БЫЛИ БЫ ПРОБЛЕМЫ, А РЕШЕНИЯ НАЙДУТСЯ

БЫЛИ БЫ ПРОБЛЕМЫ, А РЕШЕНИЯ НАЙДУТСЯ

Никогда не сдавайся; и никогда, ни при каких обстоятельствах не смотри в лицо фактам.

Рут Гордон

Я считаю себя успешной женщиной. Причем, не только я придерживаюсь такого мнения, но и все, кто меня знает. Мне всегда удавалось достичь желаемого, но не потому, что я — такой уж «везунчик», а потому что «упертее, чем сто хохлов сразу». Если уж что решила — костьми лягу, но своей цели добьюсь!

Есть книга для подростков, которую написал бывший рок-музыкант. Адресована она преимущественно мальчикам. Да что может посоветовать нашим девчонкам мужик, да еще американец?! Книга пользовалась у мальчишек успехом, потому что автор откровенно писал о себе: каким он был в подростковые годы.

Я считаю, что достигла в жизни гораздо большего успеха, чем этот бывший музыкант. (Кто его сейчас помнит?! Даже в своей стране он был мало известен, а теперь и подавно.).

Моя книга, адресованная мальчикам («Как стать настоящим мужчиной»), — неизменный бестселлер с момента ее выхода, с 1998 года, а вот написать аналогичную книгу для девочек все руки не доходили. Хотя у меня дочка, а не сын … За это время Яна стала девушкой, и теперь у меня есть возможность с удовлетворением констатировать, что я — хорошая мать и вырастила замечательную дочь!

Но и в других областях я не сачковала — на данный момент у меня 96 книг, а к моменту выхода этой книги их общее число точно перевалит за сотню. В 2003 году я вошла в десятку самых популярных писателей, наряду с Пауло Коэльо, Харуки Мураками, Сергеем Лукьяненко, Борисом Акуниным и другими уважаемыми людьми. Загляни на мой сайт www.enikeeva.ru и убедишься в этом! К тому же, я — хороший психотерапевт и сексолог, за свою тридцатилетнюю практику помогла многим-многим тысячам людей. А еще я постоянно участвую в теле- и радиопередачах, пишу статьи в газеты и журналы, даю интервью, я — сопредседатель Российской ассоциации сексологов, — в общем, жизнь кипит!

А потому я заслуженно считаю себя успешной женщиной.

Хотя я многого достигла в социальном аспекте, однако никому не придет в голову ассоциировать меня с нынешними деловыми дамами или, упаси Бог! — с феминистками. «Бой-баба», «Мужик в юбке», «Баба с яйцами» — это не про меня! Наоборот, все считают меня женственной и обаятельной, я получила множество призов как самая стильная из «писучих» дам, как самая яркая и женственная.

Да и в личной жизни у меня — полный ажур! Я была любима очень многими мужчинами и любима до сих пор, у меня было множество бурных, красивых романов, меня никогда не бросали (за исключением единственного случая, когда мне было 17 лет, но эти детские игры — не в счет). Расставались мы без надрыва: либо по обоюдному согласию, либо я остывала первой, но с большинством своих «бывших» до сих пор дружу. Я совершенно не боюсь соперничества, ничуть не комплексую из-за своего возраста, мне не изменял ни один мужчина, которого я любила, и я не знаю, что такое ревность: в своем мужчине я всегда уверена «на все сто». Замужем я более двух десятков лет, и муж меня нежно любит, а, кроме того, у меня много поклонников из числа читателей-почитателей.

Но если бы ты видела меня в возрасте, когда мне было 12 лет… Я была таким страшилищем…

Не просто «гадкий утенок» (утенок хоть звучит ласково), а какой-то голенастый журавль — вот такая я была. Ненавидела себя!

Но зато я уже в те годы точно знала, что многого в жизни достигну. Может быть, именно потому, что была такой страшненькой… Я не помню, что тогда думала, но, зная себя, могу предположить: «Пусть я сейчас страшилище, но зато я в другой области буду успешной!» Вот примерно так я себя настраивала.

И я хочу тебе сказать: если сейчас ты не в восторге от самой себя в целом или от своей внешности, то возьми на вооружение мой девиз:

«Женщина может все! Если захочет».

В двенадцатилетнем возрасте я понятия не имела, какой будет потом моя внешность. Честно говоря, я тогда не верила, что стану красивой. Но ведь стала же! Начиная с 16 лет и до настоящего времени я слышала тысячи комплиментов. И до сих пор меня считают яркой и красивой женщиной. И я в этом ни чуточки не сомневаюсь.

Ты все поняла, надеюсь?

Но знай: чтобы стать успешной, нужно четко знать, чего хочешь, и упорно идти к своей цели, не размениваясь на всякие глупости.

А для того, чтобы тебя считали яркой и привлекательной — нужно считать себя яркой и привлекательной!

Быть может, кому-то не нравится моя внешность, быть может, кто-то не считает меня красивой или видит, что у меня есть лишний вес, — а мне это по барабану! Главное — что я люблю себя такой, какая есть! И близкие мне люди любят меня такой, какая я есть. А на остальных, говоря словами моей дочери, я забила! Еще один мой любимый девиз, ставший девизом героини моих романов: «Не нравится — не ешь!»

А вот теперь я расскажу тебе о себе — ту часть моей жизни, которая по возрасту примерно совпадает с твоим возрастом. Это отрывок из моей будущей книги «Глазами женщины» (подробно о том, как я стала тем, кем стала, о моих любимых мужчинах, мужьях и о многом другом ты можешь прочесть на моем сайте).

Если человек не видит свет в конце тоннеля, значит, он смотрит не в ту сторону!

Д.Е.

В юности у меня была нестандартная фигура: 84 — 56 — 90, рост 168.

— У тебя слишком большая задница! — не раз слышала я.

Да, и в самом деле, моя фигура была непропорциональной. Тонкая талия, широкие бедра и маленькая грудь. Мой “бэксайд”, по сравнению с верхней частью тела казался очень внушительным.

Зато на мне идеально сидели джинсы, брюки и юбки. Брюки и джины в талии обычно болтались, и мне приходилось их ушивать или утягивать ремнем.

— У тебя курносая попка, — как-то сказала мне приятельница, которая шила мне брюки. — На тебя трудно шить, ты — штучный экземпляр, но зато брючки сидят, как надо.

В 16 лет я стала мастером спорта по художественной гимнастике.

— Диля, подними задницу! — это говорила мне мой тренер. — Легче, легче, изящнее, пусть твой зад не тянет тебя вниз!

Для художественной гимнастки мой “бэксайд” и впрямь был великоват. Все остальные наши девочки были тонкими, как тростинки, и у них все получалось легко. А мне все давалось трудно. Но я, как говорится, “упертая”. Уж если что решила…

Я пришла в художественную гимнастику “переростком”. Обычно родители приводят 5-6-летних девчонок. А меня с 5-летнего возраста заставляли учиться музыке, хотя у меня ни слуха, ни голоса, ни желания играть на пианино. Пока была жива моя бабушка, а она — княгиня Еникеева и дала мне настоящее дворянское воспитание, — я терпела и занятия музыкой, и свою гувернантку, которая долдонила мне, что “барышня” должна делать, и чего она ни в коем случае делать не должна. Потом моя любимая бабушка умерла. Мне тогда было 6 лет, но я навсегда запомнила ее слова:

— Ты — из старинного княжеского рода[1]. Ты — княжна. Не позорь наш род!

После смерти бабушки у меня уже не было гувернантки, а были няньки, которые меня лупили за любое непослушание, но я, сцепив зубы, молчала и не жаловалась родителям.

Отмучившись в музыкальной школе, в 12-летнем возрасте я пришла в секцию художественной гимнастики. Тогда я была сутулым подростком ростом 168 см.

— Нет, — покачала головой тренер. — Поздно, деточка. Для художественной гимнастики ты не подходишь.

— Возьмите меня, — просила я. — Я буду очень стараться.

И я очень старалась. Тренер засунула меня в группу девчушек, тренировавшихся на 3-й юношеский разряд. Девочкам в этой группе было 7–8 лет. Гибкие, растянутые. А я — никакая. Но я работала “у стенки” до седьмого пота, растягивалась так, что потом не могла ходить — так болели мышцы. Я до одурения делала перевороты и прыжки, падала, была вся в синяках, но вставала и бежала к дальнему концу зала — оттуда самая дальняя дистанция для прыжка.

Разбег, прыжок, переворот…

Матов в спортивном зале не было, под ногами — голый пол. Если уж грохнешься, то или что-то сломаешь, или растянешь связки. А синяки — это ерунда.

Я ничего не боялась — ни травм, ни синяков. Хотела стать лучшей из лучших. Требовала, чтобы мне делали программу с самыми сложными элементами. И опять, снова и снова, бежала в дальний угол нашего спортивного зала…

И снова разбег, прыжок, переворот…

Тренер лишь качала головой, но всегда была рядом, чтобы подстраховать, чтобы я не сломала себе шею. Зато наш хореограф была мной довольна. Да и тренер не жалела, что взяла в секцию “переростка”.

Уже через год я получила 1-ый взрослый разряд, потом стала кандидатом в мастера спорта, а в 16 лет — мастером спорта.

У меня всегда была куча поклонников. А уж когда стала известной спортсменкой, их стало еще больше. На балконе спортзала, где мы обычно тренировались, стояли толпы парней, которые аплодировали каждому моему прыжку, после тренировок кто-то из них непременно пытался увязаться за мной. Но я быстро научилась отшивать нежелательных кавалеров.

Однажды я переодевалась в раздевалке, и вдруг зашел парень из секции тяжелой атлетики. Так получилось, что все наши девчонки оделись раньше и уже ушли, я осталась в раздевалке одна. Он — громила втрое весом больше, чем я, притиснул меня к стене и стал лапать за грудь. Ну, у меня уже был опыт, как отбить охоту у таких озабоченных. Как саданула ему коленом промеж ног — он взвыл. Ноги-то у меня тренированные.

Больше ко мне никто не лез.

Как-то на соревнования, где я завоевала 1-ое место, пришел мужчина, который искал манекенщиц для Дома моделей.

В те времена не было модельных агентств. Манекенщиц никто не учил, как ходить по подиуму, как показать себя в выигрышном свете, как повернуться. Если дано — то дано. Поэтому их искали среди балетных девушек (а те не соглашались, фыркали) или среди гимнасток. Но спорт и подиум — это разные вещи.

Пластика спортсменки может быть природной, а все остальное ставит хореограф. Ходить “с носка” с прямой спиной нас учила тренер, маленькая женщина, всегда носившая высоченные каблуки. И на этих высоких каблуках она показывала нам, что мы должны делать.

— Всегда носите высокие каблуки и держите прямой спину, — учила она нас.

С 12-летнего возраста я носила 16-сантиметровые каблуки, хотя я отнюдь не маленького роста (мои 168 см да плюс каблуки — на многих мужчин я смотрела сверху вниз).

“Держать спину” я научилась на всю жизнь — и в прямом, и в переносном смысле. Когда мне трудно, я устала, у меня плохое настроение, мне не хочется работать, а хочется “послать” все подальше, я заставляю себя выпрямить спину и улыбнуться, как улыбалась судьям перед соревнованиями, хотя вся душа дрожала и в коленках была слабость.

— Работай, Диля, — вспоминаю я слова своего тренера. — Легче, легче, выпрями спину и управляй собой!

И я выпрямляю спину и заставляю себя работать.

Я знаю, как отбирают манекенщиц сейчас. В мое время все было по-другому. Меня пригласили на просмотр, я прошлась под музыку по подиуму, потом измерили все мои параметры. Уж такие детали измеряли…

Было более ста соискательниц, выбрали двоих. Меня сочли пластиной, артистичной, яркой индивидуальностью.

Так я стала манекенщицей (сейчас в ходу слово «модель», но мне привычнее говорить так). Мне было тогда 16 лет.

От родителей, сокурсников и всех друзей я это скрывала. Это было моей «страшной тайной». Мои родители — серьезные люди, оба психиатры, папа — профессор, мама — врач высшей категории, я закончила школу с “золотой” медалью”, а потом, став студенткой, всегда была “отличницей”, своей дочерью они гордились и вдруг — она манекенщица! Позор для приличной семьи! Спустя год, узнав, что я работаю в Доме моделей, мама пришла в ужас:

— Ты там раздеваешься перед мужчинами!

— Мам, это не мужчины, я их таковыми не воспринимаю, — убеждала я. — Это работа, и все.

И в самом деле, никаких сексуальных поползновений со стороны модельеров не было. Быть может, потому, что у них была иная сексуальная ориентация?.. Я тогда еще ничего не знала о гомосексуализме.

Почему меня взяли в манекенщицы? Не знаю. Быть может, из-за моей природной пластики (я до сих пор хожу “с носка” на высоких каблуках, ставлю ступни по одной линии, держу спину прямой и никогда не сяду, расплывшись и опустив плечи). Быть может, из-за моей экзотической внешности. В то время у меня были длинные прямые черные волосы ниже бедер, синие глаза, светлая кожа, не типичная для брюнетки, широкие скулы и яркий румянец. В обычной жизни я не пользовалась косметикой, но на съемках для журналов мод и для подиума нас всех гримировали. В гриме я была совсем другой. На фото в журналах мод тех лет я тоже другая. Сочетание синих глаз (тогда еще не умели с помощью компьютера изменять цвет глаз) и длинных черных волос выглядело экстравагантно. Такие же экстравагантные туалеты придумывали мне модельеры. При моей нестандартной фигуре на меня не могли шить типовые модели. Поэтому я была манекенщицей для эксклюзивных моделей. В каждой манекенщице должна быть индивидуальность. Видимо, это и хотели подчеркнуть модельеры.

Примерки очень утомительны. Да и вообще, работа манекенщицы — не сахар. Бывало, что я с видом мученицы стояла, пока модельер, взяв кусок ткани, прикладывал ее ко мне, пришпиливал булавками, собирал в складки, потом отходил, чтобы посмотреть, что получилось. Ему не нравилось, и он опять начинал суетиться. А я стояла и терпела. Недаром слово “манекенщица” от слова “манекен”. Ты — не личность, не человек, не женщина, а просто живой манекен, вешалка для платьев.

Идет показ коллекции Валентина Юдашкина. Высокая мода и ей под стать высоченные модели, худющие-прехудющие. За кулисами одна модель шепчет Юдашкину, показывая на другую модель:

— А Наташка пирожное сожрала…

— Что-о?! Иванова, два наряда вне очереди!

Анекдот

Почему я стала манекенщицей? На этот вопрос у меня есть ответ. Когда-то мне шила платья портниха моей мамы. Как-то раз мне не понравилось платье, которое она мне сшила, я фыркнула, а она сказала, что больше никогда не будет на меня шить.

— Ну и ладно! — заявила я. — Сама научусь шить и буду шить гораздо лучше вас!

Мне тогда было 14 лет, но я всегда отличалась строптивым нравом.

Манекенщицей я стала, чтобы научиться шить. И научилась! По готовой выкройке сошьет любая, а мне хотелось научиться моделировать одежду. Этому я тоже научилась. Потом я шила для многих женщин. В то время я уже закончила институт, но прожить на зарплату врача нелегко. И я подрабатывала портнихой. Шила я быстро, придумывала для любой клиентки именно то, что ей пойдет, что скрасит недостатки фигуры или подчеркнет ее достоинства. Клиентка приходила с куском ткани, сама еще не зная, чего хочет, потом сидела рядом, пока я строчила на швейной машинке, а, спустя несколько часов, уходила с готовой вещью, очень довольная.

Быть может, мне нужно было бы стать модельером, а не врачом? Сейчас уже поздно об этом говорить. Я никогда ни о чем не жалею. Все, что было в моей жизни, даже если я совершала ошибки, — все пошло на пользу. Я умею делать правильные выводы из собственных ошибок.

Не жалею, что работала манекенщицей. Я научилась мило улыбаться мужчинам, думая при этом: “Хрен тебе что обломится”! За мной ухаживали многие известные актеры, писатели.

Сейчас “модель”, “мисс” почти синоним слову “проститутка”. Чтобы попасть в этот освещенный софитами круг, девушке приходится пройти долгий путь из одной постели в другую.

В мое время все было не так. На подиуме я смотрела на мужчин в зрительском зале сверху вниз, и точно так же вела себя вне подиума. Если мне этот мужчина нравился — я позволяла ему за собой ухаживать. А дальше — как пойдет. Но если он мне не нравился — пошел к черту!

Работа манекенщицы меня многому научила. Это меня закалило. Я избавилась от своих комплексов.

До чего же врут зеркала!

Д.Е.

Для тех, кто комплексует по поводу своей фигуры, я расскажу путь, который прошла.

Как-то раз должен был состояться показ моделей фирмы Нины Риччи. Для демонстрации эксклюзивного туалета нужна была манекенщица с талией 54 см. Ни у одной из наших девушек не было такой талии. Моя талия тогда была 56 см. В то время я болела (у меня больные почки), потом поехала в санаторий в Трускавец. Пришла к диетсестре и попросила ее составить для меня особую диету. Мне нужно было “похудеть в талии" на 2 сантиметра — я очень хотела быть на подиуме в эксклюзивном туалете “от Нины Риччи”. Диетсестра составила для меня диету — капуста вареная, тушеная (без грамма масла), салат из капусты, моркови, овощей (тоже без грамма масла) и прочее. Я уныло жевала капусту и другие вареные-пареные овощи, три раза в день ходила к бювету, пила минеральную воду “Нафтуся” (ужасно противная, пахнет тухлыми яйцами). И все время была одна. По привычке я переодевалась к завтраку, обеду и ужину. Мужчины приходили в столовую в линялых “трениках”, женщины — вдвое больше меня весом, — в чем придется. На этом фоне я в своих ярких нарядах выглядела случайно залетевшей сюда жар-птицей.

У меня есть фотографии тех времен. Грустное лицо, длинные волосы, развевающиеся по ветру, взгляд в никуда… За мной пытались ухаживать многие, но мне это было смешно. После того, как я отвергала ухаживания очень интересных мужчин, я буду обращать внимание на каких-то престарелых курортников?!

Вернулась я в Москву с той же талией. Хоть и ела целый месяц одну капусту, но моя талия не стала меньше даже на полсантиметра.

И все же именно я демонстрировала на подиуме этот эксклюзивный наряд из темно-синего шифона: брюки-юбка и короткий жакет с глубоким вырезом до самой талии, открывающий грудь. Белые манжеты на рукавах, белые лацканы жакета. Классическое сочетание синего с белым, строгие удлиненные лацканы и при этом очень глубокий вырез, до самого пупка. Это было очень необычно, сексапильно и, вместе с тем, изысканно. Два "лишних" сантиметра моей талии роли не сыграли. Я вышла на подиум, посмотрела “в никуда”, как обычно делала на соревнованиях, улыбаясь и настраиваясь, что победа будет за мной, вскинула голову, отбросив назад свои длинные волосы, а потом пошла по подиуму, расправив плечи и ощущая, как легкий шифон обволакивает мои ноги.

Аплодисментов было… Потом мне подарили этот наряд. Где-то он валяется на антресолях.

Красивая девушка с параметрами 90 — 60 — 90 — это 486000 кубических сантиметров удовольствия.

NN

Двое из наших манекенщиц уехали в США и оттуда слали нам слезные письма — мол, то, чем мы раньше занимались, — это было хобби, развлечение, а вот сейчас приходится вкалывать! Им приходилось вставать в 4 утра — дорога каждая минута съемочного времени, а грим для съемок занимает несколько часов, — до седьмого пота заниматься на тренажерах и ограничивать себя во всем.

Раньше никто не заставлял нас худеть. Мы следили за своим весом, но в молодости все быстро сгорает! Поэтому никто из наших манекенщиц не изнурял себя голодовкой. Мы могли побаловать себя вкусненьким, но потом, если была необходимость, устраивали разгрузочные дни. А еще все наши девочки регулярно ходили в баню, там наносили на лицо и тело густую мыльную пену, сверху присыпали солью, а потом томились в парилке, пока хватало мочи, потели — таким образом организм терял воду. Потом бежали в душ, взвешивались и при необходимости повторяли процедуру. Два килограмма за сеанс гарантировано! И прыщей ни у кого не было! Я в парилку не ходила (у меня вегетососудистая дистония), сидела в предбаннике, но маску «пена с солью» делала регулярно. Это полезно для кожи — учти на будущее, особенно, если у тебя есть склонность к угревой сыпи; простой и эффективный способ очистить кожу лица и удалить комедоны — гораздо лучше всяких разрекламированных средств!

В общем, у нас не было нужды морить себя голодом. У всех наших манекенщиц были хорошие фигуры, модельеры создавали одежду, которую потом покупали для массового пошива, а наши соотечественницы все же не похожи на ходячие ходули!

Зато «ходулями» стали девушки, польстившиеся на заграничную карьеру! Когда одна из них, Мила, приехала в отпуск, я ее не узнала: она весила намного меньше, чем раньше (Хотя и прежде была худощавой, но все же с формами!) и напоминала узницу концлагеря. Мы встретились у меня дома, я расстаралась, наготовив вкусностей, но моя гостья положила себе лишь два листика салата и потом бренчала вилкой по тарелке — весь ее так называемый «обед» ограничился этими двумя листочками салата! А я не отказывала себе ни в чем! — знала, что мне понадобится всего лишь день-другой «посидеть» на кефире, и я запросто сброшу вес.

Но самое ужасное — что стало с кожей Милы! Ведь при интенсивном похудании теряется эластичность кожи. Да еще и грим — страшно вредная штука! А на съемках все время подмазывают, припудривают — ну просто смерть для кожи! Ко мне Мила приехала без макияжа. (Мы все привыкли беречь кожу и лишний раз старались не пользоваться косметикой, и так уж нас мазали перед съемками и выходом на подиум — будь здоров! Штукатурка чуть ли не в палец толщиной! И все же, несмотря на «издевательства» над кожей, мне удалось вполне прилично сохраниться, даже сейчас у меня почти нет морщин.) При виде гостьи я едва сдержала возглас изумления. Раньше Мила была одной из самых красивых наших девушек — и что с нею стало! Она была похожа на молодую старушку — именно такое определение напрашивалось. Личико — как печеное яблоко. И такого же невообразимого цвета! А уж худющая! Без слез не взглянешь! И очень-очень грустная.

Когда садишься на диету, у тебя снижается не вес, а настроение.

Д.Е

Зарабатывала Мила немного, едва хватало, чтобы концы с концами сводить, жила в скромной квартирке вместе с тремя своими коллегами. И никакой перспективы… Ведь больше она ничего не умела — только по «языку» (подиуму) ходить и фотографам позировать. А каждый год отнимал у нее шансы на улучшение ситуации.

За то время, что мы не виделись (Мила уехала сначала в Израиль, потом перебралась в США, а в те времена «эмигрантам» нельзя было вернуться на родину), многие наши девушки бросили модельный бизнес (манекенщицы рано уходят «в тираж»), закончили институт, овладевали новой профессией, делали карьеру на каком-либо поприще. Я к тому времени уже была «Павловской» стипендиаткой (на всю Москву было всего две «Павловские» стипендии — их давали за выдающиеся достижения на научном поприще и отличную учебу), автором многих научных работ, почти написала диссертацию. (Потом, правда, защитилась на другую тему, но это не суть!)

А Мила… Сначала она пыталась хвастаться своими достижениями, показывала свои снимки, но ведь и у меня снимков было ничуть не меньше, а в целом по жизни я достигла гораздо большего успеха. Я вовсе не хотела хвастаться, мы просто разговаривали, но моя гостья сникла. Потом расплакалась. С тех пор она не приезжала, о ее судьбе я ничего не знаю. Она «эмигрировала» вместе с родителями, так что и спросить-то о ней не у кого. Ни мне, ни другим нашим товаркам по модельному бизнесу Мила уже больше не писала…

Удел многих манекенщиц «западного образца» — алкоголизм или наркомания. Последнее — чаще. Потому что кушать очень хочется, сил от голодовки нет, а наркотики-стимуляторы дают ложное ощущение подъема тонуса и на некоторое время отбивают чувство голода. Но наркоманы долго не живут…

Теперь и в отечественном модельном бизнесе усиленно насаждаются западные стандарты. Рост 180 см стал чуть ли не средним для манекенщиц, а некоторые из них имеют рост 186 см и даже более!

Длинные конечности, крупные кисти, огромные ступни (У некоторых западных «моделей» 41-й и даже 43-й размер обуви!) — все это на медицинском языке называется акромегалией. И это ненормально!

А ведь эти почти два метра роста прокормить нужно! Но откуда ж взяться питательным веществам, если даже крошечный кусочек нормальной еды считается непозволительной роскошью!

Как сексолог, могу сказать, что у этих девушек серьезные проблемы в интимной жизни. И бедные, бедные мужчины, которые делят постель с этим мешком костей, обтянутых кожей…

Если трусы стали жать, женщина скажет: “Ах, я опять набрала лишний вес!”, а мужчина: “Опять трусы после стирки сели”.

Джен Кинг

За свою жизнь я реализовала себя во многих областях. И чем бы ни занималась — всегда достигала успеха! Потому что я всегда умела поставить перед собой главную цель (иными словами — создать доминанту), а потом упорно шла к этой цели, отметая все лишнее.

И спорт, и работа манекенщицы — всего лишь этапы в моей жизни. Да, они дали мне многое. Но я взяла от спорта и модельного бизнеса по максимуму и пошла дальше.

Никогда останавливайся на достигнутом! Любой застой — это регресс!

Не могу сказать, что моя жизнь была безоблачной. Нет! Но я ни о чем не жалею. И если бы мне предложили прожить жизнь заново, — я бы предпочла прожить СВОЮ жизнь. Хотя я совершила в своей жизни немало ошибок — а кто без греха?!

Не ошибается лишь тот, кто ничего не делает!

Как говорила американская кинозвезда и мастер острого словца Таллула Банкхед: «Если бы мне довелось жить сначала, я бы сделала те же ошибки, но быстрее».

Пусть я ошибалась, зато у меня никогда не бывало неудач. Я в доску расшибусь, но добьюсь результата. Это касается и моей личной жизни, и профессиональной деятельности. Уж если что-то решила, то непременно добьюсь!

Достигнув успеха, приходится работать еще больше.

Д.Е.

Недавно я узнала свое прозвище студенческих лет и очень удивилась — “комиссарша”. Вспомнив все фильмы про революцию, я представила комиссаршу в кожаной куртке, с маузером на бедре. Но я-то тут при чем? Оказалось, что когда я впервые вошла в аудиторию походкой манекенщицы, в короткой кожаной юбке и высоких сапогах-ботфортах, оглядела зал в поисках свободного места, а потом пошла на это место, на меня пялились сотни глаз.

Учебу в мединституте и работу манекенщицей я четко разделяла. В институте я училась, была “отличницей”, получила “Ленинскую”, а потом “ Павловскую” стипендию, а в Доме моделей работала.

Она была длинноногая, высокая, гордая, и каждый мечтал покорить этот Эверест.

Д. Соловьев

— Меня прозвали “комиссаршей”, потому что никому не “обломилось”? — спросила я своего давнего друга Славу Маслова, известного сексолога, с которым мы учились на одном курсе.

— Нет, потому что ты всегда добиваешься своего, — ответил он.

Да, это так.

Для меня главное — результат.

Оптимист видит хорошие возможности в любой проблеме, а пессимист видит проблемы в любой хорошей возможности.

Д.Е.

В этой книге я хочу поделиться с тобой и своим профессиональным опытом, и своим личным опытом[2]