Сексуальность

Сексуальность

Редукционистское отношение Фрейда к сексуальности, никогда не изменявшееся на всем протяжении его долгой карьеры, наглядно предстает в этом эссе. Он сравнивает ревность, ощущаемую родственниками мужчинами к женщинс-анализанту, с той ревностью, которую они ощущают к ее лечению гинекологом. Называя его настаивание редукционистским, я не имею в виду преуменьшение значимости сексуальности. Фрейд был прав, когда говорил в случае Доры, что люди могут возражать против его беседы об интимных сексуальных вопросах с молодой женщиной, потому что разговор о сексе может восприниматься как сексуальная близость. Он оправдывает свое поведение его необходимостью для лечения и заверением в том, что он обсуждает эти вопросы беспристрастным образом. Он пытался обеззаразить такую беседу своей манерой разговора. В качестве общепринятой метафоры обычно используют слово нейтрализовать вместо де-контаминировать[45]. К сожалению, данная метафора воспринимается как конкретная реальность во многих версиях экономической метапсихологии. Относительная автономия (Хартманн, 1939) — метафора, вызывающая меньше возражений, но не следует забывать, что автономия от влечения никогда не может быть больше, чем относительной. Говоря о "влечении", я не присоединяюсь к классической фрейдовской метапсихологии (Гилл, 1976). Скорее я имею в виду, что сексуальность может быть подчинена тому, что я буду приблизительно обозначать как "эго". Последнее замечание требует длительного обсуждения, которое я не буду пытаться здесь провести. Однако я скажу, что Фрейд говорил об общей преувеличенной оценке секса в народе. Может наблюдаться неблагоприятное сходство между такой невротической преувеличенной оценкой секса и параллельной преувеличенной оценкой того, что я назвал редукционистским взглядом на сексуальность в классической фрейдовской теории.

Уместно отметить осторожность Фрейда в том, что "попытка пойти навстречу нежным чувствам пациентки не совсем безопасна" (164). Мы можем иной раз пойти дальше, чем намеревались. Годы спустя, как отмечает Стрейчи (1958, 158), Фрейд выражал такой же страх по поводу экспериментов Ференци (Джонс, 1957, 163). Следует ли нам считать, что предостерегающее утверждение Фрейда было бы столь же благоразумным, если бы он говорил лишь о "положительных", а не о "нежных" чувствах?

Фрейд действительно говорил на основании личного опыта. Вот отрывок из письма, написанного им Юнгу в июне 1909 года относительно вовлеченности Юнга в сексуальные отношения с его пациенткой Шпильрейн (Мак-Гир, 1974, письмо 145F, 230-231):

"Переживания такого типа, сколь бы они ни были болезненны, необходимы, и их трудно избежать. Лишь после прохождения через них, мы познаем жизнь и то, с чем нам приходится иметь дело. Что касается меня, сам я никогда не был столь сильно ими захвачен, но много раз подходил к этому чрезвычайно близко и еле-еле спасался ..., но это не беда... Человек приобретает необходимую толстокожесть и приходит к овладению контрпереносом, который действительно всякий раз у него возникает [контрперенос неизбежен!], научается сдвигать собственные эмоции и соотносить их с практической целесообразностью. Блаженство в сокрытии".

В данной работе Фрейд обнаруживает возможную неприязнь к физическим аспектам сексуальности. Когда он пишет о логике супа и аргументах жаркого, он имеет в виду тех женщин, которые не принимают ничего иного, кроме "элементарной страстности", "детей природы, не желающих брать психическое вместо материального" (166-167). Проводимое им здесь отличие между психическим и материальным не то же самое, что в его обычном отличии между психической и материальной реальностью; последнее использование означает отличия в том, сколь явно сходная внешняя реальность может по-разному психически восприниматься разными людьми, тогда как первое использование означает лишь отличие между размышлением и разговором о сексе, и действительным участием в сексуальном акте. Очевидно, как сам этот акт, так и размышление и разговор о нем могут по-разному восприниматься различными людьми.

В качестве другой возможной девальвации физической сексуальности Фрейдом, я укажу на его замечание: "Не грубочувственное требование пациентки составляет искушение, оно действует скорее отталкивающим образом [!], и нужна большая терпимость, чтобы считаться с этим как с естественным феноменом" (170). Он находит большее искушение в "более тонких и сдержанных проявлениях желания женщины" (здесь явно подразумевается тезис, что они — дериваты телесного желания). Но опять, явно видны противоположные взгляды. Фрейд пишет, как уже отмечалось, о "прекрасном переживании" и о том, что "соединение душевного и физического удовлетворения в любовном наслаждении является самым высшим содержанием ее [жизни!" (169).