Как родители могут ребенку помешать

Как родители могут ребенку помешать

Третий этап по сравнению с двумя предыдущими для ребенка можно считать почти праздником. Дело в том, что к этому этапу родительский запрет вообще перестает быть для ребенка серьезной психотравмой, а становится всего лишь досадным внешним фактором, нарушающим естественный ход его жизни. Происходит это в первую очередь потому, что энергия расширения жизненного пространства перестает быть такой сокрушительной и жестко определяющей все действия ребенка. Кроме того, к этому времени ребенок уже обычно вырабатывает свои собственные способы справляться со всем тем, что вытворяют с ним родители, и как-то адаптируется к своим сложным условиям существования. Проще говоря, если ребенку удалось приспособиться к жизни на первых двух этапах своего существования, то со всеми последующими родительскими посягательствами на естественный процесс его развития он тоже как-нибудь сумеет справиться.

В результате к третьему этапу развития ребенка спектр возможных разрушительных родительских воздействий серьезно сужается, а сами эти воздействия утрачивают изрядную часть своего влияния. Вспомните: чем дальше от момента рождения, тем сильнее снижается энергия расширения жизненного пространства. Получается, энергия столкновения «я хочу» с запретом на осуществление этого «хочу» оказывается существенно меньше.

Очень важно понимать, что в этом возрасте внешний запрет для ребенка уже не приводит к невозможности хотеть. Запрет не приводит даже к невозможности предпринимать какие-то действия для достижения желаемого. Ребенок уже прекрасно понимает, что желать запрещенного – можно. Можно даже делать что-то для этого – разумеется, в том случае, если родители этого не заметят. Иначе говоря, из нашего воображаемого непрерывно расширяющегося «шара» возможностей ребенка исключаются не сами предметы потребностей и не возможности их достижения, а лишь право ребенка на удовлетворение собственных желаний. Ребенок чего-то хочет, знает, что он в принципе способен это получить, а мешает этому только факт родительского запрета. Как только родительский контроль по каким-то причинам ослабевает, ребенок, до того момента протестовавший против подобного ограничения, совершает желаемое действие. При этом он прекрасно знает, что совершает то, на что права не имеет, что запрещено, – но хотеть-то уже можно! Все его естество протестует против того, что хотеть можно, а получить нельзя. Вот он и хочет!

В сущности, основных способов формирования запретных нарушений на этапе произвольности всего три.

Один из них связан с тем, что функцию удержания ребенка от совершения каких-либо нежелательных действий берут на себя родители. На самом деле получается, что они берут на себя саму работу по планированию и организации деятельности ребенка. В итоге его способность к самостоятельному контролю не получает возможностей для развития и в строгом соответствии все с тем же законом Ж.-Б. Ламарка приходит в полную негодность. Конечно, если кто-то берет на себя функцию контроля, зачем ребенку вырабатывать такое умение у себя?! Незачем ему учиться самостоятельно контролировать собственные поступки, и все тут! В результате для ребенка его «я хочу» автоматически начинает означать «я должен это получить, если мне не помешают». Сам себя остановить он оказывается практически не в состоянии – просто не выработал соответствующих навыков.

Второй способ родительских запретительных воздействий на третьем этапе – постоянный жесткий внешний контроль над процессом выполнения какого-либо действия. Ребенок в результате опять же теряет возможность научиться осуществлять текущий контроль и оценивать собственные действия. Получается, его способность быстро и гибко реагировать на изменение внешних условий и собственных потребностей серьезно страдает. Да и здравое представление о собственных возможностях у ребенка в этом случае сформироваться никак не может. И то правда – если ребенка всегда через скользкие места проносить на руках, то каким образом, скажите на милость, он должен научиться удерживать равновесие на льду?

И наконец, третий способ формирования запретных нарушений – это запрет на саму произвольность: «ты без меня ничего не способен сделать, как полагается» и т. п. Иными словами, запрет накладывается не на совершение какого-то действия и даже не на конкретный способ, а вообще на возможность самостоятельности.

Возможно, у вас сложилось подозрение, что мы считаем всех родителей злокозненными субъектами, которые спят и видят, как бы навредить собственному ребенку. Конечно же, мы нисколько не сомневаемся, что делается все это исключительно из наилучших побуждений – уберечь дитятко от его собственных ошибок, не дать ему повторить ошибки родительские, воспитать достойным членом общества, заранее приучить к жестокости и несправедливости жизни и т. д. и т. п. Иногда это происходит по причине собственной глубокой несчастливости родителей – ну, сложилась их жизнь таким образом, что других взаимоотношений с родным ребенком они просто себе не представляют, что ж тут поделаешь? А иногда – просто оттого, что они не дают себе труда хоть сколько-нибудь серьезно задуматься о возможных последствиях своих воспитательных действий. В принципе родители и первого, и второго, и третьего вида вполне способны что-то изменить в своей педагогической стратегии – но для этого нужно хотя бы разобраться, что они делают сейчас! Вот именно этим и объясняется наше ехидство по поводу самых распространенных родительских ошибок – авось, увидев себя со стороны, кто-то ненароком ужаснется и надумает что-то менять…

Итак, какие конкретные формы могут принимать родительские запретительные воздействия на процесс освоения ребенком умения самостоятельно себя контролировать?

Достаточно часто родители считают необходимым давать ребенку предельно четкие и подробные инструкции по поводу выполнения им практически каждого действия.

То есть ребенку не просто сообщается, что ему нужно сделать, но и точно описывается каждый шаг, который следует предпринять. В этом случае у него вообще не возникает необходимости самому озаботиться планированием собственной деятельности и отслеживанием того, насколько правильно она протекает. Он и сами действия не учится толком выполнять (а зачем? Ведь родители лучше знают), и организовать самого себя даже не пытается, поскольку и здесь срабатывает принцип «Жираф большой, ему видней». Например, многие дети одеваются намного медленнее, чем того хотелось бы их родителям. И это совсем необязательно происходит потому, что ребенок одеваться не умеет или не умеет это делать быстро, – ему просто страшно интересно одновременно с процессом одевания пообщаться со своими игрушками, досмотреть мультфильм или рассказать что-то маме. И тогда раздраженные родители начинают в режиме телеподсказчика описывать ребенку каждое действие, которое ему нужно совершить: «Возьми правый ботинок, сядь, вставь шнурок вон в то отверстие и т. д.». И то же происходит с любым действием ребенка, которое он совершает не так или не совсем так, как это себе представляют его родители. И можете не сомневаться, такие родители абсолютно точно знают, как нужно делать решительно все! Страшно даже подумать, что произойдет, если ребенок, например, сначала решит надеть шапку, а не ботинки!

Иногда такое происходит каждый раз, когда ребенок совершает одно и то же действие.

Родители, получается, совершенно не учитывают саму возможность ребенка научиться что-либо делать. Подумайте, какой смысл может иметь, например, подобное родительское сообщение: «Сядь за стол, открой тетрадку, возьми ручку…» Ведь кому угодно понятно, что, для того чтобы сделать уроки, все это проделать необходимо! В итоге, даже выполнив пару раз какое-то действие правильно, ребенок и не пробует перевести этот опыт собственно в навык – он продолжает ждать ценных родительских указаний.

Бывает, и довольно часто, к сожалению, что родители слишком долго считают своим долгом удерживать ребенка от совершения каких-то нежелательных действий.

Но вы же помните: то значение слова «воля», которое означает самоконтроль, как раз и предполагает способность человека самостоятельно удерживать себя от совершения каких-то действий, которые по тем или иным причинам сейчас совершать не нужно. Например, в семье существует правило: «до обеда сладкое не едят». Понятное дело, само правило совершенно не отменяет любви детей к вкусненькому, и ребенок все время пытается улучить момент, когда мама отвернется, чтобы им поживиться. Мама, в свою очередь, играет роль строгого надсмотрщика и каждый раз отгоняет сладкоежку от вожделенных лакомств.

То же самое происходит, когда родители оставляют за собой функцию принуждения ребенка к совершению какого-либо необходимого ему самому действия.

Здесь снова возникает помеха естественному процессу обучения самоконтролю. В процессе выполнения домашнего задания ребенок постоянно отвлекается на общение со своими игрушками. Возмущенный папа садится рядом и одергивает сына каждый раз, когда тот норовит отвести взгляд от тетрадки. В итоге ребенок домашнее задание, конечно, сделает достаточно быстро – но привыкнет к тому, что можно не напрягаться совершать какое бы то ни было внутреннее усилие для самоорганизации.

Часто при обращении ребенка за помощью родители не дозируют необходимую ему помощь, а предпочитают все сделать за него.

Видимо, у них существует глубокое убеждение в том, что человек вполне способен научиться прекрасно что-то делать, просто наблюдая за тем, как это «что-то» делают другие. Вот интересно только, почему мы все не научились кататься на коньках, еженедельно наблюдая за тем, как артисты делают это на телеэкране в различных ледовых шоу? Впрочем, иногда подобный вариант «помощи» возникает из простого желания родителей сэкономить время: ведь вполне очевидно, что объяснить и научить – намного дольше, чем сделать самому. Результат даже в комментариях не нуждается, правда?

Иногда родители чересчур усердно помогают собственному чаду в любых его занятиях.

Представьте себе: ребенок привык к тому, что, когда он что-либо делает, родители всегда в этом процессе активно участвуют. Если вдруг он ненароком ошибается, родители тут же, не дав ему подумать и исправить ошибку самому, подсказывают, что и как надо изменить. Особо способные родители умудряются возможную ошибку предвосхитить и заранее «подстелить соломку» – сообщить собственному отпрыску, как лучше всего сделать. Но он-то при этом поглощен самим процессом делания, и ему, естественно, кажется, что ошибку он исправил сам – или вовсе не ошибался! Итогов – два: во-первых, ребенок приходит к выводу, что делает он все просто замечательно (на самом деле все так замечательно получается у него вместе с родителями, но ему-то об этом никто ничего не сказал!), а во-вторых, когда все-таки он сталкивается с необходимостью сделать что-то действительно самостоятельно, он теряется напрочь. Кто подскажет-то?! Кстати, довольно забавно, но родители в таких случаях тоже нередко убеждены, что их удивительный ребенок – просто вундеркинд, поскольку «самостоятельно» справляется с самыми сложными заданиями. Они уже начинают ждать от него таких же потрясающих успехов в любой деятельности – и вот тут-то их ожидает великое разочарование. Стоит ему попробовать что-то сделать совсем без родительского участия – никаких успехов нет и в помине. Потрясен он, возмущены родители, а виноватыми оказываются учителя, воспитатели и все прочие взрослые, которые «третируют» их гениальное чадо.

Часто родители оценивают результаты самостоятельных действий ребенка по двухбалльной шкале – «отлично-отвратительно».

Стоит им обнаружить какую-то самую малейшую погрешность – критике подвергается сама возможность ребенка сделать хоть что-то самостоятельно. В таких случаях родители даже не пытаются обнаружить нечто, что ребенку удалось сделать правильно, и похвалить хотя бы за это. Если есть хоть одна ошибка – значит, плохо сделано все. У ребенка неизбежно возникает твердое убеждение: что бы он ни сделал, это всегда неправильно. И тогда единственный способ уберечься от родительского возмущения – не делать вообще ничего или, по крайней мере, не делать ничего без строгого надзора родителей.

Вариацией на ту же тему можно считать ситуацию, когда родители предоставляют ребенку возможность сделать что-то самому, а потом так же жестко критикуют любую неточность в выполнении.

Смысл подобного действия вроде бы понятен: зачем брался, если не умеешь? Сам теперь видишь, насколько ты беспомощен без нас? Понял, что без нашего совета и помощи тебе не обойтись? Ребенок-то, конечно, теперь все это понимает – и в будущем постарается избежать какой бы то ни было возможности еще раз попробовать свои силы.

То же самое происходит, если ребенка ставят перед необходимостью сделать что-то, чего он в принципе еще сделать не может – или не может без дополнительных пояснений или помощи, – а затем все так же беспощадно критикуют за ошибки.

Представьте себе, например, что происходит, когда семилетнему ребенку предлагают самому помыть пол. Сил на то, чтобы хорошенько прополоскать тряпку и потом ее так же хорошо отжать, у него просто не хватает. Кроме того, он вообще может не знать, что это необходимо для того, чтобы пол был вымыт действительно чисто. Пол он моет, как может, – и совсем не от недостатка усердия или общей бестолковости. И по итогам этого мытья получает от родителей по полной программе – и углы, дескать, не промыты, и весь пол в разводах, и лужи кое-где остались… Итог – все тот же: я не могу понять, как это делать, пусть это лучше делают родители.

И еще один очень печальный вариант – когда родители в присутствии ребенка рассказывают кому-то еще о его неудачах или жалуются на его неумелость или неорганизованность.

Мало того что ребенок теряет само ощущение своей избранности для родителей и «любимости» ими, – он еще и узнает, какой он на самом деле. То есть это его родителям – а теперь и ему самому – кажется, что он на самом деле именно такой. В этом возрасте родители еще являются для него авторитетом, поэтому он и верит им на слово и привыкает быть таким, каким они его видят…

Основных способов создания у ребенка долгового нарушения на третьем этапе его развития – тоже три.

Перед ребенком можно поставить цели, которые представляются чрезвычайно значимыми его родителям, но вовсе не являются таковыми для него самого. «Ты должен учиться на одни пятерки», «Ты должен стать доктором, как папа» и прочие цели того же порядка сам ребенок перед собой еще по определению поставить не может. Но ведь и отнестись критически к подобным родительским идеям он еще тоже не способен! Получается довольно страшная вещь: не пытаться этих целей достигать – нельзя, а достичь их – невозможно. Невозможно – потому что сам ребенок всего этого не хочет по-настоящему, а значит, и выделяемой на их достижение энергии оказывается явно недостаточно.

Здесь очень важно разобраться с самим понятием цели. Ведь цель – это совершенно не то же самое, что просто желание или конечный результат действия. Подумайте сами: когда ребенок хочет съесть конфету – это еще совсем не цель. Это просто конечный результат действия, который ребенок хочет получить – ведь дотянуться до желанного лакомства способно и любое млекопитающее. А вот когда ребенок хочет, например, чему-то научиться – это совсем другое. Ведь обучение чему бы то ни было – очень сложная деятельность, включающая в себя много разных действий, скоординированных между собой. И организует их в единую последовательность именно цель. Причем в процессе выполнения всех этих действий цель должна сохранять значимость и привлекательность для человека – только в этом случае можно совершить все необходимое для ее достижения. При постановке целей родителями это условие в принципе соблюдено быть не может – и тогда откуда у ребенка должно взяться отдельное желание по отношению к каждому действию, являющемуся только одним шагом на пути к цели?

Более того, в описываемом нами варианте долгового воздействия родителей сама деятельность планирования осуществлена ими – но так, что ребенок считает это результатом собственного планирования! И когда в результате он этой цели не достигает, он воспринимает это как собственную несостоятельность, неуспешность или недостаток самоорганизации.

Второй способ помешать ребенку в самостоятельной организации собственных действий тоже прост и распространен. На него можно возложить значимые взрослые обязанности, выполнить которые он по объективным причинам не способен, не хочет – да и, честно говоря, не должен. Например, от семилетнего ребенка родители могут требовать систематического ухода за младшей сестрой или братом. Что-то случится с «подшефными» – опекун виноват. Что-то не то младшие натворят – опять же он в ответе. «Ты должен помогать маме» – совсем не то же самое, что внутреннее убеждение ребенка в необходимости каких-то действий, которые в таком случае он сам и организует, и контролирует. Получается, что он оказывается вынужден заниматься самоорганизацией в выбранных не им самим видах деятельности.

И наконец, третий способ обязать ребенка «быть самостоятельным» – это навязать ему какие-то сложные деятельности, не соответствующие его собственным желаниям. Таким навязыванием может быть, например, понуждение ребенка к систематическим занятиям музыкой, спортом и т. п. – в том случае, когда у него самого нет к этому охоты. Такого рода виды деятельности сами по себе требуют очень серьезной внутренней самоорганизации, отказа от многого и умения заставить себя что-то делать «через не могу». В этом случае выходит, что ребенок действительно оказывается вынужден стать самостоятельным – в том, что ему совершенно не нужно.

Важно понимать, что любое принуждение ребенка к самостоятельности приводит только к одному: организовывать собственную деятельность, заставлять себя и отказываться от чего-то ребенок обучается, но все это не приносит ему ровным счетом никакого удовольствия и удовлетворения. Какими же конкретными способами этого можно добиться?

«Ты должен быть взрослым» или «Ты должен быть самостоятельным» – вовсе не те родительские послания, которые реально приводят ребенка к осознанию собственной самостоятельности.

В самом деле, кому и что может быть должен самостоятельный человек? Мы надеемся, что вы еще помните наш с вами долгий разговор о долгах, состоявшийся в первой части этой книги. Стать самостоятельным – это как раз и означает научиться самому решать для себя, что делать и каким быть. А стать самостоятельным для кого-то – обозначает не стать самостоятельным вовсе.

Родители зачастую совершенно не соотносят свои представления о том, чем ребенок должен заниматься в этом возрасте, с его собственными представлениями о том же.

Каждому возрасту соответствуют свои цели, и ребенок, скажем, шести лет в принципе не способен по-настоящему хотеть того же, чего и 13-летний. И уж тем более он не может хотеть того, чего «для него» хотят родители. Поэтому постановка перед ним любых целей в этом возрасте всегда будет грубым нарушением его детских прав. Можно попросить ребенка совершить какое-то определенное действие, можно заинтересовать его чем-то – но, начиная ровно с того возраста, когда цели ставить вообще оказывается возможно, ребенок имеет право это делать только сам.

Иногда родители, ориентируясь на высказанные ребенком желания, начинают активно принуждать его к их реализации.

Они при этом исходят из вполне понятной идеи: начатое дело должно быть завершено, иначе зачем было начинать? При этом понятно, что шестилетний мальчик способен захотеть научиться играть в футбол так же, как это делают все мальчишки в его дворе, но необязательно способен добиться этого – просто потому, что планировать еще не умеет. Иными словами, он еще не может сделать собственное желание истинной целью – и уж тем более не способен разбить путь к ее достижению на отдельные шаги. А может быть, послезавтра это мимолетное желание просто потеряет для него изначальную привлекательность. И что теперь – один раз ляпнул, не подумав, и теперь обречен оправдывать родительские убеждения? Скорее всего родители в таких случаях путают высказанное желание ребенка с настоящей целью – и, получается, снова ставят цель перед ребенком сами.

В других случаях родители сами мешают ребенку сделать его желание настоящей целью.

Чаще всего они мешают этому тем, что… просто не помогают. Ведь чтобы понять, готов ли ребенок считать сегодняшнее желание настоящей целью, ему важно представлять себе, из чего ее достижение состоит. Например, чтобы научиться играть в футбол хотя бы на уровне дворовых асов, нужно освоить очень много различных технических приемов, научиться быстро и долго бегать и пр. Родители это понимают, а ребенок еще нет. И если родители не объясняют всего этого ему на этапе осмысления им собственного желания, то реальной цели он поставить себе и не может.

То же самое опять-таки происходит, когда при постановке ребенком какой-либо достаточно серьезной для его возраста отсроченной цели родители лишают его поддержки и не демонстрируют ему своей радости по поводу его промежуточных успехов.

Ребенок все лето учился «чеканить» футбольный мяч и через какое-то время достиг небывалых для себя высот – теперь он способен 10 раз подряд подбросить мяч, не позволив ему упасть на землю. Он жаждет похвастаться своим достижением перед родителями – а в ответ слышит: «Ты лучше бы книжку почитал». Но ведь он не только мяч учился «чеканить» – он поставленных целей учился достигать! И вместо этого выяснил, что своих целей достигать намного менее ценно, чем тех, которые поставили родители.

Как уже говорилось, родители могут принуждать ребенка выполнять настолько ответственные обязанности, что его возможностей планирования и самоорганизации в этом возрасте просто не может хватать на них.

Ведение домашнего хозяйства, уход за тяжелобольным дедушкой или новорожденной сестренкой могут, конечно, возлагаться на ребенка по объективным причинам – больше, например, просто некому, потому что мама много работает, а папы нет. Но эти объективные причины не делают ребенка старше, чем он есть на самом деле! Он даже может с грехом пополам научиться все это делать – но опять-таки привыкнет организовывать свою деятельность по достижению только тех целей, которые поставил ему кто-то. Только таких целей – потому, что сами навязанные ему виды деятельности настолько сложны, что ни на что другое, интересное для самого ребенка, у него не остается ни сил, ни времени.

Иногда родители, желая оградить ребенка от всяческих «дурных влияний», отдают его во всевозможные спортивные, музыкальные или художественные школы.

В данном случае речь идет даже не о кружках, где нет такой строгой программы обучения и обязательности посещения. Любая подобная школа представляет собой целую разветвленную систему занятий, обязанностей – и, конечно же, свою систему оценок. Добросовестно все эти обязанности выполнять очень трудно, и делать это можно только в том случае, когда у ребенка имеется свое живое и горячее желание. Если же его нет, а все необходимое выполнять нужно, да еще если родители строго следят за тем, чтобы оценки были достаточно высокими, – ребенок попадает в исключительно сложное положение. Это уже не то же самое, что съесть ложечку за маму и ложечку за папу. Такое обучение требует жесткой дисциплины, отнимает очень много сил и времени и угнетает необходимостью ориентации на требуемый родителями уровень достижений. Ему снова приходится самому осваивать крайне сложную для любого человека – и уж тем более для маленького – деятельность неизвестно для чего. То есть это ему неизвестно – у родителей-то на этот счет наверняка есть свои соображения. Для сравнения представьте себе: решил ваш начальник на работе, что вам необходимо в совершенстве овладеть, например, китайским языком. Он решил, а вам теперь необходимо 3 – 4 раза в неделю изыскивать время, отрывая его от других, не менее важных дел, рьяно работать на уроках, не менее рьяно выполнять домашние задания… Причем повышения зарплаты вам никто не обещал! Просто начальник считает, что так нужно. Насколько велики шансы, что вы этот несчастный китайский язык все-таки выучите в совершенстве?! А у ребенка в отличие от вас, между прочим, и выбора-то нет…

Данный текст является ознакомительным фрагментом.