Гнев

Вдовы сердятся. Это факт. Некоторые признают это, некоторые отрицают, а некоторые не подозревают об этом. Разница только в том, на что они направляют гнев.

Самая сердитая вдова — эта та, которая говорит, что не сердится. Она может даже улыбаться (плотно сжатыми, побелевшими губами) и утверждать, что от гнева все равно ничего не изменится. Вероятно, вы именно такой человек. Если вы постоянно держите эмоции в себе и предпочитаете скорее обратить гнев на себя, чем выпустить их наружу рискуя быть отвергнутой, то вы так и будете поступать. Но загнанному внутрь гневу нужно куда–то деваться. Не имеет значения, насколько плотно вы закрутили крышку — гнев все равно найдет выход: как депрессия, чувство вины, самобичевание, подслащенная горечь.

Выбирайте. Оправдано это или нет, но вам есть на что сердиться. Если все время обращать гнев на себя, от него не избавишься. Ведь в одно мгновение вы потеряли вашу жизненную роль, ваш статус, ваше место в личной истории и часть себя. Действительно ли вы не чувствуете отчаяния, обиды, скрытой зависти? Посмотрите повнимательней. Вполне вероятно, что вы отказываете себе в том, на что имеете полное право.

Второе место после гнева — боль и обида

Сразу за гневом следует обида. Обиженная вдова, не смея откровенно поговорить с Богом, с судьбой или с умершим мужем, вымещает свою обиду на тех, до кого может дотянуться. Может быть, это о вас? Может быть, вы в два часа ночи не можете заснуть, потому что составляете в уме гневные письма — брату мужа, который со дня похорон (полгода назад!) так ни разу и не показывался, или подруге, которая уже давно не звонит. Вдовы советуют написать все то, что вы придумываете в уме, на бумаге, а потом решить, стоит ли это отсылать. Так вы перестанете быть жертвой. Ваши действия — в ваших руках. В любом случае вы переживете катарсис: вы опишете свои чувства словами и вытащите их наружу. На что бы вы ни были обижены, не держите это в себе.

Гнев на врачей и медсестер

То же верно и в отношении гнева, направленного на врачей и медсестер — кстати, основной объект гнева многих вдов. Как правило, вдовы сердятся на врачей даже не за неправильное лечение, а за неправильное обращение. Врачи гораздо лучше справляются с жизнью, чем со смертью. Вдовам часто кажется, что медперсоналу все равно, что они равнодушны. Снотворное не заменит сочувствия только что овдовевшей женщине, но часто ей предлагают только его. «Возьмите, это поможет вам заснуть». А в голове остаются сплошные вопросы. Снова и снова я слышу:

«Зачем делали эту операцию? Ну как–нибудь выжил бы со своей ангиной».

«Конечно, деньги с меня взять не забыли, но хоть бы слово соболезнования сказали».

«Эта врач была знакома с нашей семьей многие годы, но когда он умер, она не откликнулась и не позвонила. Больше никогда к ней не пойду».

«Почему он умер? Доктор так ничего толком и не объяснил. Он даже сам ко мне не вышел, прислал ассистента. И дозвониться до него невозможно».

«Мне не позвонили из больницы. Он умер без меня. Я все время думаю о том, что он умирал в одиночестве. Неужели им трудно было позвонить?»

Вы мучительно перебираете в уме события, которые невозможно изменить, и загоняете себя в нескончаемый водоворот гнева. Вдовы, которые прошли через это, советуют действовать: позвоните, напишите письмо, задайте вопросы. Может быть, вам объяснят то, что вы не услышали и не поняли бы, находясь в стрессе. Обычно удается добиться результатов. Действуйте!

Слушать и говорить

Бывают такие вдовы, которые сгорают от ярости и готовы бесконечно повторять свой рассказ. Если вам покажется, что вы начали звучать нудно и утомительно, значит, пришло время замолчать и послушать других. Я помню одну женщину, которая все время обвиняла своего сына в том, что он убедил отца пойти на операцию — после операции отец так и не оправился. Сын сам был врачом. Он пригласил для консультации коллегу, и оба пришли к выводу, что операция необходима. Вдова не могла простить им это решение. И неважно, сколько раз она высказывалась на эту тему, ее гнев не убывал. Она просто не хотела от него отказываться. Но однажды в группу поддержки пришла женщина, которая рассказала практически такую же историю. Мы с трудом могли поверить своим ушам — такое совпадение! Первая вдова сидела и слушала, и впервые не сказала ни слова.

Через три недели она обратилась к новой женщине. Тихо и мягко она произнесла: «Я чувствовала то же самое. Но что хорошего в том, чтобы, потеряв мужа, потерять еще и сына? На прошлых выходных я говорила с сыном. (Именно это ей постоянно советовала вся группа.) Я его не обвиняла, но сказала, что каждый день думаю только о том, что было бы лучше, если бы операции не было. Сын сказал, что думает о том же, и что хотя он знает, что единственный шанс отца был именно в операции, он все равно не может себя простить. Я не знала, что он это чувствует. Мы так доверительно поговорили…» Она обняла другую вдову и сказала: «Тебе больше нужен сын, чем объект для обвинений». В бихевиористской психологии это называется «негативной моделью», и поверьте, стоит только оглядеться, как вы найдете достаточно таких моделей.

Тем не менее, когда дело доходит до обвинений, вдовы предпочитают винить себя, а не других. Почему–то в глубине души им кажется, что они на самом деле всемогущи, и поэтому должны были все предвидеть и предотвратить. Они ругают себя и упрекают себя: «Он слишком тяжело работал (и все для меня)», «Я должна была заставить его пойти к врачу», «Я должна была знать», и так далее, и так далее. Я должна была, я могла бы. Моя вина, моя тяжкая вина. Попытки поменять местами куски мозаики, чтобы получить другую, более симпатичную картинку. Тщетно.

Не называйте гнев другими именами

Вдовы, которые любят логику, часто спрашивают: «Ну как же я могу сердиться на Бога?» и «Я же не могу сердиться на мужа за то, что он умер!» Вместо этого они предпочитают чувствовать себя виноватыми, обиженными, оставленными и набрасываться с местью на истинных или воображаемых виновников. Вероятно, чтобы быстро избавиться от чувства гнева, удобней накричать на служащего заправки или продавца в магазине. Но если говорить о долгосрочной пользе, то гораздо выгодней признать гнев за то, что он есть, а затем признать, где он есть.

Сначала нужно разобраться с «что». Самая здоровая и нормальная вдова — это та, которая говорит, что она зла на весь свет и хотела бы лично запинать ногами того, кто во всем виноват. Она признает, что вспыхивает от ненависти, когда видит милые пожилые пары. Она сознает, что постоянно думает о том, сколько совершенно мерзких и бесполезных мужчин почему–то продолжают жить. Она хочет наорать на тех, кто приглашает ее на вечеринки, на тех, кто не приглашает, на тех, кто говорит, как она хорошо выглядит, и в особенности на тех, кто не смотрит в глаза, а помощь предлагает только потому, что так положено. Она зла, она иррациональна, и она это знает. И ей всегда странно осознавать, что у других вдов есть такие же мысли и чувства — та же зависть, та же ненависть, и что она не одна такая злая.

Я вспоминаю одну женщину, которая на встрече группы рассказала, как ее беспокоят ее эмоции. Ее муж занимал не последнюю должность в спортивном клубе, и теперь ему все еще продолжают звонить по клубным делам — те, кто не знает, что он мертв. Тихая, застенчивая женщина вначале спокойно объясняла, в чем дело. Но звонки продолжались, и ответы вдовы становились все более злыми и сердитыми. И наконец однажды она не выдержала и сообщила звонившему название кладбища, добавив: «Если он вам нужен, ищите его там!» Вдова до сих пор не могла прийти в себя от собственного поступка. Она умоляюще посмотрела на окружающих. Но вместо отповеди она услышала:

— А я говорю — «Достали!» и вешаю трубку. Я в жизни так с людьми не разговаривала! Ничего, не надо себя ругать.

— Скажи — «Очень жаль, но он умер». После такого они чувствуют себя отвратительно.

— «Он умер. Я его вдова». Скажи это очень тихо, со слезами в голосе. Это действует.

Последнее высказывание на эту тему было коротким, но, вероятно, самым полезным: «Просто скажи: «Его нет, и я не могу сказать, когда он вернется». Ты все еще будешь сердиться, но когда повесишь трубку, то не будешь плакать, а сможешь посмеяться».

Никто не предложил прятать свой гнев за стандартными вежливыми фразами. Все понимали, что ее боль и гнев переплетены так, что их не разделить. Желание ударить живого человека вполне можно понять и, уж поверьте мне, можно простить. Продавец в супермаркете, который привычно говорит: «День добрый», служащий на заправке, который предлагает: «Давайте я лучше объясню это вашему мужу», и все–все окружающие, которые ведут себя так, словно ничего не изменилось — это невыносимо для того, чей мир рухнул. Одна женщина, которую остановили за проезд на красный свет, закричала на полицейского: «А тебе бы хотелось, чтобы твою жену оштрафовали, когда ее муж только что умер?!»

Гнев на супруга

Не бойтесь того, что вы навсегда останетесь в вязком море гнева. Со временем это действительно пройдет, и вы снова сможете общаться с людьми и чувствовать себя живым человеком. Но вот ответить на вопрос «на кого» гораздо сложней, чем признать наличие гнева. Вы сердитесь на него, но как признать, что вы действительно сердиты на него — на любимого мужа, по которому вы так тоскуете? Недавно одна женщина резко ответила мне: «Да, я буду ходить на собрания каждую неделю, но никто не убедит меня, что я злюсь на мужа за то, что он умер». И я точно знала, что она чувствует.

Независимо от того, сколько раз я читала и слышала, что гнев — это стадия горя, мне казалось, что меня это никогда не коснется. Но я отлично помню первый раз, когда я действительно разозлилась на мужа. Это было очень неожиданно. Прошло полгода с того момента, как я убедилась, что ни один из 43 ключей, которые я нашла в столе мужа, не подходит ни к одному замку в доме. Как ненормальная, я время от времени заново проверяла все ключи и замки. На этот раз мне пришло в голову, что можно попытаться отпереть дверь в его бывший рабочий кабинет. Я взяла ключи, приехала в офисное здание и попыталась открыть дверь его прежнего кабинета — на который у меня больше не было никаких прав. Один из ключей застрял в замке, я тянула и дергала, но он не желал вылезать. Кто–то вышел на шум, чтобы выяснить, в чем дело, и я пробормотала что–то про ошибку. Мне помогли вытащить ключ, дверь закрылась, и в приступе ярости я швырнула ключи на пол, мысленно крича: «Черт возьми, Мартин, почему ты не надписал эти проклятые ключи?!» Внезапно — и впервые — пострадавшей стороной была я. С того момента гнев вспыхивал во мне еще множество раз.

«Он мог бросить курить! Что ему стоило? Он в этом виноват!»

«Это нечестно! У нас только начало появляться время друг для друга! Он мог бы быть осторожней!»

«Он все время все за меня делал, а теперь я чувствую себя беспомощной идиоткой».

«Ночью он всегда вел машину сам. А мне теперь страшно!»

И постоянное: «Почему он меня оставил?»

Непросто осознать свое право на гнев, и универсального способа не существует. Возможно, у вас не найдется подходящих слов, чтобы описать свои эмоции, но когда гнев будет подступать к горлу, вы его узнаете. Гнев — неотъемлемая составляющая горя. Не пытайтесь закопать его в «только хороших и позитивных» мыслях. Вы знаете, как оканчивали жизнь мученики — так вот, не позволяйте себе стать одной из них. Если нет слов — попробуйте пнуть что–нибудь. В этот сложнейший период жизни вы можете простить себе поведение, несоответствующее даме, истерики, обвинения и нелогичные мысли. Как сказала одна вдова: «Положение обязывает».