Чечевица

Чечевица

Мой психотерапевт снова оказался прав. Миг света и абсолютной гармонии прошел, и опять возникли мои вечные вопросы об истине, о других и о себе самом. Меня совершенно выбил из колеи тот факт, что третий раз за год один из моих коллег получал прибавку к зарплате больше моей. Я считал себя способным объективно оценивать свою работу и знал, что делаю ее достаточно хорошо. Более того, был уверен, что я лучший и более продуктивный недипломированный специалист, чем остальные сотрудники.

— Просто Эдуардо лижет…

— Что «лижет»?

— Ну, лижет… в общем, подхалим.

— Странный способ действий, имеющий определение только на жаргоне.

— Он старается все время быть на глазах у начальника, преувеличивая то, что он сделал, чего добился, и преуменьшая свои неудачи. И начальник, а он далеко не дурак, все понимает, наверняка понимает. Просто в свободное от демонстрации своих достижений время Эдуардо льстит начальству.

— А оно, похоже, падко на лесть?

— Наверно, потому что, когда надо поощрить кого-то, само собой разумеется, премию получает льстец.

— Ты говорил с начальником?

— Да, конечно. Он считает, что я спорю по любому поводу, что у меня плохой характер, а это снижает мой рейтинг.

— Иными словами, ты ставишь вопрос так начальник говорит, что, если бы ты был таким же подхалимом, как Эдуардо, в качестве поощрения ты получил бы продвижение по службе, более высокий рейтинг и большую зарплату.

— Похоже на то.

— Ну, тогда все ясно. Ты видишь цель, знаешь, как ее достичь, следовательно, способен это сделать. Что тебе еще нужно? Остальное зависит от тебя.

— Я отказываюсь.

— От чего?

— Отказываюсь все время поддакивать, чтобы получать немного больше денег.

— Мне это нравится, Демиан. Но не думай, что это касается только работы.

— Не вижу в этом ничего общего. Но мой опыт общения с тобой говорит мне, что никогда не бывает «только в одном месте», поэтому я не знаю, происходит ли так только на работе. Я этого не знаю.

— Когда Рикардо для участия в презентации на факультете выбрал не тебя, а Хуана Карлоса, ты почувствовал то же самое?

— Да.

— А когда несколько месяцев назад ты мне рассказал, что твоя подруга Лаура отдалилась от тебя, потому что предпочла общество людей, которые не говорят ей неприятных вещей, разве это не то же самое?

— Да! То же самое… Значит, чтобы не остаться одному, тебе приходится через силу строить из себя не то, что ты есть на самом деле.

— От первого лица, пожалуйста…

— Если я не хочу остаться в одиночестве, то я должен льстить, соглашаться со всеми и во всем, быть мягким и пушистым, рта не раскрывать или раскрывать его только для того, чтобы сказать «да*…

— Несомненно, это один из путей. Но есть другой — это путь Диогена.

— И что это за путь?

— Путь Диогена.

Однажды Диоген ел чечевичную похлебку, сидя на пороге какого-то дома.

В Афинах не было более дешевой еды, чем чечевица.

Иначе говоря, если ты ешь чечевичную похлебку, значит, твои дела плохи.

Мимо проходил один из министров императора и сказал ему:

— Ах, Диоген! Если бы ты научился быть покорным и льстить императору, тебе не пришлось бы есть столько чечевицы.

Диоген оторвался от еды, поднял глаза и, пристально посмотрев на богатого собеседника, ответил:

— Ах, брат мой! Если бы ты научился есть чечевицу, тебе не пришлось бы быть таким покорным и так льстить императору.

— Это и есть путь Диогена. Это путь самоуважения и защиты собственного достоинства, превыше нашей потребности в одобрении.

Мы все ищем одобрения других людей. Но, если для этого нужно перестать быть самим собой, это не только слишком дорогая цена, но и бессмысленные поиски: мы становимся похожи на человека, который искал по всему городу своего мула, разъезжая на… своем муле.