Седьмь

тешка-потешка всё-таки этот ваш пульт с кнопочками – выбирай не хочу – два выхода у смертельно больного нервами человека при визите к нему долгожданных гостей – забиться под подушку или увечить входную дверь очередями из крупнокалиберного станкового пулемёта – никто не выносил ещё нервостойкого ожидания когда их тени стонут по тебе за дверью-… очень очень нервно почти невыносимо трудно пытаться объяснить ещё вчера живому человеку что он совсем уже безвозвратно и окончательно... они не хотят понимать они не умеют они живут зачем-то в где-то извёрнутом мне живут и живут-... как будто совсем не убитые со своей детской наивностью с неприятием мамки-смерти в свой крошечный мозг в свои тёплые всегда после них постельки – сталелитейное производство наращивает мои несокрушимые крылья и каждый глоток моей новой и новой раскалённоогненной мощи вгоняет меня в тиски незатыкающейся жестокой моей беспомощности – тешки-потешки всё-таки этот мой пульт с разноцветными хорошими кнопочками – играй не хочу в игрушки-зверушки – играй не хочу_

СЕДЬМЬ – её звали седьмь а я был кентавр большой крылатый кентавр я взял её на руки и распахнул крыльями стены комнаты я унёс её в высокий поднебесно-сумрачный мир заоблачных гор это был сразу наш первый полёт ослепительный влекший как извержение ввысь и сверкающая черта безумия постигла не только меня настигла нас

с самого первого момента встречи мы не сказали ещё ничего и ничего друг о друге не знали – абсолютно – ни слова – мы встретились – мы были на грани нервного надрыва – в следующее мгновение возможно встречаться нам было бы уже поздно – и поэтому в следующее мгновение мы уже летели слитые в одну стремительную безумную – в небо – молнию – это надо было додуматься – молнию в небо – обычно наоборот – а мы горели сгорали как невыносимо мгновенные уже в первом же нашем полёте словно в последнем – молнию в небо – непередаваемое самоистребление очень совсем хорошо – как воздух не полагавшийся лёгким – как разъём вечности – как смотреть и не видеть неба

у меня горели крылья и она вся горела в моих руках вытянувшись и прогнувшись в полном соответствии с единственным законом молнии чудовищные кованные стальные копыта мои о твердь ставшего непереносимо твёрдым воздуха седины гор не сдержали своего восприятия и озарились трещинами и бездонными проломами огненно-обезумевших вулканов облака белоснежные облака окрасились в чёрное и спровожали нас в небо все в крови огненных сполохов всё окрасилось в чёрное в чёрное и красное всё в помощь оно неизмеримо давно ждало всё этой молнии – молнии в небо – в пику смертоносным богам – навстречь облику жаждущего суицида Господа Бога – оптимистическая трагедия обезумевших в безысходности обнажённых неукрытых бронёй тел – тел зверей и людей тел камней и гор тел вод и огней тел тьмы тем и обесточенного света …я …видел… острое сталью навстречу нам беспощадное небо безжалостное дикое и жестокое… нас… погубит… потом… восприятие… отдельное каждое на каждого… седьмушка… она тоже видела сталь… но ей довелось увидеть сталь гвоздей… сталь гвоздей распятого мной неба_/_/_/

чудовищно неповторимые изгибы моей совести… мы успели… в гости к Богу… не бывает… опозданий… седьмушка… угораздило же тебя…

мы вернулись на землю – на полностью нашу землю – боги больше не могли нам мешать – их не было больше – бог больше не пошлёт ни автоматчиков ни роботов ни обстоятельства и не сможет стереть огнём целый мир детской мечты бога не было больше – мы остались сами – с нами лишь мы сами и тишина – и тишина…

седьмь – она плакала по ночам – по ночам чтобы незаметнее мне – чтобы не передать боль – боль от вбитых в крест неба гвоздей – она не знала что я чувствую её уже даже не как себя а яснее даже и понятнее – как хрустальный шарик в ладошке…

мы были счастливы – она умирала – мы каждый раз каждый миг были счастливы почти как в тот первый полёт – ячувствовал как медленно но неостановимо она умирала – даже она не чувствовала а я чувствовал – и оно хорошо что не чувствовала она

и у нас был полёт – каждый день над полностью нашей землёй – полёт – и ночь иногда тоже – волшебный полёт – смертельный полёт – не боись никого когда выпадут травы из земли – они будут лежать тихие-тихие тихие в ожидании снега…

…на земле наставала зима – прошли прекрасные весна лето и осень и наступала непревзойдённая в своей тишине зима – седьмь – седьмушка была по-прежнему прекрасна прекрасна и жива но в меня ещё с того ещё мига неудержимо входило знание и знание принесло мне в подарок время… ага то самое… время… наставшее время… последнего полёта…

вместе со знанием в меня входило и могущество и я уже многое мог мог оттянуть время сжать или даже убрать совсем я мог уже играть в игру свернись-развернись с пространством я многое мог ещё с того ещё мига ага… «а не мог-а не мог-а не мог» – это дразнилка такая я уже и не понимал кому бы это дразниться нет же уже никого – это наверное я – ага сам – сам себе пересмешник-дразнилка… потому что не мог я только вот вернуть вернуть не мог седьмушку…

и я засбирался в последний полёт… козу-ножку накрутил… накурился как пароход… пока она – седьмь спала… пока была ночь… в её восприятии крылья расправил-развёл… готов был к утру_ _ _

такой обычай у них у смертников не ощущать напоследок боли – у приговорённых к пожизненному распятию снега не выпросишь – нету у них снега – да и подать нечем – мы летели и нас любило солнце – а нам было не до него – мы были составной частью солнца и солнце было лишь составной частью нас – у живых в колодцах водится водица – запахнись в шинелишку чтоб не простудиться – пусть приложится колосок к колоску – пусть приложится волосок к волоску – мы седели вместе обретая лучистый собою лик солнца – вы не знали а жена Бога – Смерть – любимая и непроменяемая – поседевшее наше мироучастие – серебро инея по ногам – серебро волос насильно на плечи – любимой своей в волосы звёзды – мириады последних надежд в седину – смотри глазами в дрожь своих рук когда напрочь будешь расставаться с разумом и с никчёмной своей жизнью – загубленной вселенной отважное смело-необходимое начало – по уже никогда не живому разрез острым скальпелем моей непосредственности – моё непосредственное участие в карательных акциях всех времён и народов – отважная свадьба на небесах когда одиночество брало за себя смерть – чтобы надёжа – чтобы в тепле – чтобы на века… а оставшимся в живых в награду было бы небытие да не осталось живых… ходи хоть и по небу пешком… никого никого… никого… там же нет никого… тошнотой вселенской тошнотой стонет энтропия… уравненного мира полное отсутствие любви… капелька ты моя капелька …капелька …льда… нет больше кровушки… …кап… кап… кап…