94

94

Из записей, сделанных устройствами, спрятанными агентами Налогового управления США, НУС[164], ФБР, СС[165] и ААПП в квартире X. Дж. Випла, введенного в заблуждение и сбитого с толку финансиста, чьи миллионы помогли Райнхарту осуществить его разнообразные гнусные махинации, мы в точности знаем, что происходило в день Великого Теленалёта. Многое из этого не имеет отношения к отчаянным попыткам Райнхарта уйти от правосудия, но краткое изложение происходившего имеет ценность как свидетельство порочности структур и ценностей, создаваемых им и его последователями.

В гостиной Випла размещаются симпатичный мягкий викторианский диван, восточный стол с французским провинциальным стулом, два кресла в стиле «датский модерн», обитый материей военный плот, большой валун и десятифутовый участок белого песка сбоку от камина в колониальном стиле. Таким образом, стиль обстановки гостиной варьируется от ранненеолитического до стиля, который Дж. Э. в шутку назвал «Файер-Айлендовский вечный». Отмечено, что Випл утверждает, будто вся обстановка выбрана Жребием. Что представляется вероятным.

Была договоренность, что встреча куба Попечителей Фонда ДАЙС-ЖИЗНИ произойдет там после появления Райнхарта в телевизионной программе. Такие встречи проходят в настолько случайно выбранных местах и в настолько случайно выбранное время, что записать удалось очень немногие. В тот день присутствовали: Випл, в высшей степени консервативный человек, чей проницательный капиталистический ум был каким-то образом отравлен атмосферой Людей Жребия; миссис Лилиан Райнхарт, недавно сдавшая экзамен на право заниматься адвокатской практикой в штате Нью-Йорк[166] несмотря на то, что якобы бросала Жребий, отвечая на некоторые вопросы с множественным выбором; доктор Джейкоб Экштейн, сильно скомпрометировавший себя партнер Райнхарта по многим предприятиям, который, по имеющимся сообщениям, ведет себя всё более эксцентрично и безответственно (рассматривается вопрос о вынесении ему Особого Порицания от Американской ассоциации практикующих психиатров); Линда Райхман, случайная любовница Райнхарта и неисправимая шлюха; Джозеф Файнман и его жена, Фэй, оба активные теоретики Жребия. Посещаемость этих встреч всякий раз разная, поскольку попечители, очевидно, бросают Жребий, чтобы определить, будут они присутствовать или нет.

Все шестеро собрались у Випла к пяти часам дня — через час после завершения «Религии для нашего времени», — но оказалось, что программу смотрела только миссис Райнхарт; она сообщила остальным о том, что случилось. Состоялась длительная дискуссия о возможных последствиях поведения Райнхарта, часть ее была тошнотворно легкомысленной (так, Экштейн предложил спрятать Райнхарта, зарыв его в песок). Пока мисс Райхман звонила по телефону, пытаясь выяснить, что с ним случилось, Випл неоднократно выказывал озабоченность воздействием, которое могла иметь связь Райнхарта с таким отребьем, как Кеннон и Джонс, на имидж в обществе Фонда ДАЙС-ЖИЗНИ, но не нашел у других особой поддержки. Джо Файнман заметил, что после обнаружения двух зеленых кубиков на видном месте рядом с подорванным армейским складом в Нью-Джерси, а также после нападок сенатора Истермана в Сенате на Дайс-Центры и на Людей Жребия, вдруг появилось огромное количество некомпетентных Жребий-терапевтов, придумывающих для своих учеников глупые и опасные варианты. Он предположил, что в движение могло внедриться ФБР с целью его дискредитации. Доктор Экштейн пресек эти опасные умозаключения, заметив, что Люди Жребия могут прекрасно справиться со своей дискредитацией без всякой помощи извне. Далее он предложил, вероятно в ироническом смысле, чтобы Фонд ДАИС-ЖИЗНИ сделал официальное заявление, раз и навсегда дистанцируясь от каких бы то ни было дурных поступков, совершаемых Людьми Жребия во всем мире и на близлежащих планетах — чтобы избавиться от необходимости публиковать очередное заявление «по три раза на дню».

В этот момент мисс Райхман и двое Файнманов ушли выяснять на телестудии и у полиции, что случилось с Райнхартом; после окончания программы прошло уже почти два часа, но от Райнхарта или о нем не поступало никаких известий.

Бессвязную дискуссию продолжили трое оставшихся, говорил в основном Випл. Он жаловался, что Налоговое управление пыталось отказать Фонду ДАЙС-ЖИЗНИ в ранее присвоенном ему безналоговом статусе на тех основаниях, что Религия Жребия не является частью общепринятого континуума религий и что его образовательные программы нацелены на отказ от общепринятого знания, а его научные изыскания часто ссылаются на вымышленный материал и вымышленные исследования. (Здесь Экштейн заметил: «Что ж, никто не совершенен».) И что их некоммерческие Дайс-Центры нельзя считать терапевтическими в каком бы то ни было традиционном смысле, поскольку успешно прошедшие курс ученики, по их собственным утверждениям, часто не адаптированы к обществу и вообще губительны для него. Поскольку миссис Райнхарт и миссис Экштейн не выказали должного интереса к тому, что было сделано Налоговым управлением, Випл заметил, что он удерживал из своего дохода триста тысяч долларов в год, которые частично шли на щедрые взносы в фонд. Он добавил, что в соответствии с последним кассовым отчетом, подготовленным надежным дайс-бухгалтером, которому Жребий разрешил быть точным, невзимание фондом разумной платы за нахождение в Дайс-Центрах, за групповую терапию, за игры со Жребием для детей и за различные публикации привело к чистому убытку в размере более ста тысяч долларов в месяц (Экштейн прокомментировал: «Отменно!»).

[С этого места мы начинаем дословный отчет (гост. ХДжВ за валун.: 17.4.71.7.22.-7.39).]

— [Голос Випла] Рано или поздно мы просто обязаны увеличить свой доход. Вы что, ребята, не понимаете, что другие фирмы по всей стране заколачивают невероятные деньги на футболках для дайс-мальчиков и дайс-девочек, теннисках, запонках, ожерельях, зажимах для галстуков, браслетах, бикини, сережках, булавках для подгузников, бисере любви[167] и конфетах в форме зеленых кубиков? Что производители игральных кубиков увеличили свои продажи в прошлом году в четыре раза?

— Конечно, — сказал Джейк Экштейн. — Где-то год назад я купил сотню акций «Горячих Игрушек Ко., Инк.» по 21/4 и как раз вчера продал их по 68 1/2.

— А мы? — воскликнул Випл. — Другие игры с кубиками продаются вчетверо дороже, чем мы взимаем за наши, при том что, по вашим же словам, они не имеют абсолютно никакого отношения к сути дайс-жизни и приносят миллионы, а мы продаем свои игры ниже себестоимости. Все бары и дискотеки по пять долларов за вход рекламируют девочек, которые делают случайный стриптиз случайным образом, в то время как Содом и Гоморра наших Дайс-Центров практически бесплатны. На кубиках зарабатывают все, кроме нас!

— Тем-то кубики и круты, — сказал Экштейн.

— Мы всё время предлагаем Жребию варианты, которые извлекли бы для нас какую-то прибыль, но Он всё время их отвергает, — сказала миссис Райнхарт.

— Но я не могу дальше покрывать эти убытки.

— Никто тебя и не просит.

— Но Жребий мне всё время велит это делать!

[Смех Экштейна и миссис Райнхарт.]

— Пока что мы единственная религия в мировой истории, которая теряет деньги, — сказал Экштейн. — Не знаю почему, но мне это приятно.

— Послушайте, X. Дж., — сказала миссис Райнхарт. — Деньги, власть. Футболки для мальчиков, бисер любви в виде зеленых кубиков, церковь Жребия — всё, что люди делают с игральными кубиками, — всё это к делу не относится. Дайс-жизнь — это лишь наша игра, цель которой — продвижение множественных игр, наш театр, цель которого — продвижение множественного театра. Прибыль в наши задачи не входит.

— Не строй из себя святую, Лил, — сказал Экштейн. — Если уж мы начинаем гордиться нашей затеей, я за то, чтоб попытаться ограбить публику.

— Говорю вам, нам нужно что-то делать с этой историей с Налоговым управлением, или с меня хватит, — сказал Випл. — Мы должны нанять лучших адвокатов страны, чтобы бороться с этим постановлением, — вплоть до Верховного суда, если понадобится.

— Это выброшенные деньги, X. Дж.

— И всё же, — сказал а миссис Рай нхарт. — Обсуждение этих вопросов в судах могло бы иметь образовательное значение. «Что есть религия?» «Что есть терапия?» «Что есть образование?» Я совершенно уверена, что могла бы выступить настолько убедительно, что у Налогового управления едва нашлись бы ответы.

— Я предлагаю нанять тебя для обжалования решения Налогового управления США, — сказал Экштейн.

— Нам нужно, чтобы адвокаты выиграли нам все деньги, которые возможно выиграть, — сказал Випл.

— Нам нужен дайс-адвокат, — сказал Экштейн. — Никто кроме него знать не будет, что он пытается защищать.

— Люди Жребия ненадежны, — сказал Випл.

[Опять смех, в котором можно расслышать и нервный хохот Випла. Слышен звонок домофона, и Випл, видимо, выходит из комнаты, чтобы ответить.]

— Надеюсь, Люк в порядке, — сказала миссис Райнхарт.

— Ничто не может причинить Люку вреда, — сказал Экштейн.

— М-м-м-м-м-м.

— О чем ты консультируешься со Жребием? — спросил Экштейн.

— Я только хотела узнать, как мне реагировать на известие о его смерти.

— И что сказал Жребий?

— Он сказал: радуйся.