Для того чтобы очиститься от самолюбия и страстей, необходимо правое познание себя

И вот для того чтобы очиститься от самолюбия, самоправедности и страстей (привычных неправых и греховных мыслей, чувств, желаний и действий), которые срослись с нами настолько, что нам трудно понять, как и когда они у нас проявляются, необходимо познание себя истинного. Оно совершается только, во-первых, благодаря знанию истинного христианского учения о страстях и грехе, и, во-вторых, путем видения и понимания того, что с тобой происходит в мыслях и чувствах, и опять-таки это должно быть понимание в духе христианского учения.

Феофан Затворник (Начертание христианского нравоучения, ч.1, В, в, аа, 3а): «Внутреннее наблюдение есть замечание того, что происходит в душе, посредством сознания или внутреннего чувства. Это наблюдение есть источник самопознания и познания вообще души человеческой».

Относительно незнания многими людьми учения о страстях и законах греха мы уже сказали выше. А теперь скажем относительно правого самопознания (это очень обширный вопрос, и мы скажем очень кратко), которое связано со Христом, т. к. человек должен сравнивать себя с тем, чему учил Иисус Христос и с христианскими добродетелями, которые выражают заповеди Христа. Т. е. как должен поступать христианин, чтобы быть со Христом (как учил Христос), какие у него должны быть мысли, желания и чувства, чтобы они соответствовали тому, чтобы быть со Христом.

<i>1. Именно этого истинного самопознания и наблюдения над собой нет у многих и многих людей, и как говорит опыт, в том числе и у многих современных христиан, хотя они и знают Христово учение и поклоняются Ему.</i>

Феофан Затворник (Начертание христианского нравоучения, ч.1, В, в, аа, 3а): «Хотя душа сама к себе ближе всех, познаний, однако ж, о душе у нас очень мало, и те, какие есть, большей частью односторонни и лживы… Способность самонаблюдения у одних в самом худом состоянии, а у других — во всей высоте благосостояния».

Исихий Иерусалимский (Добротолюбие, т.2, К Феодулу…, 69): «Неумеющий шествовать духовным путем, не заботится о страстных помышлениях (т. е. не гонит их от себя), но все занят бывает только телом, или чревоугодничает и распутничает, или опечаливается, гневается и злопамятствует, и чрез то омрачает ум».

Авва Феон (Собеседование 3-е Иоанна Кассиана гл.7): «Те, которые очи сердца закрывают толстым покрывалом страстей и, по изречению Спасителя (Мф. 13,14), видя не видят и слыша не слышат и не разумеют, те в тайниках своего сердца едва усматривают даже большие и главные пороки, а прилогов помыслов, неуловимых, скрытых страстей, которые таким острым жалом уязвляют дух, и пленений души своей не могут видеть ясно, но всегда блуждая постыдными помыслами, не знают и скорби об этом».

<i>2. Многие грешники «не знают и скорби» от помыслов и власти над ними диавола.</i>

Особое внимание стоит обратить на последнюю приведенную выше фразу аввы Феона о том, что грешник, увлекаясь греховными помыслами, не страдает от их действия, и, конечно, не желает от них избавиться.

Симеон Новый Богослов (Слова, сл. 14): «Человек, который был прежде здоров и заболел, знает и понимает, что есть болезнь и что — здоровье. Но если случится кому с самого рождения быть больному, то ему трудно бывает понять, что такое здоровье. Так и душа, которая всегда недужна и страждет болезнью страстей гнева и похоти и других многих и разнообразных… не знает, бедная, и не понимает, что это суть болезни, и не видит, как мысленный тиран ее диавол, прикрытый сим ее неведением, подседает к ней посредством означенных страстей и день и ночь осечает (возмущает — от сост.) ее злыми помыслами. Не видя же сего, не понимая и не чувствуя, она не чувствует нужды и во врачевании и не ищет его».

Иннокентий Херсонский (О грехе и его последствиях, Слово о том, что грех неминуемо подвергает человека мучительному владычеству дьявола): «…грешник, находясь в таком ужасном плену, не чувствует своего несчастия: ибо если б чувствовал, то не замедлил бы освободиться от него, имея на то всю возможность… — Но, братие мои, как бы бедный грешник чувствовал этот плен, когда не может? И как бы он мог, когда собственная его душа настроена грехом по-дьявольски? Чтобы чувствовать в себе присутствие духа тьмы, надобно самому быть светлым, а грешник — сам тьма. На чистом, белом платье и малое пятно тотчас приметно, а платье черное не дает заметить на себе самых больших пятен. В душе светлой и чистой одна какая-либо мысль, вброшенная от дьявола, тотчас производит смущение, тяжесть и боль сердечную, а в душе грешника — темной и оскверненной, и самое присутствие его неприметно… Он, тирански властвуя над грешником, в то же время старается держать его в том обольщении, якобы он действует сам по себе, и во всем совершенно свободен».

<i>3. Человек, не знающий своих страстей и греха, считается безумным, не говоря уже о том, что он не со Христом.</i>

Также заметим, что человек, не знающий своих страстей и греха, и как они проявляются в его мыслях, желаниях и чувствах, считается безумным.

Иоанн Златоуст (т.5, ч.1, Беседа на Пс.9): «Подлинно, не знать самих себя — крайнее безумие, хуже умопомешательства».

Дмитрий Ростовский (Летопись…, События в 5-м столетии 4-го тысячелетия): «Не познавать самого себя значит быть хуже скота, ибо для скота незнание самих себя — явление естественное, а для людей сие не есть таково, так как проистекает из самовольного безумия. Поистине такой человек подобен скоту, который себя самого не познает».

Также такие люди охвачены нечувствием страстей.

Игнатий Брянчанинов (Советы относительно душевного иноческого делания, гл.43): «…не борющиеся со страстями не растревоживают их, а если и растревожатся на короткое время страсти, то не привыкший к самовоззрению не обращает на это внимания и старается успокоить страсти каким-либо земным развлечением. Такое спокойствие, или, правильнее, усыпление души, чуждое умиления, чуждое воспоминания о смерти и суде, об аде и рае, чуждое заботам о благовременном умилостивлении Бога, о примирении и соединении с Ним, святые отцы называют нечувствием, умерщвлением души, смертью ума при жизни тела. Во время страшного душевного усыпления, страсти, в особенности душевные, вырастают до неимоверных размеров, стяжавают крепость и силу, превысшие естественных способностей».

А те, кто познают свою греховность, причем постоянно, те считаются блаженными, которые своим сокрушением и слезами омывают внутреннюю скверну.

Симеон Новый Богослов (Слова, сл. 57, п.5): «Блаженны те, которые просвещаются божественным светом, и видят немощность свою, и постигают срамоту души своей, потому что они будут плакать во всю жизнь свою и омоются слезами своими».

Симеон Новый Богослов (Слова, сл. 80, п.6): «…истинное покаяние с исповедью и слезами, как некиими пластырями и лекарствами, омывает и очищает рану сердца, и самую язвину, какую до сердца открыло жало мысленной смерти, — потом извлекает вон червя, который сделал себе внутри нору и жил там, и убивает его, — наконец залечивает рану и место ее делает совершенно здоровым, так что даже и следа ее не остается. Это, сказанное мною, знают, как происходит в них, только те, которые имеют сердце, ищущее здравия притрудно, со слезами и покаянием».

<i>4. Говоря о познании себя, святые отцы говорят и об очищении от греха, и о спасении.</i>

Таким образом, переставая поступать так как христианин привык раньше (по страстям), учась думать, как во Христе (т. е. по добродетелям), христианин приобретает спасение во Христе и через Христа.

Авва Исаия (Духовно — нравственные слова, сл.8): «Познай самого себя, и убегай того, что для тебя гибельно».

Древний Патерик (гл.15, 15): «Старец сказал: начало спасения — познание самого себя».

Здесь нельзя не сказать, что правое познание себя, связанное с очищением от страстей, является одной из целей жизни христианина.

Лука Крымский (Проведи, т.1, Неделя 19): «Цель жизни — совершенство в любви, в праведности, а для этого надо неустанно работать над очищением сердца своего».

Феофан Затворник (Толков. на 118 Псалом, ст.68): «Цель бытия нашего на земле — нравственное совершенство, для должного приготовления себя к вечности».

Иосиф Ватопедский (Ватопедские оглашения, 42): «Наш общий долг — противостояние страстям и привычкам, которые мы унаследовали от противоборствующего закона. Эта брань есть практическое исповедание того, что мы одному Господу Богу нашему поклоняемся и Ему единому служим (Мф. 4,10; Лк. 4, 8). Если мы будем бороться со своими страстями, тогда божественная Благодать, полученная нами во святом Крещении и в божественных Таинствах, обратится из потенциальной энергии в действующую и освободит нас от ветхого человека. Все наши усилия должны состоять в том, чтобы показать, что мы отвращаемся от ветхого человека, исполненного лжи и тления, и хотим облечься в нового человека, в которого Благодать облечет всех послушных ей и прилагающих усилия».

Феофан Затворник (Сборник проповедей «Слова о покаянии, причащении…, В неделю 2-ю Великого поста): «Всякий христианин, ищущий спасения, необходимо должен пройти три степени, именно: начать покаянием и к Богу обращением, а потом чрез борьбу со страстями вступить в область чистоты. Покаяние есть исходный пункт, чистота — последний конец; борьба со страстями наполняет все пространство между сими двумя пределами».

Максим Исповедник (Главы о любви, сотн.4, гл.78): «Бог, обещавший тебе вечные блага, и давший в сердце твоем залог Духа, заповедал тебе заботиться о своей жизни, чтобы внутренний человек, освободясь от страстей, еще в настоящей жизни начал вкушать те блага».

Варсанофий Оптинский (Беседы, от 06.1909): «Злоба, гнев, раздражительность, блуд и другие душевные недуги — это такие гадины, которые ползут за человеком и в вечную жизнь. Отсюда цель жизни и заключается в том, чтобы здесь, на земле, раздавить этих гадов, чтобы очистить вполне свою душу и перед смертью сказать со Спасителем нашим: «идет князь мира сего, и во Мне не имеет ничего» (Ин.14,30). Душа грешная, не очищенная покаянием, не может быть в сообществе святых. Если бы и поместили ее в рай, то ей самой нестерпимо бы было там оставаться, и она стремилась бы уйти оттуда».

<i>5. Также стоит заметить, что в некоторых практиках, примеры которых приводились выше, также называется цель — познание самого себя.</i>

Но в христианстве оно направлено на то, чтобы увидеть свои страсти и пороки, познать свою греховность, приобрести смиренное о себе мнение, иметь постоянную нужду во Христе — Спасителе, и при великой Его помощи очиститься от страстей, чтобы после Суда пребывать в Царствии Небесном.

Амвросий Оптинский (Переписка с мирскими лицами, п.78): «Цель же православных, при исполнении заповедей Божиих, совсем иная: видеть свои недостатки, познавать свою немощь, и через то достигать смирения, без которого все другие добродетели не помогут христианину».

А в тех учениях речь об этом не идет, и даже более — в некоторых четко прослеживается гордость и самость, и складывается такое впечатление, что люди познают себя для того, чтобы утвердиться в своей гордости еще больше.

Но и некоторые христиане могут стараться исправиться для того, чтобы гордиться собой.

Амвросий Оптинский (Переписка с мирскими лицами, п.78): «(У некоторых цель) видеть свое исправление, питая свое самомнение и возношение, и величаясь мнимой святостью».

<i>6. Истинное самопознание связано со смирением, покаянием и познанием Господа</i>, тем более что:

Феофан Затворник (Письма о разных предметах веры и жизни, п.35): «Никто, кроме Господа, не может научить истинному познанию себя. Учит сему опыт, но точное понимание опытов в сем смысле подает Господь. И Ангел Хранитель, по мановению Господа, внушает, как что подметить».

Итак, истинное познание себя неразрывно со смирением.

Макарий Оптинский (Письма к мирским особам, п.396): «…смирение открывает глаза нам, и мы можем видеть даже и малые наши погрешности».

Макарий Оптинский (Письма к монахиням, п. 576): «…наблюдать за собою — делает нам ту пользу, что мы, видя свою немощь, смиряться должны и каяться пред Богом, сознавая свою нищету, и иметь сердце сокрушенно и смиренно, — и Бог подаст помощь к исправлению жизни нашей, когда залог смирения будет в сердце нашем».

Дмитрий Ростовский (Алфавит духовный, ч.2, гл.4): «Смирение есть познание себя и своего ничтожества. И справедливо это познание своего ничтожества, потому что и сотворен ты из ничтожества и ничего сам от себя не имеешь. Как же ты можешь думать что-либо о себе? Как недостойно смирения! Как достойно удивления, когда человек думает о себе много. Все мы произошли из ничтожества и не знаем, что с нами будет — куда Господь определит нас. Рождены мы от тли, от мрачного — невзрачного — семени, манием Господним, потом обратимся в смрад, прах и пепел, а душа наша устроена будет, как весть один только Бог, Творец и Создатель всего».

Тихон Задонский (Сокровище духовное, ст.59): «(Христианин должен) стараться познавать растление и окаянство своего сердца. От познания самого себя последует смирение и старание об исправлении себя самого. Ибо надо прежде немощь немощному познать и тогда исцеления искать. Начало здоровья — познание немощи, и начало исправления — познание своего бедствия и окаянства. Кто, видя кроющийся в себе смертоносный яд, не пожелает с усердием от него освободиться? И кто, видя погибель свою, не будет стараться от нее избавиться? Познание себя — это начало спасения. Познай себя, человек, и нелицемерно признай свою бедность и окаянство перед Богом. И отдай себя в руки Христовы, как немощный отдает себя лекарю, и тогда Христос исцелит тебя!».

Антоний Голынский (Путь умного делания, Молитва умно-сердечная самодвижная): «Истинное смирение есть не что иное, как подлинное познание самого себя, приводящее к смиренномудрию. При этом человек полноценно познает свое горделивое и ничтожное “я”, созданное из ничего промыслом Божьим и теперь, самоосознанное, к ничтожному своему “ничто” возвратившееся. Он постигает, что собственное существо его есть прах, а дух жизни, который вдохнул в него Творец, — душа его — есть дыхание Божье. Все драгоценное в нем — от Господа. Сам же он — прах земной».

И это означает, что только тот, кто стремится увидеть в себе свои страстные проявления, сможет истинно познать себя. А если быть уверенным в своей безгреховности и самоправедности, то никогда не познаешь себя, истинного.

Макарий Египетский (Семь слов, сл.4, гл.17): «…самомнение есть ослепление души, никак ей не позволяющее познавать свою немощь».

Тихон Задонский (т.5, Краткие нравоучительные слова, сл.22): «Начало гордости есть незнание самого себя. Сие незнание ослепляет человека, и так человек гордится. О, если бы человек познал самого себя, познал бы свою бедность, нищету и окаянство, — никогда бы не гордился! Но тем более окаянен человек, что не видит и не познает своей бедности и окаянства».

Макарий Оптинский (Письма к монахиням, п.428): «В сем-то состоит и обучение, чтобы познавать свою немощь; не в том состоит благочестие, чтобы, не имев борьбы и не чувствуя страстей, мнить себя стоящими на пути спасения, но в том, когда мы истинно смиримся; тогда и добродетели, творимые нами, будут ограждаемы и хранимы силою смирения».

Также правое познание себя неразрывно с покаянием и познанием Бога.

Игнатий Брянчанинов (Аскетическая проповедь, Поуч. 2 в неделю по Богоявлении): «Когда же деятельность наша озарится светом Христовых заповедей, тогда самовоззрение наше изменяется: мы начинаем усматривать в себе множество недостатков, которых прежде вовсе не примечали. В поразительном разнообразии является тогда пред мысленными очами наше повреждение грехом! Открывается нам и та греховность, которая составляет общее печальное достояние наше с прочими человеками, и та частная греховность, которая усвояется в собственность каждым человеком от его невнимательной, безрассудной жизни, предшествовавшей жизни посвященной благочестию. С умножением побудительных причин к покаянию усиливается и усугубляется самое покаяние. Оно очищает око души. Очищенное око видит больше пятен на душевной ризе, нежели сколько их видело, будучи засорено, изъязвлено грехом; естественно, что от такого зрения усиливается и усугубляется покаяние. Оно действует в преуспевших подвижниках несравненно больше, нежели в начинающих подвиг. Нравственное христианское преуспеяние есть преуспеяние в покаянии, потому что преуспеяние в покаянии является от особенно тщательного исполнения евангельских заповедей».

Игнатий Брянчанинов (Аскетические опыты 1, Фарисей, ч.1): «Глядя в себя, рассматривая свои греховные пятна, он убеждается, что для спасения его единое средство — милость Божия, что он раб неключимый, не только по нарушению, но и по недостаточному исполнению заповедей Божиих».

Дмитрий Ростовский (Летопись…, События в 5-м столетии 4-го тысячелетия): «Опытные люди говорят, что и от познания самого себя человек приходит к познанию Бога, и поскольку кто познает свое ничтожество, постольку познает и Бога. Ибо то и другое, знание Бога и знание себя самого, связано между собою: где находится одно, там и другое, хотя и предшествует иногда одно другому. Иногда познание Бога предшествует познанию самого себя, иногда же первое следует за вторым, и одно порождает с течением времени другое. Однако от познания себя самих яснее приходим к познанию бытия Бога, как говорят об этом испытавшие сие. Климент Александрийский говорит следующее: “Если кто себя самого познает, тот познает и Бога, а зная Бога, он уподобится Ему”… В Диоптре пишется: «насколько более познаешь себя самого, настолько совершеннее познаешь Бога»».