Миссия, у которой нет конца

Миссия, у которой нет конца

Создается впечатление, что чем старше я становлюсь, тем больше работаю с молодежью. Это волнующее занятие длиною в жизнь. Одной из причин, почему я это делаю, является то, что благодаря моим книгам все больше людей узнают о моей философии. Я продолжаю получать письма, в которых говорится примерно следующее: «Я похож на вас в молодости, у меня постоянно какие-то неприятности, но ваша книга меня сильно изменила».

Я люблю получать вести от ребят, которые некогда ступили на скользкую дорожку, но потом исправились.

Физически лагеря больше нет, но я по-прежнему продолжаю выполнять свою миссию и знаю, что она меня переживет. Я все так же очень хочу помочь детям, которые попали в беду, вытащив их оттуда и пропустив через жесткую дисциплинарную программу, целью которой станет вдохновение. Ведь стольких подростков можно спасти! Именно поэтому я не отказался от самой программы даже несмотря на то, что лично уже не мог участвовать в жизни лагеря, например лазить по горам.

Совсем недавно я отправил одного молодого человека по имени Кайл в специальную школу в Австралии. Он некогда знал моего сына Люка и его жену Лизу. В свое время Кайл подсел на наркотики. Он говорил, что сыт по горло своим образом жизни.

Я оплатил ему место в лагере. Люди, которые управляли лагерем, сказали мне, что сами не могли поверить, насколько сильно изменилась жизнь этого парня по завершении программы.

Вот такие истории оправдывают каждый вложенный пенни.

Кайл Готье

Когда останавливаешься и думаешь о тех людях, к которым испытываешь максимум уважения, кем по-настоящему восхищаешься и на кого равняешься, чьи слова не расходятся с делом, которым горят их сердца, – понимаешь, что, возможно, знал этих людей долгие годы, может, даже целую жизнь. И чтобы достичь чего-то подобного, требуется много времени.

В настоящий момент имя Луи Замперини мне знакомо уже шесть месяцев. Я видел этого человека лишь однажды. И при всем при том могу со всей ответственностью заявить, что по-настоящему люблю и уважаю его. Полгода назад мне предстояло войти в красивый дом на Голливудских холмах, такой, который я видел только в кино. Я был пропащим, напуганным мальчонкой, не имевшим никаких надежд и не знавшим, куда идти. Меня несколько удивлял тот факт, что пожилой богатый мужчина, которого я никогда в жизни не видел, хочет отдать какому-то лживому наркоману вроде меня несколько тысяч долларов.

Понимаете, в то время я мог запросто украсть у вас кошелек, а потом помогать вам его искать. Нашлось бы не так много людей, которые мне доверяли. Я страстно хотел измениться, и меня взяли в школу в Австралии, в христианскую организацию под названием «Молодежь, имеющая свою миссию». Но денег у меня тогда не было, а тот мужчина понятия не имел, что меня уже шесть раз отсылали в исправительные учреждения и всякий раз эти попытки терпели крах. Мне стало любопытно, когда мне выпал еще один шанс.

Первое, что я увидел, войдя в дом, – это олимпийские факелы, флаги и фотографии, где был запечатлен тот мужчина со всякими знаменитостями. Я увидел спортивную экипировку и форму времен Второй мировой войны – мне показалось, что я попал в музей.

Я подумал: да кто такой вообще этот парень? Он, видно, не лыком шит.

И тогда я сделал максимально серьезное и профессиональное выражение лица, на какое только был способен, и приготовился к расспросам, которые, я был уверен, непременно должны были последовать. Про себя я даже ответил (все вранье) на несколько предполагаемых вопросов: «Как сильна ваша мотивация? Как давно вы уже не принимаете наркотики? Каковы ваши планы?»

Невестка Луи, Лиза, была со мной. «Луи, это Кайл, – сказала она. – Он едет в Австралию».

Луи взглянул на меня: «Да? Австралия? Люблю ходить там по магазинам».

Мой рот округлился от удивления. Я сел, а он продолжил говорить, без преувеличения, в течение нескольких часов, рассказывая мне одну историю за другой: о том, как дрейфовал в Тихом океане, как бегал на стадионе; о тех хитростях, на которые они шли с парнями из его шайки, чтобы украсть лучшие пироги из местной пекарни. У меня было ощущение, что мне читают детскую книжку приключений о той захватывающей жизни, которую тебе страшно хочется прожить, будучи ребенком.

Но тогда я заметил еще кое-что, что поразило меня даже больше, чем сами истории, да и вся его жизнь в целом, – это абсолютная скромность, сквозившая в каждом слове. Создавалось ощущение, что никто из знакомых Луи и ничто из его достойной восхищения жизни не впечатляло его так сильно, как других людей. Он был зачарован чем-то большим.

Я помню фотографию, где запечатлен Луи и тренер по американскому футболу Университета Южной Калифорнии Пит Кэрролл. Я ведь всегда был большим фанатом Университета. И тогда я спросил: «Луи, вы знакомы с Питом Кэрроллом?!»

– Ну да, – ответил он совершенно буднично. – Он мне постоянно звонит. Видно, хочет, чтобы я выступил перед его командой.

Он был таким бесстрастным, что я подумал: либо у него из-за возраста мозги набекрень – ведь ему тогда вот-вот должно было исполниться 97, – либо в нем действительно есть нечто совершенно особенное, что-то, чего я не встречал ни в ком и никогда.

Покидал дом Луи я в еще большей растерянности, чем до прихода. Луи ни разу не заговорил о деньгах, которые мне давал. Он не задал ни одного вопроса, ответы на которые я уже мысленно подготовил. По какой-то непонятной мне причине он решил доверять мне. Я собирался ехать в Австралию, чтобы потом сбежать, это был шанс перестать употреблять наркотики, прочистить голову, может, познакомиться с девушкой – а то и двумя. После встречи с Луи мой план изменился, но я еще не мог понять, в какую сторону.

Луи не просто дал мне денег. Он дал мне нечто большее, обнажив передо мной свое сердце. Теперь мне предстояло понять, что именно это было.

Школа в Австралии оказалась самым сложным испытанием, выпавшим на мою долю. Мне приходилось решать проблемы, о которых я даже не подозревал. Временами я сомневался, смогу ли вообще справиться; иногда у меня опускались руки. Казалось, проще вообще все бросить. Я не боялся неудач и пытался доступными мне способами стать лучше. Но я терпел крах так долго, что уже привык к этому. Теперь же я боялся преуспеть в том, что делаю. Я боялся позволить всей той милости и благодати, которую мне ниспослали, изменить меня.

Мой страх только преумножился, когда я стоял перед сотнями людей на пляже Байрон-Бея, города, известного своим высоким уровнем наркомании: мне предстояло сделать выбор и объявить его во всеуслышание. Проиграл ли я эту битву или выиграл? Вдруг я понял, чего так отчаянно хочу.

В тот момент, когда меня окрестили в купели, мой страх улетучился. Наконец мне открылось то, что когда-то я увидел в Луи и назвал «чем-то большим», значительным и необыкновенным.

И сразу стало понятно, почему ничто в мире не могло сравниться с тем, что было в его сердце, – это было просто невозможно.

Ни слава, ни деньги, ни наркотики, ни алкоголь, ни женщины ни в какое сравнение не идут с теми истиной и любовью, которые Луи помог открыть и мне: настоящими отношениями с Иисусом Христом.

Когда Луи умер, единственный вопрос, с которым я обратился к Господу, звучал так: «Как мне отблагодарить этого человека, который был столь предан Тебе и помог мне изменить мою жизнь?»

И ответ стал очевиден: я продолжу дело Луи, стану проводником воли Господа и буду помогать заблудшим душам; я буду любить их даже тогда, когда они, казалось бы, не заслуживают этого, – как Луи любил меня.