Самоотвержение

…В тот раз после сеанса Толстяк вручил мне запечатанный конверт, на котором было написано: «Демиану».

— Что это? — спросил я.

— Это тебе. Я написал его много месяцев назад.

— Много месяцев назад?

— Да. По правде говоря, мне эта мысль пришла в голову буквально через несколько недель после начала нашего курса терапии. Я читал тогда поэму одного американца, Лео Буса. Из нее я взял первый абзац для этого письма… И пока я ее читал, перед моими глазами стоял твой образ, а в моих ушах звучали твои слова из первых наших сеансов… Вот тогда я сел и написал тебе это.

— А почему ты отдал мне его только сейчас?

— Думаю, раньше ты бы ничего не понял.

И я прочитал:

САМООТВЕРЖЕНИЕ

Я присутствовало там с первой минуты в адреналине,

наполнявшем вены твоих родителей, когда они занимались любовью, чтобы зачать тебя,

а потом в жидкости, которую мать накачивала в твое маленькое сердце, когда ты был всего лишь паразитом в ее теле.

Я попало в тебя раньше, чем ты смог заговорить, даже раньше,

чем ты начал понимать что-то из того, что говорили тебе другие.

Я уже присутствовало, когда ты неловко

пытался сделать свой первый шаг под насмешливыми и радостными взглядами окружающих.

Когда ты оставался без присмотра и подвергался опасности, когда ты был уязвим и нуждался в помощи.

Я появилось в твоей жизни об руку с грезами; в сопровождении… суеверий и заклинаний, фетишей и амулетов… хороших манер, обычаев и традиций… твоих учителей, твоих братьев и твоих друзей…

Раньше, чем ты узнал о моем существовании, я поделило твою душу на мир света и мир тьмы.

Мир того, что хорошо,

и мир того, что плохо.

Я дало тебе чувство стыда,

показало тебе все твои изъяны,

все уродливое,

все глупое,

все неприятное,

что было в тебе.

Я наклеило на тебя ярлык «не такой, как все», когда впервые прошептало тебе на ухо,

что в тебе что-то не так.

Я существовало до пробуждения сознания, до чувства вины, до появления морали, с незапамятных времен, когда Адам устыдился своего тела, заметив свою наготу… и прикрыл ее!

Я — незваный гость, нежелательный посетитель, и тем не менее

я прихожу первым, а ухожу последним. Со временем я стало очень могущественным, слушая советы твоих родителей о том, как преуспеть в жизни.

Изучая предписания твоей религии, диктующей тебе, что делать и чего не делать, чтобы Бог принял тебя в свое лоно. Страдая от глумления твоих одноклассников,

насмехающихся

над твоими проблемами.

Перенося унижения от вышестоящих. Глядя на твое нескладное отражение в зеркале и сравнивая его потом со «знаменитостями», которых показывают по телевизору.

И сейчас, наконец,

будучи таким могущественным

и по той простой причине,

что ты женщина,

что ты негр,

что ты еврей,

что ты гомосексуалист,

что ты с Востока,

что ты инвалид,

что ты высокий, низенький

или толстый…

Я могу превратить тебя в кучу мусора, в отбросы, в козла отпущения, в ответчика за все, в проклятого,

никому не нужного ублюдка.

Многие поколения мужчин и женщин поддерживают меня.

Ты не сможешь от меня избавиться.

Горе, которое я причиняю,

так невыносимо,

что ты меня сможешь терпеть,

только если передашь своим детям,

а те — своим,

и так из века в век.

Чтобы помочь тебе и твоим потомкам, я ряжусь

в одежды перфекционизма,

высоких идеалов,

самокритики,

патриотизма,

нравственности,

добрых традиций,

самоконтроля.

Горе, которое я причиняю тебе, так сильно,

что тебе захочется отрицать

мое существование,

и для этого ты попытаешься

спрятать меня

за своими персонажами,

за наркотиками,

за своей погоней за деньгами,

за своими неврозами,

за своими беспорядочными

сексуальными связями.

Но ты можешь делать что угодно, идти куда угодно.

Я буду там, всегда там.

Потому что я всегда с тобой, днем и ночью, без отдыха, без ограничений.

Я — главная причина зависимости, собственничества, усилия,

безнравственности,

страха,

насилия,

преступления,

сумасшествия.

Я внушило тебе страх быть отвергнутым и обусловило этим страхом твое существование.

От меня зависит,

останешься ли ты востребованным, желанным,

любезным, приятным, заслуживающим всеобщего одобрения, каким тебя видят сегодня все окружающие.

Это зависит от меня, потому что я — тот сундук, в который ты спрятал все самое противное, самое нелепое, самое отвратительное, что есть в тебе.

Благодаря мне

ты научился довольствоваться тем,

что дает тебе жизнь,

потому что в конце концов

все пережитое тобою всегда

будет больше,

чем, по твоему мнению,

ты заслуживаешь.

Ты догадался, не так ли?

Я — чувство отвержения, которое ты испытываешь к самому себе.

Я — ЧУВСТВО ОТВЕРЖЕНИЯ,

КОТОРОЕ ТЫ ИСПЫТЫВАЕШЬ К САМОМУ СЕБЕ.

Вспомни, как это было…

Все началось в тот пасмурный день, когда ты перестал гордо говорить:

«Я ЕСТЬ».

А смущенно и робко опустив голову, подумал вместо этого:

«Я ДОЛЖЕН БЫЛ БЫ БЫТЬ…»

— Ты прав, — подтвердил я. — Раньше я бы этого не понял.

— …и к тому же, Демиан, я тебе это дал сейчас, потому что мне хотелось, чтобы ты обязательно забрал его с собой, покидая этот кабинет.

— Ты меня выгоняешь? — задал я свой обычный вопрос. Впервые со дня моего знакомства с Хорхе я услышал, как он заикается.

— Думаю, да… — прошептал он.

Толстяк подмигнул мне одним глазом и прикоснулся рукой к моей щеке…

— Я очень тебя люблю, Демиан…

— Я тоже тебя очень люблю, Толстяк…

Не говоря больше ни слова, я встал.

Подошел к Хорхе, крепко его обнял и поцеловал… Потом я вышел на улицу…

Почему-то я чувствовал, что с этого дня начинается «моя жизнь»…