ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ СКАЖИ, ЧТО ЭТО ЗНАЧИТ? В которой я делаю попытку связать то, что с нами произошло, с наукой, которая к обычной науке не имеет никакого отношения

ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ

СКАЖИ, ЧТО ЭТО ЗНАЧИТ?

В которой я делаю попытку связать то, что с нами произошло, с наукой, которая к обычной науке не имеет никакого отношения

Хотя мы и простились с Амазонкой, но наша странная история на этом не кончается. Пришла пора сделать попытку извлечь кое-какие выводы из тех идей, которые зародились в Ла Чоррере. Модель мира — это то, как мы его видим, и принять теорию временной волны, которая была нам внушена на Амазонке, — значит увидеть мир другими глазами. Я все больше склонялся к тому, чтобы допустить вероятность этой теории. Может, когда-нибудь ее и опровергнут, а пока буду в нее верить, хотя и с некоторой долей иронии. Может быть, если эту идею обнародовать, найдутся. люди, которые ее поддержат и свяжут с действительностью. Многие хорошие идеи пропадают впустую только из-за отсутствия практического выхода. Что же до нашей теории, то она предлагает нам коренным образом перестроить взгляд на реальность. И этому можно научиться. Она утоляет мою духовную жажду, ибо являет собой знание, чистое знание и ничего больше.

Теория, разработанная вслед за экспериментом в Ла Чоррере, не отрицает ни одной из областей науки, а лишь дополняет их. На физическом уровне есть доказательства, говорящие в ее пользу, несмотря на то что сама идея чрезвычайно сложна, поскольку затрагивает смежные области, в том числе квантовую физику, субмолекулярную биологию и строение ДНК. Мы постарались как можно тщательнее и подробнее изложить эти вопросы в "Невидимом ландшафте".

Хотя то, чем Деннис занимался на Амазонке, могло и не привести к возникновению идеи, которую я впоследствии разработал, тем не менее интуиция настойчиво убеждает меня в обратном. Сразу же после эксперимента мои ничем не примечательные мысли уступили место до того странным раздумьям, что я никак не могу признать в них порождение моей собственной личности. Деннис поставил свой эксперимент, а я, похоже, получил нечто вроде информационного отклика от своей ДНК или какого-то другого молекулярного банка данных. А случилось это потому, что молекулы психоделика, соединившись с ДНК, повели себя именно так, как мы ожидали: стали передавать символ универсальности, структура которого выражает организационные принципы молекул самой жизни. И эта универсальность проникла в линейное время замаскированно, в присутствии обыденного сознания, под видом диалога с Логосом. Логос дал ей повествовательный голос, способный структурировать и связно излагать поток новых прозрений, — в противном случае он бы просто-напросто захлестнул меня с головой. Моей же задачей стало обнаружить и повторить скрытую за голосом символическую структуру и выяснить, имеет ли она смысл для кого-нибудь кроме меня самого и узкого круга моих знакомых. У меня было такое ощущение, будто я составляю каталог только что открытого бесконечно разнообразного мира. Временная волна- это как бы математическая мандала, изображающая организацию времени и пространства. Это картина, на которой образы и цели заключены внутри ДНК. А ДНК разворачивает эти тайны во времени, как летопись или песню. Песня эта — наша жизнь, она целиком соткана из жизни. Но мелодию ее невозможно понять, не имея хотя бы общего представления о замысле. Теория временной волны напоминает партитуру биокосмической симфонии.

Лично я был бы только заинтересован в том, чтобы эту теорию кто-то опроверг. Хорошая идея не должна быть хлипкой — она способна вынести большую нагрузку. От того, что произошло в Ла Чоррере, нельзя отделаться поверхностными отговорками. Напротив, случившееся ждет вразумительных объяснений. Если оно вовсе не то, что я утверждаю, так что же оно тогда, это сращение, эта вспышка, эта встреча с абсолютно Иным? Что же оно являет собой в действительности?..

А может быть, оно именно то, чем кажется, — наступление эпохи высшего измерения, чьи отзвуки пронизывают всю историю? Или это ударная волна, порожденная неким эсхатологическим событием в конце времени? Законы природы бывает легче понять, если предположить, что они не универсальные константы, а скорее постепенно развивающиеся во времени, непрерывно изменяющиеся феномены. В конце концов, принятая в качестве универсальной константы, скорость света была измерена в последние сто лет. И экстраполировать принцип неизменности скорости света на все места и времена — это чисто индуктивный способ мышления. Но любой добросовестный ученый знает: индукция — не что иное, как полет воображения. И тем не менее вся наука базируется на принципе индукции. Этот принцип и есть то, чему бросает вызов временная волна. Индукция предполагает: из факта, что следствием действия А явился результат Б, вытекает, что следствием действия А всегда будет результат Б. Но в действительности ни А, ни Б не происходят в вакууме — это очевидно. В любую реальную ситуацию могут вмешаться другие факторы, приведя ее к иному, может быть, совершенно непредвиденному итогу.

До Эйнштейна все считали, что пространство — это некое место, куда мы помещаем всевозможные вещи. Оно рассматривалось как аналог пустоты. Эйнштейн доказал, что пространство — это вещь, обладающая вращающим моментом, на которую влияют материя и гравитационные поля. Свет, проходя через гравитационные поля в пространстве, искривляется, поскольку пространство, в котором он движется, искривлено само. Иными словами, пространство само есть вещь, а не место, куда мы помещаем вещи.

Выдвигаемая мною идея представляет собой вкратце следующее: время, которое раньше считалось неизбежной абстракцией, — тоже вещь. Оно не только подвержено изменениям — существуют разные виды времени. И эти разновидности времени приходят и уходят в циклической последовательности на многих уровнях — ситуации развиваются по мере реакции материи на обусловливающее влияние времени и пространства. Эти два фактора обусловливают материю. Факторы пространства давно известны науке. Мы называем их "законами природы". А факторы времени? Это уже совершенно другие понятия.

Всегда считалось, что материя есть олицетворение реальности; но в действительности она обладает некоторыми качествами, которые больше сродни мысли. Изменения материи определяются двумя взаимосвязанными динамическими формирующими факторами — пространством и временем. Эта идея включает в себя некоторые аксиомы, одна из которых позаимствована у философа Готфрида Вильгельма фон Лейбница, мастера по изготовлению линз. Лейбницу принадлежит описание монад — он представлял их в виде мельчайших частиц, которые бесконечно повторяются во всей Вселенной и содержат в себе все сущее. Монады существуют не просто здесь и теперь — они везде и всегда или заключают в себе все время и пространство: все зависит от того, как посмотреть. Все монады идентичны, но, будучи взаимосвязанны, они образуют более крупный континуум и в то же время сохраняют индивидуальные, свойственные только им перспективы. Эти идеи Лейбница явились предвестниками новой области фрактальной математики", одним из диковинных примеров которой может служить моя теория временного фактора.

Теории, подобные этой, предлагают возможные объяснения механизма памяти и воспоминаний, который в противном случае оставался бы неразрешимой загадкой. Повреждение даже девяноста пяти процентов мозга не нарушает функций памяти. Выходит, что память не хранится где-то конкретно, но пронизывает весь мозг целиком. Как и в голограмме, вся совокупность памяти, очевидно, заключена в каждой его частице. Точно так же можно сделать голографический снимок горы Фудзи и разрезать его пополам; осветите любую половину, и возникнет вся картина. Этот процесс можно повторять до бесконечности — голограмма состоит из почти бесчисленного множества крошечных изображений, каждое из которых в сочетании со своими двойниками дает целое.

Этому голографическому аспекту памяти такие мыслители, как Дэвид Бом и Карл Прибрам, придавали огромное значение. Но только мы с Деннисом дошли до того, чтобы предположить: такую форму организации можно распространить за пределы мозга, включив в нее весь космос.

Квантовая физика делает сходное заявление, когда утверждает: электрон не находится ни в пространстве, ни во времени — он есть облако вероятностей, и это все, что о нем можно сказать. Похожее качество отличает и мою идею о времени и сравнении его с предметом. Если время — ^предмет, то сам собой напрашивается вопрос: какова же наименьшая продолжительность, релевантная физическому процессу? Взяв на вооружение научный метод, мы бы стали расчленять время на все более мелкие отрезки, чтобы выяснить, существует ли его неделимая единица. Цель этой процедуры поиск хронона, или частицы времени. Я полагаю, что хронон существует, но неотличим от атома. Атомные системы и есть хрононы, просто атомы гораздо сложнее, чем думают. Я уверен, что атомы обладают еще не открытыми свойствами, которые помогут объяснить не только свойства материи, но и характеристики пространства-времени.

Возможно, хрононы и не сводятся к атомам, но, как я подозреваю, мы обнаружим волновые частицы, из которых состоят материя, пространство-время и энергия. Хронон сложнее, чем классическое описание атомных систем, принадлежащее Гейзенбергу-Бору. Он обладает свойствами, которые сообщают ему уникальную способность функционировать в качестве первоосновы Вселенной, внутри которой возникают живые организмы и разумы. До сих пор нам не удавалось определить динамические свойства, которые позволили бы частице стать неотъемлемой частью живого или мыслящего организма. Даже бактерия вроде Е. coli — поразительное совершенство, если сравнивать ее с атомом Гейзенберга-Бора.

Модель Гейзенберга-Бора позволяет имитировать физическую Вселенную, состоящую из звезд, галактик и квазаров, но она не объясняет, как устроены живые организмы или разум. А для того чтобы эта атомная модель могла изображать более сложные явления, ее приходится дополнять самыми разными качествами. Если мы хотим понять, как мы устроены, как из перегноя Вселенной могли вырасти мыслящие, созидающие человеческие существа, нужно представить себе атом, наделенный новыми свойствами.

Я не утверждаю, что уже достиг этого. Но я твердо уверен: мне удалось открыть то направление мысли, следуя которому можно прийти к такому знанию. Ключ кроется в циклах временных переменных, входящих в иерархические структуры, которые порождают разнообразные фрактальные связи, зачастую образующие удивительные замыкания.

Человек, заложивший наиболее прочную философскую основу для понимания такого рода проблем, — Альфред Норт Уайтхед. Его метод способен предсказать все то, что мы предполагаем. Теория Уайтхеда объясняет существование жизни, разума и целого ряда феноменов, которым картезианский подход дает лишь приблизительное решение.

Эти области, стали сферой поиска и для других мыслителей-визионеров. Динамика хаотического аттрактора- это идея, согласно которой любой процесс можно связать математическим уравнением с любым другим Процессом только потому, что все процессы принадлежат к одному классу явлений. Свержение диктатора, взрыв звезды, оплодотворение яйцеклетки — все это можно описать одним и тем же набором членов.

Наиболее многообещающая разработка в этой области — появление новой эволюционной парадигмы Ильи Пригожина и Эриха Янча. В своей работе они вывели не что иное, как новый принцип упорядоченности в природе — открыли диссипативную самоорганизацию как "созидательный" принцип, лежащий в основе динамики открытой и многоуровневой реальности и, и дали его математическое описание. Диссипативные структуры творят чудеса: создают и сохраняют упорядоченность, несмотря на флуктуации — флуктуации, причина которых коренится в квантово-механической неопределенности.

Понимай мы Вселенную до конца, нам удалось бы, использовав эти знания, сказать первому встречному, сколько мелочи у него в кармане. Поскольку ее количество — свершившийся факт, его возможно вычислить, по крайней мере теоретически. Важно понимать, что есть истинные границы реальности, а не вероятные границы событий, возможных в будущем. Хотя граничные условия и работают на будущее, тем не менее, они представляют собой вероятностные ограничения, а не предрешенный факт. Можно предположить, что через десять минут комната, в которой мы находимся, все еще будет существовать. Это граничное условие, которое будет определять пространство-время следующие десять минут в наших координатах. Но мы не можем знать, кто будет в этой комнате через десять минут, — этот вопрос остается открытым.

Меня могут спросить: откуда нам известно что комната будет существовать в любой миг в будущем? Здесь-то на сцену и выходит индукция. По правде говоря, наверняка это знать не может никто. Нет такого абсолютно точного метода, который позволил бы нам установить это. Но мы можем прибегнуть к индуктивному полету воображения, который в качестве трамплина использует накопленный опыт. Мы предполагаем, что существование комнаты как граничное условие сохранится, хотя в принципе в эти десять минут может произойти землетрясение, и от нашего дома камня на камне не останется. Однако, чтобы такое случилось, граничное условие должно быть нарушено полностью, самым что ни на есть неожиданным и невероятным образом.

И, что самое любопытное. Такое вполне может случиться. Именно это и позволяет предсказать временная волна — ^- то, что существуют условия, при которых могут происходить события чрезвычайной новизны. Но здесь возникает одна проблема; поскольку мы предлагаем модель времени, математическое описание которой неотъемлемо диктует спиральную структуру, события постепенно сжимаются во все более тугие спирали, а это неизбежно приводит к конечности времени. Как и центр черной дыры, конечное время неизбежно представляет собой сингулярность, область или событие, внутри которого обычные законы физики не срабатывают. Представить себе, что может случиться в присутствии сингулярности, в принципе невозможно, поэтому вполне естественно, что наука сторонится подобных идей. Абсолютная сингулярность o- это "большой взрыв.", который, как считают физики, положил начало Вселенной. Наука просит нас поверить, что целая Вселенная возникла из ничего, в единый миг и без всякой видимой причины. Такая идея ставит предел любой, даже самой безграничной доверчивости. Иными словами, если вы сможете в нее поверить, то поверите во что угодно. По сути дела, эта теория абсолютно абсурдна и в то же время чрезвычайно важна для всех логических допущений, которые наука так старательно оберегает. Все так называемые логические допущения вытекают из этой изначально невероятной ситуации.

Западная религия тоже имеет свою сингулярность в виде апокалипсиса, события, поставленного не в начало, а в конец существования Вселенной. И это положение кажется мне более логичным, чем те, что навязывает нам наука. Если сингулярности вообще существуют, легче предположить, что они возникают из древнего, излишне усложненного космоса, вроде нашего, чем из мегапустоты, безликой и безмерной.

Наука смотрит на апокалиптические фантазии религии свысока, полагая, что конечность времени может означать только энтропийное время, в котором отсутствуют всякие изменения. Наука придерживается мнения, что все процессы раньше или позже затухают, энтропия же достигает максимума только в некоем чрезвычайно отдаленном будущем. Принцип энтропии предполагает, что законы пространственно-временного континуума можно бесконечно и линейно распространять на будущее. В спиральной схеме времени, относящегося к временной волне, такое предположение отсутствует. Скорее, конечное время означает переход от одной системы обуславливающих бытие законов к другой, абсолютно новой. Вселенная рассматривается как последовательность изолированных эр и эпох, в которых системы законов абсолютно отличны друг от друга, причем переход от одной эпохи к другой происходит неожиданно и внезапно.

Смотреть сквозь призму этой теории — значит видеть свое место в спиральной схеме, знать и предвидеть, когда произойдет переход к новой эпохе. Это можно увидеть и в физическом мире. Нашей планете пять или шесть биллионов лет. Формирование органического мира приходится на первый виток спиральной волны. Потом зарождается жизнь. Если рассматривать нашу планету — а это единственная планета, которую мы можем рассмотреть во времени, то окажется, что эти процессы неуклонно ускоряются и по темпу, и по сложности.

Планета носится в космосе два биллиона лет, прежде чем на ней зарождается жизнь. Жизнь представляет собой новое, неожиданно появившееся качество. И в тот же миг, как возникает жизнь, начинается сумасшедшая борьба за выживание. Виды появляются и исчезают. Так продолжается полтора биллиона лет, и тут на сцену внезапно выходит новое неожиданное качество мыслящие особи. Эта новая эпоха разума значительно короче предшествующих. Всего сто тысяч лет отделяют тупое созерцание осколка камня от постройки звездолета. Чем иным могла ознаменоваться эта эра, как не появлением новой системы законов? Внезапно возникшая новая физика нервных процессов позволяет нашему виду явить миру совершенно особые свойства: речь, письменность, мечты и философские умопостроения.

Люди, как и гремучие змеи, и тополя, — порождения ДНК. И в то же время мы задействуем те же энергии, что зажигают звезды. Мы делаем это на поверхности своей планеты. Еще мы можем создавать температуры, близкие к абсолютному нулю. И делаем все это потому, что, хотя и сотворены из тлена и праха, но разум научил нас расширять свои возможности, используя орудия. Орудия позволяют нам высвобождать энергии, которые обычно могут проявляться только в совершенно иных условиях. Так, обычное место процессов термоядерного синтеза- это сердце звезды.

И всего этого мы достигаем силою разума. Но что такое разум? Знать этого нам не дано. От кочевой жизни и сбора даров природы до кибернетики и космических полетов прошло всего двадцать тысяч лет. И ускорение продолжает нарастать. От "форда" модели "Т" до звездолета — сто лет. От максимальной скорости передвижения тридцать миль в час до девяти миль в секунду — шестьдесят лет.

Больше всего озадачивают прогнозы, которые теория временной волны выдвигает относительно ближайших смен эпох; их необходимость обусловлена совпадением временной волны с ходом исторических событий. Оказывается, что конфигурация временной волны лучше всего согласуется с исторической датой, если предположить, что максимальное наступление обновления, или конец волны произойдет 22 декабря 2012 года. Как ни странно, этот срок совпадает с последней датой, которую индейцы майя указывают в своей календарной системе. Что же подсказало человеку XX века и мудрецам древней центральноамериканской цивилизации одну и ту же дату, с которой связано преображение мира? Может быть, в обоих случаях использовались психоделические грибы? Неужели ответ настолько прост? Не думаю. Скорее, можно заподозрить, что, исследуя структуру собственного глубинного бессознательного, мы делаем неожиданное открытие: человек основан на том же принципе упорядоченности, что и огромная Вселенная, в которой он возник. Такая идея, какой бы удивительной она ни показалась на первый взгляд, быстро становится очевидной, естественной и неизбежной.

Аналогию, объясняющую, почему это возможно, вы получите, если посмотрите на песчаные дюны. В них есть кое-что любопытное: они похожи на ту силу, которая их создала, — на ветер. Как будто каждая песчинка — это бит в памяти природного компьютера. Ветер — это ввод, который размещает песчинки так, что в низшем измерении они становятся материей феномена, принадлежащего высшему измерению, то есть ветра. В этом явлении нет ничего сверхъестественного, да мы и не воспринимаем его как нечто загадочное: ветер, давление, переменное во времени, создает волнистую поверхность дюны, которая представляет собой структуру, обычно переменную в пространстве. Мне представляется, что гены живых организмов — это те же песчинки, размещаемые приливами и отливами ветров времени. Только в таком случае/будет естественно, что эти организмы несут на себе отпечаток переменных, присущих той временной среде, в которой они возникли. ДНК чистый лист" на котором изменяющиеся временные переменные записывают свою последовательность и относительные различия. Любой метод, сумевший проникнуть в энергетические взаимосвязи живого организма, — будь то йога или использование психоделических растений, — дает к тому же глубокое прозрение изменчивой природы времени. И последовательность гексаграмм "Ицзин", данная Вэнь Ваном, есть результат именно такого прозрения.

Человеческая культура — это виток расширяющихся возможностей. И в нашем истерзанном столетии его рост направлен по вертикали. Люди представляют угрозу для всех видов жизни на планете. Мы повсюду нагромождаем радиоактивные отходы, это способен ощутить каждый вид на Земле. И если рассматривать планету как одушевленное существо, она может среагировать на такое воздействие. Ей три биллиона лет, и возможности у нее большие.

Двойственные рассуждения о том, что человечество-де не является составной частью естественного порядка, — чистый вздор. Мы просто не смогли бы появиться, не выполняй мы цель, согласующуюся с космической экологией. И пусть пока не ясно, в чем эта цель заключается, но, несмотря на это, можно предположить, что она как-то связана с нашим огромным арсеналом научной аппаратуры. Накапливая ядерное оружие, мы тем самым заявляем, что способны взорвать Землю, как гнилое яблоко. Но зачем? Мы и сами не знаем. Уж конечно, не во имя сложившихся политических и социальных причин. Просто мы — вид, создающий орудия, который сам в свою очередь является. орудием космической экологии, олицетворяющей высший разум. Ему ведомы все опасности и пределы в космическом масштабе, и он неистово организует жизнь таким образом, чтобы она могла и сохранять, и преображать себя самое.

Странная у меня получается история. Непонятно, что с ней делать. Идея о неком фантастически сложном мистическом откровении, которое снисходит, чтобы поместить человека в самый центр событий, — один из симптомов психического заболевания. Но моя теория выдвигает именно такую идею, как, впрочем, и непосредственное мистическое переживание, и онтологии иудаизма, ислама и христианства. Быть может, моя теория и вправду симптом клинической патологии, но у меня, в отличие от вышеупомянутых религиозных систем, достаточно юмора, чтобы это осознать. Важно, чтобы единоличный обладатель знания отдавал должное этой скрытой от посторонних глаз комедии. Не менее важно, чтобы он при необходимости смог прибегнуть к помощи научного метода. Большинство научных теорий можно опровергнуть в тиши лабораторий, но только не теорию эволюции.

Чтобы пережить видения в Ла Чоррере, как свои собственные, необходимо вообразить то, на что способно ваше воображение. Вообразите, как. пустились бы вскачь нищие, будь желания конями. Идеи, разработанные в Ла Чоррере, были столь притягательны потому, что обещали новые измерения человеческой свободы. Гуляющие по Амазонке слухи о способной улавливать время волшебной жидкости, которую искусные шаманы выделяют из собственного тела, есть не что иное, как намек на метаморфозу человеческого тела и разума в состоянии, принадлежащем высшему измерению. И будь такие преображения материи возможны, с ней можно было бы делать все, что заблагорассудится: растянуть, насколько нужно, забраться на нее, а потом подняться на любую высоту, по мере необходимости добавляя кислород. Вот и опять перед нами навязчивый образ летающей тарелки. Или забраться внутрь, натянув, как скафандр, собственный разум. Летающая тарелка — это символ доведенного до совершенства человеческого разума: издавая тихое гудение, она ожидает нас в самом конце истории человечества на этой планете. Когда разум достигнет совершенства, произойдет онтологическая мутация человека не что иное, как появление того Тела Воскресения, которое предвкушает христианство.

И никому иному, как гению человеческой техники, предстоит овладеть энергиями жизни и смерти, пространства и времени и, овладев, работать с ними. НЛО предлагает разуму возможность стать предметом, кораблем, который способен пересечь Вселенную в единый миг, необходимый для того, чтобы подумать об этом. Ибо вот что такое Вселенная — мысль. И когда мысль обретет подвижность и предметность, человечество — новичок в деле господства над мыслью — отправится в полет.

Разумеется, может случиться и так, что никуда лететь не придется будущее может показать, что есть нечто такое, что призывает нас остаться дома. Тогда наша техника и зов Иного обеспечат будущую встречу. И тарелка — превосходная метафора для этого. Когда Юнг высказал предположение, что тарелка — это человеческая душа, он был прав куда больше, чем, должно быть, полагал сам. Осталось не так уж много времени. И вот еще что. Последняя смена эпох дала нам теорию относительности и квантовую механику. Впереди маячит следующая смена эпох, но станет ли грядущая эпоха последней, сказать трудно. Наши собственные роли как составляющие этого процесса вносят в наблюдения неопределенность, которая осложняет прогноз.

Все эти темы переплетаются вокруг ДМТ, может быть, потому, что ДМТ создает микрокосм этой самой смены эпох в переживаниях отдельно взятого человека. Он как бы приподнимает пытливый ум из глубин обычного пространства-времени и позволяет ему мельком взглянуть на самый большой из возможных кадров. Когда Платон заметил, что "время — это движущийся образ вечности", он высказал мысль, которую подтверждает каждый полет в ДМТ-космос. Как и смена эпох, которую религиозные кликуши прозвали апокалипсисом и который не устают предвкушать, ДМТ проливает свет на то, что ожидает нас по ту сторону смерти. И что же это такое — измерение по ту сторону жизни в свете ДМТ? Если мы можем положиться на собственные органы чувств, то это место, где процветает экология душ, чей образ бытия скорее синтаксичен, нежели материален. Оно выглядит, как соседний мир, населенный бессмертными энтелехиями, напоминающими эльфов, которые состоят исключительно из знания и радостного самовыражения. Жизнь после смерти похожа скорее на кельтскую страну фей, чем на экзистенциальное ничто; по крайней мере, это подтверждают видения, навеянные ДМТ.

Мы, люди, вынуждены признать, что- находимся в совершенно особой ситуации: с самого рождения мы представляем собой автономные, открытые химические системы, благодаря метаболизму поддерживающие свое существование в состоянии, далеком от равновесия. Кроме того, мы существа мыслящие. Но что это такое? Что такое три измерения? Что такое энергия? Мы обнаруживаем себя в странном положении — мы живем. Однако, родившись, мы знаем, что нам суждено умереть. Поразмыслив, можно прийти к выводу, что в этом нет ничего странного, что во Вселенной такое бывает — возникают живые существа. И все же наша физика, способная зажигать звезды в пустынях, не может объяснить этот странный феномен — то, что мы живем.

Сегодня живые организмы находятся за пределами того, чему может дать объяснение современная наука. Для чего же тогда нам она? Спенсер и Шекспир, квантовая теория и наскальные рисунки Альтамиры. Кто мы? Что такое история? И куда она ведет? Мы развязали процессы, которые грозят привести планету к роковому исходу. Мы положили начало кризису, несущему конец всему живому. Мы начали все это, и теперь ничего не можем поделать. Никто из нас. Ни один из глав государств не может изменить тот факт, что мы стали заложниками истории. Мы движемся навстречу невообразимому концу, а вокруг громоздятся горы информации о том, какова истинная природа ситуации, с которой нам предстоит столкнуться. Говоря словами Дж.-Б.-С. Хэлдейна, можно сказать:

"Возможно, наша ситуация не только более странная, чем мы предполагаем, но, возможно, она более странная, чем мы способны предположить".