Уныние. Нозология

Уныние (??????) сродно печали[384], причем настолько, что аскетическая традиция на Западе, идущая от святого Григория Великого, отождествляет эти две страсти[385]. Восточная же аскетическая традиция их различает[386].

Греческий термин «??????» (лат. acedia, фр. acedie) трудно точно перевести на французский язык; слова «paresse» и «ennui», которыми его часто переводят по-французски, лишь отчасти передают его многозначность.

Конечно, уныние соответствует состоянию лености[387] и скуки, но также под унынием подразумевается потеря аппетита, отвращение, томление и равным образом упадок сил[388], потеря мужества[389], вялость, оцепенение, небрежность, беспечность, сонливость [390], отягчение тела[391] и души[392]. Уныние может даже подталкивать человека ко сну[393], хотя он в действительности не устал [394].

При унынии характерно некое расплывчатое и общее неудовольствие. Под воздействием этой страсти человек теряет вкус ко всему, находит всякую вещь пошлой и безвкусной, не ждет более ничего [395].

Итак, уныние приводит человека к психическому и телесному неравновесию [396]. Способности его становятся непостоянными; ум не может сосредоточиться и переходит с одного предмета на другой. Если человек находится в одиночестве, то ему более не терпится на одном месте: страсть толкает его выйти из своей кельи[397], пойти в другое место или даже разные места. Порой человек становится праздношатающимся и начинает бродяжничать [398]. Как правило, он ищет любых контактов с другими людьми[399]. Эти контакты не являются объективно необходимыми, но подталкиваемый страстью человек чувствует в них нужду и находит для оправдания их «благие» предлоги[400]. Человек устанавливает и поддерживает пустые связи, которые он питает бесполезными разговорами [401], проявляя в них обычно праздное любопытство[402].

В некоторых случаях уныние наводит на человека глубокое и постоянное отвращение к месту его жительства[403], указывает ему на причины к неудовольствию этим местом, приводит его к мысли о том, что в другом месте будет лучше[404]. «Далее (сей) бес подводит монаха к желанию других мест, в которых легко найти (все) необходимое (ему)…» [405]. Уныние толкает человека к оставлению своей деятельности, особенно его труда, возбуждая в нем неудовлетворение [406].

Человек бросается на поиски другого рода деятельности, поскольку уныние наводит его на мысль, что она будет интересней и сделает его более счастливым…

Все эти связанные с унынием состояния сопровождаются беспокойством или тоской, которая вместе с отвращением является одним из характерных свойств этой страсти[407].

Бес уныния особенно нападает на тех, кто подвизается духовной жизнью: он стремится отвратить их от путей, указываемых Святым Духом, пытается всеми способами воспрепятствовать осуществлению такой жизни и особенно стремится помешать регулярности и постоянству аскетической дисциплины[408], нарушить способствующее ей безмолвие и пребывание на одном месте[409]. Преподобный Иоанн Лествичник так определяет уныние: «Уныние есть расслабление души, изнеможение ума, пренебрежение иноческого подвига…» [410]. Уныние делает подвижника «ко всякому делу внутри кельи… ленивым, нерадивым. Не попускает ему оставаться в келье, ни прилежать чтению…» [411]. Под воздействием этой страсти его дух «пребывает праздным, не занятым никаким духовным делом» [412] и особенно испытывает значительные трудности к молитве[413]. Подверженный унынию человек становится равнодушным ко всякому Божиему делу[414], теряет стремление к благам будущего века[415] и даже доходит до того, что принижает значение духовных благ[416]. Уныние, конечно, более всего нападает на тех, кто подчиняется строгой духовной дисциплине и для этого сокращает до минимума свою внешнюю деятельность и перемещения, стремясь к возможно большему безмолвию и уединению. Чем больше человек настраивается духовно, чем больше он уединяется, чтобы в безмолвии посвятить себя молитве, которая соединяет его с Богом, тем сильнее на него нападает эта страсть, которой особенно опасаются отшельники. Тем не менее уныние не оставляет в покое и тех, кто живет вне всякой дисциплины или даже вне какой-либо духовной жизни. На последних уныние нападает под иными видами, по замечанию преподобного Исаака Сирина: «Пребывающие в делах телесных совершенно свободны от сих искушений. На них приходит иное уныние, известное всякому…»[417]. Этот вид уныния характеризуется, как правило, смутным и расплывчатым чувством неудовольствия, отвращения, скуки, усталости по отношению к себе, к своему существованию [418], к окружению, к месту жительства, к работе или даже к любому виду деятельности [419]. Такие люди также подвергаются бессмысленной тревоге, общей тоске, периодическому или постоянному чувству угнетенности. Обычно они подвержены, соответственно, состоянию оцепенения, психической и телесной заторможенности, общей и постоянной беспричинной усталости, периодической или постоянной вялости души и тела. Чтобы предотвратить до некоторой степени эти неприятные переживания, уныние часто толкает людей к разносторонней деятельности и многократным переходам с места на место без всякой необходимости, к бесполезному общению и ко всему, что позволит, как им кажется, избежать тревоги, скуки, одиночества и восполнит ощущаемое ими неудовлетворение. Желая и думая найти таким образом удовлетворение и обрести себя они на самом деле отвращаются от себя и своей обязанности жить духовно, от своей истинной природы и назначения, а тем самым от всякого полноценного удовлетворения.

Среди тех, кто ведет аскетическую жизнь, нападения беса уныния и проявления этой страсти достигают наибольшей силы около полудня. «Этот злой враг… часто нападает на монаха особенно около шестого часа[420], как какая-нибудь лихорадка, нападающая в определенное время, своими приступами причиняет больной душе жестокий жар в обычные, определенные часы. Некоторые из старцев называют его бесом полуденным, о котором говорится в Пс 90, 7»[421]. Среди старцев, можно указать на Евагрия, который утверждает, что «бес уныния, который также называется „полуденным“ (…) приступает к монаху около четвертого часа[422] и осаждает его вплоть до восьмого часа»[423].

Основное отличие уныния от печали состоит в том, что уныние не имеет никакого определенного повода, по выражению преподобного Иоанна Кассиана, оно состоит в «неразумном смущении духа» [424]. Но если оно не имеет повода, это не означает, что оно лишено всякой причины. Из предшествующего следует, что основным источником уныния является бесовское воздействие[425]. Однако для него необходима благоприятная почва. Таковой, согласно авве Фалассию, является привязанность к наслаждениям и состояние печали[426]. «Уныние есть нерадение души; нерадит же душа сластолюбием болящая», — замечает он[427]. Преподобный Макарий указывает в качестве причины на неверие[428]. А преподобный Исаак Сирин определяет, что у духовного человека «уныние — от парения ума» [429].

Приведенное выше описание нарушений, характерных для уныния, позволяет понять, почему отцы Церкви определяют эту страсть как духовную болезнь[430].

Многочисленные патологические нарушения, появляющиеся при унынии, подтверждают правильность этого воззрения.

Основным следствием уныния является общее потемнение души: уныние помрачает разум (????)[431], ослепляет его и покрывает мраком всю душу[432]. Душа теряет способность понимать основные истины. «Душа дремлет в рассуждении созерцания добродетелей и рассмотрения духовных чувств, когда будет уязвлена стрелою этой страсти», — пишет преподобный Иоанн Кассиан[433]. Самым же тяжелым следствием является то, что человек из-за этой страсти находится в состоянии уклонения и удаления от познания Бога[434].

Отцы Церкви также отмечают, что уныние, будучи расслаблением души [435] и изнеможением ума[436], порождает душевную пустоту[437], толкает человека {В бумажном варианте — человек, по всей видимости опечатка (Прим. fblib.com).} к всеобщей небрежности[438], лишает мужества[439]. Соединившись с печалью, оно умножает ее и может в таком случае легко привести к отчаянию[440]. Среди значимых следствий уныния можно назвать раздражительность[441]. От уныния, отмечает преподобный Исаак, рождается «дух исступления, из которого источаются тысячи искушений» [442].

В отличие от других главных страстей, уныние не является матерью какой-либо особенной страсти[443] по той причине, что от него рождаются почти все страсти. Евагрий Понтийский в схолиях на Пс 139:3 поясняет:

«За помыслом уныния в тот же день не следует другой помысел, во-первых, потому что он долговремен, во-вторых, потому что содержит в себе почти все помыслы» [444]. Преподобный Максим также говорит о том, что уныние «приводит в движение сразу почти все страсти» [445]. Преподобный Варсонофий в более общих словах говорит, что уныние «рождает всякое зло» [446]. Преподобный Иоанн Лествичник приходит к выводу, что «уныние… для инока есть всепоражающая смерть»[447], а преподобный Симеон также заключает, что оно есть «смерть души и ума»[448]. Он добавляет: «От него, если попустил ему Бог действовать против нас по силе его, никто из подвижников никогда не мог бы спастись» [449]. Учитывая последствия уныния, отцы Церкви утверждают, что уныние есть самая тяжкая, самая тягостная из всех страстей[450], что «из всех восьми предводителей злобы дух уныния есть тягчайший» [451] и что «нет худшей его страсти» [452]. Преподобный Исаак даже говорит, что уныние «для души это есть вкушение геенны» [453].

Лечение печали и уныния, которое предлагают отцы Церкви, является в основе своей духовной терапией. Напомним, в чем оно заключается.