Работа с насилием

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Работа с насилием

Я использовал это упражнение с большой группой, в которую входил сам. Конфликтная ситуация этой группы очень типична, и потому я буду обсуждать ее, не слишком вдаваясь в личные подробности организации.

Некоторое время назад, один человек, которого я буду называть ее главным администратором (ГА), попросил меня помочь в разрешении потенциально насильственной ситуации. Поначалу, я не был уверен, что смогу помочь, поскольку сам был одним из членов группы. Главный администратор не обратил внимания на мои колебания, и принялся описывать ситуацию. Часть организации была разгневана и угрожала насильственными действиями. Входившие в нее люди были «нападающими». Им казалось, что ГО и остальной руководящий персонал невнимательно относились к их положению и привилегиям.

1. Наблюдаемое. Перед собранием, на которое они пригласили меня в качестве фасилитатора, я использовал метод наблюдателя и наблюдаемого, чтобы приготовиться. В одиночестве, я медитировал над этой организацией. Частью, которая «заигрывала» со мной в момент моей медитации, был «ГА». Я был расстроен, заметив, что чувствую неприязнь к этому человеку; меня раздражал его стиль «а ля Джон Кеннеди». ГО настаивал, что «люди должны не спрашивать, что они могут получить, а говорить, что они могут дать группе». Хотя мне понятна эта основная философия, однако, при отсутствии чувствительности, она маргинализирует многих людей.

2. Наблюдатель. Когда я задумался над тем, кто во мне наблюдает этого ГА, ответ пришел сразу. Наблюдателем был повседневный человек во мне, который чувствует себя маргинилизируемым! Я мгновенно понял: «Ох ох! У меня та же самая проблема, что и у группы!» С одной стороны, есть моя человеческая повседневная самость со своими обычными потребностями, а с другой стороны, я — ГО, маргинализирующий некоторые из моих потребностей ради блага других. Я нервничал, осознавая, что и ГО, и нападающий были мной, или, скорее, они были нелокальными призрачными ролями во мне и в этой организации. Возвращались истории плохого обращения из моего собственного детства!

3. Сумма. Так или иначе, я продолжал, и перешел к сложению векторов, связанных с «ГО» и «наблюдателем». Вектор ГО шел в направлении Вашингтона (что для меня означает на юго-восток от Портленда; см. рис. 20.4). Вектор наблюдателя шел в сторону восточного побережья США, где я вырос. Для меня, это направление связано со статуей Свободы. (Для моей семьи, эта статуя была связана с чувством свободы). Суммарный вектор, или путь большого U, шел в сторону Кении. Идя в этом направлении, я ощущал, что мной движет память об опыте, который мы с Эми пережили в Кении. Я ощущал своего рода шаманский транс, в котором я был погружен в сердечный опыт сообщества.

Я чувствовал себя так хорошо, проходя по этому пути большого U, что едва мог дождаться встречи с членами той организации. Я ощущал сочувствие не только к маргинализируемым людям, но и к ГО, и его целям в духе Кеннеди! Когда я действительно встретился с членами организации на их конференции, то сначала нервничал. Я вспоминал свое большое U, глубокий душевный опыт сообщества в Кении. Когда мы начали совместный процесс большой группы, я на мгновение закрыл глаза, и ощутил нечто, тянущее меня к шаманам в Кении. Я представил себе и кратко высказал вслух то, как я сам был и ГО, и нападающими — они все были мной. В норме, я не мог бы или не стал этого делать; вероятно, такую возможность давало мое собственное поле и поле группы.

Так или иначе, но этот поступок, по-видимому, сделал процесс большой группы более коротким и легким. Начало процесса характеризовалось очень напряженной атмосферой. После моего высказывания, люди испытывали ко мне симпатию. Даже те, кто до этого спорили, ненадолго остановились. «Бедняга, должно быть, тяжело иметь все эти ужасные внутренние конфликты!». Вначале, они не понимали, что я говорил о них!. Вместо этого, они стали увлеченно давать мне советы о том, как разрешить «мои» внутренние конфликты. Выслушав их рекомендации, я сказал им, что переживаю свою самость как группу, и группу как себя. К моему удивлению, все умолкли. Затем тишина прорвалась смехом. Короче говоря, напряженность в атмосфере быстро рассеялась, и сменилась сердечным чувством сообщества. Случилось нечто почти волшебное. Без интеллектуального обсуждения произошедшего, на этом этапе, все просто согласились, что гнева было уже достаточно; теперь «не было смысла спорить», и все сели, чтобы заняться выработкой решения.