Возраст от рождения до 7 лет

Травмирующее событие:

Одним из моих самых ранних воспоминаний была ситуация, когда я лепил танки из пластилина и расставлял их на моей детской кроватке. Перед моими глазами, в моем воображении, это была мощная армия, которая вела какое-то сражение! В комнату вошла моя сестра Оля и назвала мои танки «писюнчиками».

Я почувствовал себя обесцененным, высмеянным, опозоренным и стыд.

Я играл со спичками в своей комнате. Мне было очень интересно подпаливать спичку и смотреть, как она горит. Потом, когда пламя доходило до пальцев, я переворачивал спичку и брался за обгорелый край. Было удивительно и радостно наблюдать, что спичка сгорела полностью. Очень банальная детская забава, но, когда я делал Ядро травмы, ко мне пришла мысль: «Интересно, а почему я не делал этого при родителях? Ведь мне же было очень интересно палить спички, так почему я с самого детства прятал от родителей то, что мне нравилось?». Я палил спички в своей комнате и прятал следы преступления под палас. Естественно, о моей забаве узнала моя сестра. Я умолял ее не рассказывать родителям об этом. Не понимаю, чего я так боялся? Моя сестра Оля пообещала не рассказывать о моем секрете. Потом она рассказала папе, что я игрался спичками. Я не помню, что произошло дальше, но я точно помню чувство, что я преданный, а также, что я плохой, страх и стыд от того, что меня поймали за тем, что мне нравилось.

На рисунке отображены две ситуации.

Мой папа разводил голубей. Он ловил котов, которые лазили на чердак в охоте на голубей и убивал их. Однажды наш котенок залез на чердак, и папа сбросил его с крыши. Он думал, что котенок погиб и выбросил его в мусорное ведро. Я все это видел. Папа сказал, чтобы я никому об этом не рассказывал! Я почувствовал ужас, оцепенение, уязвимость, беззащитность и бессилие.

Я рассказал моей сестре Оле, что папа сделал с котенком, потому что не мог удержать это в себе. Оля поссорилась с папой, потому что это был ее котенок. Потом папа залетел в комнату, повалил меня на кровать и начал орать на меня за то, что я рассказал Оле. В тот момент я чувствовал ужас, оцепенение, беззащитность, уязвимость, несправедливость, бессилие, разбитость ощущение, что «меня нет». Эта ситуация стала очень глубоким «слепком» для меня.

Описание рисунка:

Папа был большим для меня. Просто огромным. Он большой, а я маленький. Он заполнил собой и своим криком все пространство комнаты.

Я чувствовал себя просто разбитым, уничтоженным.

На рисунке, я рассыпался на части от крика. Отдельно друг от друга голова, тело, руки и ноги

У меня было непонимание, за что папа наказывает меня? Ведь я же не сделал ничего плохого…

P.S: этот котенок выжил и жил у нас несколько лет. В результате удара о землю котенок стал немым, до конца жизни он не мяукал и не издавал других звуков.

Травмирующее событие:

Мама поскандалила с папой.

Я спал и внезапно меня разбудила мама. Ее образ заполонил все пространство вокруг. Она сказала, что мы уезжаем к бабушке и мне нужно срочно одеваться. Я не знал, что делать. Я замер. Я испытывал панику, испуг, беззащитность.

Мы приехали на Рождество к бабушке. У меня было две родных сестры и больше десяти двоюродных братьев и сестер. Меня не захотели взять с собой гулять и оставили одного в комнате, потому что я был самый маленький. Я чувствовал себя лишним, покинутым, одиноким, обесцененным, бессильным.

Описание рисунка:

Это одно из самых ярких и болезненных воспоминаний моего детства. Возможно, тут начало по-настоящему зарождаться чувство, что я лишний, ненужный. Меня оставили самого в комнате. На рисунке у меня нет рта. Я не могу сказать, что мне плохо. Я не могу никого позвать. Я вижу людей в другой комнате, через дверной проем. Они там, я их вижу, но они недостижимы для меня.

Это ощущение было много раз в течении моей жизни. Я был как будто бы среди людей, в компании, но в тоже самое время, я был сам. Я не чувствовал общность с людьми. Очень часто было такое, что посреди большого мероприятия, я чувствовал себя одиноким. Я видел людей, но не мог с ними поговорить. Точно также, как и на этом рисунке.

Второй важный момент. Я был самый маленький среди всех моих родных и двоюродных сестер и братьев, я почувствовал себя лишним, отвергнутыми ими из-за своего возраста. Из-за того, что я «малой», «мелкий», «младший». Во взрослой жизни, я снова и снова выбирал компании, где я был самый младший по возрасту, и я все время доказывал, что я достоин быть там.

Родителей не было дома. Юля и Оля закрыли меня в комнате и не выпускали из нее. Я хотел посмотреть мой любимый мультик про паровозики. Я пытался открыть дверь. Стучался… Умолял, чтобы меня выпустили… Плакал… Потом я сдался… Свернулся в позу эмбриончика и затих, лежа на кровати.

Я пишу сейчас эти строки и плачу…

Я чувствовал в той ситуации: бессилие, горе, не заслуженность, что я беззащитный, лишний, уничтоженный, загнанный,

Описание рисунка:

На рисунке я лежу на кровати. В позе эмбриона. Я обнял сам себя руками и затих. Когда я рисовал этот рисунок, то думал, что, возможно, некоторые могли бы бороться за себя: разбить окно, не сдавать, бороться.

Но тогда что-то внутри меня сломалось. Я просто свернулся калачиком. Затих и сдался.

Потом эта поза будет много повторяться у меня в рисунках. Эта поза будет повторяться в моей жизни. В сложных ситуациях, очень часто, я просто приходил домой и ложился в кровать в позу эмбриона…

Я пишу эти строки и рыдаю…

Этот рисунок описывает две ситуации:

Я приехал в гости к моему двоюродному брату Саше, которого я очень любил, но он не хотел проводить со мной время. Он оставил меня самого и ушел гулять. Я почувствовал себя лишним, покинутым, горе, пренебрегаемым, бессилие.

Я пошел искать Сашу и потерялся среди многоэтажек. До этого я жил в частном доме. Для меня было страшно, что вокруг меня большие дома. Я вышел из подъезда дома прошел немного в темноту, а потом не знал, как вернуться. Я чувствовал ужас, что я брошенный, ненужный, беззащитный, обманутый в ожиданиях.

Через какое-то время меня нашел мой дядя.

На рисунке я очень маленький, крошечный, брошенный.

Дома большие, а я маленький.

Ощущение, что я маленький, а другие большие, очень глубоко отпечаталось в моей психике. Это ощущение есть у меня до сих пор во многих стрессовых ситуациях.

Когда я узнал о том, что у моей мамы были два аборта до моего рождения, то в какой-то момент у меня был глубокий инсайд. Я вдруг осознал, что всю жизнь искал фигуру старшего брата. Я всегда стремился общаться с более старшими парнями. Мне не хватало старшего брата, чтобы поговорить и получить совет.

Вот пост в Facebook, который я написал в момент получения этого озарения:

«Про аборты…

Сегодня я прожил очень глубокое эмоциональное переживание…

Мы были на интенсиве, где делали одну практику за другой.

После чакрового дыхания была дана вводная: найти партнера для следующей практики. Я прошелся взглядом по всем участникам несколько раз и каждый раз останавливался взором на Кирилле

Я предложил ему быть моим партнером в этой дыхательной практике.

Это было необычно, потому что в 99 % случаев на интенсиве пары были смешаны, мужчина и женщина. Кирилл удивился моему предложению, но принял его.

Пока мы ждали начала практики, а она была в положении лежа, я разминал спину Кирилла, и мы начали общаться. Кирилл очень сильный мужчина и я сказал ему, что очень хотел бы иметь в детстве пример такого мужчины, как он!

Я подумал: "Как было бы здорово иметь такого старшего брата…".

…

Началась вторая сессия дыхательной практики. Особенность дыхательных практик, что они могут погрузить вас на уровень подсознания и вы можете «увидеть» некоторые свои проблемы комплексно, как некое одно готовое осознание…

…

Началась практика и буквально через 30 секунд я начал рыдать… рыдать взахлеб… огромный сгусток боли поднялся из моего подсознания и вылез наружу…

Я постараюсь это описать. Думаю, что смогу это сделать только, разбив этот опыт на части, но у меня внутри все эти осознания и картинки произошли одновременно в течении нескольких секунд!

…

…Я всю жизнь жил с ощущением, что я не совсем желанный ребенок…

…в моей семье в течении 30 лет никогда не обсуждалась тема абортов…

…Я делал одну практику под названием "Психологическая диета" и у меня из подсознания всплыла мысль, что моя мама делала аборты — НИКОГДА эта тема не подымалась в моей семье при мне…

…Зимой у меня был глубокий контакт с мамой, и я спросил вопрос, на который, неожиданно для меня, она ответила. Я спросил, делала ли она аборты?

Мама сказала, что сделала три аборта: два до меня и один после.

Я задал вопрос, который сидел очень глубоко у меня в подсознании: "Почему я? Почему мои родители до меня сделали два аборта и после меня сделали аборт, а меня оставили жить?".

Мама сказала, что в тот момент, когда она узнала, что была беременной мной, рядом с ней была ее сестра, которая сказала, что будет мальчик! Она поддержала маму родить меня…

… я все детство искал фигуру старшего брата. У меня был двоюродный брат Саша, которого я ооооочень любил и бегал за ним все детство, а он меня отвергал. Сегодня я почувствовал свою потребность в старшем брате, которую так сильно ощущал в детстве…

… несколько дней назад моя подруга Наташа порекомендовала прочитать одну книгу Семейное расстановки Хеллингера. Я знаю концепцию этой книги, в общем и целом. Один из постулатов этой теории говорит, что каждая семья — это своего рода семейная система, поле. В это поле входят и влияют на него все ближайшие родственники, живые и умершие; что семейные и родовые травмы передаются от одного поколения к другому; что нерожденные дети, также, являются частью этого поля и без учета абортов будет неполная картина происходящего…

… я «увидел», что всю жизнь у меня была потребность в старшем брате с одной стороны и в младшей сестре или брате с другой, что как будто у меня происходил энергетический разрыв между теми, кто впереди меня и теми, кто позади…

…на прошлой неделе я ездил на кладбище к моим бабушкам и дедушкам.

Я поговорил с бабушками и дедушками у них на могилах и попросил их благословение на жизнь.

Сегодня я увидел, что в моей системе рода есть еще три фигуры, которые влияют на мою жизнь.

Я начал разговаривать с моим не рожденным старшим братом и это была еще одна волна слез и рыдания…

… я увидел всю картину в целом:

Моя подруга Юля пригласила меня на этот тренинг — мы делали практики — я выбрал Кирилла среди 30–40 других участников — мы начали разговаривать, и я сказал ему, что хотел бы иметь такого старшего брата, как он — моя подруга напомнила мне про Системные расстановки по Хеллингеру — для меня сейчас очень актуальная тема рода и семьи.

Это все было частью одного процесса…

…все эти вспышки, картинки, воспоминания, мысли, поднялись из моего подсознания, как одно целое осознание…

…я увидел, что внутри меня, в моем подсознании есть много неосознанной боли, которая начала выходить из меня в последние два-три месяца…

… я начал рыдать, рыдать, рыдать. Кирилл обнял меня и был рядом, пытаясь как-то мне помочь. Я был ему очень благодарен, но потом почувствовал, что хочу побыть наедине. Я не вышел из зала, а пошёл в другой его конец, чтобы поплакать и погоревать о моих неродившихся братьях и сестрах. Сейчас ночь и я пишу эти строки и снова плачу…

… мой знакомый, который тоже учувствует в интенсиве сказал, что его почему-то так сильно не разбирает как меня. Я поделился с ним моей мыслью, которая пришла ко мне много лет назад. Есть много людей, которые хотят очень глубоких осознаний, «копнуть так копнуть вглубь себя». Ко мне пришла мысль, что Бог по своей милости и любви приоткрывает людям ровно столько, сколько они готовы выдержать. Если бы я 11 лет назад узнал за день все, что я узнал за эти годы, то самоубийство был бы единственным выходом. Я бы не смог пережить столько боли и правды. Поэтому Бог годами открывал меня как луковицу, шар за шаром…

…Сегодня Бог снял с меня очередной слой…»

Травмирующая ситуация:

У нас в садике была воспитательница, которая внешне была очень похожа на моего папу и дедушку. Она была среднего роста, круглолицая, с синяками под глазами, она была полная. Иногда она наказывала моего друга Виталика. Она делала страшную гримасу, прикусывала язык и загоняла его в угол. Я всегда испытывал страх и беззащитность, когда видел ее.

Я заболел в детском садике и ждал, когда меня заберут домой. Я не понимаю, как я оказался сам на улице. Я ждал моих родителей, лежа на лавочке в павильоне детского садика. Я чувствовал себя беззащитным, одиноким и отдельным от других.

Описание рисунка:

Я лежу на лавочке в павильоне, как будто бы завернутый в кокон. Я сам. Мне одиноко. Я беззащитный. Я с надеждой жду помощи от родителей.

Травмирующая ситуация:

Я искал мою сестру Олю в доме. Ее нигде не было. Она спряталась в шкафу и потом неожиданно она вы прыгнула на меня. Она очень испугала меня. Я испытал страх, панику, беззащитность.

Травмирующее событие:

Неожиданно для меня, папа подарил мне игрушечный автомат, трехколесный велосипед и кроссовки. Я был очень счастлив. У меня никогда не было такого красивого, белого автомата. У него было несколько режимов звука, когда нажимаешь на курок. Я играл вместе с мужем моей двоюродной сестры. Неожиданно Оля выхватила мой автомат у меня из рук и разбила его о кровать. Там было много людей, но никто за меня не вступился. Я почувствовал себя брошенным, несправедливость, бессильным, беззащитным, горе, мучение, обманутым в ожиданиях.

На рисунке видны другие люди, которые были в той ситуации. Там была моя двоюродная сестра Ира, ее муж, еще какие-то люди. Никто не вступился за меня в той ситуации. Я не понимаю, почему родители меня не пожалели? Почему не купили другой автомат? Где они тогда были?

Я нарисовал гири на руках от своего бессилия что-то сделать в этой ситуации.

Мое сердце было разбито. В груди дыра. У меня был шок от того, как неожиданно моя радость сменилась горем.

В течении моей жизни были еще похожие ситуации, когда я из очень счастливого состояния, как на американских горках, падал вниз в разочарование. Так начал формироваться «слепок» разочарования. В дальнейшем, я сверх болезненно переживал подобные события.

На этом рисунке изображены два хронических стрессора:

Мне не дарили подарки на день рождения и новый год.

Я не знал, что сказать моим друзьям в садике и школе, почему мне не дарили подарки, не отмечали мое день рождение и не приглашали друзей на него, мое день рождение отмечали не 6 марта, а 8 марта. Родители мне говорили, что «еда и напитки на столе — это и есть мой подарок», хотя мне было все равно на еду. Годами я чувствовал стыд, страх, что я лишний, ненужный, неценный, разочарованный в ожиданиях, несправедливость, уныние

Я очень долго не мог понять, почему для меня два самых сложных дня в году — это День рождения и Новый год. У меня всю жизнь, эти два дня вызывали стресс, напряжение, боль, подавленность.

На одном психотерапевтическом интенсиве у меня произошло осознание почему это происходило. В детстве мне не дарили подарки на мой день рождения и новый год. Мой день рождения отмечали не 6 марта, а 8 марта. 8 марта! В женский день! Я помнил, как мне все время было неловко среди моих друзей, когда меня спрашивали, что мне подарили на день рождения и новый год? Я просто не знал, что им ответить?

На рисунке изображена моя детская зависть тем людям, у которых были эти праздники. Я представлял, как это может быть: счастливая семья, улыбки, радость, веселье, у всех предвкушение праздника…

А я сижу в углу и смотрю на этот праздник… просто смотрю… как будто бы я подсматриваю за чужим счастьем, которого у меня не было.

Я снова плачу, печатая эти строки.

Я смотрю на того мальчика, который сидит в уголке рисунка и очень ему сочувствую: он такой одинокий, такой одинокий. У него так долго жила надежда и мечты, что и у него будет счастливая любящая семья… Боже, какой же он маленький, грустный и одинокий… и его никто не видит…

Хронический стрессор:

Бессилие в магазине.

Я не помнил эту ситуацию. Ее рассказал мне папа. Когда он мне рассказал эту историю, то он прямо поведал о том, что я чувствовал много лет…

Однажды папа зашел в магазин, и продавщица спросила его: «А вы что не даете деньги в школу вашему сыну?».

Папа сказал, что был очень удивлен этому вопросу. Он спросил: «Да, я не даю деньги сыну в школу. А откуда вы это знаете?».

Продавщица сказала, что я каждый день захожу в магазин и смотрю на витрины. Смотрю, смотрю, смотрю. Ничего не покупаю и ухожу. Папа сказал, что после этого он начала давать мне какие-то карманные деньги в школу.

Я не помню этой ситуации, но он описал мне мои чувства, которые я испытывал всю свою жизнь…

Я стоял посреди магазина и смотрел на витрины. У меня не было денег, и я не мог себе ничего купить. Я мог только смотреть и хотеть. Это одна из ситуаций, когда в меня вошла идея, что я не могу получить то, что я хочу. Я могу только смотреть. Я могу смотреть и хотеть. Я могу смотреть, как другие получают то, что я хочу, но сам я не могу этого получить.

Я много раз смотрел на девушек с таким чувством. Мне очень хотелось подойти, но я не мог. Я не знал почему я не могу сделать шаг на встречу?

Я смотрел на вещи, которые я хотел купить, на работу, которой хотел заниматься, но не мог сделать шаг на встречу.

На рисунке изображен маленький мальчик с большими глазами, который может только смотреть. Он плачет внутри от бессилия. У него кандалы на ногах, и он не может сдвинуться с места.

Я годами чувствовал свое бессилие.

Травмирующее событие:

Я рыдаю, описывая этот рисунок…

Был прекрасный солнечный день. Папа чинил котел в коридоре. Он сидел на красной табуретке. Эта табуретка до сих пор есть у нас дома.

Я и мама сидели на улицу возле уличного крана в нашем дворе. Мама чистила картошку или что-то в этом роде.

Тогда по телевизору шел мультфильм «Вампиреныш», который я очень любил. Я рассказывал маме про этот мультфильм. Мама пошутила, что в нашей семье папа вампир, а мама вампиреныш.

Неожиданно, все поменялось…

Папа схватил табуретку, на которой он сидел и побежал в нашу сторону к маме. Мама встала и побежала на огород, убегая от папы. Папа пробежал мимо меня за мамой с табуреткой в руках. Он догнал ее в огороде и ударил ее табуреткой. Может быть несколько раз. Я точно помню, что у нее на колене осталась гематома, которая была у нее несколько лет. Я чувствовал ужас, бессилие, беззащитность, несправедливость, разочарование.

Описание рисунка:

На рисунке папа пробегает за мамой мимо меня…

Я очень маленький. У меня нет рта, чтобы кричать, но мой крик, мой ужас, мои слезы, моя паника, моя боль выходят не через рот, а падают внутрь меня…

У меня на руках и ногах кандалы. Я не мог пошевелиться, сдвинуться с места.

Ощущения ужаса, шока и бессилия.

Сейчас я расскажу, как травмирующая ситуация стала хроническим стрессором:

Я жил в частном доме. У нас было два туалета. Один на улице, как туалет в селе. Деревянная конструкция с дыркой в полу. Но дырка была не на полу, а на деревянной возвышенности, на которую нужно было еще взобраться. Второй туалет был в летней кухне, в ванной. Это был нормальный туалет с керамическим унитазом. Тогда у нас не было канализации, а была сточная яма. Папа сказал, чтобы летом все пользовались уличным туалетом.

Я был маленький, 6–7 лет и мне было страшно ходить в уличный туалет. Он был неприспособленный для маленького ребенка. На него было страшно залазить. Было страшно упасть в отверстие, потому что оно было сделано под размер взрослого человека. Поэтому я ходил какать в туалет в помещении.

Однажды папа увидел, что я какал летом не в уличном туалете, а на унитазе. Он зашел в ванну с гаечным ключом и разбил подо мной унитаз. Он кричал на меня, что он много раз говорил, что нужно ходить в уличный туалет!

В этот момент я испытывал ужас, стыд, смущение, вину, бессилие, что я беззащитный, сокрушенный.

На этом эта ситуация не закончилась, потому что после этого в течении нескольких лет папа говорил, что я должен купить новый унитаз, потому что «это из-за меня он разбился». Каждый раз, когда он это говорил я чувствовал себя униженным, виноватым, страх, напряжение.

Описание рисунка

Я смотрю на себя и папу на этом рисунке. Он такой большой, а я такой маленький. Как он мог так поступить со мной? Как можно так поступить со своим сыном?

Много лет спустя, когда я прорабатывал в терапии эту ситуацию, я спросил его об этом случае.

Он снова начал говорить мне: «Ну, ты же знал, что нельзя было ходить в тот туалет?! Я же говорил тебе ходить в туалет на улице!..».

Я ответил ему: «Папа, но мне же было тогда 6–7 лет! Ну, что ты от меня хотел! Я же был маленький! Я же твой сын! Я же твой маленький сын! Ну, как ты мог зайти и разбить подо мной унитаз гаечным ключом!!! Как ты мог так поступить…?»

Я увидел, как мой отец поменялся в лице… я увидел, как что-то поменялось в его взгляде. Он впервые в жизни осознал, что он тогда сделал…

Я рыдаю сейчас… как будто бы из меня выходит та боль и те слезы, которые тогда застряли во мне. Я смотрю на рисунок и не вижу слезы. Я вижу шок от происходящего. Слезы выходят сейчас!!!

Травмирующее событие:

В детстве я очень любил мультфильмы. Один из них был про команду спасателей, у каждого из которых был робот в виде тигра, а вместе они объединялись в большого, сильного робота. Однажды мы шли с родителями по рынку, возможно, это было преддверие моего дня рождения, я не помню точно. Я увидел этого робота на прилавке магазина, я хотел на него посмотреть, но кто-то резко рванул меня за руку и увел меня оттуда. Мне не только не купили робота, которого я очень сильно хотел и о котором мечтал, но даже не дали на него посмотреть. Я чувствовал разочарование, что я ненужный, неценный, игнорируемый.

На рисунке хронический стрессор и одна из ярких ситуаций из этого стрессора:

На дворе были 90-е, появилась одежда и обувь нового фасона. Дети в моем садике, а потом школе были одеты по моде того времени. Мне покупали некрасивую одежду, которая мне не нравилась. На мое мнение вообще не обращали внимание. Меня никогда не спрашивали, чего я хочу или что мне нравится? Мама просто ехала со мной на рынок и покупала то, что она хотела. Когда я просил купить то, что я хочу, то она начинала на меня кричать. Я чувствовал, что я неценный, пренебрегаемый, игнорируемый

Мама купила мне замшевую курточку, которая мне очень не нравилась, и я чувствовал себя в ней некрасивым, разочарованным, опозоренным, бессильным, ненужным.

Когда я рисовал этот рисунок, то, неожиданно для себя, я начал пробивать дырки в замшевой курточке, а потом и на своем лице. У меня пришла в голову мысль, что, возможно, тогда у меня появилась идея, что я некрасивый, что я уродливый.

Когда я делал Ядро травмы, то я вспомнил ситуацию с покупкой курточки и другие ситуации с покупками вещей. Мне стало обидно и непонятно. Ведь мы же и так приехали на рынок, чтобы купить мне курточку? Мы же и так приезжали на рынок, чтобы купить мне какие-то вещи? Почему же мне не покупали вещи, которые мне нравились? Почему мама покупала то, что она хотела?

Я обсуждал с моей сестрой эту ситуацию. Она работает продавцом в магазине одежды для детей. Она рассказала, что родители приходят в ее магазин с детьми и спрашивают у детей, что те хотят купить? Какую одежду, обувь? Для меня это звучит невероятно! Оказывается, бывает так, что родили прислушиваются к мнению и желаниям детей!

У меня был момент в моей жизни, когда я посмотрел на свой гардероб и увидел, что 80 % вещей у меня в шкафу мне не нравятся. Было ощущение, что эти вещи купила мне моя мама, хотя на самом деле, их купил я сам.

Я не мог понять почему я покупал вещи, которые мне не нравились? Потом я вспомнил, что в детстве поездки покупать одежду для меня были невероятным стрессом и разочарованием. Мне стало понятно, почему я не любил процесс покупок, почему я не люблю заходить в магазины одежды, почему я чувствую сильное напряжение во время выбора вещей, почему, когда я захожу в магазин, ТРЦ или рынок, то я покупаю первую вещь, которая мне подходит и максимально быстро ухожу оттуда? Когда я осознал откуда растут ноги в этой ситуации, то я выбросил все вещи из своего гардероба, которые мне не нравились и наполнил мой гардероб вещами, в которых я чувствую себя привлекательным и которые мне нравятся.

Хронический стрессор:

Мама говорила, что другие дети лучше, чем я; что мои двоюродные браться лучше, чем я; что я плохой. Я чувствовал себя лишним, отверженным, искалеченным, ненужным.

Ситуация, о которой я уже рассказывал:

Папа неправильно поставил прицеп во дворе (дышлом вверх, а не вниз). Я ночью бежал и налетел на дышло. Я разбил себе губу, у меня до сих пор остался шрам. Было много крови. Я был в шоке и плакал. Папа, когда это увидел, начал орать. Он кричал на меня и обвинял, что я сам виноват в этой ситуации. Я чувствовал несправедливость, боль, что я уязвимый, беззащитный.

Хронический стрессор:

Мама говорила, что я ее не люблю и я хочу ее смерти. Я чувствовал, что я плохой, поврежденный, боль, вину, не заслуженность, страх, мучение.

Моя мама годами делала это. Я помню, как все происходило…

Мама ложилась головой к окну и начинала говорить: «Вы хотите моей смерти! Вы хотите, чтобы я умерла! Вы меня не любите!».

Я был маленьким ребенком. Я становился на колени у ее кровати и плакал. Я говорил, что это не так! Я говорил, что я ее люблю! Я говорил это снова и снова, со слезами на глазах.

Я смотрю на рисунок и вижу, что от маминых слов, я весь в ранах. Все мое тело в ранах. Из меня выходит кровь. Подо мной лужа крови. Мне очень больно!!!

Я увидел, что вся эта кровь — это моя жизненная энергия, это моя радость, мое детство, мое счастье, мое здоровье, мой смех, мое творчество. Вся моя душа была в ранах, вся моя душа в шрамах от этих слов до сих пор.

Моя мама продолжает делать это, только уже другими словами… Она постоянно жалуется на здоровье, что ее оставили, что ее не поддерживали, когда она лежала в больнице, что ей плохо, что ее никто не любит, что она послевоенный ребенок, что она работала на комбайне, когда была подростком и т. д.

Когда я написал Ядро травмы и нарисовал этот рисунок, то я был ошарашен. Я увидел, как много моей жизни уходит из меня, когда моя мама мной манипулирует.

Последний раз это было, когда я приехал в Запорожье с целью поговорить о моем Ядре травмы.

Моя мама меня перебила и начала мне рассказывать историю, которой она манипулировала мной много лет. Что в 2000 году ей было плохо, она попала в больницу и ее не проведывали и т. д.

В этот раз я уже имел внутренний стержень, знания и понимание, что происходит.

Я ей сказал, что в 2000 году мне было 13 лет. Чего она ожидала от 13 летнего ребенка? Как я мог ее поддержать? Я вообще не знал, как доехать до ее больницы? Я как ребенок не должен был ее поддерживать, для этого у нее должен быть муж, друзья, подруги. Конечно, моя мама не услышала меня. Но самое главное, я знал, что происходит.

Я поговорил с папой во время той поездки, рассказал мое Ядро травмы. Мои отношения с папой стали другими. Я сказал моей маме, что я ее люблю, но я не готов с ней общаться до тех пор, пока она не поговорит со мной о прошлом и не выслушает меня.

Я больше не готов умирать и истекать кровью (моей жизненной энергией), слушая манипуляции моей мамы.

Несколько травмирующих ситуаций, в которых я пострадал физически:

Разбил голову, катаясь на велосипеде. Я чувствовал боль, страх, шок

Мне упала рама с теплицы на голову. Стекло разбило мне голову. Я чувствовал страх, боль.

Мне на палец упал большой камень и расколол ноготь. Я чувствовал боль.

Вот три ситуации, о которых я вспоминаю спокойно. Во всех трех ситуациях мне было больно, но рядом были люди, которые помогли мне справиться. Меня успокаивали, поддерживали, отвозили в больницу, заботились обо мне. В этих ситуациях кроме моих родителей были и другие люди, поэтому мои родители вели себя по-другому. Мои родители всегда вели себя по-другому, когда рядом были другие люди!

Хронические стрессоры:

Родители вели себя лучше, когда рядом были другие люди.

Родители вели себя лучше с другим людьми, чем со мной, Олей и Юлей.

Годами я чувствовал обиду, несправедливость, что я лишний, ненужный.

Помните я рассказывал вам про «кирпичи» потребностей ребенка? В этой ситуации разбивалась моя потребность в «постоянстве». Мои родители вели себя по-разному, очень по-разному, иногда просто диаметрально противоположным образом, в зависимости от того, были рядом другие люди или нет?

Я годами испытывал боль, когда я видел, как лицемерно ведут себя мои родители.

На людях они были добрыми, отзывчивыми, шутили и улыбались, много помогали другим, были учтивыми, дарили подарки, легко расставались с деньгами…

Но как только двери дома закрывались, как только другие люди уходили, то мои родители менялись.

Они кричали, они матерились, они унижали, они были злыми, они не улыбались, они были в напряжении, они были не добрыми, им было все равно на наши чувства, они вели себя по-хамски, они не уважали нас… Они делали нам больно, снова и снова, снова и снова, снова и снова.

Я вижу на моем рисунке, как родили имеют две личности. Одна сторона, хорошая, повернута к другим людям, а вторая сторона, плохая, повернута к членам семьи.

«Що скажуть люды?» — так все время говорила моя мама. «Что скажут другие люди?» — всегда интересовало мою маму. Но ни ее, ни моего папу не интересовало: «Что скажут наши дети, что чувствуют наши дети, что происходит с нашими детьми?».

Я вижу на моем рисунке, как, плохая сторона моих родителей, которая повернута к нам, причиняет нам боль. Слова моих родителей, как стрелы пронизывают наши тела, мы все в крови, нам очень больно, мое сердце разбито…

Я плачу, когда пишу эти строки…

Я не понимаю, просто не понимаю, как мои родители могли так поступать. Где была их совесть? Почему их совесть не кричала о том, что нужно остановиться, ведь они убивают своих детей?

В какой-то момент, я осознал, что веду себя точно также, как и мои родители. Я переехал в Киев много лет назад. Потом в Киев переехала моя сестра Юля и племянник Богдан. Я вел себя с ними хуже, чем с чужими людьми. Я полностью повторял сценарий моих родителей. Когда я осознал это, то я начал с ними сближаться, узнавать их, проводить с ними время, помогать исцелиться от их внутренней боли…

Хронические стрессоры:

Папа бил и кричал на маму, Олю и Юлю. Дома всегда было небезопасно, всегда чувствовалось напряжение. У меня сформировалась мысль «Я никогда не буду таким, как мой отец!». Я чувствовал несправедливость, бессилие, беззащитность, небезопасность, гнев, напряжение.

Я много раз думал в детстве: «Почему мама не уходит от папы?». Папа кричал на маму, Олю и Юлю. У нас дома были драки. Постоянное напряжение. Скандалы.

У меня было непонимание, ощущение преданности, что мама не защищает нас.

Только спустя годы во время обучения я узнал, что второй родитель, который ничего не делал, чтобы остановить агрессию, также несет ответственность за ситуацию, как и родитель, который был инициатором агрессии.

Я смотрю на свои рисунки детских ситуаций и вижу, что там, где есть папа и я, папа выглядит огромным, очень большим, а я очень маленьким. Когда он кричал, то в моей жизни, как на рисунке все вокруг серело.

На этом рисунке я сделал наблюдение, что даже в общем напряжении и боли, я был в сторонке. Мама, Оля и Юля нарисованы вместе рядом, а я отдельно.

На рисунке у меня нет рта, я не могу противостоять моему отцу, не могу ничего сказать, не могу остановить его. Из сердца течет кровь. Папин крик приносит много боли. Я бессилен его остановить.

Я помню эту мысль в моей голове: «Я никогда не буду таким, как мой отец!».

Безусловно, мой папа поступал неправильно, когда он кричал на маму и моих сестер, но у меня сформировалась довольно неправильное представление о женщинах в той обстановке.

«Я никогда не буду таким, как мой отец!», «Женщины беззащитны», «Мужчина ранит женщин», «Женщины идеальны» — все это убеждения, стали моими представлениями о женщинах. Все эти мысли довольно правильны, но они однобоки. Я не видел всю картину. Я идеализировал женщин.

Это привело к тому что: я начал «стелиться» под женщин; у меня не было моего «я»; у меня не было границ и моих желаний в общении с женщинами; у меня было очень идеалистическое представление о женщинах, в котором женщины ранимы и не могут причинить боль мужчине; я пытался ублажать женщин и их желания; из-за того, что женщины были в моем представлении очень идеализированы, то когда я видел их в реальности, то у меня было очень большое внутренне разочарование (я не мог допустить, что женщины могут врать, материться, иметь дефекты характера, быть невоспитанными, лицемерить и т. д.).

Как итог: у меня годами не получалось строить отношения с женщинами, потому что я не видел их реальными; я сильно разочаровывался в женщинах; я давал пользоваться собой; женщины меня не уважали; я не мог быть мужчиной, лидером.

Мне понадобилось много времени, чтобы выровнять свое отношения к женщинам.

Хронический стрессор:

Я боялся соседку бабушку Тому. Она все время кричала на меня и других детей. Она казалась мне очень злой. Я испытывал страх, когда я видел ее.

Травмирующая ситуация:

Соседка незаслуженно обвинила меня и моего друга Виталика в воровстве игрушек. Мы игрались с моим соседом Димой у него дома. Дима попросил дать ему поиграть какую-то игрушку, а мне дал свою машинку. Он сказал, чтобы мы ее спрятали под другими игрушками, потому что его бабушка запрещала ему давать его игрушки другим детям. Мы с Виталиком положили его машинку под другие игрушки внизу пакета. Когда мы уходили домой, то выбежала Димина бабушка и выхватила пакет из рук Виталика. Она нашла машинку Димы и начала на нас кричать. Я чувствовал страх и несправедливость.

Травматическая ситуация:

Я испугался советский фильм «Десять негритят». Я не мог спать всю ночь от кошмаров. Когда я вспомнил эту ситуацию, то понял почему в фильмах есть ограничения по возрасту для просмотра. Взрослые могут этого не понимать, но для детской психики очень сложно воспринять некоторые вещи. Дети не понимают, что в кино все вымысел. Они воспринимают, что все что они видят в телевизоре — это реальность. Я испытал ужас, испуг и страх в той ситуации.

Хронический стрессор:

Когда я рассказывал маме что-то про себя, какой-то секрет, или жаловался, что меня обидели, то она начинала меня укорять или рассказывала мой секрет другим людям.

У меня сформировалось убеждение:

«Все сказанное вами может быть использовано против вас!»

Я все время чувствовал преданность, несправедливость, что я обманутый, униженный, беззащитный.

Куда идет ребенок, когда ему больно? Естественно, домой, к родителям, к маме или папе.

Я приходил к моей маме и рассказывал мои мысли, секреты, болезненные ситуации. Что же она делала? Она начинала меня укорять, стыдить, высмеивать. Особенно больно было, когда я ей что-то рассказывал, а спустя несколько дней или недель, она повторяла мои слова мне же в укор. Или рассказывала другим людям о том, что я ей доверил.

На рисунке, я пришел маме со слезами на глазах. Я пришел к ней с проблемой, болью, секретом. Я плачу. А она усугубляет мою боль своими словами. В итоге, мне не просто больно из-за того, что что-то произошло, а мне вдвойне больно! Моя мама ранит меня прямо в сердце. Вместо помощи, которую я ожидаю, я получаю еще больше боли.

У меня сформировалось убеждение:

«Все сказанное вами может быть использовано против вас!»

В какой-то момент, это правило начало железно работать в моей жизни. Мои родители не знали о моих чувствах, переживаниях, боли, страхах, секретах, проблемах, потому что я годами боялся, что вместо помощи я получу еще больше боли! Это стало фундаментом огромного количества проблем в моей жизни. В самые трудные моменты моей жизни, когда мне нужна была помощь больше, чем когда-либо, я просто не мог попросить о ней. У меня не было навыка доверять родителям, а потом не сформировался навык доверять людям. Я годами жил в напряжении, боли, страхах. Я не мог поделить с другими людьми своими чувствами из-за страха, что они мне сделают еще больнее, как это делала моя мама в детстве.

Как итог, мои проблемы усугублялись и не решались. Боль становилась больнее, страх страшнее, напряжение более интенсивным…

Травмирующая ситуация:

Мы ехали из села и мне было страшно, что мама, Оля и Юля расскажут папе о моем плохом поведении, что папа меня накажет. Я со слезами просил, чтобы они не говорили папе. Они с меня смеялись. Когда я писал Ядро травмы, то спросил себя: почему я так сильно боялся, что папа узнает, что я как-то неправильно себя вел в селе? Я осознал, что я очень сильно боялся папу и наказания от него. Я чувствовал, что я высмеянный, брошенный, уязвимый, беззащитный, напряжение, страх.

Травмирующие ситуации:

Я подсмотрел за моей сестрой Юлей в душе.

Похожие по чувствам ситуации: я делал вид, что я сплю и подсматривал за «взрослыми» фильмами, которые смотрели мои родители. Я чувствовал смущение, вину, стыд, напряжение.

Хронический стрессор:

К нам в гости не приходили мои друзья, потому что мне было страшно: я не знал, как родители могут повести себя. Я чувствовал годами стыд, одиночество, изоляцию.

Травмирующее событие, которое переросло в стрессор:

Мне было 7 лет и мой друг по даче, Денис, предложил мне украсть арбузы. Я не знаю, почему я согласился? Это был глупый детский поступок, потому что мои родители общались с хозяином арбузного поля и мы, когда ездили на дачу, каждый день ходили к этому мужчине, и он угощал нас арбузами. Денис предложил мне украсть арбузы, и я согласился. Средь бела дня, когда вокруг было много людей на соседних полях, мы взяли по арбузу на поле и побежали. Естественно, хозяин арбузов нас увидел и догнал.

Я попросил, чтобы этот человек не рассказывал моим родителям об этом поступке. Он так и сделал. Он рассказал родителям Дениса, и они наказали Дениса. Лучше бы меня тоже наказали в тот день, потому что я много лет прожил в страхе наказания и напряжении, ожидая это наказание. Я чувствовал ужас, напряжение, страх, уязвимый, осужденный

Следующие несколько лет я боялся ездить на дачу. Я искал причины, чтобы не ехать, боялся наказания. Я чувствовал напряжение, страх наказания, страдание.

На рисунке я нарисовал свои мысли.

С одной стороны, нарисована моя дача в моих мыслях. Она зачеркнута для меня. Туда нельзя ездить из-за страха. С другой стороны, в моем воображении мои родители узнают о моем поступке и начинают кричать на меня. Мои родители поселились в моем мышлении, они снова и снова наказывали меня в моем воображении. Так в моей голове поселились наказывающие образы моих родителей.

Для моего мышления не было разницы между реальным криком и наказанием, и криком и наказанием в моем воображении.

Так завершилось мое детство. В 7 лет я пошел в школу. Какие выводы и наблюдения я могу сейчас сделать по тому периоду жизни:

— Я сильно боялся папу

— Уже тогда я осознавал, что мой дом — это не моя крепость, мой дом — это место боли.

— В нашей семье не было эмоциональной близости, поддержки, общения.

— С самого детства я усвоил, что я не получу эмоциональной близости и поддержки от родителей, наоборот, я могу получить еще больше боли.

— Я начал прятать от родителей свои чувства, переживания, желания.

— Также, я не чувствовал поддержку от моих сестер.

— Появились четыре чувства, которые станут затем моими главными «слепками» — напряжение, бессилие, разочарование и ощущение, что я лишний.