Спасение репутации
Спасение репутации
Когда люди, наделенные властью, признают свою неправоту, это подрывает их авторитет перед другими людьми, обладающими меньшей властью, которыми эти люди хотят управлять. Спасение репутации представляет собой один из аспектов потребности в своей правоте. В последние годы вьетнамской войны боевые действия велись лишь из желания сохранить лицо американской нации, поскольку к тому времени большинство населения уже считало эту войну бессмысленной и обреченной на неудачу. Самолюбие занимающих выборные должности политиков стало причиной десятков тысяч смертей и неисчислимых бедствий как среди американцев, так и и вьетнамцев, а некоторые из этих самых политиков сих пор пытаются оправдать свою роковую ошибку. И все это несмотря на тот факт, что Роберт Макнамара, архитектор вьетнамской политики, признал, что он ошибался и что «все это ни к чему не привело». Аналогичные события разворачиваются и сегодня, когда администрация президента Буша оказалась в безвыходной ситуации в Ираке, будучи не в силах признать необоснованность своих заявлений о том, что Саддам Хусейн обладал огромным арсеналом оружия массового уничтожения. Вместо того чтобы признать свою неправоту, администрация Буша ввергает себя во все более глубокий кризис, который, по сути, подрывает ее авторитет в ничуть не меньшей степени, чем подорвано бы его признание своей ошибки.
Люди готовы использовать игры власти с тем, чтобы обеспечить себе эти искусственно сделанные дефицитными «эмоциональные товары» («feeling commodities») (чувство правоты, любви, признания) аналогично тому, как они используют игры власти, чтобы получить действительно дефицитные продукты, такие как продукты питания, жилье и деньги. Эти «эмоциональные товары» дефицитны лишь вследствие активности Критикующего Родителя, и ограничения на них могут быть сняты путем создания кооперативных сообществ людей, в которых Критикующий Родитель не имел бы власти, В таких кооперативных сообществах игры власти и критикующие транзакции, исходящие от Критикующего Родителя, не дозволялись бы, поглаживания были бы доступны в изобилии, а людей больше интересовала бы истина, чем собственная правота.