«Я вам покажу корсиканцев!»

«Я вам покажу корсиканцев!»

Итак, бывают случаи, когда комплекс неполноценности возникает из–за непонимания со стороны окружающих и заставляет нас совершать героические усилия. Личность старается компенсировать свои недостатки любой ценой. И потому, добиваясь поставленной цели, не щадит ни своего, ни чужого. Или вообще доходит до нарушений прав человека и уголовного кодекса. Все оттого, что слишком сильное стремление апгрейдить себя нередко приводит к замыканию: в мозгу возникает невротическая потребность. А это — общий симптом всех неврозов расстройства личности. Невротические потребности были выделены психиатром К. Хорни на основе теории А. Адлера и Э. Фромма. Они оказались обращены на самые разные стороны человеческого существования. Мы нуждаемся в сочувствии и одобрении, во власти и престиже, в обладании или, наоборот, в зависимости, в изоляции. Но одной из основных невротических потребностей Хорни считает стремление к славе. При таком стремлении «Я» невротика искажается и превращается в «идеализированное Я», наделенное завышенной самооценкой и склонностью к истерике. Иногда невротическая личность собирается стать не только звездой кино, но и одновременно великим физиком, танцовщиком, философом и т.д. Представляете, насколько успешны усилия людей, поддавшихся на провокации «идеализированного Я»? Скорее всего, они безуспешны. Вот почему перерождение сферы желаний из инфантильной в зрелую позволяет нам увидеть свой потолок и направить большую часть своих усилий в избранное русло. Главное, чтобы выбор был сделан грамотно.

Между тем, некоторые психологические типы прямо–таки созданы для формирования сверхзадач и для возложения на алтарь если не себя, то своих подчиненных и подопечных (так и тянет сказать «подопытных»). В психологии существует понятие «паранойяльная личность». Это еще не параноик, а просто чрезвычайно целеустремленный человек, но при перегибах его сознание легко может сойтись в одну точку. Конечно, слишком большая энергетика аффекта может деформировать личность, а может и вознести ее на вершину мира.

Впрочем, не исключена возможность того, что случиться все разом — и деформация, и успех… Как говорил жандарм в рассказе Тэффи «Корсиканец»: «Самолюбие – вещь недурная. Она может человека в люди вывести. Вот Наполеон – простой корсиканец был… однако достиг… гм… кое чего… И самолюбьище же у людей!». Впрочем, через некоторое время он же, измученный попытками невыносимо фальшивящего шпика разучить пару–тройку революционных песен и податься в провокаторы, срывается: «Мерзавцы! В провокаторы лезут, «Марсельезы» спеть не умеют. Осрамят заведение! Корсиканцы! Я вам покажу корсиканцев!..» А отсюда мораль: готовитесь стать «корсиканцем» – проверьте, есть ли у вас соответствующие способности. Собственноручно проверьте, никому не доверяясь. Даже родителям. Их мнение насчет собственного ребенка объективным не назовешь.

Затруднительно определить стандарт родительского отношения к амбициям ребенка. Тем более заочно. Поэтому думайте сами, к какому психотипу относится ваш родитель и чего от него ждать. Эпилептоид, скорее всего, последует традициям. Вероятно, семейным. Или практическим соображениям. В том числе и финансовым. Импульсивный никаких долгосрочных планов строить не станет, разве что время от времени будет предлагать то и се, на завтра забывая и о том, и о сем. Зато, вероятно, немедленно разовьет бурную деятельность, получив от потомства четкие указания – хочу того! Или сего. Шизоид может вообще не обратить внимания на тот факт, что ребеночек–то вырос. Ну, а если его поставят лицом к лицу с великовозрастным «фактом», он может сосредоточиться на ситуации и даже придумать оригинальный ход к победе. Истероид будет мечтать о ярком, ослепительном взлете своего отпрыска – желательно скорейшем, дабы самому покрасоваться на обложках журналов, пока виски не покроет седина, а лицо — морщины. Заботливые родители обнимают своего гениального ребенка! Как мило. Психастеник будет волноваться и нервно прыгать вокруг своего чада, выкрикивая: «Какой ужас! Ужас какой! Все так дорого! Везде такой конкурс! Бедный ты мой!», но своего «бедного» в беде не бросит и до последнего будет служить ему тылом и опорой.

Впрочем, независимо от психотипа, остается вероятность, что возьмут верх собственные детские мечты родителя. Это вариант родительской гиперкомпенсации за счет ребенка. Среди прочих стратегий психологической защиты его нельзя не упомянуть особо. Подобная тактика повышения самооценки весьма популярна. И потому во многих семьях правит бал гиперкомпенсация через детей. Папа/мама говорит себе: я в свое время не достиг/не достигла успеха в той или иной области, так мой сын/дочь сделает это за меня. И готово дело: «драмкружок, кружок по фото» и еще десяток кружков, репетиторов, тренеров, гувернеров. Ребенок оказывается заложником амбиций родителя. И не факт, что категорический отказ «жертвы» от посещения музыкальной школы или клуба шахматистов подействует на поведение предков или вообще будет услышан. Отец/мать, встав на путь гиперкомпенсации, будет упорно гнуть свою линию. Амбициозный отец/мать почувствует больше, чем просто разочарование, если в их юной надежде талантов так и не обнаружится.

Это не просто крушение планов. Это крушение невротической потребности в славе и успехе – любой ценой.

Вот почему из поля зрения амбициозного родителя улетучивается всякая необходимость взаимопонимания с собственным чадом. Мечтая о запоздалой гиперкомпенсации, он не видит своего ребенка, не осознает разницы между собой и им. Для него как бы не существует границы между личностями – своей и своего потомка. Это своеобразное возвращение от индивидуального сознания современного человека к сознанию средневековому, родовому или клановому: представители семьи существуют не сами по себе, а в контексте того самого «нашего славного имени», которое своим поведением можно еще сильнее прославить, а можно и вовсе опозорить. Поэтому вся жизнь очередного потомка подчинена интересам рода, клана, фамилии. Если подобное мировоззрение закрепляется в сознании современного отца/матери, то упомянутый потомок больше не воспринимается как личность, а только как часть семьи: сын/дочь – всего лишь средство для достижения успеха. Причем такой родитель тем сильнее лютует, чем больше успех запаздывает.

На этом страшном сюжете строились многочисленные сентиментальные романы XIX века, в которых честные и чистые младшие сыновья вопреки родительской воле отправлялись на Монмартр, писать песняки для кабаре и варьете, притом, что менее музыкальные старшие отпрыски оставались в фамильных замках обирать местное население и приумножать недобрую славу жестокого рода О’Беспардонненов; а нежные, не приспособленные к жизни девицы ломались под моральным прессингом тиранов–отцов и выходили замуж за неподходящих (старых, некрасивых, распутных и презлых) богатеев, втайне любя очаровательных, добрых, неподражаемых в танцах и скачках потомков обнищавшего рода… скажем, Маклюбвиобилленов. То ли папаша в свое время сам мечтал стать ростовщиком и подмочить репутацию всему своему роду, то ли замуж за богатого стремился, то ли… Черт ее знает, эту психологию! Такое подскажет – плюнуть хочется.

В общем, ясно одно: представление об успехе с того сентиментального времени не изменилось. В принципе. И сегодня престижно быть богатым или хотя бы жить в достатке. И кажется: все равно, что для этого человек делает — безбожно повышает налоги народу или продает себя замуж. Со стороны такие мелкие детали неразличимы. А при непосредственном контакте – очень даже различимы. Они–то, собственно, и формируют самоощущение человека. И поэтому представителям кланов О’Беспардонненов–Маклюбвиобилленов счастья не видать, ведь их самоощущение непременно будет подпорчено если не внутренним осознанием своей продажности, то, по крайней мере, внутренним запретом на это осознание. Если сознание покорной дщери/отпрыска вытесняет, не пропускает на поверхность негативное ощущение, придумывает для него всяческие маскировки, то в результате может развиться депрессия, невроз или даже психоз. Так что родительская тирания ломает личность ребенка, даже если оправдана тем, что «мы желаем (или желали) ему добра». А между тем и родительское сознание умело прячет негативные аспекты, выпячивая позитивные: зато мой ребенок не будет знать нужды, у него всегда будет кусок хлеба и крыша над головой, ничего нет хуже безденежья… Вот, собственно, и объяснение тиранству родителей – страх перед тем, что довелось испытать. Либо сам родитель, либо кто–то из близких и дорогих ему людей пережил то, чего хуже нет. И неважно, что именно: нищету, одиночество, алкоголизм, безвестность или еще какой–нибудь страшный ужас. Причина давления на ребенка — в устойчивых страхах, угнездившихся в родительском сознании.

Напоминаем: устойчивые страхи, в тяжелом случае превращающиеся в фобии, не поддаются лечению с помощью вышучивания: ну и ерунду же ты мелешь! Что ты вечно каркаешь, как ворон из стихотворения Эдгара По? Ну что мне грозит? Да какая голодная смерть, какой внезапный развод, какая смертельная болезнь? С чего бы это вдруг? Что, по–твоему, из–за мифических грядущих бед мне надо пойти работать в эту тошнотворную контору, потому что она, видите ли, стабильная? Или вступить в брак не с человеком, а с кошельком? Или всю жизнь бегать по врачам и работать на лекарства? Но оппонент не только не соглашается с вашим ироническим восприятием – наоборот, оно вызывает ответную волну агрессии: вот увидишь, все будет именно так, и ты вспомнишь, как тебя предупреждали, да поздно! Бог тебя накажет за насмешки над родителями! Кстати, подобная спонтанная реакция – всего–навсего истерика. Истерика зачастую возникает как следствие распущенности человека, накрутившего себя ради психологической разрядки[68].

Если конфликт со старшим поколением не является вашей целью, попробуйте принять во внимание разницу между вами и родителями.

Честно говоря, эта разница может корениться в чем угодно: в возрасте, в социальном положении, в психологических особенностях… Естественно, просчитать если не все, то большинство вариантов развития отношений можно лишь в конкретной ситуации, зная исходные данные. И это не настолько трудно, насколько кажется. Надо просто поставить перед собой такую задачу и всячески избегать соблазна, выражаясь метафорически, сорваться в свободный полет над пустошами неконструктивной критики.

Это только со стороны кажется: подобный бейс–джампинг[69] есть высшее выражение свободы. Изнутри рано или поздно осознаешь: всяческие полеты, включая свободный, пилотируемый или психологический, должны проводиться после точных расчетов и прогнозов. И никаких импровизаций! Пустить ситуацию на самотек, спровоцировать агрессию, а потом разжигать и разжигать скандал – плохой выбор. И ведет он в тупик. Психологическая разрядка в форме истерики или страха – своеобразный запуск ядерной реакции. Вы бушуете, родители лютуют, ваши общие друзья и родственника делятся на два лагеря… Нет, это не решение проблемы. Поэтому ведите себя как взрослый человек, а не как малолетний истероид, который не столько добивается своего, сколько разряжается в окружающих.

Кстати, и подход к потребностям у каждого поколения свой. Тем более, что с возрастом само наше отношение к желаниям меняется. Например, в детстве–отрочестве–юности на желания возлагаешь массу надежд: вроде как на Санта–Клауса, который непременно в своей час заявится с подарками повсеместно — и в квартиру без камина[70], и в южное полушарие, и к шалуну, и даже к довольно большому шалуну… В общем, загадай – и жди, пока исполнится. Потому что исполнится непременно. Чем старше становишься, тем меньше уверенности в обязательном приходе Санта–Клауса с соответствующим подарком. Ни хорошее поведение, ни жалобные письма в Лапландию – ничто не дает гарантии на своевременную «сбычу мечт». Утеря веры в Санта–Клауса заставляет человека самому браться за работу по воплощению и достижению. Он все более четко определяет свои возможности: это я потяну, а это – вряд ли… И соответственно, сокращается количество желаний и «мечт». Индивид начинает осознавать свой потолок. Что, вероятно, служит на пользу его самореализации.

Но самое трудное – это последний этап взросления мечтателя. Тогда постепенно начинаешь понимать — не зря на Востоке существует пословица: «Молись, чтобы Аллах не исполнил твоей молитвы». Как ни странно, в неисполненных желаниях есть немалый прок для обездоленного мечтателя. О чем это мы? Да все о том же – о психологическом созревании. Вроде бы никто не против созревания. А между тем мы изрядно тормозим этот полезный процесс. Что поделать: ну не желает человек видеть неприятные ему реалии. И потому не делает из негатива своевременных выводов. Оттого и весь положительный эффект, который приносят отрицательные ощущения, пропадает втуне.

Что это, спрашивается, за эффект такой? А вот представьте себе ситуацию: когда вы принимаете меры, дабы разрулить проблему, вам хочется, чтобы потери оказались минимальными – ну, хотя бы не запредельными. Вы целенаправленно работаете на минимизацию затрат. Как говорится в боевиках, делаете все, что можете. И даже если вам не очень–то везет, то, по прошествии времени, вылезая из целого архипелага… негатива, чувствуете, конечно, не аромат роз, но, по крайней мере, законную гордость: вот, справился, остался жив, получил полезный урок и стал умнее. И вообще, я сильнее, чем целые горы этого, которого! Определенно, негативный опыт полезен для взросления и затвердевания характера. Поэтому не расстраивайтесь, встретившись с трудностями. Все окупится. Теперь вы взрослый, самостоятельный человек – с вас и спрос соответственный.

Хотя получается, что плату за кризисные, проблемные моменты нашей жизни мы вносим бесперебойно и даже в некотором смысле охотно: так, дескать, и должно быть, подобные ситуации не могут не влететь а копеечку – и буквально, и фигурально… Борьба закаляет, а выигрыш кажется вдвойне драгоценным. Ну, а как обстоят дела в диаметрально противоположных ситуациях? Когда мы раскрываем объятья и ждем исключительно упоительных ощущений – и вдруг обнаруживаем, что за упоением следует кое–что непредвиденное? Что, если нас заставляют платить за удовольствие – притом и цену назначают немалую? Какая тогда возникает реакция? Какая–какая. Обида смертная. Я–то думал, меня порадовать хотят, подарить наслаждение, блаженство, радость жизни и все прочее незабываемое в том же роде. А сами! Дали небольшую – прямо–таки мизерную – порцию удовольствия и теперь намереваются ввергнуть меня, бедного–несчастного, в пучину! То есть в бездну. Я спрашиваю, почему меня своевременно не предупредили, что после обозначенных в списке наслаждений пищевого характера у меня откроется диарея, после сексуальных — сформируется комплекс вины, а после карьерных — от меня отвернуться старые друзья? Где здесь соответствующие разъяснения? Нету. Ибо не предусмотрено.

Каждый из нас, отправляясь на охоту за удовольствиями, пропускает мимо ушей вялые, нечеткие и на вид бесполезные предсказания старших, в свое время уже получивших по носу.

И неизбежно получает дозу похмельных явлений. Если изнанка наслаждения не отобьет у охотника вкус к развлечениям, он продолжает совершенствоваться в избранном занятии и становится, например, плейбоем. А отобьет – перестанет заглядываться на опасную дичь и превратится в резонера. Или в нытика, что, по правде говоря, бывает гораздо чаще. Надеемся, что вы свою дичь выберете правильно. И даже надеемся помочь вам с ориентацией на местности.

Вообще–то мало кто способен представить себе, какими на поверку оказываются эти самые воплощенные мечты. И в массе своей люди даже не разглядывают пристально, о чем им там возмечталось. Стараются взять от жизни все официально признанное симптом успеха. Почему «симптомом»? Да потому, что личный успех, выстроенный по общественному стереотипу – это как душевный недуг. И симптоматика та еще: стойкая депрессия, необъяснимые приступы паники и агрессии – и полное непонимание окружающих, что происходит. Дела вроде идут хорошо, а человек мучается. И на ободряющие высказывания типа «Мне бы твои проблемы!» реагирует без оптимизма: глядит исподлобья, весь как–то поджимается, морщится, будто вот–вот крикнет «На!!!» — и вручит утешителю всю свою успешную, благополучную жизнь и все свои воплощенные мечты…

А о чем мы, собственно, мечтаем? И чем отличается индивидуальная мечта от стандартной? Только тем, что от последней ничего, кроме разочарования, не бывает? Или есть еще какие–то аспекты, которые мы не успеваем рассмотреть, кидаясь на амбразуру в неглиже с отвагой? И что, наконец, лучше: тщательно все обдумать, взвесить и рассмотреть, отправляясь в дорогу за птицей счастья – тогда, конечно, есть большой риск остаться дома и ничего не добиться, увязнув в вечной нерешительности; или кидаться осуществлять все «начинанья, взнесшиеся мощно», пока они не потеряли «имя действия», как еще Гамлет предостерегал? Между прочим, ответ на эти вопросы имеется. И мы не станем тянуть до самого послесловия, чтобы наконец объявить его истомившейся публике с торжественным самолюбованием а–ля Эркюль Пуаро в роли гениального безумца. Вот так и скажем, прямо сейчас: для каждого конкретного случая и для каждой конкретной личности – свой выбор.

Единый и неделимый выход из положения – суть единый и несуществующий философский камень, лекарство от всех болезней и от всех задолженностей по всем счетам.

Его не существует, поэтому вопрос о нем активно обсуждается и будет обсуждаться впредь – бесконечно. Поэтому не станем искать панацею, а займемся конкретикой, как уже неоднократно предлагалось.

Конечно, это предложение несколько отличается от предложений со стороны, например, масс–медиа. Средства массовой информации любят выносить на обсуждение в эфире вопросы, не решаемые в принципе. Например, что лучше: делать карьеру или создавать семью? Надо ли заниматься бизнесом или творчеством, не предполагающим высоких дивидендов? Ездить ли на отдых за границу или поддерживать отечественный туризм? Смотреть ли блокбастеры или одну только кинонетленку? Читать ли классику или популярное чтиво? Подобные дилеммы отлично помогают заполнить эфир: чем бессмысленнее тема передачи, тем острее обсуждение и тем активнее отклик. Волна писем и звонков типа «А я считаю, что абонент Как–его–там, отвечавший на мнение гостя передачи господина Мокростулова, который выразился по поводу высказывания выступавшей до него госпожи Портянучкиной, что они все неправы! Лично я бы никогда так не поступил!» — это называется «массы подтянутся и включатся». Хуже нет, чем подтянуться и включиться вместе с какими–то неведомыми массами в решение своего собственного, лично для тебя очень важного вопроса. Не дай бог оказаться в строю и угодить в струю. Смоет, словно деревню Гадюкино.

Кое–кто из наших читателей наверняка уже спросил себя: и чего это авторы так порицают массовый подход, стереотипы, шаблоны и стандарты? В некоторых случаях все эти нормы и догмы, как известно, становятся решающими… Ну, «решающий» не всегда означает «оптимальный». Вдобавок «массовый» никогда не означает «индивидуальный», то есть учитывающий личные потребности отдельного человека. А значит, решение, принятое благодаря шаблонам, содержит серьезные изъяны в каждом оригинальном случае. Но мы, к сожалению, чаще склонны влиться в общественные настроения, нежели отвоевывать индивидуальные пристрастия. Как–то проще взять готовый образец, позаимствовав его из массового производства.

Вот и рождаются у миловидных, стройных, но чувствительных и неопытных девушек намерения пойти в модельный или в шоу–бизнес. А добросердечные, гуманистически настроенные юноши решают двинуть в политику. Не факт, что чудовищные нагрузки в указанных сферах не поломают их судьбу. Вообще, у входа в модельные агентства и в Государственную думу надо ставить камни с высеченными указателями, как в русских сказках: направо пойти – рейтинг потерять, налево пойти – банкротом быть, прямо пойти – анорексию заработать. Или еще что–нибудь, похуже анорексии. Поэтому снова повторяем: проверьте себя. Хотя бы как психологический тип: имеется в вашей натуре соответствующая непробиваемость или нет. А то, к сожалению, мы нередко делаем выбор по принципу маятника.

Поскольку этот принцип слишком общий, поясним, что имеется в виду. Предположим, ваши родители ведут себя по образу и подобию эпилептоидов, предлагая постепенную, стабильную, нудную карьеру в каком–то бюрократическом болоте. То есть вам кажется, что вас толкают прямиком в болото. Вы немедленно ощетиниваетесь и заявляете: а я буду суперзвездой! Вот сию секунду пойду и запишусь в какое–нибудь реалити–шоу! И ноги моей не будет в том дурацком заведении! Противоположная ситуация: родители–истероиды донимают вас легендами о некогда выигранном вами конкурсе на самое лучшее стихотворение на смерть завуча. Дескать, вам с такими талантами самое место в Литературном институте, а далее среди лауреатов Букера. А вы, возмущенно отмахиваясь, бубните про то, как хорошо быть менеджером. Или психоаналитиком. Вопрос лишь в том, хотите ли вы занять другой полюс. Или это просто отмашка психологического маятника в сторону, противоположную родительской рекомендации.

Психологи выявили две магистральных стратегии, которые являются основой нашего существования: стремление к успеху и избегание неудач.

В течение жизни эти методы используют наши мозги как поле боя. Славные, однако, здесь бывают баталии! «И слабым манием руки // На русских двинул он полки»[71], а русские двинули ему по… по полкам. Стороны побеждают и отступают, бегут и возвращаются – и все при деле. Страдает, по большому счету, только само… поле. Наше сознание вечно раздираемо противоречивыми чувствами. А мы мучаемся сомнениями и умираем от волнения. Некоторые, чем мучиться и умирать, предпочитают рискнуть. Другие, наоборот, лучше выждут, приглядятся к обстановке, поучатся на чужих ошибках. Нетерпеливый получает нужную информацию первым – но это может быть последняя информация в его жизни. Чтобы у вас оставался шанс использовать добытые данные, наверное, стоит посидеть в засаде и потерпеть невзгоды. И все же для любого засадного хищника существует опасность, что добыча чинно–благородно пройдет другой тропой – и снова придется сидеть и терпеть.

Из–за того, что каждая магистраль может завести в тупик или, с той же вероятностью, привести к цели, наша степень доверия к каждой из них индивидуальна. Между Великими магистрами типа Калиостро и трусишками типа зайками серенькими существует дли–и–инная шкала, на которой распределено немало вариаций на тему жизненных стратегий. Соотношение в них тактики стремления к успеху и тактики избегания неудач, как правило, определяется переживаниями детства и юности. Например, родительское раздражение оттого, что ребенок егозит и дерзит, может убедить последнего в оптимальности тихого, забитого образа поведения. А психологическая ориентация на какого–нибудь любимого дядю–моряка, вечно повествующего на тему «Играют волны – ветер свищет, // И мачта гнется и скрыпит… // Увы!»[72] - это залог развития авантюрного начала. А там уж что выросло, то выросло!

И пускай родители перестали шикать: «Помолчи! Посиди! Отстань!», а теперь только и делают, что хнычут: «И в кого ты такой вялый, бесхарактерный, ничего не умеешь, ни с кем не знаешься…» — «метода», заложенная во времена царя Гороха, не отпускает сознание на волю. А у склонности к риску даже два фундамента. Во–первых, подражание героям (и воображаемым в том числе) – не только дяде–моряку, который запросто может оказаться паромщиком на какой–нибудь тишайшей речке Дохлоструйке, но и лорду–пирату Фрэнсису Дрейку или еще какому Индиане Джонсу. Во–вторых, генетически обусловленная слабая чувствительность нейрорецепторов к воздействию гормонов радости. Людям с этой особенностью требуется более высокий уровень соответствующих гормонов, чтобы ощутить удовлетворение, переходящее в эйфорию. Поэтому они склонны участвовать в затеях, опасных для жизни и для благосостояния – хотя и понимают, какова плата за провал.

Известный американский философ бизнеса Джим Рон вывел принцип достижения успеха: «Поставь себе цель и будь готов заплатить за ее достижение полной мерой». Вот каждый из нас и думает: какова она окажется, пресловутая «полная мера»? А вдруг мне это не по карману, в смысле, не по плечу? Хотя на самом деле стоит задать себе совершенно другой вопрос: а вдруг мне это не по сердцу? Вот бы узнать! Действительно, как уяснить, которую из ключевых стратегий стоит применить именно вам?

Для начала разберитесь, к чему вас влечет неодолимо — к рисковым кульбитам или к тщательно спланированным интригам.

Как вы, наверное, уже догадались, активным и импульсивным психотипам больше присущи прыжки и рывки, а психастеноидам и эпилептоидам – предсказуемый, безопасный путь. Истероиды и шизоиды с равным успехом могут предпочесть и то, и другое. Первых волнует мнение окружающих, вторых – только собственные соображения. Перечить собственному психологическому типу – верная дорога на болотистые пустоши депрессии. Иногда, впрочем, только эмпирическим путем можно определить, что вводит нас в депрессию, а что выводит из нее. И тогда «обоснование стратегии» может стать просто невероятным.