26

Друзья мои, пришло время исповедаться. Какими бы занимательными ни казались мне или вам некоторые события моей ранней дайс-жизни — жизни по воле Жребия, я должен признать, что повиноваться Жребию временами было весьма тяжелой работой. Гнетущей, одинокой и трудной. Дело в том, что я вовсе не хотел играть в боулинг. Или на месяц рвать с Арлин. Или изображать аутфилдера из «Детройт тайгерс». Или совращать мисс Рейнголд. Или заниматься любовью в одной сексуальной позе, когда Лил хотела в другой. Исполнение этих поручений судьбы было не слишком приятной задачей. Выполнение многих других поручений тоже было неприятной работой. Временами, когда случайный выбор Жребия отправлял меня играть в боулинг или накладывал вето на игру в Ромео, я чувствовал себя рабом, за которого вы меня и принимаете, в услужении у неприятного и неумного хозяина, чьи прихоти все больше действовали мне на нервы. Мое остаточное «я» никогда не прекращало противиться определенным решениям Жребия и постоянно мешало моему желанию стать Человеком Случая. Я пытался позволить моему желанию убить свое старое «я» и узнать что-то новое о природе человека доминировать над подавляющим большинством остальных моих желаний. Это была полная аскетизма религиозная борьба.

Иногда, конечно, Жребий угадывал некоторые из моих глубочайших (и прежде нереализованных) порывов и позволял им проявиться, и с течением времени это происходило все чаще и чаще. Но в других случаях он узнавал, что я не ходил на боулинг четырнадцать лет, потому что мне не нравится играть в боулинг, и ни разу не спал с жирной неряхой, так как у меня было предчувствие, что мне это вряд ли понравится. Допускаю, что одной тысячной моей личности, которая тщательно подавляется, может нравиться боулинг, болваны, неряхи и поза двадцать три, но мой уровень восприятия не способен осознать это.

Потому и вас, друзья мои, когда вы взяли карандаш, записали список вариантов и бросили Жребий, может постичь разочарование. Вы пункт за пунктом выполняете все предначертанные действия несколько раз и затем приходите к заключению, что дайс-жизнь — фальшивка, а я — шарлатан.

Необходимо одно желание, друзья мои, одно: убить себя. Вы должны желать этого. Вы должны чувствовать, что путь открытий более важен, чем все маленькие экскурсии, которые желает купить нормальный потребитель — «я».

Жребий спасает только заблудших. Нормальная целостная личность сопротивляется разнообразию, изменению. Но расщепленный, страдающий навязчивым влечением несчастный невротик выходит на свободу из тюрьмы сдерживаний и отягощений. Он становится в известном смысле «авторитарной личностью» и повинуется не Богу, отцу, церкви, диктатору или философу, но своему собственному творческому воображению — и Жребию. «Если бы дурак был настойчив и последователен в своей глупости, — сказал однажды Йоссариан[81], — он стал бы дайсменом»[82].

Но это непросто; только святые и безумцы хотя бы пытаются это осуществить. И лишь последним это удается.