1. Бесполезные советы

1. Бесполезные советы

С эффективностью этого «просветительского» направления дело обстоит, на наш взгляд, не так уж благополучно. Причиной тому не качество и достоверность самой информации, а целый ряд уже описанных свойств самой сферы живого коммуникативного поведения. Если напомнить и обобщить хотя бы некоторые из них, становится понятно, почему и самый хороший совет часто не только невыполним – его даже нельзя корректно сформулировать.

Во-первых, адекватность и эффективность коммуникативного поведения зависимы от «плавающего», изменчивого контекста; общие рекомендации способны лишь зафиксировать какие-то неподвижные точки и при этом часто оказываются неверными для множества конкретных ситуаций (напомним коварство требования «всегда смотреть в глаза собеседнику»).

Во-вторых, реальность наблюдаемого коммуникативного поведения переводится на язык словесного описания громоздко и неточно, что связано с принципиальным устройством «несловесных языков» с присущей им разноканальностью. Тем более рискованна однозначная интерпретация увиденного: невозможно в каждом случае с уверенностью сказать, с каким из «слоев луковицы» мы имеем дело.

В-третьих, и это тоже важно, особенности коммуникативного поведения в значительной своей части автоматизированы и не осознаются. (Для иллюстрации этого положения попробуйте вспомнить 10–15 своих характерных жестов, не помогая себе «предлагаемыми обстоятельствами», то есть не вызывая образа ситуации или состояния, в которых мог бы появиться тот или иной жест. Трудно…)

Более того, попытка задать какую-то позу или жест по элементам, как это делается при разучивании комплексов утренней гимнастики, вызывает ощущение комической неловкости, неестественности. Вот, например, одно из описаний «правильной и удобной манеры стоять»: «Ноги расставлены на пять-шесть дюймов в зависимости от роста; носки слегка раздвинуты; одна нога выставлена чуть вперед; упор неодинаков на обе ноги и по крайней мере в наиболее выразительных местах речи делается более на носок, чем на пятку; колени гибки и податливы; в плечах и руках нет напряжения; руки не притиснуты плотно к грудной клетке; голова и шея несколько выдвинуты; грудь выставлена, живот подтянут, но не настолько, чтобы это мешало свободе дыхания». Человек, честно пытающийся все это выполнить, оказывается в положении сороконожки, которая вдруг стала думать о том, в каком порядке действуют ее ноги и, как известно, всюду опоздала.

В-четвертых, в человеческом коммуникативном поведении единичное, атомарное и как бы случайное движение вообще не имеет собственных категорий описания и, видимо, не может их иметь – так же, как в кровеносной системе имена и точную топографию имеют только крупные сосуды, а капиллярная сеть, жизненно необходимая для функционирования системы, не предполагает отдельного обозначения для каждого капилляра. Так, наряду с движениями, ориентированными на прочтение наблюдателем, можно выделить те, которые сами по себе и в отдельности ничего не значат, но создают окраску коммуникативного поведения, его настройку и сопровождение; наряду с движениями заметными существует целый ряд незаметных – тех, которые создают видимое целое только в совокупности (подобно тому, как складываются в нашем восприятии отдельные мазки картины). Наконец, к той же области «капиллярного» примыкают феномены «внутреннего движения», служащего незримой опорой всему наблюдаемому извне – по известному положению К.С.Станиславского о том, что «внешняя пластика основана на внутреннем ощущении движения энергии».