32.

32.

Итак, отшельничество — это школа созерцания.

Если вначале, зашоренный наблюдением — вниманием — восприятием, он может созерцать лишь что-то конкретное (цветок, пчелу на нем, луг, небо, панораму), то в конце он воспринимает природу во всех ее проявлениях (значит, не только глазами), каждой клеточкой своего тела. В начале отшельничества, несмотря на отличную эпк, он всего лишь раб природы; значит, закован в панцирь. В конце отшельнического пути он становится с природой одним целым. Можно сказать, что у них общая эпк, и мудрец (вчерашний отшельник) выполняет функцию как бы толкача природы. Он перелагает на человеческий язык ее голос.

Что же пытается увидеть отшельник?

Он учится видеть, как работает природа.

Природа — учитель, он — ученик.

Чему же он учится?

Ответ вам известен, и все же мы его повторим. Вы помните, чему учил истинный учитель — учитель, который находится на уровне интуиции: он развивал культуру мышления ученика. Только! Природа, уж наверное, не менее талантлива, чем этот учитель; следовательно, она учит не знаниям, не каким-то своим секретам — она помогает совершенствовать культуру мышления.

Еще раз подчеркнем: намеренные попытки научиться созерцанию бесперспективны. Это искусство приходит само, без принуждения. Созерцание — естественное состояние, если Добро и Красота превратились в символы и не мешают быть в природе, жить в природе, напрямую воспринимать ее Истину. Значит, бесчисленные попытки отшельника прорваться к созерцанию совершенно не нужны, и не только бессмысленны, но и затрудняют процесс слияния с природой. Но человек так устроен, что он должен сейчас, немедленно испытать себя, попробовать: вдруг получится… Вот почему мы это и описали.