Глава тридцать третья «СТРАННОЕ» ПОВЕДЕНИЕ ПОЛИТРУКОВ. МАТЕРИАЛЫ К ИСТОРИИ ВЕЛИКОЙ ОТЕЧЕСТВЕННОЙ
Глава тридцать третья
«СТРАННОЕ» ПОВЕДЕНИЕ ПОЛИТРУКОВ. МАТЕРИАЛЫ К ИСТОРИИ ВЕЛИКОЙ ОТЕЧЕСТВЕННОЙ
Политруки и комиссары — ступень в иерархии промежуточная между уровнем, скажем, генерала Власова и уровнем обыкновенного комсомольца-исполнителя.
Поведение политруков не есть просто среднее арифметическое между поведением командира корпуса (таковые вблизи противника оказывались редко, да и оказавшись в плену могли, как Власов и ему подобные, надеяться на сносную жизнь) и поведением рядового комсомольца.
Политруки и комиссары были в положении особенном: с одной стороны, они, в отличие от высоких ступеней иерархии, находились в непосредственной близости от противника, с другой, они были особенно напуганы тем, что знали наверняка, что их как якобы разделяющих откровенно торгашескую идеологию марксизма (что люди якобы поступают так, как им выгодно) немцы приравняли к евреям и, согласно приказу Гитлера, при пленении расстреляют уже в прифронтовой зоне.
Большая, по сравнению с обычными «комсомольцами», авторитарность мышления, близость к немцам и животный страх людей, так скажем, не увлекавшихся размышлениями, делал политруков и комиссаров многократно более гипнабельными, чем «комсомольцы»…
Политдонесение
управления политпропаганды Западного фронта
в ГлавПУ РККА[15]
из Могилева 30 июня 1941 г.
Секретно
…В 43 БП 12 АД воентехник 2 ранга Бельман, парторг эскадрильи, будучи на аэродроме, крикнул: «Высадился десант, нас окружают, бежим!..»
…В этой же дивизии воентехник 2 ранга 215 ап Мурашкин, капитан Клюев и капитан Щепкин 25.VI.41 г. услышали звук трактора, решили что это немецкие танки и убежали за 60 клм от аэродрома, захватив с собой 6 бойцов…
…Нач. отдела укомплектования 3 армии полковой комиссар Судариков в паническом состоянии, боясь окружения, открыл стрельбу по начсоставу штаба, ранил себя легко в бровь, порвал партийный билет и все документы…
…Панически бежали все работники 3 отдела (политотдел. — А. М.) 7-й армии во главе с зам. нач. отдела Саутиным…
…В 188 зенитном полку покончил жизнь самоубийством политрук Суровцев. В Уручье при окружении диверсантов, Суровцев каким-то образом попал в круг и, приняв командиров за немецких шпионов, покончил жизнь самоубийством…
…Командир батареи 24 кп 36 кд Ефимов с одной зенитно-пулеметной установкой настиг группу немецких танков и мотоциклистов. Подойдя в упор к противнику, тов. Ефимов принял бой. Огнем пулеметной установки он сжег два танка противника и один подбил, расстрелял офицеров-мотоциклистов и расчет танков…
…Капитан тов. Гастело[16] 27.VI.41 года[16], выполнив боевое задание, стал разворачивать самолет, но снаряд вражеской зенитки попал прямо в бензобак и огнем охватило весь самолет. Бесстрашный коммунист направил горящий самолет на группу вражеских автомашин и бензоцистерн, десятки машин полетели от взрыва в воздух…
Зам. нач. УПП Зап. фронта
бригадный комиссар Григоренко
(ЦАМО. Ф. 32. Оп. 11289. Д. 67. Л. 40–45. Копия)
Политдонесение
отдела политпропаганды 11-й армии
в УПП Северо-Западного фронта
г. Идрица 5 июля 1941 г.
Секретно
…Имеются факты проявления трусости и дезертирства со стороны командиров и политработников, оправдывающихся тем, что они «отбились» от подразделений. Немалое количество командиров и политработников срывали с себя петлицы и знаки различия, пример к чему дал заместитель командира 211 АП по политчасти батальонный комиссар Кузнецов…
…Часто можно было слушать заявления красноармейцев о том, что «наши командиры разбежались»…
…Часто у снарядов не было взрывателей, а у минометов мин…
…Большая часть раненых оставлена на поле боя…
Начальник ОПП XI армии
бригадный комиссар Рудаков
(ЦАМО. Ф. 221. Оп. 1362. Д. 25. Л. 17–22. Подлинник)
Политдонесение
политуправления Юго-Западного фронта
в ГлавПУ РККА
2 сентября 1941 г.
Секретно
…Расширением контингента рекомендующих созданы условия, облегчающие вовлечение в партию отличившихся в боях бойцов и начсостав…
…Заявления о приеме в партию поступают от бойцов и командиров, проявивших себя в боях…
…Принятый в партию лейтенант Рудник (558 сп 159 сд), будучи 29 августа с отрядом в разведке, лихим налетом выбил немцев из с. Григоровка, уничтожил 110 фашистов, захватил 10 пленных, ценные документы и др. трофеи. …Рудник представлен к высшей правительственной награде…
…Имеются факты, когда секретари партбюро не помогают боевому активу (читай: препятствуют. — А. М.) в получении рекомендаций (к приему в партию. — А. М.) и оформлении документов…
…В районе Окуниново минометным огнем противника была разбита машина, на которой находился крупнокалиберный зенитный пулемет 212 ВДБ. Расчет во главе с командиром отделения Гущиным снял пулемет с машины, окопался и продолжал бой. Ими подбиты два танка, самолет и уничтожено до 50 немцев. Весь состав боевого расчета ранен, но до конца боя никто не ушел со своих мест…
…В 284 сд 27 августа… посланы в секрет 12 красноармейцев. На второй день было установлено, что 10 из них дезертировали…
Начальник политуправления ЮЗ фронта
бригадный комиссар Михайлов
(ЦАМО. Ф. 32. Оп. 11289. Д. 50. Л. 47–55. Подлинник)
Спецсообщение
особого отдела НКВД Западного фронта
члену Военного совета Западного фронта Д. А. Лестеву
«Об изменнике Родины б/политрука[17] 1 роты 918 СП
Сидорякина[17]Ф. А.»
19 сентября 1941 г.
Совершенно секретно
В ОО 250 СД 30 армии поступили агентурные материалы о том, что политрук 1 роты 918 СП Сидорякин Федор Антонович, 1901 года рождения, член ВКП(б), высказывает намерение перейти на сторону врага.
Проведенными допросами эти данные полностью подтвердились.
Допрошенный по делу командир отделения 918 СП Шляпин Петр Кузьмич показал:
«6 сентября с. г. я увидел на передовой линии в 30–40 м от немецких окоп стоящим открыто во весь рост политрука Сидорякина. Сидорякин что-то махал рукой немцам, после вернулся в мое отделение и в присутствии красноармейцев Шишова Ф. И. и Шишова П. И. сказал: „Как воевать будем?“ — Я ответил, воевать будем пока не победим. Сидорякин сказал, все равно нам помирать, давайте пойдем в плен к немцам…».
Командир взвода того же полка Кривоший Сергей Григорьевич полностью подтвердил показания Шляпина, заявив:
«Часа в 3 дня, в 3 взвод пришел политрук Сидорякин и сверху во весь рост стал ходить по окопам. Немцы повылезли из окопов и стали кричать: „Русь, давай сюда“. Наши тоже поднялись из окопов. С левого фланга к нашему расположению подошел Сидорякин, я стал звать его в окопы, на что он ответил: „Ничего, я с ними комрад“. Я спросил его, что это значит? Сидорякин разъяснил, что он с немцами приятель и предложил нам собираться, только без оружия и идти к немцам. При этом он говорил: „Вот мы здесь воюем, а наше начальство сидит в тылу“».
В результате проводимой Сидорякиным к/р агитации из расположения части исчезли два красноармейца и командир минометного отделения Поляков Михаил Архипович. Факт исчезновения проверяется.
Сидорякин Ф. А. нами арестован.
Результаты следствия сообщу дополнительно.
Начальник Особого Отдела НКВД Западного фронта
комиссар государственной безопасности
3 ранга Л. Цанава
На документе имеется резолюция:
Григоренко. В 30-й армии это не первый случай. Видимо, работает какая-то сволочь. Надо составить, по фактам, обобщенное предупреждение В/С и п/отд. армии. Д. Лестев. 19.9.41.
(ЦАМО. Ф. 208. Оп. 2526. Д. 23. Л. 101–102. Подлинник)
* * *
Политдонесения — важный массив задокументированных свидетельств о происходившем в 1941 году: прежде всего потому, что некоторая их часть, правда, весьма незначительная, сохранилась.
Как и все прочие документы, политдонесения объективную действительность искажают.
Вообще, действительность искажает, создавая документ, всякий человек (пророк [апостол, курьер], разумеется, в меньшей степени):
во-первых, осмысленно-систематически;
во-вторых, непроизвольно-систематически;
в-третьих, в состоянии аффекта.
Систематические искажения первого рода даже после смерти автора «вычислить» проще, чем второго.
В самом деле, чего не мог не бояться бригадный комиссар типа Григоренко, вокруг которого за последние несколько лет было расстреляно такое грандиозное число командиров и комиссаров разного уровня?
Естественно, бригадный комиссар не мог не бояться пыток в подвалах НКВД и последующего за этим расстрела.
Чтобы не быть расстрелянным, надо было по велению сердца быть «внешником», и, как следствие, быть преданным Сталину (начальству) по-собачьи.
Это — на психоэнергетическом уровне, а на логическом?
На логическом уровне нужно было являть свою веру в мессианскую роль иерархии, называвшей себя коммунистической партией, говорить и говорить о верности всех ее догм.
Бригадным комиссаром мессианская роль коммунистической партии должна была по должности фиксироваться в виде политдонесений о поступках элементов военной иерархии — поступках действительных или мнимых.
Следовательно, бригадный комиссар под угрозой пыток и расстрела должен был выискивать героические поступки именно членов ВКП(б) и описать именно их, причем в приукрашенном виде. В ущерб описаниям действий, скажем, тех же «неблагонадежных» (кто знает о героизме Полярной дивизии из политзаключенных? или о том, какова боевая судьба сыновей раскулаченных, которых Сталин вывез в приграничную зону безоружными, но которые в плену почему-то не оказались? а о дивизиях из политзаключеных в составе армии Рокоссовского?).
С другой стороны, бригадный комиссар Григоренко предательское, паникерское поведение политруков и комиссаров не мог не прятать. Если бы из его донесений получалось, что главная на фронтах мразь — это политруки и комиссары (а следовательно, и секретари обкомов и… о-о-о!.. С-с-с-сам?..), то расстрел бригадному комиссару Григоренко, как и любому другому, был гарантирован — «за очернение советской действительности и учения Маркса-Ленина-Сталина».
Таким образом, очевидно, что попавшие в политдонесения поразительно многочисленные случаи предательского поведения парторгов, политруков, комиссаров, секретарей обкомов (стрельба по штабным и не желающим драпать, самоубийства, обычное лежание на дне окопа во время боя с приступом «медвежьей болезни», агитация сдаться гитлеровцам — такое, оказывается, бывало систематически, вплоть до, как минимум, сентября 41-го!) — лишь верхушка айсберга происходившего в действительности.
И такое осмысленное процеживание информации проделывали комиссары на всех уровнях: высшие процеживали и без того уже процеженное на нижестоящем уровне, — тем, среди прочего, затрудняя будущую работу историков.
Но зато это вранье открывало шлюзы потокам вранья от верноподданных идеологов.
Прежде чем перейти к рассмотрению принципов непроизвольных искажений действительности в документах, необходимо учесть то, что в документах предателем ни в коем случае не мог оказаться элемент иерархии, назначенный самим пишущим донесение. Вспомните резолюцию замполита: «не первый случай… видимо, работает какая-то сволочь…» А кто «сволочь»? Тот, кто назначал. Вор не тот, кто украл, а тот, кто попался. Вот и получалось, что голову снесли бы за донесения (не за измену прямых подчиненных, а за сообщение об этом) тому, кто назначал. Естественно, что в отчеты попадало более низкое звено, а в конечном счете — наинизшее вроде ротных политруков или батальонных комиссаров, ниже которых спуститься было просто некуда.
Итак, документы сохранили сведения о предательстве лишь высших комиссаров (тех из них, кто решался из тыла приблизиться к зоне боевых действий), а также низшего звена; поведение же среднего эшелона политкомиссаров по понятным причинам зафиксировано практически не было.
В политдонесения вносились искажения еще и систематически-непроизвольные. Писавшие политдонесения были носителями диких суеверий типа дарвинщины, суверенитизма, психологического равенства наций и известного учения о приоритете классовой борьбы. О том, до какой степени у комиссаров и гэбистов мышление было загажено учением о классовой борьбе, можно судить по тому, что когда из Европы стали поступать сообщения, что немцы массами уничтожают евреев, то сталинцы совершенно искренно в прессе «разъясняли»: не евреев-де уничтожают, а богатых евреев, гитлеровцы-де таким образом добывают себе материальные ценности.
Другим следствием «учения о классовой борьбе» было ложное представление, что Кавказец — никакой не невротик, не урод, не человек, склонный к болезненным зависимостям, но, напротив, борец за интересы мировой революции, что у него вообще никакой психики нет. Также следовало и то, что самыми лучшими бойцами должны быть не только коммунисты и политруки (отклонения случайны), но и секретари райкомов и обкомов — потому что они все заинтересованы, им-де выгодно. О глубине этой фанатичной веры можно судить по тому, какие выводы делались из статистических отчетов: скажем, из того, что из 32 партизанских отрядов, созданных в Орловской области из партийцев и возглавляемых ответственными партийными работниками, действовало лишь 5, делался вывод (что интересно, даже в 1996 году!! — см. в кн.: Пережогин В. А. Партизаны в Московской битве. М.: Наука, 1996), что коммунисты лишь кое-где и лишь порой не выполняли своего долга.
Об истинных масштабах предательского (исполнительского) поведения функционеров коммунистической иерархии известно не только по рассказам ветеранов, но косвенно по документам, составленным гитлеровцами. Можно вспомнить хотя бы, с каким ожесточением препирались между собой гестапо и вермахт, кому из них расстреливать — ох, и утомительная же это работа! — массы сдавшихся политруков и комиссаров: из-за малого числа столь напряженно бы не спорили. И это притом, что исполнители регулярной Красной Армии «внешнического» типа погибали первыми, следовательно, до плена доживала лишь малая часть политруков — остальные бездарно в истерической панике гибли, «не вовремя» выскакивая из окопов, кончали жизнь самоубийством, принимая свое непосредственное начальство за немецких диверсантов, или были вовремя арестованы «органами».
При изучении документов политуправлений необходимо учитывать, что политруки и комиссары были одного типа — «внешническо»-угоднического — преимущественно в необстрелянных частях (то есть, формировавшихся еще до войны, а после ее начала — в тылу; в таких условиях ценятся только подхалимы). Если же воинская часть уже побывала в бою и назначенный начальством и угодный иерархии комиссар или политрук куда-то исчезал (переходил на сторону немцев, погибал, как и прочие трусы, в первом же бою из-за «необъяснимого» поведения, или, перемазанный после принародных приступов «медвежьей болезни», бывал отозван в тыл — на повышение), то новые политруки, если и не выбирались рядовым составом, то назначались из «проявивших себя в бою» (были соответствующие традиционные приказы). В условиях отступления и оборонительных боев — из способных вести оборонительный бой.
Кроме того, надо учитывать, что, хотя политруком мог стать только член партии, а после сталинских чисток там остались понятно кто, однако уже летом 41-го порядок приема в партию людей неугоднического или вялоугоднического типа был облегчен — принимали отличившихся в оборонительных боях. Положенные три года испытательного срока сократили до месяца, кроме того, снизили продолжительность стажа тех, кто мог в партию рекомендовать, — и коммунисты-фронтовики стали вытеснять коммунистов «мирного» времени. Характерно, что выжившие в чистках коммунисты (подсознательно одного со Сталиным типа, т. е. «внешники») этому процессу сопротивлялись повсеместно —что также нашло свое отражение в политдонесениях (см. выше).
Политруки-фронтовики в обороне действовали противоположно политрукам-подхалимам. Не только не хуже, чем беспартийные, но — поскольку выбирались самые достойные, — возможно, что и лучше.
Но это касается политруков и комиссаров только первого этапа войны: с августа 1941 по конец 1942 года!
На втором этапе войны положение стало возвращаться к исходному: исполнители действовали бесшабашней неугодников (разве не будущий вор в законе Булатов первым водрузил знамя над рейхстагом?), и теперь именно они, проявившие себя в наступательных боях, и стали определять лицо очередной волны принимаемых в партию, и соответственно, партийной элиты «на местах» — политруков и комиссаров.