ДЕВУШКА, КОТОРАЯ ЖИЛА ЗА ШКАФОМ

ДЕВУШКА, КОТОРАЯ ЖИЛА ЗА ШКАФОМ

В кабинет вошла пожилая женщина в тревожном состоянии с синяком под глазом.

— Я не знаю, что делать со своей дочерью. Я её с большим трудом привела сюда. Всего боится. Она пока в коридоре. Хотела бы предварительно переговорить. Она у меня нигде не работает, сидит целыми днями дома. Раньше хоть куда-то выходила. Соседи говорят, что раньше, хоть с помойным ведром его можно было встретить у подъезда, а сейчас только дома. Книги читает. Всё меньше и меньше стала общаться со своими родственниками, мы не ходим ни к кому. Всё время дома. Ей ничего не надо. Она ничего не хочет. Ни за муж. Не с кем не встречается. Одни книги. Читает, читает. Просит меня, чтобы не приставала. Я её прошу хоть что-то делать. В ответ агрессия. Вчера дала мне по лицу (показывает на синяк, который под глазом), так сильно, что искры из глаз. Я и боюсь её и люблю. (женщина плачет).

— А она всегда была такой?

— Раньше она была совершенно другой. Мы с ней больше общались, больше ездили в магазины. Но сейчас, как будто её подменили. Она как этот… человек в футляре, не желает никого видеть. Она даже у нас дома поставила шкаф поперёк комнаты, отгородила себе занавесочкой такой уголок, поставила туда кровать и лежит за этой занавесочкой всё время. Нет, чтоб поставить шкаф ближе к окну, нет, она поставила его ближе к дальней стенки комнаты. Там темно. Выходит оттуда только покушать, когда я прихожу с работы и обратно юрк за занавесочку и под одеяло. Туда практически не проходит свет.

(Первое предположение, которое я сделал, что это является проявлением аутизма — состояния погружённости в мир внутренних переживаний с уходом от реальности, замкнутостью, бедностью выражений эмоций, потерей эмоционального контакта с окружающими.)

— Там видимо темно… А как же она читает там?

— Она боится яркого света. Она боится окна. Боится голубей, которые садятся на подоконник. Она читает книги под одеялом… с фонариком. Она говорит, что у неё там свой мир и поэтому она никого туда не пустит. (Какая-то непонятная жадность на этот зашкафный мирок, словно кто-то в него может проникнуть. Шкаф, занавесочка, фонарик… И вот уже свой мир… Даже если это аутизм, почему люди мешают друг другу жить в своём мире?)

— И что вы действительно туда проникали в этот её мир?

— Проникала, а что толку. Вот врезала с размаху.

— Проникнуть к ней за шкаф не значит, проникнуть в мир другого человека. Ведь согласитесь со мной, она по своему талантливый человек.

(Девушка, по-видимому, желает спрятаться от этого жестокого мира.)

— Интересно, вам самой никогда не хотелось наплевать на всё и залезть под комфортное, приятное, тёплое одеяло и спрятаться от всего мира. А вы бы не могли последовать её примеру?

— На что вы намекаете… Признаться хотелось. И я это несколько раз делала. Но стоит полежать так один, ну два часа, как надоедает. Встаёшь и начинаешь двигаться.

— Но если вам дать книжку в руки…

— Нет… нет… мне это не интересно…

(Её дочь разочаровалась в этом жестоком мире. Она видимо очень чувствительная.)

— Она у меня очень душевная, сердечная девочка. За это я её и любилю. (Трогает свой синяк.) Но сейчас она всё меньше и меньше переживает за меня.

— Сейчас она с собой не может справиться, откуда у неё могут взяться силы для вас…

— В то же время она — паразит, создала себе хорошенький мирок. Там ей ничего не надо. Я же её всегда накормлю, книжку из библиотеки принесу, ведь я работаю библиотекарем, и она раз… опять нырнёт к себе за шкаф, в свои книжки, к своим писакам и героям. И читать, читать. Полиглотка, проглотка! (Женщина плачет). Она у меня высоко эрудированная девочка, прочитала всю научную и литературную классику.

— Она у вас занимается каким-нибудь творчеством или наукой?

— Этого она не желает. Для неё невыносимо даже незначительная деятельность. Она просто поглощает знания. А для чего? Поглощение ради поглощения.

(По-видимому, на серъёзную психопатологию это всё-таки не тянет, многие из психически больys[являются гениями… гениями восприятия и желаний. Её дочь, наслаждается жизнью в мире книг).

— Она не такой уж паразит! Хотя и сидит у меня на шее. Кушает мало. Хлеб и картошка, большего ей и не надо. Расходы не большие.

— Своего рода дюймовочка. У вас есть ещё дети?

— Есть у неё маленький братишка.

— Как она общается со своим братишкой?

— Прекрасно общаются. Мальчик если не может что-то сделать из домашнего задания, всегда идёт за шкаф. Он знает, что у неё есть сестра, которая живёт за шкафом и там можно получить все знания. Он гордится своей сестрой. И даже в чём-то подражает ей.

(Да и аутизм не основательный. Ведь главным проявлением аутизма является отсутствие или угасание потребности в общении).

— Что тоже отвёл себе уголок и занавесочку за шкафом?

— Шкафов у нас больше дома нет, а вот занавесочку повесить просил. Книжки также читает с фонариком под одеялом. Он также имеет интерес к книгам. Портит зренье. Признаться я не хотела бы, чтобы мой сын, как дочь, вырос и стал человеком, который жил бы за шкафом.

— Что же это они бегут от вас за свои занавесочки? Чем же это вы им не угодили? Чаще бывайте у них там…

— Где там?

— За занавесочкой, за шкафом, под одеялом, Они вас пустят. Только постучитесь. А всё остальное само нормализуется. Пригласите свою дочь в мой кабинет.

(В кабинет входит симпатичная, высокая и стройная девушка, а мать я попросил выйти).

— Я немного поговорил с вашей мамой. И всё-таки чего вы больше всего боитесь?

— С каких-то пор я стала замечать за собой, что не могу без страха идти по улице. Появилась какая-то тревожность. Особенно когда прохожу мимо голубей. Мне страшно к ним приближаться.

— Раньше у вас было такое?

— Пожалуй, нет. Но голубей я всегда не переносила?

— Кто ещё при своём приближении к вам вызывает у вас чувство страха и беспокойства?

— Все незнакомые люди. Именно поэтому я даже не могу ездить в транспорте. Вообще я никому ничего не доверяю.

— Пожалуйста попытайтесь вспомнить о своих потрясениях, которые были у вас в прошлом при приближении к близким людям?

(Возникла длительная пауза. Я увидел накатывающиеся слёзы девушки.)

— О чём это вы плачите? Что нибудь вспомнили? Вас часто обманывали близкие люди? Они вас предавали?

— Не часто… Но было. Был у меня друг. Я очень сильно любила его. Мы с ним полгода встречались. Он учился в другом институте. Я не знаю любил ли он меня. Наверное любил. Но я была счастлива.

— У вас были с ним близкие и интимные отношения?

— Нет. Меня так воспитала мама. Она у меня тиран на этот счёт всегда меня запугивала и я знала, что это со мной должно произойти только после моей свадьбы. Именно в этом и была вся проблема. (Возникла резкая пауза, закончившаяся тем, что девушка заплакала).

— И что же произошло? Ваш друг сильно обидел вас?

— Обидел… Весной он пригласил меня в поход. В поход пошли его друзья-одногруппники и девчонки из нашей группы. Мама меня не отпустила в этот поход. Дома был скандал. Я убеждала её, чтобы она не переживала. Я же вроде взрослая девушка и могу постоять за себя. Но мать ни в какую не пускала меня. Закрыла квартирную дверь. Но я же его любила и хотела, я хотела быть с ним. И я тогда на сто процентов уверена, что это произойдёт только после свадьбы. Я обещала это своей матери. Но мать так и не открыла дверь. Тогда я сказала ей, что выпрыгну из окна. И начала это делать. Мать испугалась. И со слезами отпустила меня в поход. Я была счастлива. Я бежала к нему. Мы долго ехали на автобусе. Это в Марийские леса. Было красиво. Озеро. (Пауза) Заповедник. Расположились. Было так хорошо. (Пауза) Но… (Девушка глубоко с содроганием вздыхает и опять пускает слезу).

(Мне не удалось обнаружить никаких нарушений законов языка. Она не изобретала новых слов, не придавала неким словам несвойственных им смыслов. Не было отсутствия логики. Хотя аутизм был, но многие его признаки отсутствовали)

— Ваш друг стал на чём-то настаивать и огорчать вас?

— Да он стал настаивать, но настаивал не по поводу близости, а по поводу того, чтобы я за кампанию вместе выпила водки. А мы сидели у костра. Я долго сопртивлялась, а я ведь даже пива никогда не пила, не то, что водки. А пили они из алюминевой широкой кружки. И я устала сопротивляться и залпом выпила. Сначала вроде была только тепло. А потом мне сильно-сильно захотелось спать. Я наверное была пьяная, дура такая. Потом все пошли спать. Я только помню, что я не могла идти меня мотало. Мы с ним остались. Я не хотела этого, а он начал. Дрались. Он ударил меня и изнасиловал. Утром проснулась. Помню, что жить не хочу. Вроде тот же красивый лес, тоже озеро. А жить не хочу. Еле доехали домой. Пустота. Рухнула на диван. Заснула, а когда проснулась, то мне опять не хотелось жить. Мама стояла рядом и видела всё это. Я сказала ей, что не хочу больше жить и когда она ушла на кухню, я подошла к окну и хотела выпрыгнуть, нго мать меня оттащила. Мы вместе обнялись и долго плакали. Она всё поняла.

— Да, окно для вас стало каким-то притягивающим место в вашей квартиры?

— Да это так, я всегда боюсь приближения к окну, там что-то скрыто.

(Все подозрения на аутизм, как проявления шизофрении отпали. Мне не удалось обнаружить отсутствие инициативы общения. Она была. Я не заметил резких преобладаний внутренних форм речи над внешними. Девушка имела достаточную интуицию и улавливала мой взгляд, мои жесты, читала меня. Она не купалась в логике своих желаний.)

— И теперь вы конечно избегаете новых знакомств и приближений к вам, ожидая предательства?

— Да… Именно поэтому не доверяю ребятам. Да никому.

— Судя по всему вы испытали потрясения и страдания ещё от кого-то?

— Да. Но они были, но по сравнению с предательством моего друга, они не были такими страшными. Я ведь долгое время искала работу. И вот один раз наконец нашла её. Проработала в этой фирме полмесяца, а потом директор стал домогаться меня. Хотел, чтобы я с ним была в близости. Я отказалась и он стал ко мне придираться по всяким пустякам. Грозил мне каждый день увольнением. Я сама уволилась. Потом опять устроилась на новое место и опять то же самое. Мне уже началось казаться, что весь мир такой.

— Какой такой?

— Жестокий и некому в нём довериться, некому, слышите некому.

— После предательства вашего первого друга у вас больше не было романов?

— Был один. Я влюбилась в женатого человека. Он был очень вежливым, романтичным. Столько комплиментов в свой адрес я никогда не слышала. Столько красивых слов… слов, да только слов. Он тысячи раз мне признавался в любви, но когда нужно было решать с кем ему жить, то он признался, что испытывает страх этой большой любви и ничего не хочет менять. Не хочет со мной терять головы. Он плакал, что не может ничего с собой сделать. И я тоже плакала. А я доверилась ему всем своим существом.

— Это действительно было так или быть может у вас уже изначально было недоверие, вызванное первым другом и ваш второй друг это чувствовал?

— Трудно сказать. Ну, я уже не так доверяла, но я не спала ночами. Переживала за него. Всё время думала о нём. А он… (Девушка тяжело вздыхает, но уже не плачет). Я никому не доверяю. Никому!

— И голубям. Даже к ним боитесь приближаться. В чём же голуби-то виноваты?

— Не знаю.

— Страх голубей возник у вас после предательства друга?

— Пожалуй, нет. Этот страх уже был, но он не был таким ярким и сильным.

(По-видимому, это проявление специфической фобии, как страха, ограниченного строго определённой ситуацией, в данный момент нахождения рядом с голубями. Обычно они начинаютя в детстве или молодом возрасте и, если остаются нелеченными, могут сохраняться десятилетиями.)

— Когда у меня страх мне очень трудно дышать. Холодеют руки. Это не всегда так, но иногда оно так сильно хватает, что я чувствую себя так, будто я задыхаюсь.

— Не спешите. Постарайтесь описать мне это состояние, когда вам трудно дышать.

— Сначала кружится голова. Потом начинает давить на грудь.

— Вы не чувствуете при этом страха?

— У меня всегда такое чувство, будто я должна умереть, но от этого я, наоборот, даже становлюсь храброй. Я повсюду раньше ходила одна, но в тот день, когда у меня приступ, я боялась идти куда-нибудь, потому что не доверяла себе. Мне всегда кажется, что кто-то стоит у меня за спиной и вот- вот схватит меня. Я боюсь людей.

— Когда у вас приступ, вы всегда думаете об одном и том же или, может быть, вы видите что-нибудь перед собой? А может быть вы узнаёте лицо? Я имею в виду что это — лицо, которое вы однажды видели?

— Нет.

— И всё-таки вспомните кого это лицо вам напоминает. Не первого ли вашего друга из похода?

— Я представила. Нет, это не он. Точно не он.

— Хорошо сядьте поудобнее и расслабьтесь. Закройте глаза. Я сейчас буду считать, а вы по мере счёта почувствуете приятное полудремотное состояние. Вы как бы будете спать, но слышать мой голос и представлять о том, что я вас буду просить.

(Девушка закрывает глаза и успокаивается. Я заметил, что она очень бледная. Налицо вегетативные симптомы. Я предположил, что это фобия, но не шизофреническая, так как девушка всё-таки многое осознаёт и нет вычурности в содержании фобии, она осознаёт, что заблуждается).

— Один, два, три, четыре, пять. Хорошо, вы прекрасно расслаблены. Попытайтесь увидеть этих чёртовых голубей. Если увидите, то кивнёте мне головой. Увидели?

(Девушка кивнула.)

— Так хорошо. На каком расстоянии они от вас?

— На расстоянии двадцати метров. (Пауза.) Приблизьте их на расстояние десяти метров. Приблизили?

(Девушка кивает).

— Хорошо. Теперь приблизьте на расстояние пяти метров.

(Девушка выражает недовольное лицо, но кивает).

— Двух метров.

— Я боюсь.

— Не бойся смелее.

(На девушке гримаса страха, но она кивает).

— Молодец. Теперь наберитесь терпения и постарайтесь приблизиться на один метр.

(Девушка начинает плакать, но кивает).

— Приближаемся ближе, ещё ближе.

(Девушка дрожит от страха и плачет).

— Что вы видите? Что это?

— Окно… Я в больнице, в которой лежала в детстве. Приближаюсь к тёмному окну… Ночь. Я боюсь приближаться к окну.

— И всё-таки подойдите близко к окну? Что вы там видите?

— Голубя на подоконнике и страшную темноту.

— Что вы чувствуете?

— Страх…

— Но этот страх не от голубя?

— Нет.

— Таким образом, голубь — это ваш символ недоверия к людям. Теперь вы понимаете, что голуби не в чём не виноваты? Не стоит их бояться. Тем более вы их и не боялись тогда. Просто он у вас вызывает ассоциации страха, одиночества, недоверия к близким, которые вы испытали в детстве, находясь в больнице. Что вы ещё чувствуете, находясь там у окна?

— Большую обиду на маму, которая меня оставила в этой больнице одну.

— Маму, которую вы любили и очень доверяли ей, но которая вас предала, отторгла от себя? Не так ли?

— (Девушка сквозь слёзы). Именно так. Меня всё время предают близкие люди. Именно поэтому я боюсь приближения к людям, чтобы не делать их близкими, чтобы потом они меня не предавали.

— Приблизьте к себе голубя, возьмите его в руки. Он хороший. Он нуждается в вашей ласке… Пусть теперь он будет для вас символом доверия и любви к людям. Поверьте мне вас ждёт человек, который вас никогда… никогда не предаст.

Девушка со слезами на глазах и улыбкой прижимала к себе представляемого голубя. Я не мешал ей чувствовать этот процесс. Она прижимала к себе воображаемого голубя и мне так хотелось, чтобы всё это было реальным катарсисом — кульминационной точкой в психотерапии её аутизма и фобии. Затем девушка ушла. Она не пришла ни на второй, ни на третий сеанс… Лишь через неделю она жизнерадостная появилась в моём кабинете и подарила мне букет цветов.