Определение скрытых аспектов группового процесса

Я все время присматриваюсь к признакам скрытых проблем в группе, которые решаются в ней не самым лучшим образом, например, когда ее члены говорят только о своих трудностях и не интересуются переживаниями других; когда участники неактивны в ходе занятия или слишком негативно относятся к тем, кто не работает над собой; дают только практические советы вместо того, чтобы обсуждать дисфункциональную философию; проявляют излишнюю общительность и несерьезно относятся к проблемам своим и других; не остаются на дополнительные занятия, которые следуют сразу же за основными и проводятся одним из моих ассистентов; образуют подгруппы или грубо перебивают других, когда идет сеанс. Я обычно вмешиваюсь сразу, как только проблема возникает, и поднимаю вопрос либо для того, кто мешает групповому процессу, либо для группы в целом.

Стратегия моей интервенции зачастую — прямота и конфронтация. Так, я могу сказать: «Джим, ты всегда выносишь свои проблемы в группу и, кажется, легко можешь говорить о них. Но я редко слышу, чтобы ты сказал что-нибудь кому-нибудь о его проблеме. Когда ты молча сидишь в стороне, в то время как все мы говорим с кем-то из группы, я подозреваю, что ты много говоришь про себя такого, что не говоришь вслух. Я прав? Если это так, что ты говоришь себе, что останавливает тебя от разговора с другими?»

Общая интервенция также обычно бывает прямой и приблизительно выглядит так: «Некоторые из вас не выполняют оговоренную домашнюю работу или делают ее спустя рукава Давайте обсудим это прямо сейчас и посмотрим, правильно ли я это вижу, и если это так, то что мы можем с этим сделать, как понять, что домашние задания более полезны, и сделать так, чтобы вы выполняли их более регулярно и тщательно».

Если групповой процесс идет хорошо и члены группы достаточно последовательно обсуждают свои проблемы и работают над ними как в группе, так и дома, мои интервенции в отношении группового процесса относительно редки. Но я часто задаю вопросы, даю советы, бросаю вызов и конфронтирую с членами группы по поводу их индивидуальных проблем. Я активный учитель, оппозиционер, пропагандист, вдохновитель и генератор домашних заданий, я обычно говорю больше, чем любой другой член группы в течение сеанса. Однако я стараюсь не читать длинных лекций и занимать эфир слишком долго. Поэтому мои комментарии и вопросы часты, но кратки. Несмотря на то что я легко могу справиться с ведением группы без какой-либо помощи, поскольку Институт рационально-эмоциональной поведенческой терапии в Нью-Йорке еще и тренинговый институт и мы хотим, чтобы обучаемые нами тренеры могли вести группы самостоятельно, мне обычно помогает один из наших тренируемых, который присутствует в группе со мной первые полтора часа каждого занятия, а остальные дополнительные сорок пять минут проводит самостоятельно. Ассистента также учат тому, чтобы он делал активно-директивные интервенции, но и не занимал долго «сцену» и поощрял интервенции участников группы. Несколько членов в каждой группе обычно становятся очень активными мастерами интервенции, но если они слишком сильно увлекаются, я тактично поправляю их. И ассистент, и я особое внимание обращаем на молчаливых участников и постоянно побуждаем их высказываться чаще и больше про проблемы других. Если они упрямятся или сопротивляются, мы очень часто даем им задание высказываться минимум три раза за каждый сеанс о проблемах других участников.