6. Предубеждения

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

6. Предубеждения

Мы эволюционировали, чтобы жить и процветать именно в том мире, который нас окружает. Кроме того, каждый из нас на протяжении всей своей жизни чему-то учится. Природа, воспитание и сложные комбинации этих двух факторов приводят к тому, что в разуме каждого человека формируются определенные установки, облегчающие ему жизнь.

Некоторые люди относятся к этим установкам в целом критично и называют их предубеждениями или когнитивными искажениями. Те, кто относится к ним более благодушно, предпочитают термин «эвристика». Этот термин грубо можно перевести как правило, которому обычно нужно следовать. Каждый может согласиться с тем, что эти установки лучше всего работают в среде, которая максимально соответствует нашей эволюционной истории. А вот когда установки, эволюционировавшие в одной среде, применяются в другой, например при выборе страхового плана, могут возникать проблемы.

Хороши или плохи эти самые предубеждения/эвристики, художники и маркетологи активно пользуются ими, чтобы завладеть нашим вниманием. В данной главе я опишу некоторые из когнитивных искажений и их эффекты.

* * *

Как узнать, насколько вероятно наступление того или иного события? Или насколько оно распространено? Когда у нас еще не было статистики и систематического учета, мы ориентировались лишь на то, что видели вокруг. Мы и сейчас так поступаем. Видя, что какое-то явление повторяется снова и снова, мы начинаем считать его распространенным и вероятным. Распространенность этого явления мы оцениваем по тому, насколько часто оно приходит на ум. На языке когнитивной психологии это называется доступностью. В этом и заключается суть так называемой эвристики доступности. Наши представления о степени вероятности и распространенности события базируются на том, насколько легко они вспоминаются, приходят на ум. Если бы получаемая нами информация ограничивалась тем, что мы переживаем непосредственно, что сами видим, слышим и т. д., вопросов бы не возникало. Проблемы появляются тогда, когда информация поступает из третьих рук – когда мы рассуждаем о том, о чем читаем, о чем нам рассказывают другие люди, что видим в кино.

Вспоминаться может не только то, что видели мы сами, но и пересказы того, что видели другие люди, – или их пересказы чужих пересказов. Как уже говорилось в предыдущих главах, с точки зрения эволюционного развития у нас есть все причины доверять людям. Сегодняшние средства коммуникаций вышли на глобальный уровень, позволяя нам слышать обо всем, что происходит в мире. И мы не только читаем о происходящем в газетах и книгах, но и видим это собственными глазами на экране телевизора или компьютера. Хотя эволюция снабдила нас некоторыми фильтрами для обнаружения лжи, видеосъемка появилась относительно недавно, чтобы у нас успел выработаться врожденный фильтр на этот случай. Поэтому мы – или, если угодно, значительная часть нашего разума – верим тому, что видим, и даже думаем, что это происходит на наших глазах, – даже если смотрим видеозапись в интернете. Эффект сочетания эвристики доступности с развитием средств коммуникации весьма глубок: из новостных сообщений мы получаем искаженное представление о том, что происходит в мире.

Например, женщины в возрасте старше сорока лет значительно переоценивают вероятность развития рака груди, причем степень переоценки коррелирует с лавиной сообщений, касающихся рака груди, в средствах массовой информации. Эта ситуация – наглядный пример эвристики доступности. Исследование, проведенное социологами Лизой Корт Батлер и Келли Ситнер Хартшорн, обнаружило, что люди, следящие за криминальной хроникой по телевизору, более склонны думать, что уровень преступности растет. Информацию о преступности, загрязнении окружающей среды и других мировых проблемах мы получаем преимущественно из выпусков новостей. Проблема в том, что организации, предоставляющие нам информацию, ожесточенно конкурируют между собой. Это побуждает их делать свои выпуски все более завлекательными. В нашем обществе к этому относятся как к чему-то само собой разумеющемуся, но негативные последствия данного явления недооцениваются. Если мы склонны считать более притягательными истории, вселяющие надежду или вызывающие страх, отличающиеся новизной и описывающие драматические ситуации, тогда СМИ такими новостями нас и снабжают, предпочитая их более объективной, но менее притягательной информации.

Проблема усугубляется тем, что новостные выпуски конкурируют не только с другими новостными выпусками, но и с развлекательными передачами и с другими формами проведения досуга. Например, вместо того чтобы читать новости, вы можете почитать книгу. Вместо того чтобы смотреть новости, вы можете посмотреть кино или поиграть в компьютерную игру. Если же вы делаете новости и хотите отвлечь потенциальных зрителей или читателей от их занятий и побудить смотреть или читать ваши новости, тогда информацию нужно представить как можно в более увлекательной форме, иначе вы рискуете потерять рейтинг или тираж, и ваша организация понесет убытки.

Одна из главных проблем новостей заключена в самом их названии – «новости». Это значит, что они должны доносить информацию о том, что произошло совсем недавно. Для этого есть хорошее психологическое обоснование: постепенно мы привыкаем ко всему и теряем интерес к паттернам, в которых, как нам кажется, мы уже разобрались. В 1980-е годы новостные СМИ немало потрудились, чтобы донести до населения, как опасно садиться за руль в пьяном виде. Но к 1990-м годам людям это уже приелось. Пытаясь найти новый угол зрения на проблему смертности на дорогах, новостные медиа переключились на тему агрессивного поведения участников дорожного движения, которая, не будучи явлением таким уж распространенным, тем не менее обладала всеми необходимыми качествами, чтобы привлечь внимание аудитории: тут и новизна тематики, и игра на наших страхах. О пьяных водителях перестали говорить совсем. Это уже не новость. Не то чтобы проблема пьяного вождения была решена – совсем нет. Просто новостным медиа потребовалась свежая тема, чтобы пощекотать нервы аудитории. Проблемы, которые являются рутинными и постоянными, переходят на задний план, и наше внимание притягивается к чему-то новому и необычному. Понимание типичного положения вещей – это ключ к постижению мира. Но новости рассказывают нам о том, что нетипично, и мы начинаем относиться к нетипичному как к чему-то распространенному и вероятному.

Наша память имеет особенность, из-за которой нас очень легко напугать: легче вспоминаются вещи, которые несут в себе сильный эмоциональный заряд. Поэтому нам на ум быстрее приходят такие новости, которые связаны с насилием и внушают страх, а это приводит к тому, что именно такие явления начинают казаться распространенными и вероятными.

Истории с сексом и насилием всегда хорошо продаются, будь то новости, художественный вымысел или что-то среднее. Эвристика доступности заставляет нас считать эти явления распространенными, а значит, важными, что пробуждает у нас желание узнать побольше, а это, в свою очередь, подстегивает СМИ, образуя порочный круг. Круговорот этих идей (каскад доступности) приводит к тому, что они во все большей мере кажутся нам нормой и мы принимаем на веру те объяснения, о которых узнаем из новостей. Когда же происходит привыкание и люди перестают реагировать на эти новости, СМИ выбирают для нас новый жупел, и все начинается сначала.

* * *

В главе 4 мы говорили о теории метафор, и складывается впечатление, что разные цвета имеют для нас особый смысл. Хотя существует мнение, что ассоциации с цветами заложены в нас уже эволюцией, некоторые исследователи утверждают, что наша эмоциональная реакция на цвета основывается на ассоциациях этих цветов с различными вещами из окружающего мира, которые нам нравятся или не нравятся. Но поскольку нас всех окружает один и тот же мир (ночь у всех темна и т. д.), цветовые ассоциации у представителей разных народов и культур схожие.

Умение чувствовать разницу между светлым и темным – наиболее фундаментальный аспект цветовой чувствительности. Пионеры в этой области исследований, антропологи Брент Берлин и лингвист Пол Кэй, обнаружили, что у всех народов есть различия в том, какие цвета спектра имеют собственные названия. В одних культурах есть только два слова для обозначения цветов, в других культурах таких слов больше. Но слова для обозначения светлого и темного имеются в каждой культурной среде. У тех народов, которые имеют только два слова для обозначения цветов, одно слово используется для обозначения всех светлых цветов, а другое – для всех темных. Почему же понятия «светлое» и «темное» имеют такое универсальное значение? Дело в том, что в большинстве реальных ситуаций первостепенное значение имеют не цвета как таковые, а контраст оттенков.

Темнота пугает, потому что в темноте наш главный орган, зрение, оказывается бесполезен в борьбе с хищниками и соперниками. Темнота повсеместно ассоциируется со страхом и злом. Вот откуда идет выражение «черные мысли» и вот почему разбойники в художественной литературе и кино обычно изображаются в черном. Эта идея подкрепляется экспериментами психолога Брайана Майера. Более светлые таблетки ассоциируются у людей со спокойствием. Таблетки средней светлоты – с любовью и возбуждением, а темные – с несчастьями и болезнями. И это, как показывают результаты исследования, проведенного Анатом Лехтером, верно по отношению к представителям разных стран и народов. Как правило, люди предпочитают более светлые оттенки, о каком бы цвете ни шла речь. Есть, разумеется, и исключения. В пекинской опере черное лицо олицетворяет добро, а белое – хитрость и мошенничество. Но эти исключения редки.

Более того, позитивные ассоциации вызывает не только белый цвет, но и светлые оттенки любого цвета. А еще одна причина ассоциировать черный цвет со злом заключается в том, что преступления совершают чаще всего в темноте. Исследования психолога Чень-Бо Жуна показали, что даже ношение солнцезащитных очков повышает вероятность антиобщественного поведения. Причина? В темных очках нам кажется, что нас не заметят.

Черный цвет, по-видимому, напоминает нам о грехе и о древнем страхе перед инфекцией и загрязнением. В эксперименте, проведенном психологами Гэри Шерманом и Джеральдом Клором, участникам показывали слова, написанные черными и белыми буквами, которые они должны были произносить вслух. Некоторые слова выражали негативные с точки зрения морали понятия, такие как жадность, а некоторые – позитивные, такие как честность. Люди быстрее произносили негативные слова, написанные черными буквами, и позитивные слова, написанные белыми буквами. И все это происходило слишком быстро, чтобы можно было заподозрить в этом какой-то умысел. Упомянутый эффект был сильнее выражен у людей, которые особенно любят чистоту, и у людей, питающих слабость к предметам личной гигиены, таким как мыло и зубная паста.

Данная теория прекрасно укладывается в рамки общего закона контаминации, о котором я упоминал в главе 5, согласно которому предметы и люди, вступающие в контакт друг с другом, частично передают друг другу свои свойства. При этом принято считать, что плохое передается гораздо быстрее, чем хорошее, что имеет весьма неприятные культурные последствия. Если почитать американские законы Джима Кроу или официальные тексты системы апартеида в Южной Африке, там можно найти немало ссылок на озабоченность тем, что контакты с другими расами грозят белой расе опасностью контаминации.

Как это ни прискорбно, наша тенденция ассоциировать тьму с аморальностью и грязью немало поспособствовала широкому распространению нетерпимости белых по отношению к другим расам. Возможно, осознание существования этой тенденции станет шагом на пути к искоренению расизма.

Я не встречал свидетельств, которые позволили бы связать зимнюю депрессию (сезонное аффективное расстройство) с теми ассоциациями, которые вызывают у нас черный цвет и темнота. Более того, есть данные, указывающие на ошибочность распространенного представления о том, что погода может влиять на уровень счастья. При этом интересно отметить, что зима, по-видимому вследствие присущего ей относительного дефицита солнечного света, как будто действительно вызывает депрессию у некоторых людей (сезонное аффективное расстройство даже лечат светом). Даже если это не так, устойчивая ассоциативная связь между темнотой и депрессией побуждает нас в это верить. Казалось бы, несуществующие явления не нуждаются в объяснениях, но широко распространенную веру в несуществующие явления объяснить все-таки нужно. Говоря об ассоциировании темноты с депрессией, стоит еще обратить внимание на то обстоятельство, что погруженный в депрессию человек воспринимает окружающий мир как более серый. Психиатр Леджер Тебарц ван Эльст обнаружил, что людям, страдающим от депрессии, сложнее различать градации оттенков между черным и белым. Краски мира видятся им менее яркими и насыщенными. Вполне возможно, что не серость пейзажа вгоняет их в депрессию, а, наоборот, из-за депрессии мир кажется серым.

Берлин и Кей утверждают, что самым распространенным, после черного и белого, по числу упоминаний в разных языках является красный цвет. Имеется в виду, что если в языке только три слова, обозначающих цвета, то это будут белый, черный и красный (последний термин обычно включает коричневые и оранжевые оттенки). Интересно отметить, что младенцы в ходе развития сначала учатся различать темные оттенки, затем красный цвет, а потом уже остальные цвета. Даже младенцы предпочитают фокальные цвета, такие как красный, периферийным цветам, таким как пурпурный. Люди, теряющие цветовое зрение вследствие заболеваний мозга, способность различать красный цвет утрачивают в последнюю очередь, а восстанавливают – в первую. Из всех цветов красный цвет вызывает наиболее сильные эмоциональные реакции. Из всего этого можно сделать вывод, что черный, белый и красный цвета являются самыми экспрессивными в искусстве.

Если черный цвет обозначает страх и зло, а белый – добро, то что символизирует красный? Во-первых, он, по-видимому, несет в себе коннотацию насилия, опасности, власти и агрессии. Это естественно, ведь кровь красная. Красный цвет ассоциируется с господством и агрессией у многих животных (включая людей), причем этот эффект, по-видимому, врожденный. У самцов мандрилов красный цвет носа, зада и гениталий служит статусным символом, сообщающим о его готовности дать бой каждому. Физиологически эта краснота связана с высоким уровнем тестостерона и уровнем агрессии. Когда два самца сталкиваются нос к носу, то имеющий более бледную окраску (не такую красную) обычно ретируется. В эксперименте с участием людей добровольцам показывали круги разных цветов и просили указать, какой из них «скорее всего выиграет в физическом состязании» и какой «выглядит наиболее доминантным». Красный круг выиграл в обоих случаях. Футбольные голкиперы в большей мере опасаются игроков в красных футболках, считая их более опасными соперниками, но это, возможно, связано с тем, что команды, регулярно играющие в красной форме, действительно чаще выигрывают. Схожий эффект цвет формы имеет и в единоборствах. Это может объясняться тем, что красный цвет побуждает вас сражаться лучше, или тем, что соперники, когда вы в красной форме, сражаются хуже. Более того, выясняется, что и судьи спортсменам в красной форме норовят засчитать больше очков.

Во-вторых, красный цвет несет в себе значение сексуальности и страсти. Мужчины находят женщин, одетых в красное, более привлекательными, стараются сидеть поближе к ним, задают им более интимные вопросы. Женщины тоже находят одетых в красное мужчин более привлекательными, но не то чтобы более милыми и приятными – этому мешает их кажущееся высокомерие. Красный цвет ассоциируется с возбуждением и жаром (более длинные волны воспринимаются как теплые, а более короткие – как холодные), что вполне укладывается в категорию секса и насилия.

Красный цвет может оказывать влияние на наши умственные способности. В одном эксперименте, проведенном психологом Маркусом Майером, добровольцев попросили выполнить пятиминутный тест на IQ. Каждому участнику был присвоен фальшивый номер, указанный красными или черными чернилами в углу листа. Добровольцы, чей номер был написан красными чернилами, устойчиво показывали худшие результаты. В другом эксперименте студентам выдали папки разных цветов и попросили выбрать предпочитаемый уровень сложности для теста на IQ. Студенты, выбравшие красные папки, как правило, получали тесты полегче. В ходе еще одного эксперимента красная вспышка помешала участникам в решении анаграмм, тогда как вспышки других цветов не оказали никакого воздействия. Решая интеллектуальные задачи в помещении, освещаемом красным светом, вы допускаете больше ошибок, чем в помещении, освещаемом синим светом. Однако влияние красного цвета не всегда негативное. Он способствует выполнению задач, требующих внимания к деталям, тогда как синий – выполнению творческих заданий. Возможно, дело в том, что связь красного цвета с насилием усиливает сосредоточенность, что подходит для выполнения кропотливой, методичной работы, но губительно для творчества.

В искусстве красный цвет обозначает гнев, страсть и насилие, а в Библии сказано: «Если будут грехи ваши, как багряное, – как снег убелю; если будут красны, как пурпур, – как волну убелю» (Исаия, 1:18).

Если в языке есть четыре слова для обозначения цветов, то это будут черный, белый, красный и либо зеленый, либо желтый. Если слов пять, то зеленый и желтый присутствуют оба, а если шесть, добавляется еще и голубой.

Исследования не обнаружили таких же надежных транскультурных эмоциональных ассоциаций для зеленого, желтого и голубого цветов, какие есть для черного, белого и красного. Возможно, дело в том, что в каждой культурной среде свои ассоциации. Однако, если учесть, что большинство исследований проводились в США и при этом надежных результатов получено не было, напрашивается вывод, что в американской культуре устойчивых, не зависящих от контекста ассоциаций с этими цветами попросту нет. С другой стороны, есть данные, что зеленый цвет как будто бы способствует раскрепощению творческих способностей, а присутствие растительности (которая преимущество зеленого цвета) способствует творчеству и снижает уровень преступности.

У нас принято ассоциировать розовый цвет с девочками, а голубой – с мальчиками. Так было не всегда. Голубой цвет ассоциируется у нас с покоем и умиротворением. Раньше он считался женским цветом. Чтобы в этом убедиться, достаточно взглянуть на наряды диснеевских принцесс (Золушки, Алисы, Белоснежки). Со временем ассоциации изменились, и розовый цвет стали связывать с девочками, а голубой – с мальчиками. Есть, однако, свидетельства, что девочки (китайские и американские, то есть независимо от культурной принадлежности) предпочитают цвета из красной части спектра, а мальчики – из синей. Эти тесты проводились с очень маленькими детьми, которые, как полагают исследователи, еще не могли подвергнуться влиянию культуры.

Хотя есть данные, что некоторые оттенки розового цвета успокаивают заключенных, окончательно установленным фактом признать это пока нельзя.

Стена, покрашенная свежим слоем голубой краски, может выглядеть очень красиво, но мало что в этом мире притягивает взор так, как красивые люди. Обычно мы сосредоточиваем внимание на тех деталях, которые отличают нас от других (к примеру, ей нравится борода, ему – рыжие волосы), поэтому легко забыть, что основы привлекательности имеют транскультурную природу и, вероятно, эволюционную подоплеку.

Воспроизводство и выживание – два мощнейших двигателя эволюции, какую бы нишу ни занимал организм в экосистеме. Значит, каждое живое существо обладает встроенными, генетически закодированными качествами, которые содействуют воспроизводству и выживанию. Эти могучие силы влияют на то, что мы считаем притягательным.

У людей воспроизводство осуществляется преимущественно половым путем. По этой причине нас всегда ужасно интересует секс. Исследования, проведенные психологом Дженсом Ферстером, показали, что мысли о сексе или напоминания о нем негативно сказываются на творческих способностях, но позитивно – на решении аналитических задач (вспомним, что тот же эффект оказывает красный цвет, ассоциируемый с сексом). Мысли о любви вызывают прямо противоположный эффект. Объясняют это тем, что любовь предполагает более глобальное мышление, а при мыслях о сексе фокус внимания сужен.

Существует множество факторов, влияющих на сексуальную привлекательность, но чаще всего в этой связи упоминается физическая красота. Хотя у всех народов свои представления о физической привлекательности, существуют интересные транскультурные тренды, предсказываемые эволюционно-психологическими идеями. Во многих случаях наши предпочтения в плане физической привлекательности имеют эволюционное происхождение и влияют на то, что нам нравится в других людях – будь то в реальной жизни, в кино или на картинах. Красота притягивает. Даже новорожденные, еще не приобщившиеся к культуре, отдают предпочтение лицам, которые мы находим привлекательными, о чем свидетельствуют результаты исследования, проведенного психологом Джудит Ланглуа. Мы можем оценить привлекательность человеческого лица, если задержим на нем взгляд всего на 13 миллисекунд. За такое короткое мгновение образ не успевает даже запечатлеться в сознании. Но когда людям показывают лица в таком темпе, а потом просят определить, насколько они привлекательны, их ответы оказываются на удивление точными. Это тем более поразительно, что участники эксперимента даже не помнят, что они что-то видели! Эволюционная теория утверждает, что привлекательными мы находим тех людей, черты которых обеспечивают им максимальный репродуктивный успех (репродуктивный успех заключается в том, чтобы иметь детей, у которых есть дети, и т. д.). Это успешная передача генов будущим поколениям.

Популярная концепция привлекательности заключается в том, что мужчин привлекает физическая красота женщин, а женщин влечет социальный статус мужчин. Широко распространена идея, что мужчины и женщины ищут в партнере неодинаковые качества, и связано это с различием биологических ролей, которые представители разного пола играют в рождении и воспитании детей: женщине нужен мужчина, способный обеспечить семью, а мужчине нужна женщина, способная родить здоровых детей. Но отнюдь не только мужчины говорят, что ценят женщин за красоту; женщины тоже. Женщины утверждают, что ценят других женщин за красоту и что мужчины ценят других мужчин за их статус. На это указывают результаты психологических исследований, согласно которым мужчины и женщины обращают больше внимания на мужчин, достигших успеха в обществе, и на женщин, обладающих физической привлекательностью.

Это кажется остаточно очевидным, если сравнить порнографию, ориентированную преимущество на мужчин, с чикфликами, любовно-романтическими фильмами, ориентированными преимущественно на женщин. В порнографии практически нет сюжета, истории отношений, романтики, зато полно картин секса. Женщинам, как правило, интереснее фильмы и книги, где в центре внимания любовь, а не секс.

Но, может быть, такая ситуация свойственна только нашей культурной среде? Нет. Не только в нашей культуре мужчины говорят, что их интересует физическая красота женщин, а женщины говорят, что для них важен социальный статус мужчины; согласно масштабным исследованиям, проведенным психологом Тоддом Шеклфордом, это свойственно по меньшей мере четырем десяткам культур.

Но древний мозг всегда знает, чего он хочет, даже если новый мозг при этом находится в растерянности. Хотя эволюционная теория, объясняющая различия между мужчинами и женщинами в критериях выбора партнера, имеет смысл, из представленных результатов исследований можно делать вывод о предпочтениях мужчин и женщин лишь по их словам. Когда психологи Пол Иствик и Эли Финкель решили экспериментальным путем выяснить, что же на самом деле влечет мужчин и женщин, эти различия вдруг куда-то испарились. Эксперимент в режиме «быстрых свиданий» не обнаружил никаких различий в том, в какой мере мужчины и женщины учитывают физическую привлекательность, черты характера и потенциал материального благополучия людей, с которыми им хотелось бы встречаться. В том же исследовании не было выявлено сколько-нибудь значительной корреляции между тем, к чему людей влечет по их словам, и тем, к чему их влекло на самом деле. Люди убедительно, как им кажется, прогнозируют, какие качества покажутся им привлекательными, но их прогнозы попадают в «молоко». Как обычно, новый мозг строит догадки – зачастую ошибочные – о предпочтениях древнего мозга.

Интерпретировать эти данные можно было следующим образом: мужчины и женщины в равной мере придают значение внешности потенциального спутника жизни, их предпочтения имеют биологическую природу, но под влиянием культуры они по-разному говорят о своих предпочтениях. Но у такой трактовки есть две проблемы. Во-первых, различия, о которых идет речь, имеют транскультурный характер. Почему мы наблюдаем различия в том, что мужчины и женщины говорят о своих предпочтениях, в тринадцати разных культурных средах? Большинство культур патриархальны, но с какой стати патриархальной культуре поддерживать идею о том, что привлекательность женщины – в ее красоте, а привлекательность мужчины – в его богатстве? Такая идея несправедлива по отношению к мужчинам, тем более что в любой культурной среде существует гораздо больше внешне красивых, но бедных мужчин, чем богатых и могущественных, и для этого большинства было бы намного выгоднее, если бы принято было считать, что женщины любят красавцев. Во-вторых, указанная трактовка предполагает, что культурная среда в большей степени влияет на наше сознательное, рассудочное мышление, чем на интуитивные представления. Но столь глубоко укоренившиеся в культуре представления обязательно должны были бы повлиять на наши интуитивные представления о том, что нас привлекает. Таким образом, насколько я могу судить, расхождения между тем, что нас привлекает, и тем, что мы говорим о том, что нас привлекает, по-прежнему остаются без объяснений.

Что же все-таки привлекает людей? В этом разделе я сосредоточусь на физической привлекательности, потому что именно ей посвящена основная масса исследований, и попытаюсь кратко обобщить выявленные факты. (Говоря о мужчинах и женщинах, я буду подразумевать гетеросексуальных мужчин и женщин. К сожалению, о гомосексуалистах научных данных мало, а о лесбиянках и бисексуалах – и того меньше. Надеюсь, в будущем ситуация изменится.)

Какой бы интересной ни была беседа с друзьями в кафетерии, но, если туда входит красивая женщина, я не могу не оборвать разговор на полуслове, устремив на нее взгляд. Да, я знаю, так нельзя, но это сильнее меня. Моему новому мозгу разговор очень важен и интересен. Он знает, что я недавно – и счастливо – женился. Но мой древний мозг эти соображения не волнуют: смотри, какая красотка! Что же происходит? Вспомните о различиях между древним и новым мозгом. Чем бы мужчина (гетеросексуал) ни занимался, но, если рядом оказывается красивая женщина, его древний мозг думает только о том, как бы произвести на нее впечатление, и отвлекается от всего остального.

Сексуальное желание – мощный мотиватор, и от похотливых мыслей мозг начинает закипать. Исследования психолога Йогана Карреманса показали, что от общения с женщинами мужчины (в среднем) глупеют – о чем свидетельствуют результаты прохождения интеллектуальных тестов, – особенно если женщина мужчине действительно нравится. При этом не имеет значения, состоит ли он в отношениях с этой женщиной. Чем больше мужчина старается произвести благоприятное впечатление, тем глупее он становится, потому что попытки заинтересовать женщину поглощают много интеллектуальных ресурсов.

Так что же делает человека привлекательным? Есть предварительные данные, указывающие на то, что стандартная внешность более привлекательна, чем нестандартная. Обосновывается это тем, что близость к стандарту в большей мере гарантирует генетическую пригодность. Возможно, люди стандартной внешности воспринимаются как более здоровые, хотя в реальности корреляция между стандартной внешностью и здоровьем довольно слабая.

Выяснилось также, что люди предпочитают симметричные лица, хотя достаточно быстро судят о красоте в тех случаях, если видят только половину лица. Соотношение объема талии и бедер у женщины является, по-видимому, предсказателем ее плодовитости и, возможно, здоровья, но вот у мужчин, согласно результатам исследования, проведенного Джейсоном Уиденом и Джоном Сабини, никакой связи между состоянием здоровья и привлекательностью не наблюдается. Возможно, именно тем, что привлекательность мужчины фактически ничего не сообщает о нем самом, объясняется то обстоятельство, что оценки красоты мужчин, сделанные разными женщинами, варьируются гораздо сильнее, чем оценки красоты женщин, сделанные мужчинами. Насколько я могу судить, мы просто не знаем, почему женщин привлекает внешность некоторых мужчин.

Высокий уровень тестостерона придает лицу мужчины более мужественный вид, что коррелирует с воспринимаемым и реальным социальным доминированием; кроме того, он ассоциируется с разводами, супружеской неверностью и насилием. Женщины находят мужественные лица более сексуальными. Почему же среди мужчин не наблюдается тестостероновой гонки вооружений? Почему мы не наблюдаем непрерывного роста уровня тестостерона в истории эволюции? Оказывается, тестостерон препятствует нормальной работе иммунной системы, а значит, избыток этого гормона обходится человеку очень дорого. Следовательно, если у мужчины высокий уровень тестостерона, а значит, ослабленная иммунная система, он должен иметь какие-то другие ресурсы для выживания. Иными словами, проявляющийся в мужественной внешности высокий уровень тестостерона является индикатором хороших генов.

Женщин интересуют не только хорошие гены. Для них также важно, чтобы мужчина был хорошим отцом. К счастью, одно не всегда сочетается с другим. Эксперименты психолога Дэниела Крюгера показали, что женщины, оценивая представителей сильного пола по фотографиям, признавали обладателей более мужественной внешности потенциально агрессивными мужьями и плохими родителями, а обладателей более женственной внешности – прилежными семьянинами и хорошими отцами. В результате женщины выбирают смешанную стратегию, предпочитая для кратковременных отношений и отношений на стороне обладателей более мужественной внешности и доминантного характера, а для долгосрочных отношений – обладателей более женственной внешности, сигнализирующей о том, что они потенциально хорошие родители. От трех до четырех процентов детей рождаются от связей женщин на стороне. Это означает, что около 3 процентов отцов воспитывают не своих детей. Учитывая результаты других исследований, касающихся предпочтений женщин в выборе долгосрочных и краткосрочных партнеров, можно предположить, что некоторые женщины хотят забеременеть от мачо, но чтобы детей при этом воспитывал мужчина более женственной природы. Но вот интересное опровержение: согласно этой теории, при выборе доноров спермы женщины, решившиеся на искусственное оплодотворение, должны были бы отдавать предпочтение мужчинам с более мужественной внешностью, ведь донорам их детей не воспитывать. Однако этого почему-то не происходит.

Высокий рост также интерпретируется – и женщинами, и мужчинами – как важный сигнал социального доминирования. Вероятно, то же самое можно сказать и про других животных. В сообществах с иерархией власти (например, среди кур и собак) особи с низким статусом ведут себя соответственно, то есть стараются выглядеть маленькими и незаметными. Эксперимент, поставленный психологами Брайаном Майером и Сарой Дион, привел к удивительному открытию: поскольку верхнее поле зрения ассоциируется с социальным лидерством, женщины находят более привлекательными фотографии мужчин, расположенные в верхней части компьютерного экрана. То же самое исследование показало, что они находят более привлекательными женщин, чьи портреты находятся в нижней части экрана. Из этого следует, что представителей сильного пола привлекают женщины с невысоким социальным статусом, то есть обладающие меньшей властью.

Кроме того, они, как показывают исследования, предпочитают, чтобы их подруги ездили в командировки и турпоездки в компании обладателей менее мужественной внешности. Представители обоих полов предпочитают, чтобы их дочери встречались с молодыми людьми, имеющими менее мужественную внешность, поскольку желают своим дочерям поддерживать как можно более длительные отношения. Никто не изучал вопрос, каких мужчин родители выбрали бы своим дочерям на одну ночь. Могу себе представить, какой ответ со стороны родителей услышал бы исследователь, решившийся провести такой опрос.

Это не значит, что никаких индивидуальных различий в предпочтениях нет, даже в рамках одной культурной среды. Сформулированная биологом Уильямом Гамильтоном теория эгоистичного гена подкрепляется тем фактом, что людей, как правило, тянет к тем, с кем их объединяют физические характеристики, даже если они не имеют никакого отношения к выживанию или размножению. Есть некоторая корреляция (на уровне 20 процентов) схожих физических черт у супругов, таких как ширина носа, длина мочки уха, окружность запястья, расстояние между глазами и объем легких. Удивительно высока корреляция длины среднего пальца у супругов – 61 процент. Физическое сходство в целом даже называют надежным предсказателем успешности брака.

Все это указывает на то, что, выбирая партнера, мы подсознательно пытаемся найти человека с генами, как можно более похожими на наши. Однако здесь есть свои пределы, поскольку в случае слишком сильного сходства, как это имеет место у близких родственников, высока вероятность рождения детей с врожденными дефектами. Эффект Вестермарка – это отсутствие полового влечения между людьми, которые воспитывались вместе с рождения до шестилетнего возраста. Таким образом природа помогает братьям и сестрам избежать инцеста. Этим же эффектом объясняется тот любопытный факт, что люди, с ранних лет воспитывающиеся вместе в детских домах или коммунах, как правило, не женятся между собой. Если дети постоянно живут вместе, в их подсознании укореняется представление, что они родственники, и сексуального влечения между ними не возникает.

Исследование психолога Девендры Сингха показало, что мужчин в женщинах больше всего привлекает вполне определенное отношение объема талии к объему бедер (0,7), то есть узкая талия и широкие бедра. Средняя величина этого отношения у женщин – 0,83. Почему же предпочтительная цифра именно 0,7? Такое соотношение предсказывает плодовитость женщины, высокий уровень интеллектуального развития и социального интеллекта. Как правило, у таких женщин рождаются более умные дети.

В общем и целом, предпочтение узкой талии представляется транскультурной константой, и абдоминальное ожирение, характеризующееся увеличением талии, ассоциируется с уменьшением уровня эстрогена, снижением плодовитости и иммунитета. Мы обнаруживаем свидетельства этого в индийской и китайской литературе, а также в описании женщин-красавиц в английской литературе XVI века. При том что предпочтения в области соотношения талии и бедер имеют транскультурный характер, предпочтения в отношении абсолютной массы женщины в каждой культурной среде свои. Бедные мужчины отдают предпочтение женщинам крупным, а мужчины, живущие в достатке, – более стройным. Кроме того, психологи Лейф Нельсон и Эван Моррисон выяснили, что голодные мужчины отдают предпочтение более крупным женщинам!

По внешнему виду женщин не определишь, когда у них овуляция, что для мужчин, разумеется, было бы большим преимуществом. Кстати, иногда они такие дни чувствуют. По идее, в период овуляции мужчины должны находить женщин еще более привлекательными и прикладывать еще больше стараний, чтобы их соблазнить. Исследование психолога Джеффри Миллера показало, что стриптизерши в дни пиковой фертильности зарабатывают в среднем 70 долларов чаевых в час, тогда как в дни менструации – только 35 долларов, а в остальные дни – 50 долларов. Почему так происходит? Возможно, имеют место тонкие отличия в запахе, выражении лица, соотношении талии и бедер или движениях. В фертильные дни голос женщины становится более высоким, грудные железы более симметричными, соотношение талии и бедер акцентируется.

Противозачаточные таблетки предупреждают беременность, обманом заставляя организм поверить, что она уже наступила, и мужчины это как будто бы чувствуют. Стриптизерши, выполняющие танец на коленях, получают в среднем 37 долларов в час, если принимают противозачаточные таблетки, и 53 доллара в противном случае.

Естественный запах тела тоже является фактором привлекательности, и, возможно, на наш запах влияет природа нашей иммунной системы. Поскольку мы подсознательно ищем в партнере иммунную систему, которая дополняла бы нашу, дети, рожденные в таком браке, имеют крепкий иммунитет. Некоторые ученые говорят, что комбинирование разных генетических кодов формирует более эффективную иммунную систему, чем смешение схожих кодов. Когда супруги имеют похожие иммунные системы, выше вероятность того, что они будут изменять друг другу. Кроме того, в этом случае случаются чаще выкидыши. Есть предположение, что таким образом природа избавляет нас от потомства, которому все равно не суждено выжить. В ходе знаменитого исследования, проведенного Клаусом Ведекиндом, женщины нюхали футболки, которые перед тем в течение нескольких дней носили мужчины, и оценивали, насколько им нравится запах (мужчины были им совершенно незнакомы). Оказалось, что женщинам больше нравятся запахи мужчин, имеющих иммунную систему другого типа. Когда мужчины нюхали футболки женщин, им больше нравился запах тех из них, у кого в этот период происходила овуляция. Будем надеяться, что это интереснейшее исследование послужит толчком для новых научных открытий.

Когда женщины принимают противозачаточные таблетки, их предпочтения в отношении запахов меняются, и им начинают нравиться мужчины со сходной иммунной системой. Это плохая новость для женщин, которые влюбляются в то время, когда принимают таблетки. Желая забеременеть, они прекращают прием таблеток, и их уже меньше влечет к мужьям. Предположительно это объясняется тем, что беременная женщина хочет, чтобы ее окружали люди, имеющие схожую иммунную систему.

Наши представления о красоте имеют серьезные последствия для реальной жизни. Экономисты Дэниел Хамермеш и Джефф Бидл выяснили, что некрасивые мужчины и женщины зарабатывают в среднем на 9 процентов меньше. Красивым людям мы больше симпатизируем. Но красота имеет и обратную сторону. Врачи склонны переоценивать здоровье красивых людей, что приводит к ошибкам в диагностике и лечении. Красивым женщинам, как выясняется, не следует вставлять свое фото в резюме и публиковать его на веб-сайтах, посвященных поиску работы. Оказывается, что на работодателей-мужчин это никак не влияет, но, если решение принимает женщина, наличие фотографии лишь вредит претендентке. Возможно, дело здесь в ревности.

Красивых людей мы склонны считать более умными. Однако это впечатление резко меняется, стоит им открыть рот. Поведение, особенно вербальные способности, является более важным ключом к оценке интеллекта.

* * *

В данной книге много внимания уделено вопросу о том, в чем мы все похожи. К какой бы культурной среде ни принадлежал человек, в отношении определенных видов искусства, продуктов и идей имеются практически универсальные предпочтения. Однако думать, что этими общими для всех вещами список того, что находит отклик в наших сердцах, исчерпывается, было бы сильным преувеличением. Культура – великая сила, и то разнообразие, которое мы наблюдаем и в убеждениях людей, и в искусстве, во многом является следствием ее влияния.

У искусствоведа Алана Ломакса есть интересная теория о влиянии культуры на старинные народные танцы индейцев. Он утверждает, что в комплексе движений, присущих этим танцам, отражены типичные жесты, которыми люди пользуются в повседневной жизни. Например, в тех культурных средах, где металл был неизвестен и приходилось лущить древесину деревянными инструментами, в танцах доминировали одномерные движения конечностей и туловища, например повторяющиеся движения вверх-вниз. У народов, знакомых с металлами, в танцах наблюдаются уже размашистые двумерные движения. У Ломакса, впрочем, есть немало критиков, называющих его хореометрику псевдонаукой, высасывающей доказательства из пальца.

Однако эта и подобные ей теории фольклора находят некоторую поддержку с неожиданной стороны: их подкрепляют результаты работ, вообще никак не связанных с искусством. Как показало фундаментальное исследование, проведенное психологом Дэниелом Ричардсоном, глаголы ассоциируются с определенным направлением движения. В одном эксперименте людям задавали вопрос, с каким направлением (вверх, вниз, влево, вправо) у них ассоциируется действие того или иного глагола, и их ответы отличались удивительным единообразием. «Уважать» – вверх, «клеветать» – вниз. Это вполне согласуется с уже упоминавшейся выше метафорой «хорошее вверху, плохое внизу».

В книгах по сценографии обязательно найдется совет, что наилучшее движение на сцене – слева направо. Это правило мы наблюдаем и в кино. В «Волшебнике страны Оз» Дороти двигается по экрану почти всегда слева направо. В «Матрице» и ее продолжениях главный герой, Нео, вступая в бой, каждый раз движется слева, тогда как его противник – справа. В спорте это тоже имеет значение. Психолог Анна Маас обнаружила, что спортивные комментаторы находят голы, забитые в поле зрения слева направо, более мощными, быстрыми и красивыми. Судьи в футболе назначают больше штрафных, когда игроки двигаются слева направо, чем когда они движутся справа налево. Оказывается, этот эффект связан с нашей манерой письма. В английском языке субъект ставится перед объектом и на бумаге располагается левее. Если человека, принадлежащего к западной культуре, попросить нарисовать круг, примыкающий к квадрату, он нарисует круг слева от квадрата. Араб, пишущий справа налево, сделает наоборот.

Наблюдая за спортивными состязаниями, многие болельщики верят в тенденции, то есть в то, что, если спортсмен в ударе, он и дальше будет показывать отличные результаты. Иногда такие ожидания оправдываются, но в большинстве случаев они иллюзорны, утверждает психолог Амос Тверски. То, что мы принимаем за непрерывную череду успехов, есть иллюзия кластеризации. Психолог Герд Гигерензер задается вопросом, как эта иллюзия кластеризации уживается в головах людей с ошибкой игрока, которая, по существу, предполагает нечто прямо противоположное: что если при бросании монеты выпадает несколько орлов подряд, то вероятность выпадения решки при следующем броске повышается. Людям кажется, что решка каким-то образом обязана выпасть или что шарик на рулетке обязательно должен попасть на черное после того, как несколько раз подряд попал на красное.

Причина этого видится в том, что мы ожидаем, что живые существа будут вести себя систематично и предсказуемо, а от случайных событий ждем соответствия нашим представлениям о законах случая. Глядя на баскетболиста, бросающего мяч в кольцо, мы впадаем в иллюзию кластеризации, веря в его успех, но когда бросают монетку, наши ожидания прямо противоположные. Это утверждение насчет проявления иллюзии кластеризации и ошибки игрока можно проверить экспериментально. Достаточно попросить кого-нибудь предсказать результаты случайных процессов. Интересно отметить, что в отношении слот-машин, хоть они и относятся к категории азартных игр, проявляется иллюзия кластеризации, а не ошибка игрока. Думаю, дело здесь в том, что игроки видят в машине некую силу, способную делать выбор, а не просто неодушевленный предмет типа костей или колоды карт.

* * *

Я говорил о том, что сходство предпочтений людей обусловлено общностью их эволюционного развития, а различия между разными группами людей – влиянием разной культурной среды. Различия могут иметь место также на уровне индивидов, что обусловлено особенностями не только биографии, но и характера.

Наши стереотипы восприятия музыки, как правило, оказываются достаточно верными. Вероятно, это связано с тем, что люди предпочитают искусство, характер которого соответствует их характеру. Те, кто любит рок, как правило, артистичны, нервозны, не очень осторожны и не очень дружелюбны. Любители классической музыки дружелюбны, эмоционально устойчивы и совестливы. Проводя исследования с участием людей в возрасте от 17 до 40 лет, психологи Питер Рентфроу и Сэмюэл Гослинг выяснили, что они довольно точно угадывают черты характера человека, если знают, какую музыку он предпочитает.

Экстраверты, как правило, любят фильмы ужасов, яркие цвета, активные действия. Они ищут сильных ощущений и ярких переживаний, и в искусстве им интересны такие элементы, как чудеса и война. Их тянет ко всему новому, даже если это новое сопровождается не слишком приятными ощущениями. Еще их тянет к людям, и потому инструментальной музыке они предпочитают музыку вокальную.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.