедевра. Но мы знаем продолжение истории из версии Томаса Британского, на основе которой Готфрид и создавал свою поэму.

Юный рыцарь, которого, что примечательно, звали Кроха Тристан, чью даму сердца похитил некий Естулт Оргилий из замка Фер, приехал умолять Тристана о помощи. У похитителя шесть братьев, и Тристан убивает их всех; но в битве пал и Кроха Тристан. Самого Тристана смертельно ранили, пронзив отравленным копьем его чресла.

Каэрдин, его деверь, узнав о тайной любви Тристана, отправляется на корабле в Корнуолл за Изольдой, чтобы та исцелила раненого. В знак того, что она прибудет на этом корабле, должны были поднять белые паруса. Если ее не будет на корабле, паруса подымут черные.

Прошло немало времени – и вот плывет корабль, и парус на нем, конечно же, белый. Изольда Белорукая говорит своему смертельно раненому мужу: «Любовь моя, вон виден корабль моего брата. Дай Бог, чтобы он принес добрые вести и сердце твое успокоилось».

Наш страдающий влюбленный воскликнул: «Ты точно уверена, что это тот самый корабль? А какого цвета парус?»

Но вместо того, чтобы сказать ему правду, она отвечает: «Парус черный».

Развязка этой истории снова повторяет мотив драконовой раны и исцеления от нее, а две Изольды воплощают две противоположные ипостаси Богини: и дающей жизнь, и отнимающей ее. Семь братьев – это как семь голов дракона⁴. Имя молодого рыцаря – Кроха Тристан – достаточно ясно указывает на символические аналогии этого эпизода.

Самый яркий элемент – фатальный образ паруса – непосредственно связан с античной легендой о Тезее, который возвращается в Афины после победы над Минотавром на Крите. Он отплыл навстречу приключениям на корабле с черными парусами; его отец царь Эгей подготовил белые паруса на случай, если он вернется с победой. Как мы знаем, на Крите Тезей живым вышел из лабиринта Минотавра – с помощью дочери царя Миноса, сестры Минотавра, прекрасной Ариадны, которую он забрал с собой. Но он оставил ее на острове Деа, и некоторые говорят, что там она повесилась. Есть и другие версии этой легенды, где рассказывается, что Дионис, бог вина и хлеба, любви, смерти и возрождения, похитил ее у Тезея и отвез на Наксос и там исчез, а следом и она.

Так или иначе, на судне Тезея, которое возвращается в Афины, царит такая суета, что экипаж забывает поднять белые паруса. Потому царь Эгей, стоя на вершине Акрополя, видит черные паруса на заплывающем в гавань корабле и думает, что его сын мертв. С горя он бросается с утеса в воды моря, которое теперь названо в его честь.

Следует заметить, что в античной легенде, когда освобожденный Тезей впервые приезжает в Афины, отец Эгей сначала его не узнает (мальчик родился вне брака от дочери правителя маленького городка Арго лиса). Странствующий царь оставил свой меч и пару сандалий под огромным камнем с выемкой, где все это как раз могло поместиться. Он сказал юной женщине, которая носила под сердцем его ребенка, что если у нее родится сын, то он должен будет поднять этот камень и забрать эти трофеи, а потом отправиться в Афины. Родившегося мальчика воспитывал его дед Питфей.

Возмужав, Тезей поднял этот камень, забрал трофеи и отправился в Афины инкогнито – совсем как Тристан, прибывший к Марку. Царь Эгей жил с колдуньей Медеей, которая попыталась отравить вернувшегося сына царя, поднеся ему кубок с вином. Но отец, сразу же узнав свой меч, разбивает эту чашу, и отравленное вино разливается, а там, где оно растеклось по полу, возникает изображение Гермеса, покровителя путешественников и проводника душ. Далее следуют приключения в лабиринте, когда Тезей убивает критское чудовище Минотавра, и так будет положен конец человеческим жертвоприношениям.

Связывая эту легенду с легендой о Тристане, мы заметим, что колдунья Медея напоминает королеву Изольду. Еврипид упоминает, что Медея разъезжает в колеснице, которую везут драконы; в легенде Томаса Британского говорится о том, что у брата королевы Изольды, Морхольта Ирландского, на щите был изображен дракон. Во время путешествия на Крит Тезей находился под покровительством Афродиты – она же указывает Тристану путь в Ирландию.

В своем глубоком исследовании источников и мотивов легенды о Тристане Гертруда Шопперле, наверное, впервые обратила внимание не только на эпизод с парусами, но и на античную тему взаимоотношений Париса и Елены, которая прослеживается в этой легенде. Няня Париса (а потом и жена, до того как он похищает Елену) – это вечно юная нимфа Ойнона. Легенда гласит, что, когда Париса поразила отравленная стрела Филокрета, выпущенная из Гераклова лука, в те ужасные дни Троянской войны, он посылает за помощью к Ойноне, а услышав, что та отказывается приехать к нему, умирает. А она в тот момент спешила за его посланником, набрав волшебных трав и снадобий. Приехав слишком поздно, она покончила с собой. Ее похоронили с ним в одной могиле.

Здесь приходят на ум взаимоотношения вагнеровской валькирии Брун-гильды и героя Зигфрида, и поражение, которое наносит ему Гутруна, и последующая смерть Брунгильды на погребальном костре Зигфрида. Вот они, древние, могучие мифы, корни которых уходят во времена королевских усыпальниц Ура[19], вглубь веков⁵.

Наконец, есть интересный отголосок древнеирландской истории любви Диармида и Грайне. Как мы читали выше, юная жена Тристана Изольда Белорукая во время прогулки верхом пожаловалась своему брату Каэрдину, когда грязь из лужи забрызгала ее бедро. Он узнает у нее, в чем дело, точно так же, как Диармид у Грайне – в совершенно аналогичной ситуации, когда та пожаловалась, что вода гораздо храбрее, чем ее муж. Каэрдин обращается к Тристану и узнает о его самом главном секрете.

В истории о Тристане постоянно встречаются отголоски легенды о Тезее и Минотавре. Любовь против брака, amour (любовь) против honneur (чести). Как примирить их? В средневековой Европе и на Востоке браки по расчету были нормальным явлением. Но для аристократии в Европе такое положение вещей казалось совершенно невыносимым, и это становится очевидным, когда мы читаем величайшие поэмы Средних веков – «Тристана и Изольду» Готфрида и «Парцифаля» Вольфрама фон Эшенбаха.