Снова о ревности.  

Снова о ревности. 

На первом из четвергов в Новом году Полина Валерьевна попросила консультации по поводу ее ревности.

Я возразил, что этот вопрос эффективнее решать не наедине как теоретический, а в группе, исследуя опыт практического взаимодействия с другими людьми здесь и теперь.

— Но предварительно обозначьте себе основные стратегии.

Если какое-то переживание есть, значит, оно чем-то человеку необходимо! В него надо войти, как в туннель, чтобы пройти его до конца. Новые ответы мы узнаём только по пути или на выходе, а не в результате логических построений.

Поэтому, надо не воевать с ревностью, а удержать ее, и вникнуть в ее содержание.

Отсюда первый вопрос: «Зачем вам ваша ревность нужна?».

Второй: «Какие ваши внутренние условия и, какие создаваемые вами внешние обстоятельства поддерживают ревность?

Третий: «Какие внутренние и внешние обстоятельства нужны, чтобы ее устранить?»

— Например. С вашим рационализмом вы же доверяете только очевидным доказательствам отношения! Ищете видимые или слышимые признаки чувства мужа к вам. Но он же не артист - все показывать, и не гувернер - объяснять. Он просто живет с вами, с взрослым человеком, который сам во всем разберется. Его отношение чувствуется. Я же чувствую,

что внутренне, на уровне подлинных чувств вы вполне спокойны и уверены в его отношении. А ревностью себя развлекаете. Дергаете, чтобы не сглазить, не расслабиться. Чтобы не оказаться врасплох зависимой, отстраняетесь от собственных чувств, готовите себя к худшему. Не находя доказательных для вас внешних признаков привязанности мужа, имитируете ревность. Мучаете капризами его, чтобы добиться наглядных проявлений чувств. Пусть раздражения, но заметного! Если я - ваш муж, меня это ваше развлечение только напрягает. Вызывает, мягко говоря, досаду. А вам того и надо: «раз злится, значит неравнодушен!».

— Хорошенькое развлечение! Я сама от него устала! Рада бы отделаться, да не могу!

— Вот и я говорю. Сначала разыгрываете ревность - вживаетесь в образ. А потом «отделываетесь» - боретесь с переживанием. Борьбой его усиливаете и закрепляете. Превращаете игру - в навязчивость.

— Вы хотите сказать, что для ревности нет оснований?

— А вы - хотите, чтобы я вас успокаивал?! В такой ситуации, как у вас, основания для ревности есть всегда.

— Почему же вы говорите, что я спокойна?

— Чувствую. Действительные-то основания вы за игрой игнорируете! Кроме того, вы же говорите о муже, как о своей собственности! Так ребенок ощущает собственностью папу, маму, любую игрушку...

— Почему же я этого не чувствую? - Полина Валерьевна не заметила, что и теперь проигнорировала все тревожное, что я сказал.

— Потому, что не чувствуете себя! Иначе сказать, не пробовали заметить того, что чувствуете, и не замечаете своих чувств. Тогда, не чувствуя, и не знаете своего отношения к мужу. Не признаков и доказательств не знаете... а того, как от него (от мужа) отталкивается ваше тело - все ваше существо, или как оно к нему (к мужу) тянется! Не чувствуете своего отношения. Вам нечем почувствовать и его отношение к вам.

— Я этого не могу!

— Неправда. Не «не можете», но не умеете. Витая в словах, даже не пытались заметить чувств. Поэтом); ваша сегодняшняя задача в группе не столько разговорами заниматься, сколько понаблюдать, как вы ощущаете партнеров. Обратить внимание, где, как, с какой стороны и на каком расстоянии вам удобнее или неудобнее быть от каждого. Ваша задача по-

наблюдать за вашей с ними дистанцией. И искать оптимальную дистанцию с каждым мужчиной и с каждой женщиной.

— Я этого не умею.

— Вот вам и шанс - поучиться. Не глядя, не увидишь. Не замечая ощущений и чувств, не почувствуешь.

— Это-то понятно.

— Вот и учитесь! Можно до начала группы задать вам один вопрос не по теме?

— Конечно.

— Что нового принес вам Новый год?

— Ничего, вроде...

— Так уж и ничего?

— Знаете, Михаил Львович?.. Но это, наверное, мелочь...

— А что в жизни важно, кроме мелочей?!

— Мы Новый год встречали вдвоем с мужем. Он очень боялся вдвоем оставаться. Что ему со мной тягостно будет... А я махнула рукой, и не стала им заниматься. Занялась собой. За окном город новогодний, опустел. Снегу нанесло. Вчера стекла у нас снизу подмерзли, а теперь оттаяли. Чувствую, и муж успокоился. Мной занялся. Мы давно так Новый год не встречали! Мне показалось, что и ему со мной хорошо было...

* * *

Пока мы разговаривали, подошли и другие участники.

Были включены все обогреватели, и кабинет, застывший за праздники, постепенно отогревался. Можно было скинуть пальто и шубы. Я тоже сбросил вторую шерстяную кофту. Мы сели в общий круг по периметру кабинета. Началась группа.

— Вы позволите мне задать всем ваш вопрос, Полина Валерьевна?

— Да, если вы считаете нужным.

— Сразу, обратите внимание! Вы заняты своими мыслями и не замечаете ни себя в своем отношении к Эммануилу Александровичу, который сидит рядом с вами, ни Эммануила Александровича с его отношением к вам. Он занят своей «проблемой» и тоже не занят ни собой, ни вами - никем... Заметили?

— Нет.

— Ну, вот, заметьте! И посмотрите, кто здесь сейчас занят не мыслями о чем-то важном, а собой или другими? Заметьте, скольких людей занятость своей «проблемой», не только отвлекает от реальности, то есть от сиюминутного содержания их проблемы,... но еще и дает им внутреннее право не заниматься никем! Не заниматься и теми, о ком думаем! Ни детьми, ни женами, ни мужьями, ни родителями, никем из наших любимых! Мы же такие озабоченные! А они, ,-те, «о ком мы думаем, что думаем[26]», ведь здесь! Они живут и меняются. Это и наши дети, и наши женщины и мужчины. Наши близкие и далекие, друзья и враги! Да, да! Хоть мы к врагам и внимательнее, чем к близким, но часто не заняты даже и врагами! Никем не занимаясь, мы не только не решаем свою проблему, но и удаляемся от ее решения. Усугубляем ее. Да еще и ждем ото всех уважения к своей озабоченности! Не смей отвлечь!.. Простите, я вернусь к вашему вопросу!

— Алексей Викторович, как по-вашему, почему Полина Валерьевна ревнует мужа? Я бы хотел, чтобы на мой вопрос ответил каждый, кого он заинтересовал!

— Полина Валерьевна очень деловита. Она не может остановиться. Ей надо все время что-нибудь делать,... Или что-нибудь решать.... Чтобы занять руки..., или голову. Или и то и другое, - волнуясь, поворачивал на Вас щеку и правый глаз, будто косил им, Алексей Викторович, и медленно складывал мысль, как кирпичик к кирпичику. - Она не успевает никого замечать.

— И что?

— И мужа тоже не замечает.

— Почему не может остановиться?

— Она не может вытерпеть остановки.

— Почему?

— Она не привыкла к этому.

— К чему - «к этому»?

— К остановке, - щека молодого человека порозовела, и от этого обращенная к вам отлично выбритая скула казалась бледной и отдавала у виска синевой. - Она на себя саму натыкается!.. А с собой - незнакома. Не встречалась! - протягивал он бережной ладонью, будто подавал батон еще теплого, очень мягкого хлеба. - Это ее тревожит. Пугает незнакомое. Она отвлекается мыслями, действиями. Как-то убегает от себя!

— Почему?... - Юноша взволнованно думал...

— Вы не обязаны говорить больше, чем вам удобно.

— Д-да, - почти заикаясь, кивнув, выдавил он из себя последний слог. Остановился, отдышиваясь.

— Можно я скажу? - подняв руку, попросила внимания как-то по-особому сегодня трогательно красивая, не смотря на привычно недовольное выражение лица, детский доктор.

— Ну, что вы, как в школе! Говорите! Не надо спрашивать!

— Полина Валерьевна не умеет терпеть ничего, чего не может себе объяснить.... Она не выдерживает паузы..., потому что не умеет терпеть немотивированной[27] тревоги.... Понятное - что угодно вытерпит! Сколько надо, столько и вытерпит! Боль, усталость..., пытку вытерпит! Она выносливая! Не выносит только тревоги неизвестности, - Светлана Николаевна помогала себе думать очень подвижными даже в паузе, чуть перекошенными губами и жестикулирующими, каждый отдельно, чуткими пальцами детского доктора. -Она не терпит неизвестности. И не дожидается осознанной встречи с причинами своей тревоги, с ее содержанием. Ни в мыслях, ни в жизни. Только касается этих причин, и сразу, как от горячего, отдергивается. Не заметив, чем обожглась, и не осознав. Но всякий следующий раз ожег же больнее! Она и пугается еще больше. Тревога остается ей непонятной..., все больше спрятанной и пугающей. Она сама для себя остается пугающей! - Искривленные губы чуть смутившейся от общего внимания молодой женщины на мгновение застыли.

— По той же самой причине, - поспешил я переключить внимание на себя, - для всех, кто больше доверяет логике, чем ощущениям, часто понять - значит забыть.

Пока обдумываемый вопрос не ясен, мы встревожены и заняты им. Но, как только он теоретически решен, даже в первом приближении, мы успокаиваемся. И, успокоившись, особенно, если не любим, тревоги, вместо того, чтобы усомниться и продолжать исследование дальше, или же хотя бы приняться за осуществление понятого, теряем к вопросу интерес. Забываем его. Так и получается, что через некоторое время мы натыкаемся на ту же проблему, но в еще более запущенном и усложненном виде. Веря, что она решена, мы только упустили время. А с ним иногда и свой шанс...

Я вспомнил предприимчивость и решительность Леры Александровны и ее товарищей по тусовке. Им, как и Полине Валерьевне, надо все время что-нибудь делать. Делать, лишь бы делать!

— Я тоже хотела сказать про ревность Полины Валерьевны, - опять, словно предупреждая мою мысль, вмешалась Мария Александровна. - Она не выдерживает неизвестности. И вместо того, чтобы изучать людей и узнавать их, сразу «все про всех знает»! Как Лера Александровна. И про мужа -«все знает» заранее!

— Ничего я про него не знаю! - резко, в пику Марии Александровне, возразила Полина Валерьевна. - Наоборот! Оказалось, я совсем... не знаю его! - Возмущенно и гордо, будто хвастаясь, демонстрировала она свою нынешнюю осведомленность. И приглашала всех вместе с ней убедиться в вопиющей некомпетентности Марии Александровны. Дескать, как это она «берется говорить, не зная»!

Так пытается убедить себя, что он сам все знает, и что вы не сказали ему «ничего нового», неуверенный в себе подросток.

Но никто возмущения Полины Валерьевны не поддержал, И она поджала губы, непонятая.

А Мария Александровна переждала реплику, как младенческий выплеск, совсем не удостоив его вниманием, и продолжала прерванную фразу.

— Всегда «все знала»! Как и сейчас здесь «все знает», что мы говорим. И не слушает, не вникает, а только ждет подтверждения своих мнений. Так она и там. Общается со своей выдумкой, а не с мужем. Всегда невпопад! От этого и растает ее тревога. И должна была бы возникнуть... действительно неуверенность в себе! - Мария Александровна выдержала многозначительную педагогическую паузу. - Но она же не может признаться, что ничего не знает! Себе - признаться. И ни во что не вникает. А начинает разыгрывать роль такого неуверенного в себе!... - она изобразила плачевно-скорбное лицо, - такого во всем сомневающегося!... - артистичная Мария Александровна чуть только не всхлипнула от горя, - и совсем не агрессивного человека!

— А в чем разница? Признаться себе в своей некомпетентности или разыгрывать роль, что ничего не знаешь?

— Огромная разница, Михаил Львович! Ну, это же совсем разное! Вы же понимаете!

— Объясните, пожалуйста!

— Признавшись себе, что не знакома с мужем, она окунется в очень трудную для нее реальность. Где не известно, на что опереться, и с чего начать. Кажется, что все безнадежно. Руки опускаются. Это ж, какую депрессию надо пережить!

— А смысл?

— Не торопите меня! Я и сама собьюсь. Можно я по порядку договорю?

— Извините!

— В первом состоянии, признав реальность, впадаешь в отчаянье, но надо что-то делать! И сама жизнь тебя толкает: стегает, бьет - дает силы делать. Искать, ошибаться... самой. Потихоньку, со ступенечьки, на ступенечку, ползком, на корачиках... осваиваешься и выбираешься. Жизнь всему научит.

— А во втором?

— Подождите! Я сама. Во втором, ты же не подходишь к своей боли. От боли на дистанции и от реальности - тоже. Но ты же умная! С головой у тебя все в поряде! Считать умеешь! Не дав себе прочувствовать ситуацию, ты ее в голове конструируешь, как задачу. Как задачу и решаешь. Но с этого момента ты - непробиваема! Как в броне. Я же все сама уже знаю! Ты живешь в образе: «я - растеряна», «я сомневаюсь», «я думаю, я ищу, я действую».

— И все ваши действия - преувеличенно наглядны и убедительны для вас?

— Да. Но самой-то реальной ситуации для меня нет! Нет ничего, что меня толкает. Нет ощутимых условий, которые бы меня двигали!

— Нет мотивирующего вас (тревожащего, движущего) будущего?

— Наверно. И я сама себя взвинчиваю. Сама себя своими мыслями подхлестываю. Пугающие образы придумываю. Их со всей своей выразительностью и страшусь. Себе же свой образ и покажу и докажу. Как в детстве стишок «с выражением» кричу, а смысла не понимаю. Как на сцене, для одного зрителя - для себя. Но мне надо и других убедить! Не то, без зрителей, без их сопротивления, некого побеждать, и себя долго морочить не удастся! В этом втором состоянии - притворства - от реальной боли я спаслась! Но все действия - игра без реального основания и без смысла. Никуда не движешься. А обстоятельства-то развиваются в том направлении, в котором развивалась. Все только еще хуже запускаешь!

— Спасибо, Мария Александровна! Не знаю, как Полина Валерьевна, а я разницу понял. Пожалуйста, вернитесь к ее ревности!

— Да, я, в общем, уже все сказала. Она вначале «все про мужа знает». И общается не с ним. Чаще невпопад! Растет тревога. Она, вместо того, чтобы остановиться и пережить непонятное, начинает играть неуверенность. Показывать себе, что во всем сомневается. Заигрывается. Загоняет себя в транс. Бросается перепроверять себя тысячу рдз уже во всем и везде. Но без смысла. Начинает ждать для себя только худшего. Получается: с одной стороны (и по сути) - беспечна -«все сама знаю». С другой - «ничего не знаю». И впадает в панику. Начинает судорожно дергаться.

— «Откуда только вы все это знаете?».

— «По себе, батюшка, по себе, матушка!...» - вышла из строгой роли наставника-психолога и критика и с чудесным озорством улыбнулась мне Мария Александровна-

— Она чувствует себя уверенно, только когда нужна, -снова вернулась в разговор молодая детский доктор.

— Но и все так?

— А верит, что нужна, когда что-нибудь для человека полезное делает... Или, когда тот беспомощен. Чтобы, уверенно себя чувствовать, интуитивно старается так себя поставить, чтобы другой оказался от нее зависимым. Или ищет его слабые стороны, чтобы представить беспомощным, и спасать. Она же так и с детьми, со всеми! С беспомощными же сама устает, и ими тяготится. И с мужем - то же. Почти насильно отнимает у него все заботы и взваливает на себя. А потом живет «для него». И злится на мужа.... Теперь много таких родительниц!... Ей хочется из своего ярма вырваться. Она ведет себя пренебрежительно, капризно, оскорбительно даже! Чтобы получить моральное право на свой уход, сама невольно провоцирует измены мужа. Измены случаются, или придумываются, до ничего не решают! Ему тоже надоедает чувствовать себя должником. Ей кажется, что на его месте она ощущала бы себя ненужной и не выдержала бы! Она и приписывает свое стремление вон из таких отношений - мужу. Боится этого «его» стремления. И ревнует.

***

Я уже второй месяц бьюсь над этой запиской о причинах потерь предприимчивой Леры Александровны. И теперь за рассказом каждого о ревности спрашивающей, но перепуганно не слушавшей никого женщины мне слышались ответы на вопрос, как подавляет инициативу своих сотрудников Лера Александровна.

Как движимый потаенным чувством малоценности имитатор[28] лидерства, не научившись жить в тревоге встречи с собственным незнанием, в боли обнаружения своей ошибки, прячется, словно неуверенный в себе подросток, в роль «бывалого» и всезнающего. Доказывает себе, что кругом все дураки, и его не понимают. А он «молодец против овец».

Как, чтобы доказать себе свою успешность, он рвется к власти, упиваясь иллюзией всеобщей беспомощности!

Как, потерпев неудачу, но не пережив ее причин, и не превратив эти причины в двигатель своего роста и успеха, как он впадает в противоположную роль - не знающего ничего!

Как теперь придумывает себе других, более компетентных, чем он, и снова перекладывает все свои заботы на них! Так что и в этом случае его дело остается управляемым разыгравшимися детьми и снова - бесхозный.

Как его проблемы не решаются потому, что их никто не решает!