Симптом и примирение

Симптом и примирение

Вся моя терапевтическая работа строится на признании и использовании симптома как помощника и друга. В болезнях я вижу помощников, позволяющих найти собственный путь, познать самого себя, узнать свое место в системе и согласиться с ним. Борьба с болезнью одновременно укрепляет связь с нею. Я рассматриваю борьбу как знак нежелания отказаться от неосознанного переплетения. Освободить может лишь согласие с болезнью. Поэтому имеет смысл заменить образ борьбы образом примирения и принять болезнь как важную часть самого себя и своей жизни. То же самое относится и к смерти.

Моя основная задача заключается в том, чтобы донести это понимание до пациентов. В семейных расстановках тоже происходит примирение. Примирение преступников и жертв, примирение с болезнью и смертью и, в первую очередь, с теми феноменами, которых мы не желаем признавать. Постепенно прийти к такому примирению позволяют «порядки любви», как называет их Берт Хеллингер.

Движения души [Сейчас Б. Хеллингер использует для этого понятия новое название - «движение духа» — Прим. науч. ред.]

«Движения души» являются продолжением работы Берта Хеллингера. Здесь примирение может происходить без слов, только через движения заместителей. Особенность этого вида работы заключается в том, что заместители свободно движутся в поле расстановки, повинуясь своим внутренним импульсам. Создается впечатление, что заместители движутся согласно принципу примирения.

63-летний X. пришел на семинар в связи с нарушением потенции. В трансе символом его симптома оказалась ночь. Он выбрал заместителей для себя самого и ночи и поставил их друг напротив друга. Я попросила заместителей двигаться в соответствии с их внутренними импульсами. Сначала X. судорожно хватался за ночь, пока та его не оттолкнула. Он отвернулся и казался совершенно отчаявшимся и дезориентированным. Через какое-то время он снова повернулся к ночи. Ночь стояла с раскрытыми объятьями и приветливо смотрела на X. Он склонился перед ней, встал на колени и где-то на пять минут застыл в этой позе. После чего встал, и они долго пристально смотрели друг на друга. На этом я закончила расстановку.

«Движения души» требуют очень много времени. Задача терапевта — внимательное и чуткое присутствие. Теперь я хочу рассмотреть описанную выше расстановку в контексте дополнительных сведений, предоставленных клиентом.

Мать отца клиента (еврейка) умерла во время родов. Ребенка усыновила ее сестра. Позже эта женщина погибла в Освенциме. Похоже, ночь была символом смерти матери и тети отца. В расстановке он отдал дань уважения их судьбам.

Суть «движений души» заключается в том, что дальше эта динамика никак не интерпретируется. Здесь я сделала это со всей осторожностью и в определенных рамках, чтобы пояснить этот метод. В описанном выше случае были расставлены только клиент и его симптом. Следующий пример демонстрирует движения души в расстановке с участием конкретных лиц.

39-летняя Эльза очень страдала от отсутствия контакта с отцом. Отец бросил мать, когда клиентке было четыре года. Мать отца, бабушка Эльзы, погибла в концлагере. Мы расставили Эльзу и ее бабушку. Сначала они стояли друг напротив друга. Затем бабушка медленно легла на пол, а Эльза легла рядом с ней. Она повернулась к бабушке и с любовью ее обняла. Тогда я ввела в расстановку заместителя отца Эльзы и поставила его перед лежащими. Отец сел рядом с дочерью. Она поднялась, села и прислонилась к отцу, они обнялись и с глубоким почтением посмотрели на лежащую бабушку. Теперь бабушка закрыла глаза и лежала совершенно спокойно и расслабленно. От этой картины веяло покоем и умиротворением.

Без всяких слов было ясно, что бабушка обрела покой, когда был восстановлен поток любви между ее сыном и внучкой и когда они оба посмотрели на нее с почтением. Через четыре недели, на следующей встрече группы, Эльза рассказала о значительных переменах в своей жизни. После долгого перерыва отец снова установил с ней контакт и неожиданно предложил ей почитать письма своей матери. Эльза была очень рада, и на душе у нее было легко и спокойно. Во время того же семинара другая участница (Лора), нисколько не смущаясь, рассказала о своем отце, который служил в СС. У Эльзы ее рассказ вызвал сильное ощущение тошноты, и она выбежала из помещения. После перерыва, во время следующего круга, Эльза сообщила, что поговорила с Лорой о ее отце. При этом Эльза выглядела надменной и уверенной в своей правоте. Я предложила им сделать расстановку.

Эльза выбрала заместительницу для бабушки, Лора — заместителя для отца. Я поставила заместителей друг напротив друга и попросила их просто повиноваться своим внутренним импульсам. Они стали очень медленно и осторожно двигаться навстречу друг другу, затем разошлись, чтобы потом снова сойтись. В конце концов, эсэсовец (отец Лоры) медленно склонился перед еврейкой (бабушкой Эльзы) и заплакал. Еврейка медленно подошла к нему и положила руки ему на голову, все это продолжалось очень долго. Затем она также медленно снова немного отошла, а мужчина нерешительно встал. Оба долго смотрели друг другу в глаза. На этом я закончила расстановку.

Второй пример «движений души» демонстрирует процесс примирения. С одной стороны, это примирение в индивидуальной семейной системе, то есть Эльзы с ее отцом и бабушкой-еврейкой. С другой стороны, здесь примиряются преступник и жертва из двух разных семейных систем, отец Лоры и бабушка Эльзы. Это примирение действует на всех участников как метафора и даже больше.

В семейных расстановках мы часто имеем дело с переплетениями с уже умершими людьми. Как показывают примеры, работая с прошлым, я часто сталкиваюсь с темой примирения. Помимо примирения мертвых для меня важно примирение живых. Если в реальной жизни примирения не получается, то, по моему опыту, оно возможно только на более высоком уровне. Такими уровнями являются, например, принадлежность к семье и ее общей судьбе. Признание своей принадлежности позволяет почувствовать этот более высокий уровень. Объяснить эти трансцендентные сферы очень непросто. В семейной расстановке особенно ощутимо они проявляются в «движениях души».

Как говорит Берт Хеллингер, «движения души выходят далеко за рамки любых наших теорий и представлений о добре и зле. Они показывают нам, насколько мы включены в большие движения ... которым должны подчиниться».