Глава 22 Наука

Глава 22

Наука

По своей природе, наука является естественной. Она не может быть идеалистической, спиритуалистической, или материалистической. Наука стремится узнать факты и логические следствия, которые из них вытекают, заранее не отдавая предпочтения той или иной системе взглядов. «У науки не должно быть желаний или предрассудков. Главной ее целью должна быть истина», — утверждает Гроув.

Можно также привести высказывание Гексли:

«Современная наука наша дорогу в произведения наших лучших поэтов, и даже труженики пера неосознанно улавливают ее дух. Научные методы помогают им создавать свои лучшие работы. Я верю, что, благодаря действию науки, на наших глазах постепенно происходит великая интеллектуальная революция — более великая чем все, чего видел мир. Наука учит нас, что высшие доказательства, на которые мы можем полагаться — это наблюдение и эксперимент, а не авторитет, и что мы должны делать выводы о ценности свидетельств. Наука создает прочную и живую веру в существование неизменных моральных и физических законов. Возможно, что подчинение этим законам — высшая цель для каждого интеллектуального существа».

Франческо Реди не обременял себя спекулятивными рассуждениями. Он экспериментально атаковал конкретные примеры того, что считалось «спонтанным зарождением жизни». Вот что он утверждает:

«Я беру мертвых животных или куски мяса, и оставляю их на открытом воздухе в жаркую погоду. Через несколько дней, они уже кишат червями. Вы утверждаете, что их производит мертвая плоть. Но если я оставляю точно такое же мясо в плотно закрытом сосуде, там не появляется ни одного червяка, хотя мертвая субстанция разлагается точно таким же образом. Очевидно, что черви не возникают из-за разложения мяса. Причина их появления — нечто, чему не дает проникнуть крышка. Но крышка не закрывает доступ для воздуха или влаги. Нечто, о чем идет речь, должно существовать в форме твердых частиц — слишком больших, чтобы проникнуть через крышку. Я недолго оставался в недоумении по поводу того, что это за частицы. Привлеченные запахом мяса, мухи роятся возле закрытого сосуда. Они откладывают яйца, из которых немедленно появляются черви. Итак, мы приходим к неизбежному выводу: мясо не создает червей. Черви появляются из яиц, которые мухи переносят по воздуху».

Эти эксперименты выглядят по-детски простыми. Остается только удивляться, почему никто не подумал о них раньше. Будучи простыми, тем не менее, эти эксперименты достойны самого тщательного изучения. Все экспериментальные работы, проведенные на заданную тему, следовали модели, предложенной итальянским философом. Результаты его экспериментов были теми же самыми, независимо от природы материалов, которые он использовал. Не чудесно ли предположение Реди о том, что и в других случаях кажущегося зарождения жизни из мертвой материи, подлинное объяснение — это попадание живых микроорганизмов в мертвую материю извне. Таким образом, гипотеза о том, что живая материя появляется в результате действия ранее существовавшей живой материи, принимает определенную форму и получает право на существование.

Постоянным характером обладают не конкретные живые формы, но процесс, за счет которого и образуется космос. Формы имеют преходящий характер. Что касается животного мира, одна из самых характерных особенностей этого космического процесса — борьба за существование, соревнование всех со всеми. Результатом этой борьбы является отбор — то есть, выживание форм, наиболее приспособленных к условиям конкретного момента. Они выходят из борьбы победителями. Выживая, они доказывают свою приспособленность для выживания.

Несмотря на разнообразие, которое может присутствовать в организации, в жизни разума должны проявиться качества абсолютного единства. Несомненно, законы мышления остаются теми же самыми во всей Вселенной.

Мы можем продемонстрировать непрерывную шкалу постепенного физического развития органа мысли, от самого низшего животного до самого высшего человека. То же самое можно сказать о развитии психических и ментальных качеств. Ни морфология, ни химия, ни иная дисциплина не выявила существенного различия между мозгом людей и мозгом животных. Какими бы значительными ни были различия, они, в сущности, представляют собой разницу в степени. Этим объясняется неудача всех попыток ученых, даже в наше время, открыть характеристики или отличия, позволяющие человеку претендовать на особое место или особую классификацию в естественной истории.

Вот фрагмент выступления Уильяма Макдугла, профессора психологии из Гарварда, которое он произнес на заседании Британской ассоциации содействия прогрессу науки в Торонто:

«Тридцать или сорок лет тому назад, когда я только начал заниматься наукой, требовалось значительное моральное мужество, чтобы настаивать на том, что природа человека служит определенной цели. В то время, грандиозная волна научного материализма только что миновала свою высшую точку. Это были дни Спенсера и Гексли, Клиффорда и Тиндейла, Ланга и Вейсмана, Верворма и Бейна. Ученые описывали нам мир и все живое как одну громадную и детерминированную механическую систему. Казалось, что у человека лишь два выбора. С одной стороны — наука и универсальный механизм, с другой — гуманизм, религия, мистицизм и суеверия».

«Однако, наши представления изменились. Вселенная, которая прежде представлялась сферой чистой механики, с вечными и твердыми атомами и универсальным эластичным эфиром, сейчас представляется нам неразберихой и путаницей различных явлений, которые изменяются и исчезают, подобно фигурам в калейдоскопе. Атомы в прежнем понимании исчезли, мы свели материю к энергии. И ни один человек не может сказать, что представляет собой энергия, помимо того, что она дает возможность изменения и дальнейшей эволюции».

«В сфере психологии, механическая уверенность девятнадцатого столетия уходит, по мере того, как мы все полнее осознаем сложность живого организма и его способность к компенсации, саморегуляции, воспроизведению и ремонту».

«В сфере общей биологии, мы видим банкротство механического неодарвинизма перед лицом проблем эволюции, происхождения вариаций и мутаций, доминирования разума на позднейших стадиях эволюционного процесса, а также указания на целенаправленность развития жизни даже в низших формах. Виды обладают чудесной стойкостью в сочетании с пластичностью, преобладающей в сфере жизни, естественный аналог которой — целеустремленность решительной личности».

Сэр Оливер Лодж говорит, что из всех ученых, только физики занимались изучением эфира. Его игнорировали химики, о нем никогда не задумывались физиологи или биологи. Тем не менее, эфир представляет собой реальность нашей Вселенной. Он может иметь свои химические и биологические функции, помимо тех функций, которые известны физикам. Мы знаем о взаимодействии эфира с такими явлениями, как свет, электричество и магнетизм. Мы начинаем видеть его связь с эластичностью, сцеплением и гравитацией. Мы постепенно осознаем, что значительная часть энергии во Вселенной (и, несомненно, вся потенциальная энергия) принадлежат ему, а вовсе не материи. Материя атомов — это одно, эфир — другое. Они могут быть связаны, и связующим звеном выступает электричество. Но если мы когда-либо объединим их и начнем рассматривать как различные проявления одной и той же сущности, нет никаких сомнений в том, что является более фундаментальным. Эфир является фундаментальным. Возможно, что электрические заряды состоят из модификаций эфира.

Возможно, биологи в целом чувствуют враждебность и отвращение к самим фактам потому, что они не понимают, о чем идет речь. К чести профессора Ричета, он готов принять факты, несмотря на свое отвращение. Но мне кажется, что в его настойчивом утверждении, что реальна только материя, видно непонимание всей сложности мира. Строго говоря, оставаясь на уровне материального мира, мы ничего не сможем понять в полной мере. Концентрируясь на материи, мы устраняем из наших мыслей значительную часть Вселенной. Помимо материи, во Вселенной есть множество вещей. В ней есть магнетизм и электричество, свет и эфир, жизнь и мысль. В ней есть разум, сознание, память, персональность и характер. Все перечисленное выше не является материальным. Тем не менее, эти вещи обрели реальность в материальном мире через удивительный биологический процесс воплощения.

Вот что пишет Альберт Эдуард Виггам:

«В наше время, мы наткнулись на Бога в его мастерской — в электроне атома, клетке микроорганизма, в живой протоплазме. Посмотрев на свою мастерскую, механик воскликнул: «Все это — механизмы». «За всем этим стоит дыхание Бога», — сказал спиритуалист. Первый нашел Вселенную, которая работает. Второй нашел Вселенную, в которой есть смысл. Один нашел инструменты, другой — Деятеля. Но как механик, так и виталист, как материалист, так и спиритуалист, согласны с тем, что сотрудничество с естественным законом — это воля Божья. Только она есть источник органической морали. Только она обеспечивает прогресс».

Я не знаю, какая именно философия является истинной. Но я знаю, что к истине нас может привести лишь философская мысль, освобожденная от оков. И я выступаю за важность и влияние истины, чтобы она могла в наше время возвысить всех людей.

Но если я доверюсь моей скромной интерпретации слов профессора Джона Дьюи, я могу сделать вывод, что наука и критический метод, которые пришли в мир вместе с новой философией, имеют большую важность для науки государственного управления.

Во-первых, философия изменила подход к теории знания и природе познавательного процесса в разуме. Свой вклад в это внесла биология. В прошлом господствовало мнение, что знание созидается на основе независимых чувств, то есть, что чувства представляют собой врата к знанию. Биология предложила новый подход, согласно которому знание представляет собой реакцию живого организма на его окружение. Таким образом, знание становится активным и действующим переживание организма, который выполняет богатые возможности внутренне присущей структуры. Не вдаваясь в технический жаргон, можно сказать, что эмпирический подход не оставляет камня на камне от былого рационализма.

Во-вторых, изменившийся подход к природе знания также изменил наш подход к природе истины и наше понимание того, что есть истина. Мы приходим к выводу, что истина и способ обретения знания взаимосвязаны. Древняя идея о том, что где-то в небесах существует сфера неизменной истины, сменилась концепцией истины как живой и действующей реальности. Таким образом, старая битва между реальным и идеальным, субъектом и объектом, опытом и рассудком, феноменом и ноуменом, выглядит крайне устарелой. Она, как легко убедиться, не приводит ни к каким практическим последствиям.

В первую очередь, общество страдает не от несбалансированного бюджета и нарушения соглашений, а от неправильных ментальных процессов. Многие из этих процессов стали социальными институтами, которые, по утверждению Матрина, есть просто стереотипные социальные привычки. Характер мышления людей приводит к возникновению правильных или неправильных, мудрых или же неразумных социальных институтов. Некоторые из этих институтов имеют вековую давность. Они служат препятствием на пути внутренней жизни, мешая ей расширяться и удовлетворять все новые потребности, дышать свежей атмосферой духовного утра, которым наука готова осветить мир. Эти ментальные привычки не называются злыми, потому что они лежат далеко за пределами того, что принято считать злом. Эти привычки не увидишь в качестве заголовков газет. Коллегии юристов не рассматривают их как причину социального раздора, поскольку коллегии юристов находятся в плену той же сети привычек. Но до тех пор, пока мы не обратим на них внимание и не исправим их, общество никогда не станет разумным. И до тех пор, пока общество не станет разумным, оно никогда не станет счастливым и свободным.

Вот что пишет Уильям Элсворт Херманс в своей книге «Неортодоксальная концепция бытия»: «Мы вынуждены рассматривать материю на двух уровнях, материальном и духовном. Единичный атом является не материальным, а духовным. Иными словами, он представляет собой определенное количество Силы, и эта сила должна иметь абсолютно нематериальную природу».

Предположение о том, что атом обладает сознанием, никоим образом не согласуется с утверждением, что материя обладает сознанием. Атомы материи не обладают сознанием на материальном плане.

Одно из заблуждений материализма — это предположение, что материя в определенных формах может обладать таким же сознанием, как мозг. Материалисты считают что, поскольку мы обладаем сознание, должна существовать какая-то материальная часть человека, обладающая сознанием. Но не абсолютно никаких доказательств того, что сознание было сотворено или возникло благодаря движению и формам. Мы не можем согласиться с утверждением некоторых материалистов, что сознание возникло в результате особой комбинации материи.

Будет ли нелогично или неразумно говорить, что движение должно быть в первую очередь направлено к молекуле и атому? Если да, что атом представляет собой место нахождения сознания.

Армия представляет собой нечто большее, чем собрание людей, из которых она состоит. Личный состав толпы может быть таким же, как и личный состав армии. Различие состоит в том, что армия организована, а толпа — нет.

Моя гипотеза состоит в том, что Универсальная Сила обладает сознанием и разумом, а также каждая ее часть обладает сознанием и разумом, но все части не равны целому. По этой причине, ни один атом не равен сознанию целого. С другой стороны, я считаю, что целое не может быть лучше органичного единства частей, и, таким образом, каждая часть важна для целого в той пропорции, как она относится к целому.

Я не считаю, что атомы обладают плотностью. Плотность — это материальный атрибут, атомы же не материальны, а духовны. Таким образом, атомы лишены материальных атрибутов. Между моей концепцией и концепцией материалистов есть существенное различие. Если атом водорода не проникает через пергамент так же, как атом кислорода, почему это происходит? Если атомы кислорода не меньше по размеру, почему же они проникают лучше?

В живом организме есть нечто большее, чем физические силы или химия мертвой природы. Есть жизненно важное состояние, в котором молекулы обладают силами, ведущими к созданию структур, отличающихся от неживой природы и стоящих на более высоком уровне. Есть сила эволюции, которая не только обеспечивает нужные химические реакции, но и вызывает появление качеств, необъяснимых в рамках материальной природы.

Вот что пишет Огюст Комте:

«Позитивный дух состоит в том, чтобы в равной мере дистанцироваться от двух опасностей, мистицизма и эмпиризма».

Под мистицизмом он имеет в виду неподтвержденные объяснения и трансцендентные гипотезы. Воображение человека получает удовольствие от подобных вещей. Но мы должны базировать все реальное знание на общих или конкретных фактах. Таким образом, позитивная наука воздерживается от поиска субстанций, целей и даже причин. Она имеет дело исключительно с феноменами и их взаимосвязью.

Когда ученый, при помощи наблюдения и дедукции, приходит к пониманию законов, он остается доволен. Знание законов позволяет ему, в определенных случаях, вмешиваться в явления и заменять естественный порядок искусственным порядком, который лучше подходит для его требований. Механические, астрономические, физические, химические и даже биологические явления — это предметы, которыми занимается современная позитивная наука.

Но как только вопрос заходит о процессах в человеческом сознании, социальной жизни или истории, начинает доминировать противоположная тенденция. Вместо того, чтобы искать присущие этим явлениям законы, наш ум желает объяснить их, найти их сущность.

Смятение и беспокойство среди людей, которые создают многочисленные проблемы и, в отсутствие гармонии, угрожающие разрушением мира, не объясняются исключительно политическими причинами. Они происходят от морального расстройства, которое, в свою очередь, объясняется интеллектуальным расстройством — отсутствия общих для всех людей принципов, концепций и убеждений. Чтобы человеческое общество могло существовать, недостаточно иметь среди его членов определенную гармонию чувств и даже общих интересов. Превыше всего, людям нужно интеллектуальное согласие, которые выражается в общих убеждениях.

Количество людей, которые располагают достаточным уровнем культурного развития и имеют свободное время для подобных исследований, всегда будет небольшим. Другие должны быть настроены на подчинение и уважение. Не отличаясь от религиозной догмы, которую человечество знало до сих пор, новая вера будет предлагать практическую демонстрацию. Во всех своих аспектах, она будет управляться научными методами и содержать рационально доказуемые утверждения.

Подобная форма «веры» уже существует в том, что касается большинства научных истин. Все люди в наше время верят в теорию Солнечной системы, которой мы обязаны Копернику, Галлилею и Ньютону. Но многие ли из нас способны понять демонстрации, на которых основана эта теория? То, что для одних людей — вопрос науки, для других — вопрос веры. Но если бы верующие занялись самостоятельным изучением, они пришли бы к тем же выводам.

Рожденная от знания вера находит свой объект в вечном порядке. Она наблюдает постоянные изменения в бесконечном времени и пространстве. В манифестации космической энергии чередуются фазы потенциальности и фазы активности.

Божество и Вселенная состоят из единой субстанции. Они представляют собой как дух, так и материю — проявленную мысль. Это — единственные атрибуты Божества, которые известны нам.

Нет никаких причин сомневаться в том, что в иных мирах есть высокоорганизованные живые существа. Будучи рациональными существами, они должны напоминать по своему интеллекту земных людей — поскольку во всей Вселенной есть только одно сознание, которое едино повсюду. Благодаря этому сознанию, все физические законы выглядят как интеллектуальные законы.

Вот что пишет Александр Томас Орманд, профессор философии Принстонского университета:

«Есть разновидность популярного знания, которое не является наукой, но все же обладает ценностью, как показывает пример простого человека. Это знание быстро достигает своих пределов и в целом является ненадежным, за исключением самых грубых приближений. В сфере опыта людей существует разрыв, избежать которого можно только через внедрение науки и точных методов. Несомненно, что современная жизнь была бы невозможной без науки. Наука не просто обеспечила практическую помощь — она открыла для людей новое небо и новую землю. Она принесла нам новые взгляды, революционизировала наши методы, и, в значительной степени, расширила горизонт наших представлений о реальности. Не будет большим преувеличением сказать, что современный мир — мечта людей древности. Более того, он показался бы им превосходящим самые смелые мечты».

«Истина состоит в том, что когда мы понимаем важнейшую роль, которую исполнила наука в формировании современной жизни, опасность лежит не в недооценке значения науки. Опасность — в том, что наука получит монополию. Эту тенденцию можно исправить лишь признанием роли науки в философском синтезе, а также пониманием того факта, что существует и другая точка зрения, согласно которой сознанию принадлежит высшая роль. Философский синтез начинается с науки и достигает своего завершения в метафизике».

«Предположим, у нас есть основания утверждать, что в мире существует Абсолют. Есть ли в нашем опыте ресурсы, позволяющие нам каким-то разумным образом представить этот Абсолют?»

«Идея Бога призвана гармонизировать и объединить все подлинные интересы и идеалы в жизни. Наше положение незавидно, если наша культура указывает на восток, наука — на север, а религия — на юг. Когда различные аспекты человеческих переживаний разрознены, не удивительно, что люди не придают идее Бога большого значения. Но давайте предположим, что наши культура и наука едины в том, что касается истины, а политические идеалы устремлены исключительно к благу. Если мы представляем Бога как существо, в котором истина и благо едины, так, что между ними нет конфликта, в этом случае, наша религия станет принципом, объединяющим все элементы нашей жизни. Идея Бога станет центральной силой в нашем опыте. Сейчас ясно, что роль идеи Бога заключается в объединении. Идея Бога идеально возвышает и дополняет все элементы нашего переживания. Естественно, что идея Бога призвана наполнить наши переживания всеми элементами отношений объединенного принципа. Таким образом, реальность идеи Бога зависит от степени, в какой он жизненно связан с нашим опытом. Если бы она была чистой абстракцией, не имеющей близкой связи с жизнью человека, она не могла бы претендовать на реальность. На реальность может претендовать то, что затрагивает все аспекты жизненных переживаний, а также идеал в качестве объединяющего принципа».

В высказываниях величайших ученых современности мы видим подтверждения того, что чистая наука и чистая религия находятся в полной гармонии. Вот что утверждает на этот счет профессор Дж. С. Халдейн, видный британский ученый:

«Лишь догматичная наука отвергает существование духовной реальности. Догматизмом подобного рода полны учебники и популярные изложения, но его крайне мало в работах великих ученых».