Глава тридцать третья Скрытые кодировки (Техника психокатарсиса)
Глава тридцать третья
Скрытые кодировки
(Техника психокатарсиса)
…В: Но всё равно — души переселяются. Я это знаю.
П.: Смешно, конечно, спорить с носительницей женской логики, но… Но что-то у тебя получается уж очень нелогично. Даже для женщины. Если сравнивать Кришну и Христа…
В.: Разве можно сравнивать? Христос — это Бог, а Кришна — человек.
П.: Как же человек, когда верующие в него говорят, что — бог? Ты же знакома с Востоком. Ступни ног у Кришны — голубые, а это, по-ихнему, говорит о том, что он — бог… Уши у него особенные, мочки почти до плеч — тоже признак особой духовности…
В.: Ну и что? Всё равно — человек. А Христос… Он — Бог.
П.: Так если для тебя Христос — Бог, следовательно, и то, чему Он учит, для тебя — Истина.
В.: Да.
П.: Тогда начнём от начала. В Бхагават-Гите Кришна на боевой колеснице в боевом порядке учит своего возничего Арджуну, что убивать противников, пусть даже родственников, против которых они сейчас обнажили оружие, вовсе не есть нечто дурное. Потому что умерщвляется только физическое тело, но не оно в человеке главное.
В.: Да.
П.: Не главное, потому что главное — душа, которая после смерти одного физического тела переселяется в другое. Причём, возможно, и не в человеческое. Но главное — не гибнет, а поэтому убивать в бою родственников не дурно. Не дурно, с точки зрения космических принципов, убивать вообще любого, а родственника — в частности. Потому что…
В.: Да. Потому, что души переселяются.
П.: Но Христос учит другому. Причём, прямо противоположному. Личность — это, прежде всего, душа, она единственная в своём роде. Уникальная! Неповторимая, а потому бесценная. И потому убивать нельзя никогда! Куда ты Библию, которую я тебе подарил, положила? Ага… Вот она. Есть прекрасное определение души. Вот смотри, Бытие 2:7: «И создал Господь Бог человека из праха земного, и вдунул в лице его дыхание жизни, и стал человек душою живою». Это же арифметическая формула! Прах — это химические элементы, то есть материя в самой привычной для нас её форме. Дыхание жизни в других местах Библии — просто дух. Некая — если упрощённо — сила от Бога, энергия. Химические элементы плюс особая энергия — равняется Душа. Прах + Дух = Душа. Душа, следовательно, есть сумма Духа и праха, но не просто арифметическая сумма, а качественно новое образование, подобно тому как из водорода и кислорода, двух газов, которыми даже в сумме не напьёшься, при химическом соединении получается вода. Которой как раз-то напиться можно. То есть — Душа.
В.: А энергия?
П.: Прах. Материя в энергию переходит и обратно — это уже в любом учебнике по физике. Причём переход экспериментально воспроизводится. А если эксперимент воспроизводится, то это естественнонаучная истина. Но вернёмся к душе, как о ней говорит Библия. Что происходит при смерти? Опять по формуле: прах разъединяется с Духом, при этом качественно новое образование — Душа — должна исчезать. Чему мы и находим подтверждение в Библии… Сейчас найду… Так… Сейчас… Лука был врачом, поэтому его эти вопросы очень интересовали… Вот! Глава 23-я, стих 46-й: «Иисус, возгласив громким голосом, сказал: Отче! в твои руки предаю дух (дух, а не душу!) Мой. И сие сказав, испустил дух». В точности по формуле: смерть есть отъединение от праха духа. А мёртвые, как сказано про Воскресение, восстанут из праха. Праха! Искать соответствующую ссылку?
В.: Нет, не надо. Я знаю.
П.: А с душою при смерти что происходит?
В.: Что?
П.: Как написано? Это классика. 53-я глава Исаии… Сейчас найду… Кстати, обрати внимание: за семь сотен лет до воплощения Христа насколько всё точно про Него предсказано… Так, нашёл… С 9-го стиха… «…Потому что не сделал греха, и не было лжи в устах Его. Но Господу угодно было поразить Его, и Он предал Его мучению; когда же душа Его принесёт жертву умилостивления, Он узрит потомство долговечное, и воля Господня благоуспешно будет исполняться рукою Его. На подвиг души Своей Он будет смотреть с довольством; через познание Его Он, Праведник, Раб Мой, оправдает многих, и грехи их на Себе понесёт. Посему Я дам Ему часть между великими, и с сильными будет делить добычу, за то, что предал душу Свою на смерть…» Вот так всё предсказывалось, а ведь до воплощения оставалось ещё лет семьсот… Обратила, верно, внимание, что душа, которая, как некоторые утверждают, бессмертна, у Христа умерла. В точном соответствии с формулой из «Бытия». А дух — испустил. А если бы не надлежало Ему на третий день воскреснуть, то тело бы рассыпалось в прах…
В.: Но ведь… ведь душа-то вечная?.. Все же говорят…
П.: Мало ли чего говорят! Тем более все! Если все начнут говорить, что в колодец надо прыгать, прыгнешь?
В.: Нет.
П.: И правильно сделаешь. А в Писании ты нигде не найдёшь, что душа вечная. Потому что находить нечего. А Писание — это Слово, Слово же — Христос. Для тебя кто Бог: Кришна или Христос?
В.: Христос.
П.: Ну а если Он, то и Слово тебе должно быть органично. Слово принимать надо? Надо или желательно?
В.: Надо.
П.: Прекрасно. А если душа не вечна, следовательно, она, умерев, не существует. И так об этом в Библии повсюду и говорится, и у Екклесиаста в том числе. Сейчас найду…
В.: А это что такое?
П.: Екклесиаст? Это из Ветхого завета. Переводится как «учитель, проповедник». Считается, что Соломон написал, а поскольку в Библии говорится, что он мудрейший человек на земле, то кто же он, как не учитель, кто как не Екклесиаст?.. Вот, нашёл. 9-я глава, 5-й стих: «Живые знают, что умрут, а мёртвые ничего не знают (слышишь, ничего!), и уже нет им воздаяния, потому что и память их предана забвению; и любовь их, и ненависть их, и ревность уже исчезли, и нет им части во веки ни в чём, что делается под солнцем». Вот так. Нету! В прахе покоятся. Если праведники, то покоятся до Второго Пришествия. А если не покаявшиеся, то до окончательного суда. Да к тому же, согласись, к чему оно нужно такое воскресение мёртвых, причём, как написано, в физическом теле, если души после смерти, как полагают в народе, и без физического тела не только мыслят, но и могут принимать участие в этой жизни! И чувства, дескать, у них есть, и вообще находятся в более высоком, более совершенном состоянии. Скажем, могут свободно в пространстве перемещаться и так далее… Зачем при Воскресении наши несчастные души вновь ограничивать физическим телом, к чему Богу готовить для нас худшее вместо лучшего? Бог есть Бог, Он есть Любовь — и этим всё сказано: понапрасну ограничивать нас Он не станет… Но не потому ли необходимо Воскресение, что, в точном соответствии с формулой из «Бытия», вне физического тела человек существовать не может. Не может! И никуда не денешься — истина: прах + дух = душа. Диалектическая взаимосвязь, как и писал апостол Павел: дух, душа, тело… Согласна?
В.: Ну…
П.: Я могу ещё цитаты найти. Сам Христос воскрес не в эфирном каком-то теле, а во плоти, в раны его персты можно было вложить, и вознёсся, по «Деяниям», во плоти. Найти?..
В.: Не надо. Я тебе верю.
П.: Мне верить не надо. Слову согласна верить?
В.: Согласна.
П.: Так если Слово говорит, что души не переселяются, они переселяются?
В.: М-м-м… Переселяются…
П.: Уф!.. Ещё раз повторяю: переселениям не Иисус учит, а Кришна с его голубыми ногами, длинными ушами — и ему уподобившиеся. Католический же папа и подобные ему, хоть и против переселения душ, но учат, что душа вечна у всех. А по Библии, во-первых, душа имеет начало при рождении, и вечна только у тех, которые возрастут до покаяния, кому Бог подарит вечную жизнь. Ведь «дар Божий — жизнь вечная во Христе Иисусе, Господе нашем» (Римл. 6:23). Да и то с перерывом в существовании. От разделения духа и праха в момент смерти до воссоединения в момент первого воскресения. Я имею в виду воскресение праведных. О переселении душ учит убийца Кришна. А Христос не убийца. Он о Воскресении учит.
В.: Да.
П.: Вообще знания о запредельном держатся только на авторитете учителей. Часто признанных. Но я не только сам не хочу, чтобы признанное имело власть надо мной, но и тебе не советую. А признанные для самооправдания всё что хочешь могут выдумать: что Бог един, что богов множество, или что богов или Бога нет вовсе. Так же, всё, что угодно, можно придумать и по поводу души. Это убийце желательно, чтобы считалось, что, убивая физическое тело, он ничего, в сущности, страшного не делает. Дескать, убил, душа переселилась, — и все дела. О запредельном ничего не докажешь. Всё определяется только личностью учителя. Тем, каков он и что захотел увидеть. В том Центре бессознательно выбрали Кришну. Хотя на языке — Христос. Но Иисус из Назарета…
В.: Верно. Это понятно. Хотя никогда специально так не размышляла. Разумеется, Бог — Христос.
П.: Ну а раз Христос, то Ему и довериться можно. Можно?
В.: Не можно, а нужно.
П.: Христос учит о Воскресении. Ты с этим согласна?
В.: Согласна.
П.: В таком случае, души не переселяются.
В.: М-м-м… Всё-таки… переселяются… Я это знаю…
П.: Так… Понятно… Похоже, у тебя тут какой-то на эту тему поставлен код. Невроз.
В.: Невроз? Ну, знаешь!.. Опять всё на меня?!..
П.: Да мы только проверим, есть он или нет. Если нет никакой на этот счёт кодировки — и прекрасно. Тебя же никто ни к чему не принуждает. Да это в психокатарсисе и невозможно. Сама скажешь, есть что в теле памяти или нет… Закрываешь глаза?.. Хорошо… Так… Ноги… Руки… Лицо: нет ли каких зажимов?.. Так… А теперь внимательно внутренним взором осмотри своё тело, нет ли какого-нибудь постороннего предмета, который влияет на исповедание твоей веры… Так… Начни с ног и подымайся выше…
В.: Нет. Ничего нет.
П.: Всё тело осмотрела?
В.: Всё.
П.: А может быть, что-то есть вне тебя?
В.: Ой-ой-ой!.. Больно!..
П.: Отчего слёзы?
В.: Чёрное! Вокруг головы — чёрное! Больно!.. Очень больно!..
П.: Давно это у тебя?
В.: Больше года. Ой!..
П.: А кто автор? Первое, что приходит в голову, — мужчина или женщина? Кто?..
В.: Ой-ой!.. Мужчина…
П.: Этот… из Центра?
В.: Да…
П.: Так… Как ты считаешь, нужно тебе это чёрное, чтобы быть здоровой?
В.: Нет.
П.: Как будешь от этого освобождаться?
В.: Сбросить. Закопать.
П.: Ну и вперёд! Наблюдай, как это происходит… Почему глаза открыла?
В.: Всё… Сбросила. Какой ужас… И как я раньше не замечала?..
П.: Очень просто. Как все… Итак, переселяются ли ду…
В.: Ох, не надо. Всё понятно. Какие там переселения?! Конечно, Воскресение.
П.: Меня ещё кое-что интересует. Закрой, пожалуйста, глаза.
В.: На сегодня хватит. Я уже устала.
П.: Пожалуйста. Я тебя прошу.
В.: Хорошо. Только недолго.
П.: Какое стало ощущение в голове?
В.: Легче стало. Лёгкость в голове… Прохладный лоб… Приятно.
П.: Ещё?
В.: Ноги. Как будто ногам теплее стало.
П.: Скажи, есть ещё что-нибудь, кодирующее на идею о переселении душ? Посмотри внимательно.
В.: Нет. Ничего нет.
П.: А было? Может быть, мы от какого-то предмета освободились раньше? Не разбирая, к чему он тебя принуждал?
В.: Было. Свинец на ногах. Свинцовые сапоги. Сапоги мы сняли. Ещё раньше.
П.: Интересное сочетание: голова и ноги… Носители идеологии. Ноги носят… Мы уже с этим когда-то встречались… Очень интересно… А кто это тебя?
В.: Та женщина-врач, которая, помнишь, с молодым человеком.
П.: У которой все в Центре «на крючке»?
В.: Да.
П.: Ещё что-нибудь было?
В.: Нет.
П.: Ещё поработаем?
В.: Нет, достаточно.
П.: Хорошо. Вспомни что-нибудь очень приятное. Было у тебя что-нибудь очень приятное, скажем, за последние месяца три?
В. (улыбаясь): Очень много. Да всё, начиная с того момента, как мы с тобой встретились. На Хаббардовском семинаре…
П.: Прекрасно. Открывай глаза.
Стоит ли удивляться, что если таким образом подсовываются чёрные предметы убеждений, которые принято называть религиозными, то церковных направлений существует столько, сколько мы их видим на нашем «белом» свете? Таков общий принцип существования человеческих мнений: важно не что сказано, а кто сказал. Стоит ли удивляться инквизиции, переселениям душ и тому подобному?
* * *
П.: Хорошо. Раз уж мы затронули эту сторону бытия… Вновь к предыдущему возвращаться стоит?
В.: Не надо. Пошли дальше.
П.: Ты мне говорила, что Бог отвечает на твои молитвы… А ещё говорила, что иконы к Нему не приближают.
В.: Говорила.
П.: Тогда почему у тебя все стены в иконах?
В.: Ну… Они способствуют.
П.: Я не совсем понимаю… Может быть, я чересчур от строгого инженерного мышления засушился — и потому не понимаю… Ты мне определённо скажи: приближают или не приближают?
В.: Не приближают.
П.: Но способствуют?
В.: Способствуют.
П.: То есть приближают… Как же так? Как это может быть одновременно: способствуют и не способствуют?
В.: …
П.: Ты же мне буквально вчера говорила, что если существующие религиозные структуры есть подобия бюрократической лестницы, где нижестоящий должен упрашивать вышестоящего, лестницы, где Бог лишь на верхушке лестницы, и вообще если Бог слышит лишь с определённых мест, то нет в такой системе силы. Когда я от тебя это услышал, меня поразила определённость интонации. Прочувствованно сказала. Так в иерархической лестнице эти угодники с икон как раз и есть та угождающая ступень. Я даже не вспоминаю, что между тобой и Богом угодников быть не может, по той простой причине, что умершие, по Библии, покоятся во прахе… Я не гово…
В.: А они между мной и Богом не стоят.
П.: Так ты ко Христу обращаешься непосредственно?
В.: Да. Знаешь, в этом Центре учат, что надо обязательно выбрать себе какого-нибудь святого, чтобы он был покровителем. Учителем тоже. И не просто так, случайно, выбрать, а искать, от которого тепло становится… Я ходила, искала… А потом подхожу к иконе, где Христос нарисован, и думаю: «Ну Кто ещё может быть для меня Учителем? Только Он…»
П.: А то, что между тобой и Им никого нет, ты это ощущаешь?
В.: Ну, ты мне и вопросы задаёшь!
П.: Тогда икона зачем?
В.: Помогает сосредоточиться, говорят. Помогает создать внутренний образ. Кому как не тебе знать, какую великую силу имеет внутренний образ?
П.: Знаю. Так этот внутренний образ тебя к Богу приближает?
В.: Нет, не приближает.
П.: А кого-нибудь в состоянии приблизить?
В.: Вряд ли.
П.: Но способствует?
В.: М-м-м…
П.: Образ, тем более внутренний, не может быть совершенно нейтрален. Он непременно влияет на душевное состояние, а, следовательно, на события жизни; мы с тобой, как специалисты, действительно, это хорошо знаем. А если влияет, но не приближает, следовательно, отдаляет. Это и понятно: вместо духовного общения сознание ограничивается созерцанием внутреннего визуального образа, как правило, искажённого. Отсюда и заповедь: «не делай изображения и не поклоняйся».
В.: А никто иконам и не поклоняется.
П.: Но ведь внутренний же образ от созерцания, то есть от рассмотрения с любованием, создаётся?
В.: Создаётся. Неизбежно создаётся.
П.: И не приближает?
В.: Не приближает.
П.: Уф!.. Скажи, Бог для тебя реальность?
В.: Реальность.
П.: Как я?
В.: Да.
П.: Так разве для того, чтобы со мной поговорить, когда я сижу напротив, неужели тебе нужно на полку оглядываться, где моя фотография стоит, чтобы лучше меня представлять?
В.: Что ты такое говоришь! Нет, конечно!
П.: Так. Если для тебя Бог реальность, если, как Он Сам обетовал, Он всегда рядом и всё знает, то разве икона не та же фотография? На полке и за спиной? Чтобы от Бога отвернуться?
В.: Н-н-н… Нет, конечно. Говорят, что она помогает сосредоточиться.
П.: Ты на ней сосредотачиваешься, когда обращаешься к Богу?
В.: Я?! Нет. Она к Богу не приближает.
П.: Уф! На каком мы уже витке?.. Третьем? Четвёртом? Так, вижу, можно до бесконечности… Не приближает… В таком случае получается, что ты еретичка, если с Богом напрямую общаешься. Но зачем тогда иконы на стенах?
В.: Ведь не всегда же удобно обращаться к Нему Самому с какой-нибудь мелочью… Не хочется беспокоить. А вот к кому-нибудь помельче…
П.: Но ведь ты же сама говорила, что Бог знает тобой просимое ещё до того, как ты даже собралась произнести слова просьбы.
В.: Да, это так. Он такой. Отец.
П.: Предположим, ты потеряла что-нибудь… Какую-то мелочь… Что бы такое придумать?.. Чтобы поярче пример был — чем ничтожней просьба, тем ярче пример… Карандаш, к примеру! Ты потеряла карандаш, не можешь его найти, а карандаш необходим — так Бог знает, что тебе он нужен?
В.: Знает. Он всё про меня знает.
П.: Он знает о всякой твоей нужде, очень желает принять участие в твоей жизни, а ты Его оскорбляешь тем, что отказываешься к Нему обратиться с тем, о чём Он и без твоей словесной просьбы знает?
В.: А… Э-э…
П.: Я уж не говорю о том, что те, кого люди признали как Божьих угодников, — умерли, нет их, и обращаться к ним — всё равно что в ямку выкопанную говорить.
В.: Задавил.
П.: Я?
В.: Ты.
П.: В каком смысле? Энергетически?
В.: Нет, энергетически ты чистый. Логикой задавил.
П.: А тебе как женщине это не нравится? Но пойдём дальше. Получается, что вместо того, чтобы говорить к Богу, воспарить в духе, чтобы более не опускаться, человеку внушают отдать силы, энергию на создание образа того угодника, который мало того что признанный, причём людьми признанный, но и которого попросту нет. Вот и получается: вместо уровня духовного — картинки психики. Разве могут они приблизить к Богу?
В.: Нет, конечно.
П.: Так нужны иконы?
В.: М-м-м… Да.
П.: Четвёртый круг. Или пятый? Как с переселением душ. Сбой в элементарной логике. Может, у тебя кодировка и на этот счёт? Хочешь проверить?
В.: Хочу. (Закрывает глаза и расслабляется в кресле, в котором сидит.) В голове.
П.: В голове? А что это? Форма?
В.: Не знаю.
П.: Хорошо. Сосредоточься на этом. Какого цвета?
В.: Тёмного. Чёрного.
П.: А сколько процентов энергии это чёрное у тебя отнимает?
В.: Не всегда… отнимает не всегда.
П.: А когда это задействовано, то сколько процентов отнимает?
В.: Не так много. Процентов 20.
П.: Действительно, немного… Но согласись, что и не мало… Это чёрное ставит тебя в зависимость к иконам?
В.: Да.
П.: А что это? Какой это формы?
В.: Не знаю… Не могу определить.
П.: Кто автор? Опять те из Центра?
В.: Нет, это более старое… И форма… Как будто из многих предметов состоит.
П.: А может быть, эти предметы не за один раз внедрялись, а за несколько?
В.: Да. Потому и форму не могу различить, что предметов много… А знаешь, что вспоминается?
П.: Что?
В.: В детстве, когда на лето в деревню приезжали… Сидим, помню, за столом… Икона в углу… А знаешь, бабушка мне часто говорила: «Не отрицай того, чего не знаешь…»
П.: С этого момента — страх?
В.: Нет… Страха нет.
П.: Тогда своего рода ностальгия? В воспоминаниях прошлое всегда лучше настоящего?
В.: Не знаю.
П.: Так… А нужно тебе это чёрное?
В.: Нет, не нужно.
П.: Мешает оно тебе здраво мыслить?
В.: Мешает. Немного давит… Разумеется, надо от этого избавиться. Оставить только как память.
П.: А воспоминание о бабушке красивое?
В.: Да, красивое.
П.: А остальные предметы-случаи в этом тёмном следует разбирать? Твоё ощущение? Стоит?
В.: Нет. Можно так освободиться.
П.: Как ты это удаляешь?
В.: А уже всё. Ещё до того, как ты сказал. Собрала в совок — и выбросила.
П.: Так… А как изменились ощущения в голове? Как там?
В.: Ясная, свежая голова, Ничего не мешает.
П.: Настроение?
В.: Настроение?.. Какое, в смысле, настроение?
П.: Приятно тебя видеть улыбающуюся. Всё. Открывай глаза… И сразу целоваться! Маньячка! Эй, подожди! М-м-м…
* * *
Из стенограммы сеанса видно, что выяснять происхождение множества предметов, составляющих нечто чёрное, наши герои не стали. Жаль. Весьма интересное могло получиться исследование. И поучительное. Ведь бабушка с иконой в углу — явно причина не самого чёрного из всего конгломерата предмета. Поэтому мы попытаемся реконструировать если не фактические случаи из жизни Возлюбленной, то хотя бы наиболее вероятные, типичные в нашей с вами жизни. Нечто чёрное и металлическое могло появиться при внешне совершенно невинных обстоятельствах! К примеру, человек (неверующий) стоит в храме у самой почитаемой, то есть признанной широкой публикой иконы. Он настолько увлёкся рассматриванием изображения, сюжета и техники письма, что подсознание перестало контролировать необходимый уровень настороженности, обеспечивающий защиту от психоэнергетических травм. В этот момент рядом оказывается подавляющий индивид. Профессионально это может быть кто угодно, поэтому рассмотрим вариант наиболее парадоксальный (тех, кому он покажется недостаточно правдоподобным, отсылаем поразмышлять ещё раз над опытами Бине и Фере в главе «Комбинации эроса»). Если происходило это, скажем, в эпоху, когда государственной верой был атеизм, то вполне вероятно, что в храме мог оказаться уполномоченный совета по делам религии. Психоэнергетическая травма от такого индивида обеспечена любому, а уж тем более человеку увлечённому, пусть даже рассматриванием старинной иконы, и позабывшему обо всём. Человек этот вдруг сжался, как от удара, но не обратил на это внимание, а просто вытер вдруг выступивший холодный пот, отошёл от иконы и вышел из храма. С тех пор этот некогда неверующий человек стал чаще и чаще возвращаться мыслями к той иконе. А будет он мыслями проваливаться к ней потому, что психоэнергетические травмы болят и требуют к себе терапевтического внимания. Будет возвращаться к иконе потому, что жреца некрофилии рядом с собой он не заметил, да и не мог заметить потому, что тот тихо подошёл сзади, постоял за спиной ровно столько, чтобы убедиться, что всё в порядке, — и отошёл. Людям гордым — а во всех нас тлеет гордыня — свойственно боль полученных психоэнергетических травм воспевать, и, как мы уже выяснили на примере страстной любви к некрофилам, доводить это воспевание до уровня веры в свою исключительность. Поэтому через некоторое время тот случайно заглянувший в храм неверующий прохожий почувствует непреодолимое желание вновь оказаться в храме, и сила эта будет, возможно, не намного меньшей, чем та, которая влечёт преступника к месту преступления. Дальше — больше. Процесс воспевания углубляется, — и вот уже случайный прохожий проповедует о своём «обращении» у иконы. Можно, конечно, отвернуться от действительности, отречься от закономерностей окружающей нас жизни и возразить нечто вроде: Бог не попустит, Бог защитит. Всё так! Бог не попускает и Бог защищает! Но часто ли вы слышали, что Бог не попустил, чтобы выпадающие из окна десятого этажа не разбивались? И это притом, что на шее крестик? А раз, как выясняется, чаще всё-таки попускает, то в таком случае не удивляйтесь, уважаемый читатель, тому множеству психоэнергетических травм, которые люди получают именно в так называемых храмах Божьих, — это закономерно. Сотрудники Центра, где уродовали Возлюбленную, как на работу ходили и ходят в храмы «очищаться»: исповедуются, свечки ставят и непременно выстаивают всю службу — а ведь рядом люди, сознание которых деструктурировано (хотя бы уже одним только равномерным раскачиванием кадила) и тем подготовлено к получению травмы. А потом невольно увлёкшийся маятником кадила приходит домой и оказывается, что это посещение стало для него незабываемым. И по поводу храма и всего, что с ним связано, тело его памяти будет отзываться особенным напряжением до тех пор, пока не помогут ему психотерапией и, в частности, высшей её формой — психокатарсисом. Как-то один несостоявшийся православный священник рассказал мне, как он «прозрел»: после окончания духовной семинарии в епархиальном совете ему предложили отправиться домой и там ожидать письменного вызова, когда для него будет подобран приход. Он ждёт два месяца, три, а письма всё нет. Наконец, он решил в этот епархиальный совет отправиться сам. А там его матом: такой-сякой, письмо было, почему сразу не прибыл? А он ничего не получал — то ли на почте затерялось, то ли вообще и не отправляли. Слушал наш будущий батюшка эту матерщину, слушал, а потом подумал, цитирую: «Да какие они, в задницу, святые отцы?» Повернулся и ушёл. Потом закончил все и всяческие курсы по гипнозу, экстрасенсорике и стал целителем. Я к нему ходил. Познакомиться. Суфийский костюм, иконы на стенах, восточные амулеты. А ведь он мог и не «прозреть»: письмо могло дойти вовремя, мог он, как и предполагалось, получить приход, а свойства своей души наносить психоэнергетические травмы обратил бы не на целительство, а на дело обращения душ в лоно Православной Церкви. И если уж наш телесно крупный и давным-давно освободившийся от вредных привычек П. после беседы с этим несостоявшимся попом целый день пролежал больной, то можете себе представить, что было бы с человеком более восприимчивым, скажем, с Возлюбленной? Или с ребёнком, которого внесли в храм для совершения над ним обряда, который в народе признают за крещение? Слово «признают» не случайно, потому что по учению Христа крещение есть знамение совершившегося обращения, обещание служить Богу доброй совестью, а это возможно, как говорит Писание, только при выполнении трёх условий: человек должен научиться, уверовать и покаяться. Научиться — это свойство сформировавшегося сознания, поэтому несмышлёный младенец до этого попросту не дорос. Любая другая трактовка крещения на поверку непременно окажется признанной и будет бытовать или в изуверских сектах или в государственных религиях. Характерно, что среди малообразованных слоёв населения бытует мнение, что признанный обряд крещения младенца необходим ему для здоровья. Это мнение не случайно, и не случайно именно потому, что всё в точности наоборот — на практике это здоровье ухудшает. Профессия священника, т. е. признанного властителя над умами, относится к разряду тех профессий, которые наиболее привлекательны для некрофилов, поэтому младенцу, отнесённому в храм государственной религии, травма гарантирована. Полученный младенцем невроз может проявиться много лет спустя, уже во взрослом состоянии (феномен латенции), и может привести к чему угодно: болезни, разводу, смерти. С содержанием разрушительных влечений, которыми дети начиняются во время так называемого крещения, проще всего ознакомиться самостоятельно на конкретной практике лечебного психокатарсиса.
Удобно исследовать тело памяти детей, которых отвели на обряд уже в достаточно взрослом состоянии. Кстати сказать, свою дочку Возлюбленная отвела крестить, когда той было 3,5 года. Ребёнок кричал и вырывался, но что он мог поделать? Травма, к счастью, была психокатарсически убрана.
Раз уж упомянули про дочку Возлюбленной, то пора читателя с ней познакомить. Это симпатичная девочка, 12 лет, которая ростом почти догнала мать. Не толстая и не худая, хотя припухлые щёчки и выдают, что мама вкусно готовит, а бабушка балует шоколадками. Возлюбленная попросила нашего П. обследовать дочь, потому что с некоторых пор та стала как-то странно противостоять матери.
Поиск травм, определяющих ссоры дочери с матерью, как видно из стенограммы сеанса, был достаточно целенаправленный — и это не случайно. Наш Психотерапевт, дважды обжёгшись на молоке двух своих неудачных браков и психокатарсическими методами убедившись, что обе бывших супруги относились к ярконекрофилическому типу, догадался обезопаситься и выяснить, обладает ли Возлюбленная свойством наносить психоэнергетические травмы или нет. В частности, не доверяя даже собственному подсознанию, наш П. решил обследовать подсознание двадцатилетней жены брата Возлюбленной, Оли, и выяснить, нет ли у той травм от Возлюбленной. Рекомендации подсознания Оли оказались самые благоприятные. Психоэнергетические травмы Возлюбленная не наносила.
Параллельно Психотерапевту удалось собрать массу интересной информации о работниках Центра. Двое из целителей Центра, брат и сестра, были введены в дом матерью Оли. Мать души в них не чаяла, не знала, как им угодить, однако, после странной гибели «очищенного» целителями брата Оли, молодого и восприимчивого парня, учителям-целителям от дома было отказано. Естественное следствие общения с проникшими в дом целителями — множественные психоэнергетические травмы подсознания Оли. Среди прочего, они привели к бесплодию, которое П. удалось вылечить за три сеанса. (Четвёртый психокатарсический сеанс провела уже Возлюбленная.) Выяснилось, что целители в половую сферу ей «лепили» не только во время платных сеансов, но и за так, во время «бескорыстного дружеского общения». И брат, и сестра независимо, во всяком случае пространственно, наносили травмы в одну и ту же сферу — половую. Также в одну (хотя и не в половую) — и Возлюбленной, что знаменательно. Кроме того, при работе с Олей П., расспрашивая о назначении вживлённых в её тело памяти сорных предметов (выяснял, к какому поведению принуждали её эти психоэнергетические кодировки) выяснил, что одно только присутствие этих целителей «заряжало» её на вражду с собственными же родными. Это не столь уж странно, как может показаться, поскольку разделяя — властвуют. Психотерапевт, зная, что и у дочери Возлюбленной были с той же парой контакты, естественно, ожидал, что и у неё однотипные травмы будут от обоих.
Ребёнок: А я говорю: не буду! Сами лечитесь!
В.: Закрывай глаза! Ты меня доведёшь! Кому говорю!
Р.: Ну, хорошо-хорошо! (Закрывает глаза и вытирает слёзы.)
П.: Итак, где бы ты хотела оказаться?
Р.: Не знаю…
П.: Может быть, хочешь поплавать в море?
Р.: Не знаю.
П.: Может быть, хочешь на воздушном шаре полетать?
Р.: Ну не знаю же!
П.: На космическом корабле?
Р.: Не знаю!!!
П.: Хорошо. Тогда мы погуляем на том необитаемом острове, на котором были в прошлый раз. Как там сейчас: солнышко светит?
Р.: Да.
П.: Облака есть?
Р.: Нету.
П.: Что ты сейчас делаешь?
Р.: По берегу иду.
П.: Что у тебя под ногами?
Р.: Песок.
П.: Тёплый?
Р.: Не знаю. Тёплый.
П.: Опасность там есть какая? Или там тебе хорошо?
Р.: Не знаю я!.. Хорошо.
П.: А где там опасность? Может, ползает?
Р.: Нет.
П.: Летает?
Р.: Нет.
П.: А где? Опасность сама придёт?
Р.: Сама… Плавает.
П.: А что это такое?
Р.: Акулка.
П.: А что с ней надо сделать, чтобы она не была опасной? Может, с вертолёта поймать? Или на помощь кого пригласить?
Р.: Нет. Копьём её.
П.: Отлично. Ну и давай.
Р.: Всё.
П.: Что с ней стало?
Р.: На дно пошла. Нет её больше.
П.: Это ты из-за неё с мамой ссоришься?
Р.: Нет.
П.: Так. Идём дальше. Кстати, океан у тебя с какой стороны?
Р.: Справа.
П.: А что слева?
Р.: Лес.
П.: Опасность в лесу?
Р.: Не знаю. Ползает.
П.: А что это такое? Мохнатое?
Р.: Да.
П.: А опасность у этого где? В зубах? Или в лапах?
Р.: В хвосте.
П.: Да-а? А что это такое?
Р.: Не знаю.
П.: А сколько ног?
Р.: Восемь.
П.: Может быть, это скорпион? Тогда понятно, почему опасность в хвосте…
Р.: …
П.: А ты знаешь, что такое скорпион?
Р.: Нет.
П.: Ну, это не важно. Что ты с этим мохнатым сделаешь, чтобы он на тебя больше не оказывал влияния?
Р.: Дерево надо срубить.
П.: И тогда оно упадёт? И придавит?.. Давай, действуй… Попала? Что с ним стало?
Р.: Всё. Разлетелся на куски.
П.: Отлично. Это из-за него у вас с мамой?..
Р.: Нет.
П.: Хорошо. Тогда мы идём прямёхонько туда, где живёт то, из-за чего вы с мамой конфликтуете. В лес надо свернуть?
Р.: Да.
П.: Тогда сворачиваем. Что ты видишь?
Р.: Деревья.
П.: Какие?
Р.: Пальмы.
П.: А где то, что мы ищем?
Р.: Не знаю. Не вижу.
П.: Так. Надо идти дальше?.. Да?.. Что происходит?
Р.: Ничего. Иду.
П.: Ну и где эта неприятность?
Р.: Не знаю.
П.: Но она где-то есть?
Р.: Есть.
П.: Ну так и иди к ней прямиком… Туда, где причина ваших с мамой трений… Ну?
Р.: Не знаю…
П.: Ничего нет?
Р.: Не знаю. Не вижу.
П.: А может быть, эта программа с защитой? Может быть, параллельно дана команда, запрещающая её выявить? Может, это спряталось где-нибудь? Посмотри, где? Мы её, несмотря ни на что, обнаружим.
Р.: Справа. Под деревом. В норе.
П.: Значит — под землёй… И наружу не выберется?
Р.: Нет.
П.: Так… Это какое-то животное?
Р.: Да.
П.: А какого цвета?
Р.: М-м-м… Коричневого.
(Обратите внимание! Сквозь землю видит! Чрезвычайно интересная и важная деталь!)
П.: А кто это — мужчина или женщина? Я имею в виду: самец или самка?
Р.: Мужчина.
П.: А он для тебя опасен? Тебе было бы желательно от него избавиться?
Р.: Да.
П.: И что надо для этого сделать?
Р.: Поджечь.
П.: Кого?
Р.: Дерево над норой.
П.: И тогда коричневое сгорит?
Р.: Да.
П.: Есть чем поджечь? И где это у тебя?
Р.: Есть. Спички в кармане.
П.: Так и давай.
Р.: Уже. Горит.
П.: Хорошо. Что же происходит с животным?
Р.: Кричит. Визжит.
П.: Контролируй, что происходит. Когда всё кончится, скажешь.
Р.: …Всё.
П.: Как узнала?
Р.: Не знаю. Не визжит больше.
П.: Так, с ним всё… Скажи мне, пожалуйста, а нет ли там где рядом ещё норы? Только на этот раз с самочкой?
Р.: …Не знаю… Не вижу.
П.: А ты остановись и не дыши, чтобы было совершенно тихо. И прислушайся.
Р.: Не зна-а… Есть.
П.: Где? Под соседним деревом?
Р.: Да.
П.: Точно — самочка?
Р.: Ну, точно.
П.: Что теперь будешь делать?
Р.: Подожгла… Горит… Визжит… Всё.
П.: И как теперь стало там, на острове? Хорошо?
Р.: Хорошо.
П.: Спокойно?
Р.: Спокойно.
П. (Обращаясь к Возлюбленной): Я — всё. Устал почему-то, сил нет.
В.: Так. Хорошо. (Обращаясь к дочке): А скажи-ка ты мне теперь, где находится эта «незнайка»?
Р.: В Солнечном городе.
В.: Где-где?
П.: Это книга такая есть: «Незнайка в Солнечном городе». Измени формулировку вопроса.
В.: Откуда у тебя это «не знаю»?
Р.: Не зна-аю…
В.: Хорошо. А какой цвет у тебя перед глазами?
Р.: Голубой.
В.: А что это такое?
Р.: Цветок.
В.: Голубой цветок? А сколько у него лепестков?
Р.: Не знаю. Семь или восемь.
В.: Присмотрись повнимательней.
Р.: Восемь.
В.: А как эти лепестки: раскрыты или в бутон собрались?
Р.: В бутоне.
В.: А что в бутоне?
(Читатель, не удивляйтесь направленности вопросов: всё-таки Возлюбленная — сильный экстрасенс (в здоровом смысле этого слова). К тому же она мать, а Ребёнок — её дочка. Но те или иные способности не изменяют сущности метода, хотя и могут ускорить некоторые этапы.)
Р.: Пчёлка.
В.: А злая эта пчёлка?
Р.: Злая.
В.: Это не она заставляет «не знаю» говорить?
Р.: Да.
П.: Спроси: кто?
В.: А кто там этот цветок посадил: мужчина или женщина?
Р.: Женщина.
В.: А давно? Сколько лет назад?
Р.: Восемь.
В.: Восемь?.. Восемь… Так… Сколько ты сказала на цветке лепестков?
Р.: Восемь.
В.: Хорошо. Что ты будешь делать с этой злой пчёлкой?
Р.: Не знаю. Палкой…
В.: Вместе с цветком?
Р.: Да.
В.: А попадёшь?
Р.: Да. Всё. Нету.
В.: А что с ней стало?
Р.: На куски.
В.: Но ведь от цветка, наверное, корень остался?
Р.: Да.
В.: А из него не вырастет снова то же самое? Может быть, к нему привить что-нибудь?
Р.: Да.
В.: А что?
Р.: Клубничку.
В.: Привила?
Р.: Да.
В.: И полить надо? Чтобы выросла?
Р.: Уже выросла.
В.: Может и ягоды есть?
Р.: Есть…
В.: Всё хорошо?.. Ну, ладно, открывай глаза.
* * *
Результаты данного сеанса психокатарсиса многоплановы. Здесь тоже раскрывается коллективное воздействие целителей. Здесь мы также впервые сталкиваемся с так называемыми «скрытыми» программами, когда при зомбировании жертвы целителями или им подобными, возможно, бессознательно внушается дополнительный приказ сорные предметы не замечать. Да, дочка Возлюбленной так и не увидела тех «животных», которых она сожгла, но, тем не менее, от этих программ освободиться ей удалось. Аналогичные «скрытые» программы, были найдены и в теле памяти самой Возлюбленной. Был, например, такой образ: урод, типа Бармалея, прятался на сцене за занавесью. Занавесь не открывалась, и подсознание Возлюбленной отмечало только, что за занавеской кто-то есть. Психотерапевт посоветовал указать пальцем на занавеску и твёрдо сказать: «Всё равно вижу!!» — и занавесь отдёрнулась. Со всеми вытекающими для Бармалея последствиями.
Здесь мы также впервые встречаемся с примером работы «в пейзаже», когда тело памяти трансформируется в образы ландшафта. Работа «в пейзаже» открывает некоторые новые возможности. Скажем, вначале с дочерью Возлюбленной не получалось работать непосредственно с телом, но только в «пейзаже». Пейзаж от начала был один и тот же — необитаемый остров. По острову можно было побродить, можно было вокруг него и поплавать, вылавливая со дна различные странной формы металлические предметы, ржавые и не очень, которые накидали в воду разные дяди и тёти. Остров пустынен, но обитаем. На нём водятся не только восьминогие и лохматые, не только злые пчёлки, но и разбойники. Бывает, заснут разбойники у костра, и так крепко заснут, что можно к ним подкрасться и стащить пистолеты — старинные! Причём, можно точно определить, сколько лет назад каждый из пистолетов сделан и кто сделал: мужчина или женщина — а потом побросать эти пистолеты в костёр.
Через несколько сеансов, как следует в «пейзаже» разгрузившись, дочка Возлюбленной уже могла находить предметы непосредственно в теле памяти.
Параллельных миров, в которых можно работать владеющему психокатарсисом, — множество. Это и само тело памяти, и «пейзаж», и даже смешной человечек, который составлен из различных геометрических фигур: треугольников, кружочков, квадратиков. Однако создаётся впечатление, что не все системы равноценны. Если вы, начиная работу, в теле памяти увидели свинцовый шар, с которым не справились и потому «ушли на остров», то, наведя на этом острове полный порядок и вернувшись в «тело», вы всё-таки некоторые остатки некогда свинцового шара — в виде дробинки, например, или шар станет, скажем, стеклянным — найдёте. С дробинкой, в отличие от исходного шара, справиться легко.
* * *
…П.: Судя по твоему вздоху облегчения, вес был значительным?
В.: Да, действительно, стало очень хорошо. Просто замечательно.
П.: Отлично. А теперь ещё одну вещь я хотел с тобой разобрать… Ты мне, кажется, что-то такое говорила про то, что вещи имеют свойство заряжаться?.. Скажем, отрицательной энергией?
В.: Ещё как заряжаются! Хочешь, расскажу один случай?.. Я ещё только начинала, это на курсах в Центре было. Взяли обыкновенные дамские духи. Потом взяли две одинаковые бумажки и обозначили номерами. Одну смочили духами. А потом, прежде чем смочить вторую, подержали в руках флакон, чтобы снять с духов ту корысть, с которой эти духи дарили…
П.: Утверждали. Утверждали, что корысть. И утверждали, что сняли.
В.: Да. Так сказали.
П.: Факт же тот, что флакон с духами, держали в руках не равное время. А вы присутствовали.
В.: Да. Как ты, однако, строго… А потом давали определить, которая из бумажек лучше пахнет. Ты не представляешь, какая разница в запахе!
П.: Не надо открывать глаза. Так. Хорошо. Я не знаток. Ведь может так оказаться, что аудитории просто внушили…
В.: Нет!
П.: Я не буду спорить. Но в таком случае получается, что тот нательный крестик и ладанка, которые тебе в Центре подарили, — тоже заряжены?
В.: Ладанка? Что это такое?
П.: Это та иконка, которая у тебя на одной цепочке с крестиком.
В.: Никогда не слышала такого слова. По-моему, оно что-то другое обозначает.
П.: Я правильно говорю. Это многозначное слово. Можно проверить по словарю. У Даля об этом тоже написано. Ладанка — это и кадильница с ладаном, и небольшой на груди мешочек с ладаном, это и вообще любой амулет на груди, будь то языческий или какой иной, любая висюлька вообще. И в частности нательная иконка… Но не будем отвлекаться. Получается, что и крестик, и ладанка заряжены той чёрной энергией? Меня интересует твоё внутреннее ощущение.
В.: Да, получается, что заряжены.
П.: Ощущение?
В.: Заряжены.
П.: А скажи — меня интересует твоё внутреннее ощущение — эти предметы влияют на твою болезнь? Я имею в виду — на появление в почке камня? Внутреннее ощущение?
В.: Влияют.
П.: Как ты считаешь, тебе эти предметы нужны?
В.: Нет, раз они убивают.
П.: В таком случае, что ты с ними сделаешь? Выкинешь?
В.: Выкинуть?!! Иконку? Как можно?!!
П.: Но ведь речь идёт не о Боге. От Бога благословение, а от этих предметов — наоборот, проклятие. Они добивают твоё и без того расшатанное здоровье. Но они вредят не тебе одной, но и всем тем, с кем ты связана. Дочке, например.
В.: Да. Всё так. Но выкинуть?!! А может быть — подарить кому-нибудь?
П.: Чтобы тот, кому подаришь, заболел?
В.: Верно, нельзя. А может быть, в храм отнести, чтобы освятили?
П.: И попадёшь к такому же подавляющему. Если не к худшему.
В.: Да… А может быть, к вашему пастору?
П.: Неужели ты думаешь, что ему нечем заняться? У него дел и так выше головы. Так?
В.: Так…
П.: Ну, не плачь. Из всякого положения всегда есть выход. Надо только его найти.
В.: А ведь он знал, когда дарил, что этот крестик и ладанка непременно у меня будут, не выкину. И дочке ведь тоже иконку на грудь… Хорошо, что тесёмка порвалась — причём каким-то чудом сразу порвалась — так и не носила. А то бы тоже болела…
П.: Не плачь… Не надо.
В.: Да и вообще, когда я в этот Центр попала, у меня сразу же было такое ощущение, что они там все точно сговорились, заодно действуют, чтобы меня заманить, всё оглаживали, хвалили… Видела, что что-то не то, хочу говорить «нет», но меня как будто несёт, помимо моей воли, ничего не могу сделать и говорю: «Да, да, да, да…» Я не понимаю, зачем я им была так нужна?
П.: Скажи, а ты освобождаться будешь разве от символа чего-то прекрасного? Или просто от предмета, который тебя убивает?..
В.: Да я понимаю, всё понимаю… Но всё равно… Что за люди! Ведь они знали, понимали, что для русского человека выкинуть серебряный крестик — это… это… это я не знаю даже как назвать… Пусть даже человек неверующий, но выкинуть крестик…
П.: Первое, что приходит в голову: много таким образом заряженных предметов люди носят?
В.: Ох, много…
П.: Ощущение, ещё раз повторяю — ощущение: освящение в храме помогает очищению от злой энергии?
В.: Нет, конечно…
П.: Интересная вырисовывается картина… Помнишь, на днях заметка была, что художник-иконописец Патриархии забрался в чужую квартиру, изнасиловал старуху, а потом её ограбил?
В.: Помню.
П.: Занятная получается технология. Не знаю почему, но почему-то те десятки художников, которых я встречал, как и этот иконописец, все были яркими некрофилами. Они пишут то, что принято считать иконами, «освящают» эти изделия те, которые ставят детям разрушительные психоэнергетические травмы, а покупают их, чтобы подарить, такие вот яркие некрофилы… Закономерная цепочка!.. А что касается твоей ладанки с крестиком… Скажи, что лучше: сжечь их или выкинуть? Или ещё что?
В.: А разве серебро горит?
П.: Ещё как горит! Окисляется в пыль. Золото в древности очищали от серебра плавкой. Расплавленный металл перемешивался, молекулы серебра попадали на поверхность и там окислялись. Пережигали, иными словами…
В.: И всё равно, ты не представляешь, насколько сложно…
П.: Так. А теперь осмотри себя внимательно — не влияет ли на твоё решение жадность. Ведь вещи серебряные, по нынешним голодным временам можно дорого продать. Может, тебе просто серебра жалко?
В.: Нет, не жалко. То есть, жалко, конечно, но это не определяет…
П.: Хорошо, что не определяет. Но я тебе как бывший ювелир скажу, что ценность эта липовая, сиюминутная. Во-первых, экономический кризис и ничего нет, а во-вторых, ценность преувеличена из-за многолетней монополии государства на драгметаллы. Сейчас монополии не стало, и через год ценность этих предметов будет ничто. Проще выкинуть, чем другому дарить. Ещё неизвестно, как эти вещи достались тем, кто тебе дарил. Через какие руки прошли. Судя по работе — дешёвка, кто-то в церкви бизнес делает. Если товар непосредственно от кустаря, то вообще дарителю обошёлся даром. Разве только обманутым женщинам дарить. Ну да ладно… Продолжим… Представь себе эту ладанку… Только не форму, а её внутренний смысл. Представила? Что ты видишь?
В.: Ничего не вижу.
П.: А что мешает?
В.: Туман вокруг неё. Застилает.
П.: А что это за туман? Какой его смысл?
В.: А это моя энергия, которая из меня вытянута.
П.: А нужно, чтобы она была к ладанке оттянута?
В.: Нет.
П.: Будешь избавляться?
В.: Да. Надо, чтобы туман рассеялся…
П.: Наблюдай, как он рассеивается… Как прятавшееся в тумане становится рельефней, отчётливей… Всё?
В.: Всё.
П.: Что же ты видишь? Какой внутренний смысл, энергетический смысл этого предмета?
В.: Но ведь его освящали в церкви!
П.: Сама же сказала, что это неважно. Итак?
В.: Человек без лица.
П.: Человек без лица?
В.: Да, человек без лица…
П.: Поразительно! Нарисован на поверхности иконки?
В.: Да.
П.: Потрясающе! Опять тот же архетип подавляющего человека! Человек без лица!.. Что ты будешь делать с этими предметами?
В.: А то, что нужно. Соберу в пакет всё то, что каким-либо образом связано с Центром, и утоплю в Яузе.
П.: Это наилучший выход?
В.: Да.
П.: Хорошо. А теперь, в таком случае, представь, как ты это делаешь. Картинки имеют свойство исполняться, поэтому тебе легче будет противостоять сопротивлению этих вещей. Итак, рассказывай, что ты видишь?
В.: Собираю пакет… Выхожу… Иду к реке… Бросаю. Всё!
* * *
П.: Я вчера был на литературном вечере, где читали «по кругу». Это когда несколько авторов, к несчастью, преимущественно, поэтов, по кругу читают какие-нибудь свои небольшие по объёму произведения. Так вот, там было сразу две поэтессы, которые замогильными голосами читали свои стихи про то, как их астральное тело покидает тело физическое и они сверху на него взирают: дескать, тело обвисло, как старое платье на спинке стула, как ветошь, в сущности — труп. И вот это-то их эмоциональное к себе отношение мне и было весьма интересно! По сути, они самих себя воспринимают не как жизнь, а как ходячий труп, в который вмуровано, закандалено их астральное тело, душа.
В.: Ты ещё сказал — замогильными голосами?