ПЕРВАЯ ПРИЧИНА ЮРОДСТВА: СМИРЕНИЕ

Первая и главная причина, по которой юродивый[584] симулирует безумие, — желание навлечь на себя презрение, унижение, дурное обращение. Это ясно проявляется в агиографических источниках. Так, Палладий пишет об Исидоре, что «Христа ради она показывала себя юродивою и безумною… Другие… презирали ее… а она принимала это с радостию». Она не только выполняет самые презренные работы, становясь, по выражению составителя ее жития, «отребием монастыря» (дословно по-гречески сказано «губкой монастыря». — Ред.), но более того, безропотно переносит «поношения, брань и презрение»[585]. Феофил и Мария, разыгрывая «без конца шутки и буффонады», казалось, стремились к получению ударов по голове и пощечин, которыми их награждала окружавшая их толпа[586]. Приск, согласившись ответить на вопросы человека, посланного аввой (Иоанном из Амиды), говорит ему: «…чтобы обеспечить себе вечную жизнь, я переношу труды и удары… я живу в великом спокойствии, потому что все считают меня безумным и никто со мной не разговаривает и не заботится обо мне»[587]. Антиох, видевший во сне, как его истязают за долги, рассказывает: «Пробудившись, я понял видение и сказал себе: „<…> Бедный Антиох! Тебе нужен больший труд и большее бесчестие!“ С того времени начал я притворяться лишенным рассудка… немилостивые же тамошние отцы, видя меня в таком положении… возлагали на меня все тяжкие дела в обители»[588]. Преподобный Симеон приумножает сумасбродные и скандальные поступки, но кроме нескольких исключительных случаев их цель не в том, чтобы свидетельствовать о Царствии Божием, ценности которого противоречат ценностям мира сего, демонстрировать нарушение форм и выражать «безграничную свободу» преподобного[589]. Это скорее провокации, которые должны вызвать дурное обращение от окружающих. Особенно красноречивыми в этом отношении выглядят действия Симеона, когда он только начинает вести себя как юродивый: «…Симеон, увидев на гноище перед стенами дохлую собаку, снял с себя веревочный пояс и, привязав его к лапе, побежал, волоча собаку за собой, и вошел в город через ворота, расположенные вблизи школы. Дети, заметив его, закричали: „Вот идет авва дурачок!“, и бросились за ним бежать, и били его. На следующий день — это было воскресенье — он запасся орехами и, войдя в церковь при начале службы, стал бросаться ими и гасить светильники. Когда подошли люди, чтобы его вывести, Симеон вскочил на амвон и начал оттуда кидать в женщин орехами. С большим трудом его вывели на улицу, и тут он опрокинул столы пирожников, которые до полусмерти избили его. Увидев, как сильно он побит, Симеон сказал себе: „Истинно, истинно, смиренный Симеон, в руках людей этих тебе не прожить и одной седмицы“»[590]. Андрей Юродивый в ответ на сумасбродства, совершаемые им именно с этой целью, терпит множество обид: его избивают, бьют палкой по голове, тянут за волосы, в него плюют, его тащат по улицам, связав по рукам и ногам, бьют по лицу, ему измазывают лицо чернилами и углем, топчут[591]. Иерофей (из монастыря преподобного Симеона Нового Богослова) изображает безумие, выражающееся в крайней неуклюжести, цель которого ясно указывает Никита Стифат: «В жажде страданий он притворялся, будто бы нечаянно, а на самом деле намеренно разбивал горшки с нечистотами, которые он выносил, чтобы услышать ругательства или даже получить пощечины. Принимая оскорбления, он радовался, словно получал нечто желанное, и жаждал испробовать бичевания…»[592]. В «Житии святого Кирилла Филеота» мы читаем о том, как он притворялся немым с очевидной целью претерпеть удары, заключение в темницу и обычное дурное обращение с заключенными[593]. Безумие преподобного Саввы Нового, которое также выражалось в немоте, разыгрывается им с той же целью: претерпеть дурное обращение. Его избивают до полусмерти, в него кидают камнями, покрывают ему голову пылью и мусором, поносят такими словами: «Бездельник, прельщенный, дурак, поврежденный умом, мерзкий пьяница, общая всего города зараза, бейте его, побейте камнями, изгоните из наших пределов!..»[594]. Преподобный Савва совершает иногда нелепые поступки с той же целью: например, при помощи трости, которую он обычно носил в руке, он скидывает с человека шапку, за что тот в ярости приказывает избить его до полусмерти[595]. Следует заметить, что для достижения этой же цели другие подвижники (а иногда и уже названные) изображают иные действия, которые в их среде должны навлечь на них такое же презрение и грубое к ним отношение. Исидора притворилась юродивой и в то же время безумной[596]. Симеон вел себя так, чтобы его считали одержимым бесом[597]. Некая монахиня монастыря аввы Иеремии в Фиваиде симулировала пьянство[598]. Андрею Юродивому также доводилось симулировать опьянение[599]. Мария, спутница Феофила, не только притворялась безумной, но и разыгрывала из себя блудницу[600].

Многие юродивые по тем же причинам изображают не только безумие, но и порочность, безмолвно перенося различные обвинения, и терпят незаслуженно дурную репутацию. Например, наряжавшаяся в одежды блудницы Мария терпит обвинения в блудной жизни, несмотря на то, что она сохранила себя в чистоте[601]. Симеон терпит несправедливое обвинение в том, будто от него забеременела молодая рабыня[602].

Провоцируя таким образом презрение, унижение и дурное обращение, юродивый прежде всего ищет высшей степени смирения. Эта важнейшая цель почему-то не была замечена большей частью исследователей явления юродства. Между прочим, именно на нее указывает Евагрий Схоластик, упоминая о «пасущихся» монахах, возвращающихся в мир и изображающих в нем безумие: Евагрий подчеркивает, что таким образом они восходят на высшую степень аскезы и полностью освобождаются от тщеславия[603]. Архимандрит Софроний, знаток христианской восточной аскезы, указывает: «Цель „безумного“ в том, чтобы стать посмешищем. Большинство не понимает этот путь, считает его извращением. Но ведь это наиболее верное средство к попранию тщеславия, а следовательно — и к истинной победе над миром»[604]. Вспомним слова преподобного Исаака Сирина:

«Кто истинно смиренномудр, тот, будучи обижен, не возмущается и не говорит ничего в свою защиту о том, в чем он обижен, но принимает клеветы, как истину, и не старается уверять людей, что он оклеветан, но просит прощения. Ибо иные добровольно навлекали на себя название блудных, не будучи таковыми; другие же терпели именование прелюбодеев, будучи далекими от прелюбодеяния, и слезами свидетельствовали, что несут на себе плод греха, которого не делали, и с плачем просили у обидевших прощения в беззаконии, которого не совершали, когда душа их была увенчана всякой чистотой и непорочностью. Иные же, чтобы не прославляли их за превосходные правила жизни, соблюдаемые ими в тайне, представлялись в образе юродивых, быв растворены Божественною солию и непоколебимы в своей тишине…»[605].

а)

Юродивый стремится к смирению и поэтому соглашается, чтобы его презирали, отвергали, считали ничтожеством. Это соответствует святоотеческому учению[606]. Преподобный Макарий считает, что таковым должно быть нормальное состояние христиан, которые «уподобляются людям, которые носят на руках своих кровь свою… не думают о себе, что значат они что-нибудь, но ведут себя как униженные и отверженные всеми людьми»[607]. Многие отцы говорят о том, что на обижающего или оскорбляющего нас надо смотреть как на врача, исцеляющего нас от тщеславия и гордости[608]. Один старец советует: если диавол «доведет тебя до тщеславия, соверши перед людьми поступок или изобрази поведение, которое навлечет на тебя презрение. Ибо знай хорошо, что сатана больше всего бывает огорчен, когда человек стремится к унижению и презрению»[609]. «Начало к истреблению тщеславия есть… любление бесчестия», — пишет преподобный Иоанн Лествичник[610]. Он же еще яснее указывает: «[Бог] радуется, видя, что мы усердно стремимся к бесчестию, чтобы потрясти, уязвить и уничтожить суетное наше тщеславие»[611]. Преподобный Иоанн из Газы (то есть Иоанн Пророк, ученик преподобного Варсонофия Великого. — Примеч. ред.) замечает: «Кто желает смирения, как говорит, и не понесет бесчестия, тот не может достигнуть смирения»[612]. А преподобный Варсонофий указывает: «Совершенное же смиренномудрие состоит в том, чтобы сносить укоризны и поношения и прочее, что пострадал Учитель наш Иисус»[613].

Юродивые достигают таким образом смирения, которое закалилось в постоянных испытаниях и различных ситуациях, а такое смирение намного труднее стяжать и сохранить, чем смирение, созидаемое лишь внутри себя. «В буре испытывается истинная ценность рулевого, на стадионе — ценность атлета, в битве — ценность полководца, в беде — ценность великодушного человека, а в искушениях — ценность христианина», — замечает святой Кирилл Филеот[614]. Признаком избавления от тщеславия является отсутствие скорби при унижении на людях[615] и отсутствие злопамятства на того, кто нас обидел, уничижил, оскорбил[616]. Именно в таком состоянии и пребывают юродивые, по описаниям их агиографов.

Речь идет о крайней степени смирения: своими действиями юродивые ставят себя в ситуацию, когда их считают последними из последних, а таким образом они исполняют одну из классических монашеских заповедей: «Считай себя последним из всех людей». Презрение к себе с целью полного самоотречения выражается в унижении себя, о чем свидетельствуют некоторые довольно символические ситуации[617].

Именно с этого отречения от ветхого человека начинается для юродивого жизнь нового человека и его прославление. Здесь уместно вспомнить слова преподобного Исаака Сирина: «Уничижай себя, и увидишь в себе славу Божию. Ибо где произрастает смирение, там источается Божия слава. Если будешь стараться пребывать в явном уничижении, то Бог соделает, что от всех людей будешь прославляем»[618]. Так, святой Кирилл Филеот, будучи заключен в темнице и претерпев дурное обращение, после того как притворился безумным и немым, говорит: «Не отвергай побои: если бьют, попирая ногами, если протягивают руки, чтобы ударить, от этого, по крайней мере, твоя одежда заблистает чистотой; терпи скорби, ибо из них плетутся венки тем, кто борется; если будем добровольно сносить скорби, то проклятие обратится в благословение; усталость от поединков уготовляет венки борцам — испытание искушением ведет христианина к совершенству»[619]. Никита Стифат говорит по поводу Иерофея, что «от его усердия через скорби и искушения», им самим спровоцированные, «возникала жизнь добродетельная»[620]. Он подчеркивает, что Иерофей поступал таким образом, «чтобы, подставив ударам внешнюю оболочку, освободить внутреннего человека от будущих скорбей»[621].

б)

Нелепые и скандальные поступки, совершаемые юродивым, позволяют ему утаить свой аскетический подвиг, скрыть свои добродетели, совершаемые чудеса и таким образом избежать человеческой славы. В этом заключается другая сторона смирения, к которому он стремится. Преподобный Исаак Сирин поясняет: «Древние отцы делывали так… чтобы скрыть славу жития своего и удалить от себя причины к гордыне»[622].

Так, преподобный Аммон, притворяясь безумным, по своему смирению избегает выносить суждения или давать советы, за которыми к нему приходят посетители[623]. Монах аввы Сильвана, неся очень строгий внутренний и телесный подвиг, изображает безумие с целью отвратить всех от себя[624] и жить в безвестности[625]. Иоанн Эфесский рассказывает нам о Феофиле и Марии, что они переодевались в одежды мима и куртизанки ради того, чтобы ввести в заблуждение окружающих, ибо боялись, как бы кто не понял или не узнал, кем они были на самом деле. Старец Прокопий, призвавший их к такой жизни, советовал им скрывать ту великую духовную пользу, которую они приобретут[626]. О преподобном Симеоне сказано, что «молитва его была только в том, как бы подвиг его не открылся до самого дня отшествия его, чтобы избежать ему славы людской, порождающей в человеке гордыню и самонадеянность»[627]. Он имел обычай всякий раз, когда совершал чудо, уходить из тех мест, пока его дело не будет забыто, более того, «он старался тотчас сделать что-нибудь неподобное и тем сокрыть подвиг свой»[628]. Желая изгладить хорошее впечатление, которое он произвел на хозяина харчевни, и заставить его умолчать о совершенном им чуде, Симеон, пока хозяин работал, поднялся к нему и начал раздеваться в комнате, где спала его жена; на ее крики прибежал муж и в гневе выкинул Симеона на улицу. Агиограф добавляет, что преподобный «не вкушая целую неделю хлеба, часто ел мясо, и никто не знал, что он наблюдает пост, а мясо он ел на глазах у всех, чтобы обмануть их»[629]. Он скрывал многие из совершаемых им чудес под покровом сумасбродных поступков, чтобы никто не заметил, кто совершил чудо. Приводя пример такого чуда, автор его жития уточняет: «Цель премудрого этого Симеона… была такова: прежде всего спасать души людские… а кроме того, целью его было скрыть добродетель свою, дабы не иметь от людей ни хвалы, ни чести»[630]. Кончина Симеона достойна его жизни Христа ради юродивого: узнав, что наступил час его смерти, и желая и после нее избежать человеческой славы, он, «заползши под оберёмок хвороста, лежавший в святом прибежище его… во сне предал дух свой Господу в мире». Найдя его мертвым под кучей хвороста, «водившиеся с ним люди… сказали: „Хотя бы теперь люди поймут, что авва был не своем уме. Ведь такова и смерть его“»[631]. В житии преподобного Саввы Нового мы видим, как он вновь начинает изображать безумие, опечалившись от воздаваемых ему почестей[632]. По замечанию автора его жития, он выбрал такое поведение ради того, «чтобы как можно лучше скрыть сокровище находившейся в нем духовной премудрости»[633].

Юродивые очень тщательно скрывают то место, куда они ночью удаляются, чтобы в тишине и одиночестве предаться молитве[634].

Они умоляют тех духовных людей, которые разгадали их тайну, не раскрывать ее[635]. Феофил и Мария передают Иоанну Эфесскому, что он лишится их общения, если будет при людях относиться к ним не так, как того требует их роль, которую они разыгрывают[636]. Также и Приск, открывшись посланнику аввы, говорит ему: «Смотри, как бы тебе не стать причиной моего ухода из этого города… И умоли авву, чтобы он оставил меня в нынешнем моем состоянии и не изменял своего отношения ко мне, несмотря на то, что знает обо всем»[637].

Когда же, несмотря на все их усилия, становится известно, что они лишь изображают безумие, и открывается их внутренняя духовная жизнь, или когда дар чудотворения приносит им почитание и признание, они тотчас спасаются бегством и скрываются в безвестных местах. Палладий сообщает, что преподобная Исидора, после того как святой Питирим открыл ее тайну, «не терпя славы, чести, услуг, которые стали оказывать ей все сестры, и тяготясь извинениями, тайно удалилась из монастыря. Куда ушла она… где скончалась, никто не знает доныне»[638]. Равным образом монахиня обители аввы Иеремии покидает обитель, после того как ее святость была раскрыта Даниилом и открыта настоятельнице и сестрам[639]. Преподобный Савва Новый оставляет свое местожительство всякий раз, когда становится известно о его добродетелях и его начинают почитать[640].

В некоторых случаях симуляция безумия имеет покаянную цель, но речь идет именно о покаянии путем самоуничижения.

Одной из основных причин, по которой Марк Юродивый выбрал путь юродства, является его желание компенсировать тот период своей жизни, когда им владела блудная страсть, как он сам об этом передает: «В течение пятнадцати лет мною обладал бес блуда; однако я опамятовал и сказал себе: „Марк, ты рабствуешь врагу вот уже пятнадцать лет; теперь послужи Христу столько же времени“. И удалился я в Пемптон и оставался там в течение восьми лет. Спустя эти восемь лет я сказал сам себе: „Теперь иди в город и сделайся безумным в течение еще восьми лет“»[641]. Юродство Христа ради является здесь дополнением к жизни в монашестве и, можно даже сказать, превосходит ее благодаря тем унижениям, которые оно приносит. То же самое с очевидностью следует из жития Антиоха: узнав во сне, что на нем лежит некий духовный долг, этот монах, чтобы вернуть свой долг, проводит в монастыре «три года, беспрекословно исполняя всякие послушания и будучи всеми уничижаем и оскорбляем как пришлец…» В другом сне ему было открыто, что он возвратил лишь десятую часть долга.

«Пробудившись, я понял видение и сказал себе: „Еще десять только? Когда же я все выплачу? Бедный Антиох! Тебе нужен больший труд и большее бесчестие!“ С того времени начал я притворяться лишенным рассудка…»[642].