Эписценарий, в надежде самому освободиться от его влияния

Эписценарий, в надежде самому освободиться от его влияния

Сверхсценарий может проявляться как семейная цель или семейное проклятие, причем каждое поколение должно пройти к одному и тому же исходу. Исследователь описывает случай с человеком, который принимал наркотики. Позже после психотерапии он занялся психологией и в дальнейшем стал социальным работником. Вскоре на супервизии стало очевидно, что он посылает своим клиентам послание «Попади в сумасшедший дом!». При анализе выяснилось, что его семейным посланием было — «Попади в сумасшедший дом, как…» с перечислением родственников, которые там оказались. «Не будь психически здоровым» это послание он реализовывал, когда принимал наркотики. Так как он был человеком неженатым, не имеющим детей, то «козлами отпущения», которым он перекидывал «горячую картофелину», стали его пациенты. Сценарное послание «Будь сумасшедшим» передавалось в его семье в двух поколениях до него. Хотя никто из семьи не попал в сумасшедший дом, но каждое поколение полагало, что избежало этого исхода благодаря передаче эстафетной палочки кому-нибудь другому в последующем поколении или в ближайшем окружении.

В родовых сценариях часто встречается феномен замещения. Например, замещающий ребенок, тот который замещает кого-либо из предыдущих поколений, например, умершего ребенка или родственника, значимого или любимого человека, который ушел вследствие развода, размолвки и прочее. Часто ребенку семья дает имя покойного, или он рождается в годовщину смерти. Такое поведение родителей или родственников подтверждает, что горе не было прожито до конца. «Работа горя» это длительный путь прохождения определенных этапов проживания горя. При проживании горя фигура умершего или покинувшего (развод, несчастная любовь) из актуальной памяти переходит в отдаленную в виде светлого образа воспоминаний из прошлого. Когда человек находится в состоянии острого горя и переживания свежи и актуальны, то он может выбрать замещающую фигуру, на которую проецируются те незавершенные чувства, ожидания, связанные с ушедшим человеком или ребенком. И если ушедшего не оплакивают, не вспоминают, т.е. процесс проживания горя остановлен, то жизнь замещающего человека проходит не самым счастливым образом.

Один из самых потрясающих примеров — жизнь выдающегося художника Винсента Ван Гога, родившегося 30 марта 1852 г., ровно через год после смерти старшего брата, тоже Винсента. В семье не хотели о нем говорить, но родившемуся через год ребенку передали без изменений его двойное имя — Винсент-Вильгельм. Жизнь у Винсента Ван Гога была трагичной, как будто кто-то запрещал ему существовать. Его сводный брат по отцу Тео, с которым он был очень дружен и который очень любил его, женился. У Тео родился сын, которого он назвал Винсентом-Вильгельмом, именно из любви к брату. Через несколько месяцев он пишет письмо брату-художнику: «Я надеюсь, что этот Винсент будет жить, сможет реализовать себя». Получив письмо, Винсент Ван Гог покончил с собой. Как будто его место занял следующий Винсент Вильгельм Ван Гог, и присутствие двоих было невозможным.

Это пример замещающего ребенка, который занял место умершего, не оплаканного во время траура. В семье был запрет даже говорить об умершем ребенке. Ван Гог чувствовал себя «узурпатором», занявшим место и имя, принадлежавшие другому.

Другой, не менее известный художник Сальвадор Дали — также пример замещающего ребенка, но в семье горе было прожито и ритуалы прощания соблюдены.

С детства он хорошо знал, что другой Сальвадор V Дали, «настоящий», был его старшим братом, «умершим малышом», на могилу которого мама ходила плакать два раза в неделю. Тогда он решил с помощью одной проделки отделиться от первого, умершего и похороненного Сальвадора Дали — такого послушного ангелочка. Сальвадор Дали — «замещающий ребенок», решивший не сдаваться, 64 раза переписал знаменитую картину Милле «Вечерний звон», где крестьянин с женой, взявшись за руки, молятся на пшеничном поле над корзиной с картофелем. Дали переделал ее на свой лад. Он тонко чувствовал иной, скрытый смысл картины. Когда картину Милле просветили рентгеном, то обнаружили под корзиной с картофелем… гробик маленького ребенка. Милле в своих мемуарах писал, что он хотел выставить эту картину с ребенком, но первоначальный сюжет был столь трагичен, что он изменил картину с целью ее продажи. Он закрыл гробик корзиной. Услышав эту историю, Дали сказал: «Я всегда чувствовал смерть в этой картине». Сам Дали чувствовал и прекрасно описал механизм выживания в качестве «замещающего ребенка».

«Я прожил смерть прежде, чем прожил жизнь… Мой брат умер за три месяца до моего рождения. Моя мать была потрясена этим до глубины души… И в чреве матери я уже ощущал тоску моих родителей. Мой плод омывала адская плацента. Я глубоко переживал это навязанное присутствие, как будто меня обделили любовью. Этот умерший брат, чей призрак встретил меня, носил имя Сальвадор — как мой отец и я, и это не случайно… Я научился жить, заполняя вакуум любви, которая мне в действительности не предназначалась». (С. Дали, 1973. С. 12–13). И так, С. Дали будучи ребенком принял сценарное решение освободиться от образа умершего брата, он совершил детские, магические действия, которые «расколдовали» его и освободили. Трагизм В. Ван Гога заключался в том, что его Ребенок принял роль замещающего ребенка и тем самым отказался от собственной жизни. Возможно, именно живопись позволяла обоим художникам жить и выражать себя, тогда как в реальной жизни существовал мощный запрет «Не будь самим собой».

Ребенок, рождающийся после смерти близких родственников, не обязательно становится замещающим ребенком. Иногда наоборот, это знак, что жизнь возвращается, и семья переживает радость с рождением ребенка-восстановителя. И здесь уместно привести пример с маленьким Зигмундом Фрейдом, который воспитывался как единственный обожаемый сын. Он родился через 3 месяца после смерти своего деда Шломо Фрейда (1856 г.). Но даже печаль, вызванная смертью его маленького брата Юлия, родившегося позже (1857–1858 гг.) и двадцатилетнего дяди — тоже Юлия, брата матери (в том же 1858 г.), не изменила его места любимца.

3. Фрейд был старшим мальчиком в семье, в третьем браке своего отца. В год рождения Зигмунда его старшие братья покидают Австрию и уезжают в Англию. Фрейд оказывается единственным биологическим сыном своей матери и единственным близким сыном своего отца. Затем рождаются 5 дочерей и последний, младший сын, который был на 10 лет младше. Таким образом, он старший и единственный мальчик в семье. Сам Фрейд подтверждает, что он был замещающим ребенком. Он замещал матери умершего брата и рос за себя и за него, он замещал отцу сыновей, которые, уехав, нечасто общались с отцом. И он был носителем амбициозных семейных ожиданий, которые он реализовал, став знаменитым. Такое замещение — ключ к судьбе (А. Я. Варга, 2001)!

Основные Родительские послания, предписания и атрибуции дают родители. Уместно вспомнить эффект «горячей картофелины», когда родители перебрасывают новорожденным детям свои родовые предписания и страхи, принимают волшебное детское решение: «перебросив проклятье тебе, я освобождаюсь сам». Мемуары японского романиста Кенжи Нагаками хорошо иллюстрируют это явление. «Когда умер брат, я испытал сильное чувство облегчения… Но его смерть меня преследовала, она без конца возвращалась в моих романах, одновременно с моим чувством вины за ту радость, которую я испытал тогда. Я долго думал, что умру в 24 года — в этом возрасте покончил с собой мой брат. Эта дата приближалась, но у меня родился сын. И он занял место моего покойного брата. Тогда я понял, что не умру». Отец перебросил «картофелину» сыну. Испуганное, фрустрированное эго-состояние Ребенка отца посылает сценарное предписание сыну, освобождая себя от страха и вины. Хочется верить, что сын в дальнейшем принял решение не следовать родительскому «подарку».

Мать, так же как и отец, — один из главных источников передачи сценарных посланий. Однако окончательное сценарное решение — верить или не верить этому — принимает сам ребенок.