Принуждение к соблюдению норм

Исследований на тему формирования новых норм не так уж много, но вопрос о том, как реализуются уже существующие, изучен гораздо лучше. Например, для того чтобы поступить согласно норме, достаточно бывает знать, что за вами наблюдают, – это так называемый эффект аудитории. Многие животные отчетливо осознают свое социальное окружение, и наличие свидетелей служит для них стимулом к изменению поведения. Это порой наблюдается даже при межвидовых взаимодействиях. Эксперименты показали, что собаки значительно реже воруют еду, когда за ними наблюдают люди{84}.

Даже шансы на излечение от туберкулеза возрастают при наличии наблюдающей стороны. Симптомы этого заболевания обычно перестают проявляться в первые две – четыре недели лечения, и многие пациенты, почувствовав себя здоровыми, перестают принимать лекарства, вследствие чего развиваются резистентные формы туберкулеза и сохраняется опасность заражения других людей. Решить эту проблему помогает простейшая программа, эффективность которой была подтверждена ВОЗ: нужно, чтобы кто-то смотрел, как пациент принимает таблетки. (Звонок таймера менее эффективен, чем присутствие наблюдателя{85}.)

Как показывают эксперименты, люди тратят меньше электричества в быту, если с ними об этом говорить, больше жертвуют на благотворительность, зная, что кто-то сравнивает свое пожертвование с их суммой, и проявляют больше великодушия, прослушав проповедь{86}. В других экспериментах удалось заставить трехлетних детей не хитрить (им не велели открывать «запретную коробку» и оставляли в одиночестве) – малышей просто предупредили, что в комнате есть невидимая принцесса{87}. Стоит появиться наблюдателю, и люди меньше мусорят в университетском кафетерии{88}, охотнее убирают за собой на автобусных остановках{89} и дают больше денег партнеру по игре «Диктатор»{90}.

Однако, как показывают долгосрочные исследования, со временем эффект наблюдателя ослабевает. В ходе экспериментов в баптистских церквях в Нидерландах закрытые ящики для пожертвований были заменены корзинами, и каждый прихожанин мог видеть, кто сколько кладет и сколько денег уже находится внутри. Пожертвования увеличились на 10 %, число мелких монет уменьшилось. Но вот другой результат: с каждой следующей неделей эффект перехода к открытой корзине снижался и к 29?й неделе исчез совсем{91}. Во многих городских агломерациях были внедрены системы охранного видеонаблюдения с целью предотвращения преступлений. Около половины этих проектов действительно снизили уровень преступности, но лишь на время. Во многих случаях, например в лондонском метро, их эффективность ослабевала или пропадала всего за год{92}.

Отчасти эффект аудитории объясняется напоминанием о возможности наказания. Если же наказания не происходит, он сходит на нет. На всех уровнях социальной организации человечества наказание используется для принуждения к следованию нормам и само, в свою очередь, является нормой. Судя по данным исследований, наказание отступников от норм воспринимается людьми с удовлетворением, возбуждая те же, связанные с вознаграждением, зоны головного мозга, которые активизирует получение денежного приза{93}. Невозможность наказания сама по себе воспринимается как нечто постыдное. Журналист Гленн Гринвальд назвал «отсутствие хотя бы одного ареста или осуждения кого бы то ни было из банковских шишек с Уолл-стрит за систематическое мошенничество, спровоцировавшее финансовый кризис 2008 года… одним из крупнейших и постыднейших провалов администрации Обамы»{94}. (Гринвальд писал эти строки в 2013 году. В 2014?м один банковский руководитель был-таки приговорен к реальному 30-месячному тюремному заключению{95}.)

Наказание играет важную роль в возникновении и закреплении норм, и не только среди людей. Исследователи сформировали у крыс норму – не есть пятый кусочек корма, – наказывая их пугающим хлопком в ладоши и криком. Однако если экспериментатор выходил из комнаты, то крысы после четвертого кусочка поднимались на задние лапки, принюхивались и доедали корм. Следовательно, норма – не есть пятый кусок – была создана и поддерживалась исключительно страхом наказания, но не превратилась у крыс во внутренне обусловленный стереотип поведения{96}.

Наказание играет важную роль и в связи с такой нормой, как честность. Некоторые системы коммуникации относительно лучше приспособлены для введения в заблуждение. Специалисты по эволюции Майкл Лакман и Карл Бергстром математическими методами доказали, что самая манипулятивная система коммуникации – это человеческая речь, поскольку путем сочетаний слов можно создавать новые смыслы, и возможностей сказать неправду бесконечно много{97}. Вследствие этого человеческим сообществам необходимы строгие нормы честности и суровые наказания за отступление от них. Наказания за обман существуют и среди животных. Это доказал эксперимент с птицами, о котором рассказал в 1977 году журнал Behavior.

Зиверт Ровер, специалист по поведенческой экологии, изучил принуждение к норме честности среди воробьев Харриса, звонкоголосых певчих птичек, ведущих перелетный образ жизни в глубине Северо-Американского континента. Прочтя в разделе «Методика исследования» научной статьи, что автор «чрезвычайно обязан дамам из Школы красоты Crums», я просто не могла не познакомиться с этим ученым. Чтобы больше узнать о его фундаментальном труде с использованием знаний о колористике я встретилась с Ровером в его кабинете в Университете Вашингтона. Кабинет загромождали 12 картотечных шкафов с такими надписями: «Орнитология», «Фотографии линьки», «Данные» и «Люди».

Для начала несколько слов о воробьях Харриса. С виду это милейшие создания, но живут они в условиях сурового авторитаризма. Самые старшие самцы – доминантные, занимающие господствующее положение в иерархии. Чем больше и ярче черное пятно на горле, тем выше статус самца и тем раньше он получает доступ к пище, особенно скудной в зимние месяцы. Весной, когда корма достаточно, все самцы демонстрируют признак высокого статуса – большое пятно из черных перышек на горле. Но только до осени, когда воробьи линяют и мигрируют на юг. Тогда перья на горлах самцов меняются соответственно положению каждого в иерархии – большое пятно у доминантных самцов, обычно старших, поменьше – у подчиненных, которые по-прежнему составляют компанию доминантным, но пробавляются лишь крохами с их стола. Доминантные самцы имеют и первоочередной доступ к лучшей территории, например к лужицам талой воды возле навеса – так выглядит элитная недвижимость в представлении зимующих воробьев. Зато, поясняет Ровер, «подчиненным птицам не приходится драться, а значит, и проигрыш им не грозит».

Однако отрастить черные перья нетрудно. Весной это делает каждый воробей. Так стоит ли честно сообщать о своем низком статусе осенью? Темные перья ничего не стоят, как и тестостерон, так почему бы не обзавестись тем и другим в больших количествах? Чтобы выяснить причины воробьиной честности, Ровер решил попытаться обмануть стаю. «Я думал, что смогу создать мошенников, – объясняет он. – Но ничего не вышло».

Чтобы превратить первых в последних, нужно было лишить виднейших самцов их отличия – черного пятна на горле. Ровер попробовал перекись водорода, но «она не справилась», а «бытовой пятновыводитель съедал перья начисто». Тут-то Ровер и обратился к помощи дам из школы красоты, которые «были рады помочь, потому что другие ученые уже спрашивали у них, как красить крупный рогатый скот». Косметологам удалось обесцветить переливчатые черные перья до рыжего или соломенного цвета. Перекрашенные птицы становились чрезвычайно агрессивными, поскольку сородичи уже не признавали в них «царей горы», и нападали на других в три раза чаще, чем до косметической процедуры. Так и не добившись желаемого признания, птицы вынуждены были, как писал в статье Ровер, «жить в неприветливом мире».

Но подлинная драма развернулась вокруг тех птиц, которых Ровер рассчитывал вознести из грязи в князи. В зимний период он подкрасил косметической краской (Redken Custom Creme Colour, оттенок 151, иссиня-черный) горло и хохолки на голове восьми птиц, так чтобы они выглядели как «альфы половозрелых самцов». Но воробьиное сообщество основано на жесткой кастовой системе, подняться по ступеням которой не так-то просто. За исключением одной, перекрашенные под альфу птицы подверглись преследованиям со стороны сородичей и были изгнаны из стаи. Воробьи Харриса обычно не живут поодиночке, и до перекрашивания никто из них не прилетал на места откорма в Канзасе в одиночестве. Но после вмешательства Ровера «четыре из перекрашенных птиц почти всегда наблюдались в одиночестве или были оттеснены на периферию кормового участка и держались вне основной группы соплеменников». Ровер создал касту неприкасаемых.

Так ученый доказал, что социальные сигналы подвергаются проверке и что передвижение вверх по социальной лестнице обставлено строгими правилами. Мошенничество среди воробьев пресекал сам социум путем насилия и остракизма. (У воробьев нет системы негативной огласки, вызывающей то, что мы называем стыдом.) Обратите также внимание на несимметричность ответа: птиц наказали лишь за попытку (еще и не по своей воле совершенную) незаслуженно обрести более высокий статус, тогда как за переход на ступень ниже наказания не последовало. Но кто захочет занять более низкое положение?

Эксперимент был поставлен остроумный, но оказался весьма жестоким. Я спросила Ровера, не жалел ли он, что вмешался в социальную структуру воробьиной стаи. Он ответил: «Я отстреливал птиц для музея и никаких угрызений совести не испытывал. Но тогда я ничего не знал о каждой птице в отдельности. После того как я пометил тех птиц, познакомился с ними поближе, а затем провернул эту процедуру, было невыносимо наблюдать, как они терпят обиды от собратьев». Результаты исследования Ровера получили повсеместное признание, и на них часто ссылаются{98}.

Наказание играет в соблюдении норм решающую роль. Причем оно может быть накладным как для карателя, так и для отступника. Поэтому обществу имеет смысл задуматься о снижении издержек. Воробьям, по-видимому, было менее накладно наказывать путем остракизма, а не избиения. В человеческих обществах стыд обходится дешевле физического наказания, а вина – еще дешевле стыда, поскольку в последнем случае принуждение к следованию норме не требует присутствия аудитории. Однако, как мы узнали из этой главы, стыд полезнее вины благодаря своей уникальной способности формировать новые нормы, а также большей действенности при принуждении к соблюдению норм. Стыд может проявляться и на коллективном уровне, что позволяет воздействовать с его помощью на группы, соответственно, быстрее меняя поведение. В следующей главе мы поговорим о факторах, влияющих на эффективность стыда.